Часть третья
КРЕСТ НА СЕРДЦЕ

— Вы понимаете, что они с вами сделали?

— Что?! — Андрей дернулся с такой силой, что свело мышцы.

— Это сравнимо с изнасилованием.

— Не надо мне таких сравнений. Для мужчины они особенно неприятны.

Андрей зевнул, и у него закружилась голова. Он снова вздрогнул, стукнулся затылком обо что-то умеренно жесткое и лишь после этого проснулся окончательно.

Голос — женский, как будто знакомый — пропал, и вокруг не осталось ничего, Андрей чувствовал тепло — это все, что он мог бы сейчас о себе сказать. Ни звука, ни искры света. Его будто бы выключили, а потом запустили в аварийном режиме. Необходимый минимум: способность осознавать себя как разумное существо,

В голове ворочалась каша из перепутанных сновидений.

— Эй?..

— Да, я здесь, Волков. Впрочем, не знаю, можно ли вас теперь так называть.

— Да хоть горшком. Кто вы? Где?

— Здесь, здесь. — Хороший голос, как у врача.

— Я вас не вижу.

— Попробуйте открыть глаза.

— Ах вот оно что... — Андрей хотел засмеяться, но вместо этого кашлянул. Над лицом нависал серый свод. Он согнул руку, и пальцы уперлись в тот же потолок: теплый, невыносимо близкий. Поверхность была матовая, но кое-что сквозь нее все же проглядывало. Какой-то хрупкий силуэт. Не блондинка однозначно.

— Вы, как ни странно, живы, — сказала женщина. — Первое время это оставалось под сомнением, Потом все определилось: вас сочли мертвым даже симбионты. Но... внутренние резервы человеческого организма ужасающи. Хотя то, что от вас осталось после взрыва, считать организмом было невозможно.

— Ксена?..

— Да, это я.

— Не понимаю, о чем вы. Не помню.

— Все восстановится. Вы проведете в камере еще сутки или чуть больше. Не нужно беспокоиться, это совсем не та камера, о которой вы подумали.

— Ничего я не подумал. Не до этого мне как-то. — Андрей вдруг почувствовал смертельную усталость.

— Вот и поспите.

— Мне показалось или вы действительно назвали меня человеком? — спохватился он.

Ксена не ответила.

Андрей не мог понять, откуда приходят эти сны. Он испытывал стойкое дежа вю, словно все эти разговоры уже где-то были и сейчас постепенно восстанавливались в памяти, как что-то реально пережитое. Тот, кто истязал его этими беседами, ссылался на скамейку у фонтана. Якобы жена читала книгу, а Андрей сидел рядом... Это могло быть тысячу раз. Вроде он еще засмотрелся на какую-то девушку. Почему бы нет? Он должен был ее запомнить и, встретив снова... Что?

Приступить к действиям.

Не открывая глаз, он поднял руку, но пальцы, против ожиданий, ничего не нащупали. Полупрозрачный колпак исчез, Андрей лежал на обычной кровати. Окон в каюте не было. Качки не ощущалось, но Андрей, тем не менее, решил, что он на корабле, почему — он даже не задумался. Просто понял это, как люди понимают, что они голодны.

Кстати, есть не хотелось совершенно.

Ни тапочек, ни одежды Андрей не нашел, зато на стене, возле запертой — можно не проверять — двери висело большое зеркало. Ступая мягко и непривычно, Андрей к нему приблизился и включил боковые светильники.

И как будто вернулся в сон. Лицо оказалось и знакомым и незнакомым. Его собственное лицо, которое у него было всю жизнь, до самой вербовки. Знакомое, конечно. Идеально выбритое. Андрей вновь обернулся на кровать и попробовал оценить, сколько времени он провел в беспамятстве. Как минимум несколько суток. Достаточно, чтобы появилась щетина, даже если человек находится в коме.

Андрей пощупал горло и подбородок. Полное отсутствие растительности почему-то продолжало его тревожить. Даже под носом кожа была абсолютно гладкой, хотя усы у него пробивались в первую очередь. А сейчас это смахивало на перманентную эпиляцию. Надо бы радоваться: избавился от главной мужской мороки. Но усы... Иногда он размышлял, не отпустить ли ему усы, и вот теперь, выходит, вопрос был снят навсегда.

Пальцы, продолжавшие гладить кожу, вдруг на что-то наткнулись, на какое-то слабое сопротивление. Андрей подался к зеркалу и обнаружил над верхней губой темную полоску.

Усы у него росли. С невидимой, но осязаемой скоростью. Нечеловечески быстро.

Андрей отвел от зеркала взгляд — ненадолго, лишь на мгновение, — а когда посмотрел на себя снова, сомнений не осталось: это была трехдневная щетина. Еще пара минут, и надо будет подравнивать.

«Что за бред! Зачем мне усы?»

Губа зачесалась, и Андрей случайно смахнул с лица волоски. Ну вот и побрился...

Он машинально отряхнул плечи — свои родные, а не того мачо, которого из него слепили в Миссии, — и наткнулся взглядом на крест.

Черный крест на сердце, далеко не стильная, но качественная наколка, сделанная им в пересыльной тюрьме.

Андрей накрыл татуировку ладонью и зажмурился.

— Медитируете? — Ксена прихлопнула дверь и, убрав магнитную карту в задний карман, встала рядом у зеркала. На ней были кремовые брюки и такая же водолазка.

— Это корабль, — уверенно произнес Андрей.

— Знакомый вам «Адмирал Мельник», — подтвердила она.

— А вы все бледнеете.

Ксена равнодушно осмотрела себя в зеркале и заметила, что он держится за грудь.

— На Земле принято закрывать не это, — сказала она.

Андрей опустил голову, увидел то, что должен был увидеть, и прикрылся.

— Так и будете стоять в позе Венеры?

— Венера вообще без рук, — буркнул он. — Вы бы дали мне какую-нибудь одежду, я бы и не отсвечивал.

— Никто не рассчитывал, что вы поднимитесь так скоро. Пока можете завернуться в простыню.

Удивившись, как это он не догадался сам, Андрей соорудил себе что-то условно-античное.

Ксена заметила, что свободный конец полотна он закидывает на левое плечо.

— Татуировка вас беспокоит? — спросила она. — Если хотите, мы постараемся ее убрать, но... если бы вы этого действительно хотели, ее бы у вас уже не было.

