Часть вторая
ХОЛОДНАЯ КРОВЬ

Канунников был нетрезв, на иное Андрей не надеялсяю. Николай вращал глазами, словно поражаясь тому, что после стольких дней пьянства его лицо по-прежнему влезает в монитор.

— Как дела, Волков?

— Давай к делу, — раздраженно отозвался Андрей.

— Я и говорю. Как дела, говорю. Стив звонил?

— Звонила Ксена. Только что.

— О-о-о!.. Удостоился, надо же. Ну поздравляю.

— Ну спасибо. У тебя все?

— Нет. «Все» теперь будет не скоро. — Майор насупился, будто бы рассматривая что-то под ногами. — Собирайся, я сейчас приеду. Пока убей в терминале всю частную информацию, все свои контакты. Блок гостиничный, с собой его не возьмешь, а здесь его наизнанку вывернут.

— Это еще почему? — проронил Андрей.

— Потому, что тобой, дружище, скоро заинтересуются.

— Кто?

— Компетентные органы. — Николай помахал сигаретой и, сломав ее о свой монитор, отщелкнул окурок в сторону. — В моем лице, — добавил он, осклабившись.

Андрей подавил желание треснуть кулаком по этому лицу на экране. Лишь сказал:

— Мне нужно пять минут.

— Можешь не спешить. Раньше, чем через восемь, я не приеду.

— Он не изменился, — сказала Ксена.

— Ни капли, — подтвердил Стив. — Ведет себя, как обычный человек. Играет? Днем и ночью? Сомнительно.

— Не играет. Волков-человек действительно так живет.

— Человека Андрея Волкова не существует, вы же сами говорили.

— Это знаем мы, это знают на Сфере, но сам он вряд ли отдает себе отчет в том, что происходит. Я уже пыталась вам это объяснить. Он погружен гораздо глубже, чем мы. Все прежнее вытеснено из его сознания легендой, и Волков искренне верит, что он родился на Земле. Поэтому как источник информации он не представляет для нас ценности — при том, что он действует в интересах Сферы почти открыто. Идеальный шпион, — заключила Ксена.

— Я считал, что идеальный шпион — это тот, кто не попадается. Не лучше ли его в таком случае устранить?

— Устранить? — Она отрешенно подвинула на столе терминал. — Значит, вы так и не поняли. У Волкова есть определенная задача, и она тесно связана с нашей. От этого зависит успех Миссии.

— Зависит от Волкова?!

— Не в последнюю очередь, — кивнула Ксена — Но сейчас он знает об этом еще меньше, чем мы. Сфера давно ведет разработки в области мнемокодирования. Раньше оно считалось неэтичным, но Война заставила взглянуть на это иначе. Наше погружение в местную культуру — такое же кодирование, только более поверхностное. Если бы мы обладали необходимой технологией...

— Наше присутствие на Земле ограничилось бы несколькими резидентами? — спросил Стив.

— Очень может быть.

— Отсюда следует, что цель Волкова совпадает с целью Миссии?

— Да, поскольку и Колыбель, и Сфера добиваются на Земле одного и того же. Но, разумеется, каждая — для себя.

— И эта цель — вовсе не колонизация, — тихо произнес Стив.

Ксена посмотрела ему в глаза и ничего не ответила.

— Да... — Он помолчал. — Масса текущей работы и воодушевление от успехов не позволяют участникам экспедиции задумываться о главном.

— А вы, Стив, задумываетесь?

— Стараюсь не сосредоточиваться, это мешает выполнению Миссии.

— Лишает ее смысла, — уточнила Ксена. — Стараетесь не вы, за вас старается курс погружения. Вам не отсекли память, но срезали эмоциональную составляющую.

— Ваш курс отличается, — проронил Стив.

— О, только не этим. То, что происходит на родине, я воспринимаю так же отстраненно. Сейчас, спустя десять лет после нашего старта, Война со Сферой, вероятнее всего, уже проиграна. Вы с этим согласны?

— Прогнозы были самые неблагоприятные.

— О каком же переселении на Землю может идти речь?

— Вы как будто правы, но... — Стив осторожно прикоснулся ко лбу. — В победу нужно верить всегда.

— Хороший ответ для офицера. Я тоже верю в победу. — Ксена чуть помедлила. — Могу вам сказать, что ради нее мы здесь и находимся.

— Вы снова ставите меня в тупик. Если Колыбель фактически уже пала, что у нас осталось? Орбитальный город? Нежизнеспособные колонии на спутниках?

— Земля — вот что у нас осталось. У нас и у Сферы, — со значением произнесла она.

— Неужели вы об этом? Я... Ксена, я вас правильно понял? — Стив задышал так, словно из комнаты откачали воздух. Он тяжело поднялся, затем снова сел. — Ксена?.. Но это табу... абсолютное табу даже там, на родине.