— Не понимаю.

Ксена присела на кровать.

— Когда вас доставили на крейсер, вы весили двадцать шесть килограммов и умещались в двух ящиках со льдом.

— Двадцать шесть... — прошептал Андрей, опускаясь рядом.

— Голова, шея, остатки плечевого пояса. Немного внутренних органов: кишечник, часть легких и еще по мелочам.

Андрей боязливо взялся за пах.

— Чтобы собрать больше, потребовалось бы значительное время, — сказала Ксена. — К тому же не все фрагменты удалось идентифицировать на месте. Когда в эпицентре взрыва оказываются пять разных тел... В общем, на борт «Адмирала Мельника» вы прибыли...

— В двух коробках, — перебил он. — Подробности мне интересны, но только не такие. Если от меня осталась одна голова...

— Лицо было полностью сожжено, — вставила Ксена.

Андрей снова себя ощупал.

— Вот же... бл-ля.

— Не вся ваша кровь успела свернуться, кое-что мы заморозили. Соответственно, не все ваши симбионты погибли. Они-то вас и восстановили, точнее — вырастили заново. Был риск, что в контейнеры попадут фрагменты, принадлежащие не вам, и симбионты не смогут разделить генотипы. Но они справились. Хотя признаться, в вашем случае даже медицина Колыбели, — Ксена сделала едва заметную паузу, — или Сферы была бы бессильна. Эффективность симбиотической системы превзошла все ожидания. Разумеется, наши усилия были направлены не на оживление мертвой плоти, а на поддержку симбионтов.

— То есть на основе генной информации они построили мне новое тело?

— Совершенно верно. Но и это еще не самая большая удача. Главное, что симбионты реанимировали ваш мозг. Структурно он уцелел: возможно, голова ударилась о кресло или упала на диван. После того, как отделилась от туловища, — добавила Ксена.

— Да уж, везуха...

— Сейчас ваше тело полностью функционально, и тут вопросов нет. Кроме одного.

— Крест, — угадал Андрей. — Татуировка не может быть занесена в генокод.

— Она у вас появилась не сразу, а возникла позже, когда стала нарастать церебральная активность. Симбионты извлекли татуировку из вашей памяти. Мы провели анализ: это не тушь, а естественная пигментация кожи.

— Значит, я стал немножко негром. — Он пошаркал пятками по полу.

— Дело в другом. Татуировка исчезнет сразу, как только вы этого захотите.

Андрей почувствовал, что у него на спине поднимаются волосы.

— Вот это реакция! — пробормотала Ксена.

— Что? Что такое?.. — Он дернулся в сторону зеркала.

— Нет-нет, успокойтесь, все в порядке. Успокойтесь! — Она схватила его за руку и усадила обратно на кровать. — Любопытно, весьма любопытно... Вам придется следить за своими эмоциями. А в остальном... ничего страшного.

— Что случилось?

— Сейчас вы... как говорят, переменились в лице.

Андрей помолчал, подавленно глядя в пол.

— Насколько переменился? — спросил он.

— Значительно, — ответила Ксена так же осторожно. — Вас действительно встревожило известие о... сверхпластичности вашего организма?

— Сверхпластичность. — Он оценил слово на слух. — Звучит положительно. Мне следует радоваться?

— Не знаю. Опыт с усами вас напугал? Но в этом, кажется, нет ничего опасного.

— Вы видели?

— Нечто подобное с вами уже было, когда вы лежали без сознания. И не только это. У вас появился целый ряд дополнительных способностей. Вернее, не у вас, а у вашего организма. Теперь вы должны научиться их контролировать.

— А конкретней? Что за способности?

— Не сразу, Волков. Сначала привыкните к тому, что уже знаете. Мне придется пояснить. — Ксена закинула ногу на ногу.

Андрей подумал, что Коля Канунников на ее месте непременно бы закурил, а то и глотнул бы из припасенной фляжечки.

— Дело в том, что вас восстанавливали симбионты, я уже говорила, — продолжала она. — То, что привезли на крейсер, ни один медик не назвал бы даже органами. Мы были вынуждены полностью довериться симбионтам, ничего другого нам не оставалось. И они выстроили вас заново — по спецификации, заложенной в ваших генах. Но это еще не все. Они вас модифицировали.

— Что?!

— Они сделали вас лучше. Я сомневаюсь, что вы научитесь летать, как птица, или видеть сквозь стены, но ваша выживаемость и ваше владение телом — пока, правда, неосознанное — не идут ни в какое сравнение с человеческими.

— Ксена, эти ваши симбионты... вы ведь сами о них почти ничего не знаете?

— У нас не было времени. Отправляя Миссию, Колыбель собирала все, что могла. В том числе передовую разработку биомехаников, которая не успела пройти масштабных испытаний. Автономная квазиинтеллектуальная симбиотическая система. Полное название выглядит длиннее: самоорганизующаяся, самообучающаяся... и что-то еще. Цель системы — заботиться о носителе. Кажется, она и так постепенно перестраивала ваш организм. Но когда у нее появился шанс исправить все и сразу...

— Она сделала это, — глухо закончил Андрей.

— Сообразуясь с собственным пониманием блага и целесообразности, — ответила Ксена. — Симбионты не причинили вам вреда. Если бы не они, вас бы не было в живых. А новые способности... В конце концов, вы можете ими не пользоваться. Выбор за вами.

— Так... — Он встал и снова подошел к зеркалу. — Ну и?..

— Я не знаю, насколько отодвинулся ваш горизонт. Мне остается лишь повторить, что теперь ваше тело подчиняется вашим желаниям в большей степени, чем раньше.

Не отрывая взгляда от зеркала, Андрей поднял руку и сжал кулак. Ксена молча смотрела ему в спину, словно тоже чего-то ожидая.

— Спортсмен-обаяшка, — хмыкнул Андрей.

— Вот она, причина, — отозвалась Ксена. — Когда вы согласились с нами сотрудничать, мы изменили ваш облик. Он был хорош, но вы относились к нему негативно. На стадии формирования скелета симбионты слушались нас.

— Ну ясно. Это тоже ваша система.

— Теперь ваша, Волков. При первых проявлениях церебральной активности, когда ваш мозг еще не включился, но уже ожил, программа восстановления изменилась. Вы подсознательно хотели вернуть себе прежнее тело. Его вы и получили. А потом и татуировку.

— Выходит, я могу управлять даже цветом кожи? — Он подошел к постели и встал напротив Ксены.

— Хотите себя разукрасить? Волков, ваше отношение к себе слишком наивно. Садитесь, не маячьте. За нами наблюдают, не вынуждайте моих коллег нервничать.

— Миссия меня боится? Я... действительно опасен? Я настолько изменился?

— Вы уверены, что вам это нужно узнать прямо сейчас? — Ксена посмотрела на потолок, туда, где работала одна из камер. — Перечислить все ваши способности — это то же самое, что описать все формы теплого воска. Бессмысленное занятие. Понять, что вы собой представляете, я смогу лишь после того, как будет найден предел ваших возможностей. Несомненно, он есть и у вас, но пока мы его не нашли. — Она взглянула Андрею в глаза. — Желаете конкретики? Пожалуйста. Абсолютная сопротивляемость всем известным вирусам. Фантастическая способность к регенерации. Все это слова, да? Хорошо, вот вам пример. Во сне, когда обменные процессы замедляются, вы можете обходиться без легочного дыхания.

— Чего?

— Не дышать, Волков. Ни носом, ни ртом. Покровное дыхание присуще всем людям, но оно не заменяет основного. У людей. А вы при достаточной концентрации кислорода умеете дышать кожей. Как насекомое. Совсем без кислорода вы обходиться не можете — это и есть одна из искомых границ. И значит, один способ лишить вас жизни нам уже известен, — заключила Ксена.

— Как насекомое... — прошепталАндрей.

— Вы не рады?

— Я?!

— Вдумайтесь: это не уродство, это благо. Дополнительная степень свободы.

— А-а... другие степени... свободы, — с трудом выговорил Андрей. — Они такие же?

— Какие?

— Не человеческие.

Ксена пожала плечами:

— Они все нацелены на повышение вашей выживаемости, я предупреждала.

— Насекомое! — с ужасом повторил Андрей.

— Покровного дыхания вам хватает только во сне, — сказала она. — Попробуйте не дышать сейчас, и вы убедитесь, что это невозможно. Хотя продержаться без кислорода вы способны дольше, чем кто-либо из людей.

— Я стану отличным ныряльщиком, — кисло улыбнулся он.

— Не только. Пловец из вас тоже был бы... — Ксена запнулась и поправила волосы. — В прошлый раз вы спрашивали о своих снах.

— Меняете тему? Тонко, — с сарказмом сказал Андрей. — Вы упорно называете меня человеком, и я уже понял, что это не случайно.

— Вы и есть человек. Сфера нас переиграла.

— То, что мне грезится, — правда?

— В некоторой степени. Разговора, который прокручивается в ваших снах, скорее всего, не было. Это лишь интерпретация. Вы на сознательном уровне осваиваете некую мнемопрограмму, принудительно внедренную в вашу память. Сновидения, которые вас посещают, можно сравнить с кругами на воде: это видимая реакция на брошенный и уже скрывшийся под поверхностью камень.

— Скажи-ите, какая поэтика, — пробормотал Андрей.

— Мы тоже прошли курс погружения, иначе я не знала бы русского языка. Но наши программы помогают нам ориентироваться на Земле, и не более. А ваша — управляет. Управляла раньше, — поправилась Ксена. — На Сфере далеко продвинулись в мнемокодировании, и я, признаться, ожидала чего-то подобного... но я не рассчитывала, что ваш курс будет настолько глубок. И уж, конечно, я не думала, что они это сделают с гражданином Земли. Взять обычного человека и внушить ему, что он солдат Сферы, живущий по легенде... поменять местами воспоминания подлинные и наведенные... заставить его верить, что он сражается за свою родину, в то время как он не знает ни одного географического названия.

Андрей растерянно пожевал губами.

— Ни одного, — подтвердил он. — Зато теперь Данциг и Шиашир перестали быть для меня пустыми звуками.

— Паром «Данциг» потопили вы, и это реальность. Мотивы суду почти безразличны, но вы действовали неосознанно, в тот момент вы не принадлежали себе. Формально вы убийца, но я склонна считать, что ваша совесть чиста. Если для вас это имеет какое-то значение.

— Между прочим, пять лет я уже отсидел. Кто бы ни околачивался в одиночке «Каменного Чертога» — я, или не совсем я, или даже совсем не я... — Андрей покачал головой. — Все это так далеко... Не знаю, хватит ли мне жизни, чтобы разобраться в себе до конца.

— Боюсь, столько времени у вас нет, — осторожно произнесла Ксена. — Мне хотелось бы знать, какие чувства вы испытываете к Сфере сейчас.

— Ах вот оно что! Ойо! — Андрей вскочил, раскинул руки и пошел по каюте вприсядку. Простыня при этом распахнулась, но ему было наплевать. — Мотивация от противного, да? — спросил он, останавливаясь. — Смотри, мол, Андрюха, что за гниды населяют Сферу. А мы не такие! Поэтому давай-ка, дружок, в наш теплый кружок, как говорили на пересылке всякие маргинальные личности.

— Вы имеете в виду тех, кто спит под нарами?

— Какая поразительная осведомленность!

— Степень моего погружения в вашу среду довольно высока, иначе я не могла бы адекватно воспринимать ни вас, ни ваш мир, — спокойно ответила Ксена. Матросские танцы ее нисколько не впечатлили. — Я повторяю, Волков: то, что сделали с вами представители Сферы, на мой взгляд, гораздо хуже физического насилия. Они надругались над вашим сознанием. Вывернули вашу личность наизнанку, заставили ее служить слепо и рефлекторно, как мышцу, не обладающую собственной волей. Если вы помните первую встречу со Стивом, то условия вашего выбора тоже были жесткими. Разумеется. Но самого выбора мы у вас не отнимали. Вы могли вернуться в камеру. Понимаете? Вы могли вернуться в свою камеру, — медленно и внятно повторила Ксена. — И мы бы не стали применять к вам физическую силу. А посланец Сферы, занимавшийся вашей подготовкой... Когда я говорю, Что он вас изнасиловал, это не кажется мне преувеличением.

— Ну а вы что сделали?! Не со мной лично, а со всей планетой. Вы мою родину изнасиловали. Миссия поставила на колени не отдельного человека, а всю Землю. И этого забыть нельзя.

— Но у нас нет другого выхода.