— Отвлекитесь, — посоветовала она. — Чем ближе вы подходите к этой теме, тем сильнее внутреннее сопротивление. Составители курса не планировали, что я стану с кем-то делиться. Поэтому ваша помощь в любом случае будет косвенной.

— Война уже проиграна, и Колыбели больше нет, — пробормотал он. — Но здесь, на Земле, мы обеспечиваем ее победу...

— Не испытывайте защитные механизмы, они все равно сильнее. Курс не позволит вам окончательно оформить эту мысль.

— И наша Миссия, и агенты Сферы... — с трудом говорил Стив. — Мы здесь... для того, чтобы...

— Выбросьте из головы и ложитесь спать, — резко произнесла она. — Не доводите себя до кризиса.

— Да, пожалуй... — Он встал и нетвердо направился к двери.

Ксена проводила его печальным взглядом, потом тоже выбралась из кресла и налила себе сока. В ее сознании эта тема была табуирована менее жестко, иначе она не смогла бы выполнить задачу Миссии — не номинальную, объявленную всем членам экспедиции, и не альтернативную, заготовленную для избранных, а единственную настоящую задачу, ради которой Колыбель и отправила на Землю корабль. Однако частные воспоминания о родине как не относящиеся к делу оказались нейтрализованы. Совсем удалить их из памяти курс погружения не мог, но он высушил их до фактов — всего лишь фактов, не связанных с личными переживаниями. Так она видела и проигранную Войну, и потерянное счастье.

Благодарственный Знак, выданный Советом Развития, — вот все, что осталось от ее семьи. Четверо мальчиков: младшему два, старшему тринадцать. Они были. Они у нее были. Раньше, когда-то. Сейчас Айриксу исполнилось бы двенадцать, и он мечтал бы о службе пилота-истребителя. Они все мечтают об этом. Мальчики. Тиму было бы двадцать три, он бы уже воевал — непременно истребителем. Она бы им гордилась. Мальчиком, сделавшим последний круг над ее кварталом, тоже, наверно, гордились — когда он прошел вступительный тест в училище, и когда надел офицерский китель, и когда прорвался сквозь орбитальную «сетку» Колыбели, и когда понял, что назад уже не вернуться, поэтому осталось лишь расстрелять боезапас и умереть с пользой для родины. И разве он виноват, что его родиной была Сфера? Он не выбирал. Он жил там, где ясили его родители, он был всего лишь пилотом...

Первых трех отцов для ее мальчиков подобрала генная лотерея, четвертый сын появился без расчетов и согласований — с Благодарственным Знаком Ксена имела на это право. Айрикс, младший... Даже сейчас, после тех десяти лет, что «Колыбель» провела в пути, ему было бы только двенадцать. Он ничего не успел — ни очароваться жизнью, ни обжечься о жизнь. Он родился, когда Война перешла в завершающую фазу и стала называться Войной, но даже в этом опаленном мире он не сделал и шага.

Айрикс, Ишер, Кире, Тим — четыре имени, так их помнила Ксена. Помнила — спасибо курсу — бесчувственно, иначе как не сойти с ума?

Назначению на «Колыбель» она была рада: десять лет в коматозном сне, плюс программа погружения в чуждую культуру, глубокая гипнопедия, вытесняющая из памяти ненужное. Все забудется, все пройдет — так она думала.

Все прошло, на душе было пусто. Сердцем владело чувство долга, остальные чувства выжег тот мальчик на истребителе.

Майор Канунников удивил не только трезвостью, но и пунктуальностью.

— Надеюсь, хоть какая-нибудь информация будет? — осведомился Андрей, подходя с сумкой к багажнику.

— Будет, будет. — Николай открыл свою дверь. — Кидай ко мне, сам сядешь назад. Документы тоже давай сюда. И карточки, и все-все. Потом верну.

«Волга» отъехала от гостиницы и через два квартала свернула в проулок с рядами глухих металлических ставней. Канунников затормозил, опустил правое стекло и швырнул сумку в мусорный бак.

— Не слишком близко? — спросил Андрей. — Здесь найдут.

— Обязательно, — кивнул майор.

— Но в ней же мои шмотки.

— Пот, волосы, частицы кожи, — поддержал он, включая заднюю скорость. — Ты не можешь исчезнуть бесследно. Это было бы... — Мимо промчался длинный сияющий «Форд», и Канунников тихо выругался. — Слишком красиво это было бы, — закончил он, выезжая на проспект.

— Меня будут искать?

— Долго. И, надеюсь, безуспешно.

— Но если кому-то придет в голову сравнить эти следы с моими старыми образцами...

— Только сумасшедшему или бездельнику, — заявил Николай. — Ты ведь у нас по-прежнему сидишь, не так ли?

— Сижу, — проронил Андрей, откидываясь на мягкую спинку.

— Вот и сиди, — сказал майор и, сунув руку во внутренний карман, передал назад фотографию.

— Это кто такой?

— Владимир, — ответил майор. — Или Володя Серый.

Лицо на фотографии из офицерского файла было строгим и отрешенным. Глаза смотрели в объектив, но при этом словно бы уходили от взгляда — в них не было ничего. Уголки губ клонились к жесткому подбородку.

— Лейтенант? — недоверчиво произнес Андрей. — Ему здесь лет тридцать.

— Двадцать семь. Снимок сделан перед самым Объединением, — пояснил Канунников, забирая фотографию, — Потом Серый уволился.

— Двадцать семь лет — многовато для лейтенанта. —Штрафник? Лентяй?

— Владимир не заканчивал военное училище, он прошел диверсионную школу на острове Русском.

— Почти соседи были.

— Что? — не понял Канунников,

— От Русского уже и до Шиашира недалеко.

Николай на это замечание никак не отреагировал, только сунул в рот сигарету.

— После школы Владимира зачислили в «Серый экипаж», — сказал он.

— Я про такой не слышал.

Канунников иронически посмотрел в зеркало:

— Я! Даже я об этом подразделении не слышал, куда уж тебе-то, олень шиаширский. — Он прикурил, глубоко затянулся и стряхнул пепел за окно. — Да я и сейчас почти ничего не знаю. «Серый экипаж» — от Цвета корабельной краски. Вообще-то, на флоте говорят «шаровый», но это не наше дело. А чему Владимира там научили и чем он занимался... это уж тем более Дело не наше. Сразу после Объединения он уволился. Дважды поступал в духовную семинарию, оба раза неудачно.

— Давай-ка, Коля, без мозгоклюйства. Серый — ваш?

— Этот вопрос имел бы смысл, если бы у нас оставь военная разведка. Но я все равно не ответил бы. Потому что не знаю.

— Тогда зачем?..

— Зачем про Серого рассказываю? Ну должен же ты хоть немножко представлять, куда едешь.

— Стоп! — воскликнул Андрей.

Канунников лишь подправил руль. Вечером прошел дождь, и машину чуть сносило к тротуару. Выкинув окурок, он закрыл окно и снова посмотрел в зеркало.

— Не ори, Волков. Ты решил, что тебя освободили для прожигания жизни? Думал, так и будешь до старости девочек истязать да водку в мочу конвертировать? Работать нужно. А вот это нет, Волков, — торопливо добавил майор, заметив, что Андрей косится на дверь. — Тебя перед операцией предупреждали, что симбионты не только лечить умеют? Я на себе не испытывал, но вряд ли нас обманули. Выскочить из тачки ты сумеешь, а вот сумеешь ли подняться на ноги, я уже не уверен.

— Они что, постоянно за нами следят? Может, гады с помощью симбионтов и ушами нашими слышат, и глазами нашими видят? А то и мысли читают?!

Андрей не удержался и взглянул на свое отражение в темном стекле. Мимика удавалась все лучше. Удивление... нет, скорее изумление с оттенком негодования. Получилось хорошо, Канунников проглотил и поверил.

— Да черт их знает, — сказал Николай. — Нет, мысли читать не должны. За мысли и тебя, и меня давно бы в расход пустили. Но если будет нужно, нас достанут на раз, в этом не сомневайся. И не трепи мне нервы, сядь в середину.

— Не волнуйся, не убегу. Не люблю я этого.

— А придется, — ответил майор, оборачиваясь. — Володя бегает, и ты с ним будешь. Все, времени уже нет.

Канунников остановился у пустого перекрестка и достал из бардачка початую фляжку. Скрутив пробку, он помедлил, затем решительно ее завинтил и спрятал емкость в карман. Снова прикурил и ткнул пальцем вперед:

— Там наши оперативники, семь человек. Есть информация, что Серый собирается ликвидировать бывшего члена своей группы.

— Какой еще группы?

Майор выдохнул дым через ноздри и почесал переносицу.

— Они называют себя партизанами. Для Госбеза они бандиты.

— А для гадов?

— Враги. Теоретически.

— А практически?

— Не знаю я, не знаю. Был приказ от Стива. Я его выполняю. Всё.

— Ну а для тебя, майор? — тихо спросил Андрей. — Для тебя партизаны — кто?

— Для нас, — выразительно произнес Николай, — это то, в чем нужно разобраться. Возможно, партизаны — наша надежда. Возможно, обычный сброд. Но методы у них жесткие. Они не играют, они воюют.

— Где? Как?

— Ты хочешь, чтобы об этом в новостях говорили?

— Но стены-то раскрашенные показывают.

— Стены — это еще хуже, — мрачно отозвался Канунников. — Смерть можно списать на несчастный случай или на простой криминал. А три слова на здании Дворянского Собрания — нельзя. Официальная версия — хулиганство, но долго она не продержится.

Светофор в который раз переключился на «зеленый», но мимо не проехало ни одной машины — район спал, давно и крепко. Справа за металлическим забором чернел парк с прудом, лавочками и летними кафе, Слева стояли дома — длинный ряд муниципальных пятнадцатиэтажек с редкими фиксами светлых окон.