— А ни у кого нет! — взорвался Андрей. — Ни у вас, ни у Сферы, ни у старого кретина Кастеля. Ни у кого нет выхода, у всех только входы, мать вашу!

— Это значит, что вы оправдываете Сферу в ее действиях?

— Это значит, — Андрей понизил голос, — что я ненавижу любых гадов, независимо от их места проживания и температуры тела. И Колыбель, и Сферу. Ненавижу вас поровну. Вы одинаково виноваты в том, что решаете свои проблемы здесь, на Земле. Убейте друг друга и сдохните сами, это ваше право. Но при чем тут мы? Мы дали вам жизнь, обоим вашим мирам. Вы распорядились ею, как сумели.

— Отличная речь, Волков. — Все это время Ксена не шевелилась, лишь следила взглядом за его нервными передвижениями. — Пафос убедительней логики. На Земле, — уточнила она. — Но если оставить в покое барабаны и горны, то какое зло мы принесли вашей планете? Лекарства от шести неизлечимых заболеваний.

— Унижение!

— В этом вы всегда преуспевали и сами. И я просила обойтись без манифестов. Ну что же вы? Продолжайте перечислять. Нечего? Скажу больше: мы настолько бережно относимся к вашей среде, что лет через сто, а может, и раньше, Миссия превратится в легенду. На Земле не останется никаких доказательств нашего присутствия. Кварцевую плиту в пустыне мы разрушим, а других следов нет. Наши медикаменты?.. Вы удивитесь, насколько быстро у них найдутся местные «разработчики». Миссию забудут не сразу, но уже очень скоро наш визит обрастет таким количеством фантазий, что трезвый человек не сможет воспринимать это всерьез. Мы превратимся в вымышленных героев. Вы ведь прошли курс, вы знаете, что такое история и что такое память поколений.

— Вот именно. Я прошел курс, и я прекрасно понимаю, какими средствами вы намерены добиться победы. На Земле-2 сядет только один корабль — либо «Союз», либо «Аполло». Второй погибнет в пути. Для Земли это вроде и не потеря: все равно колонисты отбыли навсегда. Но... это триста человек.

— И вы действительно меня осуждаете за намерение спасти свой мир ценой трехсот чужих жизней? — не поверила Ксена. — Вы, убивший полтысячи сограждан?

— Шестьсот — больше, чем триста, но эта арифметика аморальна, когда идет речь о людях. Я убил, да... По воле некоего начальника со Сферы. Вы — такой же начальник, как и он, только с Колыбели. Такое же говно.

Ксена поднялась и медленно направилась к выходу.

— Вам нужно отдохнуть, — сказала она. — Вы снова кидаетесь в патетику, тогда как речь идет о вопросе простом и утилитарном. Пытаетесь меня переубедить? Вы? Это свидетельствует лишь о крайнем переутомлении. Меня переубедить нельзя, Волков. А вас — Можно.

— Вы и теперь готовы оставить мне право выбора? — усмехнулся Андрей.

Ксена задержалась у двери.

— Теперь, — произнесла она с ударением, — вы слишком ценный материал. Даже мертвый вы представляете огромный интерес для нашей армии.

— Армия?! Какая еще армия, если Миссия собирается предотвратить войну?

— Неизвестно, в какой мир мы вернемся. — Она достала магнитную карточку.

— Секунду! — Андрей протянул к ней руку.

Ксена, хоть и находилась на расстоянии, инстинктивно шагнула назад. Андрей осмотрелся и, обнаружив в каюте крошечный стеклянный зрачок, показал ему пустые ладони.

— Только вопрос, — сказал он негромко.

— Задавайте, — кивнула Ксена.

— Судите сами: если ваша Миссия смогла бы изменить историю колонизации, если Земля-2 в итоге не распалась бы на враждующие государства, если война между Колыбелью и Сферой никогда бы не началась... — Он сделал паузу. — Пропала бы сама причина, по которой вас сюда направили.

Ксена разочарованно вздохнула:

— Ваши выводы опираются на обратную связь между событиями. Почему вы решили, что обратная связь существует?

— Человек, убивший в прошлом своих родителей, не сможет появиться на свет. А значит, не сможет и убить своих родителей. Вообразите, что задача выполнена: второй корабль уничтожен, до системы Виктории добрались только ваши предки. Они заселили Землю-2, а потом и Колыбель со Сферой. Все три планеты живут в мире и согласии, войны нет. Теперь ответьте: за каким хреном ваше правительство послало сюда Миссию? Какой «второй корабль» вам приказано расстрелять, когда его не было изначально?

— Мне-то ответ известен. А вам?

— Успех Миссии отменил бы само ее существование. Вывод: успеха вы не добились, Ксена.

— Это линейная логика, Волков. В данном случае она неуместна.

— Ну тогда объясните.

— Не могу. Но я точно знаю, что каждый парадокс основан на логической ошибке.

— А если ошибаетесь как раз вы?

Ксена открыла дверь и вышла в коридор.

— Вот и проверим, — сказала она. — Ждать осталось недолго. А пока отдыхайте.

Прежде чем улечься в постель, Андрей сделал суетливый круг по комнате. На глаза вновь попалось зеркало — большое, освещенное боковыми плафонами, — но Андрей торопливо отвернулся. Свое лицо он знал и так, расставание с ним оказалось недолгим, а что-либо новое... вот этого Андрею увидеть и не хотелось бы.

В мозгу теснилось множество планов побега, однако все они в ближайшей перспективе натыкались на невозможность выбраться с крейсера. Андрей отчего-то был уверен, что «Адмирал Мельник» находится в море, а значит, путь отсюда — только по воздуху. Но если и удастся уломать пилота, вертолет — это слишком громко для побега.

И вообще, сейчас его занимало другое. Собственное прошлое интересовало Андрея куда больше, чем будущее. И вопросы — тысячи вопросов без ответа — не давали ему покоя.

Загрузка. Все, что он понял о себе, все, что он вспомнил, было лишь кодом в памяти. Длинным, надо полагать, кодом. Здоровенным. Ну да, тот бесплотный ублюдок, что являлся во сне, об этом и говорил. Вот же черт! Почему — являлся? Он и сейчас является, и будет являться, пока подсознание не исторгнет все, что в него вколотили. Пока сознание не примет этот всплывающий со дна ком и не расплетет его до последней нити. Сколько же там еще прячется, какова общая емкость памяти? Больше, чем нужно. Даже рассказ Ксены о том, как его доставили на корабль, волновал Андрея не настолько. Ну привезли в двух контейнерах голову с кишками и сбросили все это в ванну с бульоном...

Он согнул правую ногу, пошевелил пальцами. Потом левую.

Ничего особенного, можно сказать. Подлечили. На то она и медицина. А вот мозги... Да лучше бы их на стену вынесло, чем вот так: в двадцатый раз вспомнить, что предыдущие воспоминания недействительны.

Андрей вышел на середину каюты и, обращаясь сразу ко всем — к шестнадцати микрофонам и восьми телекамерам, — заорал:

— Так кто же я, суки рваные?! Кто я на самом деле? Вот он, человеческий вопрос!

Когда Ксена вошла в каюту, Андрей сидел на кровати и безмятежно болтал ногами. На коленях у него лежала тарелка с жареной треской, на сервировочном столике возвышалась стопка грязной посуды.

— Как спалось? — осведомилась Ксена.

Андрей скривился и отправил в рот очередной кусок рыбы.

— Похоже, ваше самочувствие уже в норме, — заметила она.

Он молча кивнул на пустые тарелки.

Ксена приблизилась к столику и, помедлив, приподняла большую салфетку. Андрей перестал жевать и уставился на ее лицо. Ему было интересно посмотреть на реакцию.

— Все указательные? — Ксена надула щеки. — И все левые, насколько я понимаю.

— Четыре штуки, — подтвердил Андрей.

— И зачем это?

— Хочу разобраться. С мимикой у вас напряженка, но должен же я знать, что вы чувствуете.

— Зачем? — повторила Ксена.

— Чтобы вы не смогли меня обмануть.

— Здраво, — оценила она. — Ну а пальцы вы зачем себе отрывали?

— Палец, — уточнил Андрей. — Один и тот же. Указательный на левой руке. Только я не отрывал, я откусывал. — Он помахал Ксене левой пятерней.

— И сколько времени длится регенерация?

— Первый раз около часа, потом быстрее. Четвертый вырос минут за пятнадцать.

— То-то у вас аппетит хороший, — заметила Ксена.

Андрей посмотрел на количество грязной посуды и лишь теперь осознал, что все это время не прекращал есть. Никаких просьб он не высказывал, блюда сами появлялись в квадратном окошке, устроенном наподобие шлюза. Андрей воспринимал это как должное.

— И все же зачем вы себя истязали? — спросила Ксена.

— Как и вы, искал свои границы.

Она покачала головой и положила салфетку на место.

— Значит, последние два часа вы только и делали, что откусывали себе палец, — произнесла она. — Занятие для настоящего интеллектуала. Было больно?

— Нормально, — отозвался Андрей. — Терпимо.

— Нормальный человек это терпеть не смог бы.

— Спасибо, что напомнили.

Ксена оттолкнула сервировочный столик и прислонилась к стене.

— Больше никаких экспериментов не проводили?

— А то сами не знаете, — хмуро ответил Андрей.

— Можно подумать, это вы не знаете, — сказала она с упреком. И, чуть помедлив, добавила: — Система наблюдения в вашей комнате не работает.

Андрея эти слова не удивили. Напротив, он испытал удовлетворение, будто Ксена подтвердила то, о чем он и сам догадывался. Проснувшись, он почувствовал, что камеры и микрофоны выключены. Избавиться от слежки ему хотелось давно, и Андрей воспринял это как должное. Голова была занята другим: он размышлял о своей способности к регенерации, поэтому некоторым вещам не придавал значения. Он был голоден, и в раздаточном окне одна за одной появлялись тарелки. Андрей воспринимал это как должное.

— Вот это я и хотела бы с вами обсудить, — сказала Ксена.

— Насколько я понял, Стив от моего дела отстранен? Не его уровень?

— К вам никто не рискует заходить. — Она скрестила руки и заглянула Андрею в глаза. — После того, как вы отключили систему наблюдения.

— Н-да?

— В коридоре выставлена охрана, — предупредила Ксена. — Иллюминатор искать бесполезно, ваша каюта находится в центре отсека.

— О побеге я уже думал, — признался он. — Мне это показалось бесперспективным.

— Надеюсь, выговорите искренне, поскольку побег с крейсера действительно невозможен.

— Что в моих силах, так это лишить вас жизни. Прямо сейчас. Обезглавить Миссию и...

— И?.. Победить? — Ксена не шелохнулась, хотя расстояние между ними было небольшим, Андрей преодолел бы его одним прыжком. — Почему же «победить»? Почему вы продолжаете отождествлять себя со Сферой? Ведь вы человек, Волков.

— Человек. Хотя и не Волков,

— Да... Да, Андрей. Вам мало того, что вы увидели?

— Можно подумать, вы смотрели эти сны вместе со мной, — буркнул он.

— Не то чтобы смотрела... Но теперь, когда ваш организм выстроен симбионтами, его взаимодействие с ними гораздо глубже.

— И теперь вы читаете мои мысли?!

— Нет, нет, — отмахнулась Ксена. — Не читала бы, даже если бы могла. Так называемые мысли — это образно-ассоциативные цепочки, перепутанные и порой противоречивые. Интерес представляет лишь база данных, к которой вы обращаетесь в процессе мышления.

— Память, — угадал Андрей.

— Профессор Косарев... — задумчиво произнесла Ксена и, подойдя к зеркалу, всмотрелась в свое отражение.

— Что Косарев? — не выдержал Андрей.

— Среди тысяч Косаревых действительно нашелся профессор. Он не был включен в списки колонистов. И уже не будет.

— Ясно, что вы этого не допустите.

Ксена покачала головой:

— Сегодня утром мы выяснили, что Косарев давно мертв. — Она резко обернулась. — Вывод?

— Вывод простой: забудьте о Косареве. Это был ложный след. Тем более, что его нет в живых. Как и меня... в некотором роде.

— Правильно. — Она вернулась к постели. — Но правильно только наполовину. Вы помните, как вы погибли?

— Нас всех уничтожил Дантист, — недоуменно отозвался Андрей. — Полагаю, по вашему приказу.

— Серьезно? — Ксена выгнула бровь, что означало иронию. Она хотела, чтобы Андрей увидел это сам, и слегка перестаралась. — Я приказываю вас убить, а затем предпринимаю все меры к вашему спасению. Так, да?

— Женская логика.