— Через дорогу начинается твоя служба, — сказал майор. — Пройдешь два квартала, увидишь синий «Фольксваген». Держи. — Он протянул Андрею ключи,

— Документы есть?

— Машина угнана сегодня после обеда. Завтра утром ее должны найти. Пустую, естественно. Заводишься и едешь прямо, к дому сорок шесть, Где-то там и будет наш Володя, Кого он собирается казнить, нам неизвестно, точного адреса тоже не знаем. Информация пришла неполная, такое бывает. — Николай кашлянул и посмотрел на часы. — Думаю, он уже на месте. Там во дворе четыре корпуса, и у каждого сорок шестой номер. Обложить вплотную невозможно, поэтому засада культурная. Серый уйдет. Но не сразу. Сначала он ликвидирует своего человечка. Потому что если не ликвидировать, тот окажется у нас, и мы его расколем. Мы всех раскалываем, такая профессия.

— Кажется, я что-то недопонимаю, — проронил Андрей.

— Серого шуганут и оставят без транспорта. А тут проезжает какой-то мужик...

— Мужику — ствол в ухо, потом рукояткой по затылку. Это еще если повезет.

— Нет. Сценарий немножко другой. В отряде мой снайпер, он сделает все как надо.

— Теперь я понимаю еще меньше, — признался Андрей. — Как выглядит эта операция для Госбеза?

— Захват опасного преступника. Огонь на поражение и все такое. Ты, главное, не бойся: снайпер в тебя не попадет, а остальные... Ну, наверно, тоже. Когда поедете, обогнешь парк и держи прямо вдоль трамвайных путей, не сворачивая. Там ни светофоров, ничего.

— А дальше?

— Дальше Серый покажет. Твоя задача — остаться у него.

— И что я ему скажу?

— А что ты можешь сказать? — Канунников обернулся и, положив локоть на спинку, печально посмотрел ему в лицо. — Правду и только правду. Все, пора. Погоди! — Он достал бутылку и, отхлебнув, протянул ее Андрею.

— Я не хочу, — ответил тот, вылезая из машины.

— Для запаха. С пьяного спроса меньше.

Андрей прополоскал водкой рот и, насилуя организм, проглотил.

— Ты мне документы обещал вернуть, — напомнил он.

— Верну, — сказал Николай, трогаясь. — Потом.

— И деньги!

— Тем более. Ты встречал угонщиков с золотой картой «Глобал Мани»? Вот и я не встречал. Ни пуха, Волков! — бросил майор и, резко набрав скорость, скрылся за поворотом.

— Иди ты к черту, сволочь! — прошипел Андрей. Сунув руку в карман, он нащупал несколько мятых купюр — все, что осталось от случайной наличности. Он ожесточенно посмотрел на ключи с круглым пластмассовым брелоком и направился через перекресток.

Темно-синий «Фольксваген» стоял у парковой ограды напротив тридцать второго дома. Плюхнувшись за руль, Андрей завел мотор и прислушался. Для десятилетнего автомобиля — превосходно.

Он отпустил сцепление и покатился вниз. Дом тридцать четыре. Ни души, Даже горящие окна, в основном на кухнях, смотрели в никуда — казалось, люди просто забыли выключить свет. Дом тридцать шесть, Тридцать восемь. Слева степенно проплывали одинаковые корпуса, справа, гипнотизируя, мелькала прутьями бесконечная ограда. В кромешной тьме угадывались деревья и высокий кустарник. Хорошее укрытие.

Андрей неосознанно вильнул в сторону от тротуара и поехал по встречной полосе. Если и остановят, то накажут все равно не за это.

Дом номер сорок. У Андрея взмокла спина. Руки, несмотря на кожаный чехол, заскользили по рулю, как намыленные. Между прочим, кругом оперативники — с приказом стрелять на поражение. Снайпер у майора свой... замечательно! А остальные?

Андрей опустил стекло. Тишь. Шепчет мотор, мягко шуршат скаты.

Возле здания с номером «42» что-то шевельнулось, и на дороге выросла длинная тень. Спустя мгновение перед «Фольксвагеном» оказался мужчина. Стоял он странно: боком к машине, лицом во двор. На плече у него кто-то лежал — безвольно, как свернутое одеяло. В свободной руке у незнакомца неслышно трясся ствол. За домом вспыхивали две алые точки — так же беззвучно. Наконец до Андрея донеслось глухое бряканье гильз, и в этот момент бампер «Фольксвагена» уперся мужчине в ноги. Тот развернулся к автомобилю — всем корпусом, вместе с ношей и с автоматом,

Фотография этого передать не могла: рост под сто восемьдесят, если не больше, то же костистое лицо, но — живое. Волосы, забранные в «хвост», вероятно, не стриженные с самого дембеля. Усов-бороды у Володи Серого не было, зато была классическая байкерская «кожа» с клепками и ремнем. И неподвижная девушка на плече. И ствол, нацеленный в лобовое стекло.

— Проблемы?.. — вякнулАндрей,

Серый шагнул вперед, и в следующую секунду он ощутил, как его голова — спасибо, что вместе с телом, а не отдельно, — отлетает от окна.

«Либо жалеет, либо форму потерял», — подумал Андрей, врезаясь макушкой во что-то твердое.

Сгрузив поклажу на заднее сиденье, Владимир обежал машину и распахнул пассажирскую дверь. В мозгу у Андрея туманилось, но он заставил себя выпрямиться — резко, вызывающе бодро.

Серый уселся и левой рукой встряхнул его за загривок. Правый рукав куртки блестел и сочился,

«Это он раненый мне так впаял? Хорошо, что его ранили. Очень хорошо».

— Быстро ездить умеешь? — спросил Владимир, подтягивая на ремне автомат.

С перекрестка на дорогу вылетели две машины, еще одна показалась во дворе.

— Это за вами, что ли?! — удивился Андрей. — Или за мной?

— Помолчим, — предложил Серый, оборачиваясь, «Фольксваген» взвизгнул и рванул вниз по улице, постепенно прижимаясь к забору.

— Маркет подломили? — осведомился Андрей. — Или посерьезней дела? Банчишко?

Владимир, не ответив, высунулся в окно. Заднее стекло тут же рассыпалось мелкой крошкой, а на переднем проклюнулось несколько отверстий в тонких лучиках трещин,

— О-па... О-па... — запричитал Андрей. — Ты что, рехнулся?!

— Это они в тебя стреляют, а не я.

— А ты — в них!

— Так устроен мир.

Серый одной рукой перезарядил автомат и снова дал бесшумную очередь по «Шевроле» с мигалками.

— Вот я прокатился!.. — буркнул Андрей себе под нос.

Сквозняк раскачивал плюшевые талисманы под зеркалом — крокодильчика и бегемотика. Не выдержав, Андрей сорвал их и бросил под ноги. Отвлекаться он себе не позволял — впереди уже маячил угол парка и поворот, который нужно было проскочить на максимальной скорости, но без полетов через крышу.

По багажнику барабанили пули, лобовое стекло продолжало покрываться лунками. Андрею обожгло правое ухо, и он рефлекторно схватился за мочку. Крови было много, но боли он не чувствовал — только жжение, быстро стихающее.

«Спасибо тебе за снайпера, майор».

— Катюха! — позвал Серый, делая очередную паузу для перезарядки. — Катя, ты меня слышишь?

Девушка на заднем сиденье не шевелилась. Она лежала, засыпанная осколками каленого стекла, растрепавшиеся волосы закрывали ей лицо. Кажется, она уже не дышала.

— Не хочу тебя огорчать, браток... — начал Андрей.

Владимир хрустнул пальцами, но снова бить поостерегся — стрелка спидометра прыгала между отметками «200» и «220».

— Следи за дорогой, — только и сказал он.

До перекрестка оставалось меньше ста метров, и. Андрей слегка сбросил газ. «Шевроле», мчавшийся первым, сократил дистанцию, и полицейский что-то проорал в мегафон. Андрей стиснул руль. Для прямого поворота они ехали слишком быстро, нужно было притормозить еще, но погоня такой возможности не давала. Вторая машина преследования вышла на середину дороги и начала обгонять.

Справа возник светящийся козырек станции, здесь метро выныривало из-под земли и превращалось в скоростной трамвай. Майор советовал свернуть за парком, но здравый смысл сковывал руки,

Серый положил автомат на колени, так, что ствол уперся Андрею под ребра.

— У тебя сейчас только одна педаль. Про остальные лучше не думай.

— Угу, — промычал Андрей и, как только «Фольксваген» поравнялся со светофором, нажал на тормоз.

Машина, почти завершившая обгон, так и полетела дальше, к концу улицы. «Шевроле», ехавший позади, тоже не успел среагировать и ощутимо толкнул «Фольксваген» в крыло. От удара машина развернулась вправо, Андрей даже не успел сработать рулем. Возможно, это его и спасло. «Фольксваген» швырнуло за угол и снова вынесло на прямую. Погоня временно отстала.

Владимир покачал головой — не то с восхищением, не то с укором.

— Таких, как ты, на кладбище не хоронят, — сказал он.

— Нас кладут в пирамиды, — отозвался Андрей. — Вместе с бухлом и рабынями.

— У дороги вас зарывают. Как всех самоубийц.

— Предрассудки. Давай лучше о таксе договоримся. Километр — штука. Годится? Если нет, у остановки высажу.

— Какая штука? — оторопел Серый.

— Тыща. Рублей или долларов. Или драхм. Харя, башня, зверушка — мне все равно, что нарисовано, Главное, цифирь: одна палка, три нуля. За каждый километр. — Андрей покосился на панель. — Уже пятнашка набежала, ты в курсе?

— О чем ты, убогий? Я, может быть, жизнь тебе подарю, а ты про деньги. Э, да ты пьян?!