— Дмитрий Саблин, как и вы, подчинялся Сфере.

Андрей пожевал губами.

— Да, я догадывался.

— И когда он вас убил, для меня это было такой же неожиданностью.

— Ну мы-то даже и удивиться не успели. Может, кроме меня кто-нибудь еще выжил?

— То, что от вас осталось, от всех пятерых, можно было собрать в один мешок. Насколько близко вы находились от Саблина?

Андрей попытался вспомнить, как они располагались в комнате, когда вошел Дантист. Канунников сидел у двери, Серый был возле окна, дальше, чем кто-либо другой. При удачном раскладе его могло бы выбросить на улицу, но, видно, удачного расклада не получилось. Что же касается Катерины...

У Андрея отвисла челюсть, и, чтобы это скрыть, он отчаянно зевнул.

Какое место в комнате занимала Катя, было не так уж и важно. Взрывчатка, которую притащил на себе Дантист, оказалась каплей по сравнению с тем, сколько лежало в подвале. Важно было другое: Катюха... ее лицо и... в основном, бедра... Бедра — в узких белых джинсах. В парке. У фонтанчика. Вернее, между фонтаном и скамейкой. На скамейке — он с женой. Лена читает книжку, а он, задумавшись, смотрит в одну точку. Словно дремлет. Люди могли подумать, что он пялится на эту задницу в белоснежных штанах. Почему бы и нет? Катюхе тогда было меньше двадцати? Отчего бы и не заглядеться. А потом... Потом она поворачивается, и Андрей, даже не обратив внимания на лицо, мгновенно его запоминает. Чтобы, увидев это лицо снова, тут же кому-то позвонить, куда-то поехать... и в итоге отправить на тот свет пассажиров парома «Данциг». Странно, что он не узнал Катерину, когда встретил ее позже, вместе с Владимиром. Тужился, припоминал, но так и не вспомнил. А если бы вспомнил — что тогда?.. Гады со Сферы выстроили у него в мозгах такой лабиринт, что Андрей и сейчас едва в нем ориентировался.

— Да, — выдавил он. — Дантист подошел ко мне близко. Такое впечатление, что основной целью был я.

— Я полагаю так... — Ксена сделала неопределенное движение ладонью, будто держала в руке сигарету. Как ни странно, именно эта аналогия Андрею пришла в голову первой. — Вероятней всего, руководство операции со стороны Сферы сочло, что роль Волкова как двойного агента исчерпана. По каким-то причинам они решили запустить другой сценарий, а вас — вывести из игры. Но похоже, «выключение» Волкова не было предусмотрено. Или канал аварийной связи провалился. Или... произошло что-то еще. Можно перечислить сотню вариантов, которые сводятся к одному финалу: фальшивый шпион Сферы, приготовленный для сдачи нам, оказался лишним. И тогда Сфера использовала другого агента — несомненно, такую же пустышку, — чтобы вас попросту убить. Вместе с той локальной сетью, что успела вокруг вас вырасти.

— Вот как? Локальная сеть... — пробормотал он.

— И майор Канунников, и Владимир Серый с Катериной готовы были вам помогать.

При упоминании Кати Андрей вновь испытал беспокойство. Поверить, что второй раз эта девушка встретилась ему случайно, он не мог. Живой ключ к спящему коду в его памяти, она мелькнула где-то в толпе — давно, больше пяти лет назад, и одним своим появлением запустила в сознании Андрея какой-то сложный механизм. Результат — бессмысленный теракт и начало «легализации» на Земле мнимого агента Сферы. Пройдет много времени, прежде чем он наберет сетевой адрес с новым ключом, который полностью отпустит спрятанную в нем пружину. Но это — позже, а вначале будет Катерина, попавшаяся ему на глаза в строго определенный момент. И то, что она оказалась в отряде Серого, за совпадение принять было трудно. Хорошенькое дело: три шпиона Сферы в одном месте... Ну пусть и не шпиона, пусть просто — три человека, связанных общей историей и одной задачей. А то и не трое, а четверо?.. Как знать, кем был Канунников или тот же Серый? Как это выяснить теперь, когда они мертвы, если Андрей, даже будучи живым, не вполне понимал, что и ради чего он делает? Агент, подготовленный по программе Сферы, перестает принадлежать самому себе. И кстати...

Андрея вдруг передернуло.

Кстати, где гарантия, что правда, которую он узнал о себе сейчас, — настоящая и окончательная? А если сведения, всплывшие в последних снах, не исчерпывают всего, что заложено ему в память? И если там, на самом дне, осталось что-то еще — кто поручится, что однажды он не наткнется на ключ номер три? Тем более, что вербализация неосознанного — это... красиво, конечно, но только... вот именно: красиво. Слишком. Ну прямо по дедушке Фрейду, разве что не психоаналитик мозги перетряхивает, а друзья-симбионты.

— С Канунниковым и особенно с Серым у вас оставались противоречия, — продолжала Ксена, — но если не вдаваться в подробности, то я бы назвала их вашей агентурной ячейкой. Эти люди готовы были работать по вашему плану. Но планы Сферы изменились, и Саблин одним махом избавился от всех вас.

Андрей тяжко вздохнул:

— Вы еще не оставили попыток склонить меня к сотрудничеству? Скажите, зачем я вам нужен?

— Я вам говорила: даже мертвый вы не утратите своей ценности.

— Значит, на родине меня не похоронят... Но я о другом. Какой от меня толк для Миссии? Ведь вы подталкиваете меня к этому? Участвовать в операции на вашей стороне. Только в каком качестве? Судите сами: источник информации из меня нулевой. Все, что я знал, теперь знаете и вы. Я мог вам дать лишь одну подсказку, но вы уже в курсе, чего она стоит. — Андрей развел руками. — Вы, вероятно, ждали подвоха и надеялись...

— Инвертировать, — мрачно произнесла Ксена.

— Ага. Только сообщение о профессоре Косареве инвертировать нельзя: не было его ни на «Союзе», ни на «Аполло». И вывести я вас ни на кого не могу: других агентов Сферы я не знаю. Видел одного, да и то недолго. Меньше минуты. Потом Дантист соединил в кармане проводки.

— Он сделал это не по собственной прихоти. Световой барьер непреодолим, и руководить этой операцией на расстоянии невозможно. А ее кто-то корректирует, мы в этом убедились. Кто-то отслеживает обстановку, кто-то дает указания. И этот кто-то находится здесь, на Земле. Сфера выкинула вас из игры так же варварски, как и ввела, но вы единственный, кто взаимодействовал с ее представителями. Ваш контакт был непосредственным.