— Сто граммулек притупляют чувство вины. Двести вообще снимают эту проблему.

Андрею категорически не нравилось то, что он говорит, но роль, навязанная ситуацией, вернее Канунниковым, ничего другого не оставляла. По мнению майора, шансы на сближение с Володей Серым имел лишь нетрезвый психопат на краденой тачке.

«Нет, про психа я додумал самостоятельно, — признался себе Андрей. — Поменять бы амплуа... Да поздно уже, поздно».

— Так что с оплатой? — спросил он, развивая образ мелкого и к тому же неуравновешенного преступника. — Вы кассу-то взяли или порожняком соскочили? А то... — Он кивнул на зеркало, в котором опять вспыхнули две пары желтых раскосых фар.

— Пропащая твоя душа, — вздохнул Серый, Справа проносились квадратные бетонные плиты — то взлетая, то зарываясь в грунт. Трамвайные пути сделали ровными, а о мостовой никто не позаботился. Улица сузилась до трех рядов и пошла волнами: вверх-вниз, вверх-вниз — чем дальше, тем круче. На противоположной стороне громоздились какие-то ангары, с виду заброшенные.

«Шевроле» снова догонял. Несчастный «Фольксваген» подпрыгивал на горбах-трамплинах, и Андрей с ужасом ожидал момента, когда у машины рассыплется ходовая.

— Ты настолько нуждаешься в деньгах, что готов идти на преступление? — спросил Владимир, вновь поднимая автомат.

— Идти не готов, — отозвался Андрей. — Я обычно езжу.

— Держи ровно, не виляй, у меня последний рожок.

— Все равно мажешь.

— Я по колесам. А ты предлагаешь убивать полицейских?

— Ничего я не предлагаю. Я заложник, мне вообще…

Андрей осекся: «Фольксваген» преодолел очередную горку, и впереди на спуске показались два грузовика. Вначале он подумал, что они разъезжаются, хотя и слишком медленно, однако это была иллюзия, Фургоны стояли на месте, почти вплотную — как раз напротив склада. Между кузовом и ангаром оставался просвет метра в полтора. До ограды было больше, но ненамного.

«Прямо вдоль путей, не сворачивая», — вспомнил Андрей слова Канунникова. Здесь и свернуть-то было негде, от перекрестка шла пустынная улица без пешеходных дорожек. Майор сам направил его сюда. Он же дал ключи от «Фольксвагена». Он же поставил на дороге две фуры — нормальные водители и в бреду так не запаркуются. Майор, майор, это все он. Либо решил, что Андрею пора в гроб, либо... как следует промерил расстояние. «Фольксваген» у забора проскочит, «Шевроле» — нет. По крайней мере, в это хотелось верить.

«Только не мозги, — мелькнула бесцветная мысль, — остальное заживет».

Андрей нажал на газ до упора и выровнял руль. Под уклон машина побежала еще веселей, стрелка спидометра отошла вправо и замерла: конец шкалы.

«И с чего это ты, Коля, взял, что я тут впишусь? — подумал Андрей, совсем уже отстраненно. — Пять лет без практики. Да я и раньше-то асом не был. Мозги... Только бы не мозги. А вот интересно: если ноги вместе с жопой оторвет, новое скоро повырастает?»

Владимир сообразил, к какому маневру он готовится, и бросил сквозь зубы:

— Не сметь!

Андрей топнул ногой, но педаль и так была уже на полу. Бетонные плиты, приблизившись к окнам, слились в сплошную стену, навстречу несся чумазый зад фуры с табличкой «long vehicle». Андрею отчего-то стало тепло и покойно, он словно сидел внутри симулятора и наблюдал происходящее на экранах: вот они влетают в проем — медленно, пока лишь капотом, идут впритирку, теряют оба зеркала, дальше двери, самое широкое место, краску сдирает, как наждаком, Канунников, скотина, мог бы дать больше запаса, а он действительно сантиметры кроил, не все дома у человека, ведь если бы «Шевроле» в такую щель и пролез, то не стал бы он ломиться на всей скорости, это же безумие, безумие...

Грохот превратился в пронзительный скрип и внезапно утих — фургоны были далеко позади, на дороге неожиданно возник перекресток и новая станция. Тумба под светящимся козырьком была раскрашена под пачку бутербродного масла, она и вывела Андрея из ступора.

— Влево, влево! — кричал ему Серый.

Андрей повернул, сбил крылом какие-то ящики, разметал стулья у кафе и с трудом вернулся на мостовую.

— Теперь направо. — Владимир оглянулся, утер лоб и достал телефон. — Кот, это я. Скоро будем на точке «семнадцать». Катюха ранена, позаботься там... Что?.. Да, серьезно, и очень. Все, давай. — Спрятав трубку, он посмотрел на девушку и убрал ей с лица волосы. — Катя? Катька... Вон там направо. Слышишь, нет?!

— Слышу, — ответил Андрей. — Деньги будут?

— В большом количестве. И не гони так! Либо мы ушли, либо уже не уйдем. Ты, вообще, откуда сорвался, из какого цирка?

— Медведи на велосипеде.

— Лихой.

— У нас в шапито все такие. Я младшенький.

— Не дерзи. Налево.

Андрей механически выполнял указания, пока не въехал во двор за большим магазином. Он приготовился ждать, но спустя несколько секунд из глубокой тени выкатился минивэн с огромной пластмассовой пиццей наверху, Следом за ним появились двое мужчин — молодых, рослых, вооруженных.

— Серый, у тебя что?!

— Ерунда, кость цела. Вот Катюха... не знаю.

Второй незнакомец помахал Андрею пистолетом.

Тот покорно вылез и положил руки на крышу машины, Правую дверь заклинило, и, пока Серый выбивал ее ногой, девушку перенесли в микроавтобус. Вскоре оттуда показался еще один мужчина, постарше, с обвислыми усами.

— Ты посмотрел? — спросил у него Владимир.

— Посмотрел, — упавшим голосом произнес тот. — Серый, ты сейчас для нее можешь больше сделать, чем я.

— В смысле?

— Надо молиться. А с этим чудом что решать?

Владимир задумался.

— Катя еще жива? — торопливо спросил Андрей.

— Тебе какое дело? — прорычал Серый.

— Жива или нет? — повторил он, обращаясь к усатому,

Тот взглянул на Владимира и пожал плечами:

— Жива, но...

— Аппарат для переливания крови найти сможете?

— Ты чего мутишь? Ты доктор, что ли? — спросили Андрея сзади, прикасаясь к горлу холодным глушителем.

— Ну? — мрачно произнес Владимир.

— Ваша Катерина будет здорова, — сказал Андрей. — При условии, что вы достанете оборудование раньше, чем у нее остановится сердце.

— Серый?.. — подал голос человек с пистолетом.

— Погоди, — ответил тот. — Пусть попробует.

— Серый, это чушь! — заявил усатый. Владимир обошел «Фольксваген» и, толкнув Андрея на капот, заглянул ему в глаза.

— Ты правда сделаешь так, чтобы Катюха выжила?

— Правда, — ответил Андрей.

— Если получится, я твой должник. А если нет... тебя за язык не тянули.

Андрей улыбнулся:

— Тебя тоже.

— Не спите?.. — Канунников с хрустом отвернул пробку и сделал хороший глоток. — Когда же вы отдыхаете-то? Или вам это вообще не нужно?

— Позаботьтесь лучше о себе. — Стив на экранчике мобильного терминала выглядел недовольным, словно учуял запах.

Николай снова отхлебнул.

— Ну все, — крякнул он. — Докладываю: Волков приехал.

— В каком смысле?

— В прямом. Приехал на место. Дальше дело техники.

— Вы уверены, что все в порядке?

— Если не в порядке, я бы знал. И вообще, я в нем не сомневаюсь. Сомневался бы — не стал бы рекомендовать. — Майор глотнул еще раз и утер губы.

— Та сторона его ни в чем не заподозрит?

— Стив, вы меня ни с кем не путаете? Я всю жизнь в Госбезе. Не волнуйтесь, по машине стреляли.

— Это не слишком опасно?

— Стреляли только по Волкову, а что ему сделается?

— Конечно, — ответил Стив. — Майор, почему вы постоянно употребляете алкоголь?

— Я не употребляю алкоголь, — пожал плечами Канунников. — Я просто пью.

— Погружаете себя в беспамятство?

— Как-то вы слишком пафосно это назвали. «Погружаю»… «беспамятство»... — Он покосился настоявшую неподалеку «Волгу». — Извините, у меня тут служебный вызов.

Канунников отключил трубку и, вернувшись к машине, потерянно опустился за руль. Посидев так с минуту, он снова вспомнил о бутылке и приложился к горлышку.

Его прервал зуммер.

— Господин майор, есть информация по Серому.

— Ну?! — встрепенулся Николай.

— За его машиной смотрели, но там... господин Майор, там откуда-то взялся «Фольксваген», и Серый уехал на нем. Мы преследовали. Помешали грузовики.

Водителей проверяем, но, похоже, это случайность. Все прилегающие районы оцеплены, ведется поиск…

— А говоришь — информация! — Канунников перевел дыхание. — Искать!

Он газанул и, с визгом развернувшись, поехал прочь.

Из окна черной «Волги» вылетела пустая фляжка.

На больничную палату Андрей не надеялся. Воображение рисовало подвал, где на многоярусных нарах преют партизаны, в крайнем случае — полуподвал с вентиляцией. Все оказалось приличней: они приехали в клинику. В какую конкретно, Андрей не знал: перед высадкой из автобуса ему на голову натянули черную шапку.