— И что? Я должен разыскать их по запаху? Или вы думаете, я опознаю их по голосам? Даже этого не получится: со мной ведь не разговаривали. То, что я слышал во сне, — это моя собственная интерпретация, сами же говорили.

— Верно. Никто с вами не беседовал. Загрузка длилась считаные секунды, живое общение в таком темпе невозможно. — Ксена положила руку ему на плечо. — Хотите знать, чем вы можете быть полезны Миссии? Этого я и сама не знаю. Возможно, пользы от вас уже не будет. Но в любом случае теперь вы с нами до самого конца. Подумайте вот о чем: многие люди дорого заплатили бы, чтобы увидеть, как будут жить потомки через полторы тысячи лет.

— В каких гадов они превратятся, — добавил Андрей.

— Мы будем сопровождать «Союз» и «Аполло» до самой Аномалии, а затем отправимся на Колыбель. Неужели вам не интересно на нее посмотреть?

— Я не уверен, что там будет на что смотреть. Вы собираетесь изменить собственное прошлое, и если у вас это получится, вы вернетесь в другой мир. Даже не так. Никуда вы не вернетесь, вы просто исчезнете. Вся ваша Миссия.

Ксена убрала руки за спину и отошла от кровати.

— Не нужно повторяться. Вы опираетесь на линейную логику, тогда как обратная зависимость между событиями не доказана. В одном вы правы: мой мир изменится. Как — неизвестно. Но любая неопределенность лучше, чем наша действительность. В этом и заключается задача Миссии: поменять гибель Колыбели на что-нибудь иное. И если вместо поражения в Войне мы получим другую катастрофу, не менее чудовищную... что ж, мы все равно ничего не теряем.

— Я слышал, что после первой партии колонистов собираются послать вторую. Вам не приходило в голову, что это они явились причиной конфликта на Земле-2?

— Послать собираются. Но не пошлют, — уверенно сказала Ксена. — Второй партии не было. Когда «Союз» и «Аполло» пересекли Аномалию, радиосигнал прервался. С тех пор Земля не получала от них ничего. И сами колонисты напрасно пытались наладить связь: у вас в это время было... — Она запнулась. — Что у вас было в шестом веке?

Андрей пожал плечами.

— Объединенное Космическое Агентство смирится с гибелью кораблей, — продолжала Ксена, — и сделает вывод, что к межзвездным пилотируемым полетам человечество еще не готово. Хотя вывод может быть и другим. Неважно. Через несколько десятков лет Аномалия исчезнет, и вместе с ней пропадет система Виктории. Так же внезапно, как и возникла. Вы ведь знаете нашу историю. Ни один корабль, кроме «Союза» и «Аполло», на Земле-2 не садился.

— Да, историю я вашу проходил.

Андрей встал с кровати и направился к зеркалу, но в этот момент раздался негромкий звонок, известивший о том, что в каюту прибыла пища. Дверцы раздаточного окна распахнулись, и Андрей увидел поднос с графином и вазочкой, полной оливок.

— Вот это сюрприз! — крякнул он,

— Что угодно, только не сюрприз. — Ксена попыталась усмехнуться, и это ей почти удалось. — Я еще могла бы удивиться. Вы — нет.

— Почему? — опешил Андрей.

— Потому, что это ваш заказ. Стюард, управляющий лифтом, получил инструкцию не отказывать вам ни в чем, В пределах разумного, конечно. Должно быть, водка — это, по его мнению, разумно. Но я не рекомендую. Вы еще не до конца восстановились после травмы.

— Травмы? — с иронией переспросил Андрей. — Когда на операционный стол кладут одну голову, это не травма, это как-то по-другому должно называться. — Он протянул Ксене рюмку и, пока та боролась с сомнениями, налил. — Тост за знакомство предлагать поздновато... Так что со свиданьицем!

— Кажется, вас это действительно уже не удивляет, — задумчиво произнесла Ксена.

— Ну вы же сами сказали?,. Я что-то не пойму вас.

Она вздохнула и выпила.

— Закусите, закусите.

— Наверно, это самое глупое, что я только могла сделать, — посетовала Ксена, принимая из его рук оливку. — А удивляться... я и сама не знаю, чему вы теперь должны удивляться, а чему нет. Ментальная связь с главным бортовым процессором — это как вам?

Андрей медленно дожевал и оглядел стены каюты.

— Связь с процессором — это, наверно, сильно... зачем мне управлять «Адмиралом Мельником»? Я и собой-то распорядиться не могу.

— Об управлении речи не идет. Только я говорила не о крейсере.

— Но ведь бортовой...

— Я говорила о нашей «Колыбели», — тихо ответила Ксена.

— Я связан с кораблем Миссии?! — Андрей повращал глазами и вновь потянулся к графину. — То есть... мои мозги и компьютер на «Колыбели»?.. И между ними что-то... В смысле, между ними какая-то...

— Связь, — закончила Ксена. — Но с самим процессором вы вряд ли найдете общий язык. В настоящее время вы его используете как гейт для входа в Сеть. Только и всего.

— Ясно. «Колыбель» — мой провайдер. — Андрей покачал головой и снова выпил.

— Я тоже обращаюсь к нашему процессору, но мне для этого нужен терминал.

— А у меня, значит, мозги сами по себе коннектятся...

— Все симбиотические системы связаны с кораблем. Мы отслеживаем перемещения агентов, состояние их здоровья и кое-что еще. Благодаря этому мы и узнали о вашей гибели. Но все контакты, кроме вашего, — односторонние. Агент не может вызвать корабль. По крайней мере, он не может этого сделать без терминала. Если не принимать в расчет ваш способ связи с Сетью...

— Если забыть о том, что я напичкан симбионтами, — перебил Андрей, — которые мнят себя умнее природы, то выходит, что эту водку и эти оливки я заказал, как заказывают пиццу по телефону?

— У вас возникло желание. Вероятно, этого оказалось достаточно. Симбионты самостоятельно его интерпретировали, вышли в единую Сеть и отыскали путь к локальной сети «Адмирала Мельника». Итогом явился... да, обычный заказ, который поступил к стюарду. Вы могли бы это сделать и сами, если бы воспользовались терминалом. — Ксена указала на металлическую угловую панель с кодовым замком. — Таким же образом стюард получал и предыдущие ваши заказы. — Она завершила плавное движение, и ладонь остановилась над стопкой тарелок.

— И-и-и.,. — Андрей вновь налил водки. — И камеры с микрофонами — тоже я выключил?

— Поэтому никто не пожелал к вам войти. — Ксена мученически посмотрела в потолок и взяла рюмку.

— Гм, а вы вот решились... Как выдумаете, симбионты и впредь будут предугадывать мои желания? И до какой же степени? Мне жутко любопытно. Вернее... просто — жутко,

— Судя по тому, что они вернули вам даже татуировку... Нет, я сначала выпью, раз вы настаиваете.

— Это приказ, — осклабился Андрей. — И закусывайте. Оливки тут не хуже водки.

— Кстати, принимать алкоголь вам теперь тоже не обязательно. Достаточно захотеть, и симбионты затуманят вам рассудок, расстроят координацию движений, а если будет особое пожелание, то обеспечат и похмелье.

— Нет, пьянеть я как раз не собираюсь. Это всего лишь ритуал. Так проще.

Ксена понимающе закивала.

— Ваши симбионты, — напомнила она. — Граница — вот о ней я и говорила. Найти предел возможностей вашей системы и соотнести его с природными возможностями человека — это и есть главная задача наших будущих исследований. Симбионты не столько спасали ваш организм, сколько создавали его заново. Они многое в нем изменили, и теперь они соучаствуют в вашей жизнедеятельности на равных с вами правах. Симбионты больше не слуги, они ваши партнеры или компаньоны.

— Обалденная у меня компания...

— Хорошо это или плохо — не мне судить. Но как бы вы к себе ни относились, это реальность. По крайней мере, вы живы. И ваш опыт имеет огромное значение.

— Прикладное, — угадал он. — Собираетесь выводить расу сверхлюдей?

— Сверхгадов, если уж на то пошло, — равнодушно ответила Ксена. — Ваша пластичность потрясает. Ваши адаптивные ресурсы должны быть неисчерпаемы. А где адаптация, там и освоение планет с некомфортными условиями. Мы ведь до сих пор заперты в узких рамках по температуре, атмосферному составу, радиационному фону и тысяче других причуд природы.

— Ага, — вякнул Андрей. — Да здравствует человек морозоустойчивый, не нуждающийся в кислороде, пьющий вместо воды щелочные растворы! — Он уверенно поднял графин и наполнил рюмки. — Ну и уродуйтесь. По мне, вы как есть гады, так гадами и останетесь, Хоть с чешуей, хоть с четырьмя ногами.

«Яйценесущие, перепончатые, жопокрылые, — вспомнил он слова бармена. — А внутри сопли. Сопли вместо души».

— Верно, верно сказано, — пробормотал Андрей.

— Вы о чем это? — не поняла Ксена.

— Не слушайте, — отмахнулся он. — Вокс попули и всякая такая ахинея.

Три небольшие рюмки произвели на него неожиданный эффект. Задачи отрезвить «партнера» перед симбионтами не стояло, и на сей раз они обошлись без самоуправства. Напротив, как и предупреждала Ксена, симбионты усилили воздействие алкоголя, и Андрей оказался в той приятной кондиции, когда тело и язык еще остаются под контролем, а течение мыслей — уже нет.

Прищурившись, он посмотрел на Ксену и вдруг заметил, что она едва держится на ногах.

— Ого-о... — сказал Андрей.

Ксена опиралась рукой на стену, но ладонь то и дело соскальзывала. Она бездумно оглядывала комнату и медленно моргала, словно боролась со сном. Пятьдесят граммов водки оказались для Ксены убойной дозой.

Андрей вдруг с изумлением обнаружил, что у нее васильковые глаза. Он увидел это еще при первой встрече, но то, что свалилось на него потом, не позволяло вспоминать о такой ерунде. Глаза — ярко-голубые, как у ребенка. И вовсе они не холодные.

— Что-то ваш ритуал не пошел мне на пользу, — с трудом выговорила Ксена. — Мне бы самой сейчас симбионты не помешали.

— Так введите их себе.

— Не имею права. Система не опробованная. И, как выяснилось, непредсказуемая.

— Да, ответственность за целый мир — это тяжело. Ничего, скоро пройдет,

— Мне неуютно, — призналась она, — Больше никакого алкоголя. И вообще, с какой целью вы его принимаете?

— Именно с этой. — Андрей, улыбнувшись, указал на ее подгибающиеся колени и похлопал по подушке. — Не мучайтесь.

Ксена с трудом отлепилась от стены и села на кровать.

— Ваши ритуалы иррациональны, — сказала она. — Некоторые вообще не поддаются осмыслению.

Андрей повернулся и молча посмотрел Ксене в лицо. Сколько же ей все-таки лет?

— С одной стороны, невообразимая распущенность, с другой — огромное количество условностей, — продолжала она. — В этом невозможно разобраться. Главное, отсутствует единый алгоритм.

— Но это же замечательно?

— Нет, — она мотнула головой, — это сложно.

— Вы рассуждаете, как подросток, которому нужно быстро, много и все равно с кем.

— Откуда вам знать, о чем я говорю? — возмутилась Ксена.

— Вы сегодня пахнете иначе.

— Это, наверно, этиловый спирт.

У Андрея закружилась голова.

— Волнуетесь? — спросил он. — Не нужно. Алгоритмы существуют, только они не всем известны.

— Мне не о чём волноваться, — заявила она. — Подробней об алгоритмах. Пожалуйста.

— Вы их знаете. Выбирайте самый простой, прямая дорога короче.

— А вам не кажется, что в данный момент это ваша забота?

Андрей равнодушно хмыкнул и потянулся за графином.

— Ну ладно, — нетерпеливо бросила Ксена. — Вы не могли бы...

Он затрясся от смеха:

— Во множественном числе это звучит особенно смело.

— «Вы» — это не множественное число.

— Ты меня поняла.

— Хорошо, «ты». Ты не мог бы...

— Быстрее!

— Что?..

— Быстрее! — приказал Андрей.

— Какое хамство... — прошептала она. — Ладно, Волков. Ты...

— Еще быстрее, — сказал он, глядя ей в глаза.

— Волков... ну трахни же меня, трахни меня, Волков.