«Вот сейчас ее снимут, а впереди скала Шиашира, — неожиданно подумал он. — В коридоре орут: „Приготовиться к завтраку!“ — и в дверное окошко швыряют миску холодной каши…»

Его тронули за плечо и шепнули:

— Осторожно, ступеньки.

Дальше был скрип двери, приглушенный хлопок и путь по коридору. Два поворота, лифт наверх, снова поворот и еще метров двадцать в тишине.

— Ложись.

Затрещала материя: ему отрезали рукав. Раздались какие-то щелчки, и запах стал совсем специфическим, незнакомым. Андрей редко бывал в больницах, как-то не доводилось.

— Владимир, ей необходимо совсем другое, — новый голос, напряженный. Дружественный или нет — непонятно.

— Вы способны ее спасти?

— Ну-у... в условиях стационара можно, по крайней мере, гарантировать, что она... ну-у... все будет зависеть от результатов осмотра.

— Тут нечего осматривать, я видел такие ранения. Делайте, что сказано.

— Потеря крови у нее не опасная, сейчас самое важное...

— Выполняйте!

— Воля ваша. Но это, ей-богу, шаманство. Какой объем?

— Эй, ты! — Серый потеребил Андрея. — Сколько переливать?

— Давай литра два, а там поглядим.

— Это что за блаженный? — возмутился врач. — Какие еще два литра?! Почему вы меня не слушаете? У вас хотя бы анализы его есть?

— У меня есть его жизнь, — ответил Серый.

— Владимир...

— Начинайте, не тяните!

— Это важно! Какая у нее группа крови?

— Вторая, резус отрицательный, — сказал Серый.

— А у этого вашего... подопытного? У него какая?

— Не знаю.

— Вы понимаете, что мы делаем?! Мы ее убиваем!

— Да хватит трепаться, зануда! — не выдержал Андрей. — У меня тоже вторая отрицательная, ничем не болел, не болею и не собираюсь. Серый, быстрее! Я обещал помочь твоей девушке, но я не воскрешаю из мертвых.

В вену вошла толстая игла. Мысль о вытекающей крови Андрея не беспокоила: симбионты все восстановят и сами восстановятся в необходимом количестве.

Приобретя такое счастье, избавиться от него уже невозможно.

— Есть только одна причина, по которой я не звоню в полицию, — заявил врач.

— Это последний раз, когда мы пользуемся вашим гостеприимством, — сказал Серый. — Мы бы и сегодня не приехали, но Катя...

— Не зарекайтесь, я вам еще понадоблюсь. Да, а что с рукой-то? Снимите куртку.

— Может, ты и меня заодно вылечишь? — обратился Владимир к Андрею,

— Потом. Если не передумаешь.

— Голова не кружится? — спросил врач.

— Все в норме, — заверил Андрей. — Еще бы укольчик... или спирта.

— Ну так что, целитель? — настойчиво проговорил Серый. — Руку мне посмотришь?

— Пулю из клешни любой ветеринар вытащит, — отозвался он.

— Нечего вынимать, навылет.

— Тем более. Помажь йодом, само пройдет. Как там Катюха твоя?

— Так же, — ответил за Владимира доктор. — Семьсот миллилитров, — добавил он.

— Наконец-то! Огурчик найдется?

— Какой огурчик? — опешил врач. — Вы о чем это?

— Я про семьсот грамм, а вы?

— Миллилитров! — воскликнул врач, — Крови! У вас уже взяли! Семьсот миллилитров, понятно — нет?!

— Не горлань, тут тебе не стадион.

— Спасибо, напомнили. Будете загибаться — дайте знать.

— Отсигналю кишечником, — пообещал Андрей.

— Анализ готов? — проговорил доктор глухо, куда-то в сторону. — Ну давай, давай, что ты там... Как — третья?! Как — положительная?! Стоп! — завопил он. — Вот теперь ей действительно нужно переливание. Если еще не поздно. Сколько мы успели? Семьсот сорок! Господи, прости. Все, Володя, это все... Я убил Катерину. Я ее убил. Господи, господи!..

У Андрея выдернули иглу и сорвали с головы шапку. Он сощурился: лампы были слишком яркими. В грудь уперлись два ствола, пальцы Серого легли ему на шею. Андрей взял Владимира за лацкан и попробовал привлечь его к себе, но в итоге подтянулся сам.

— Смотри на мое ухо, — сказал он.

— Какое еще ухо? — процедил Серый, сдавливая ему горло.

— Правое.

Плечо у Андрея было залито кровью — подозрительно быстро «состарившейся» и уже начавшей осыпаться с рубашки бурыми хлопьями. Мочка при этом была розовой, без единой царапины, безо всякого следа.

Серый ошеломленно замер и убрал руку.

— Ты в блюдце смешивал? — крикнул Андрей врачу. — Не трясись! Я спрашиваю: ты проверял? Ну вы же всегда это делаете, как его... ну смешиваете кровь, смотрите — чего там и как.

Доктор с трудом разлепил губы:

— Конечно...

— И что? Свернулась? Прокисла?

— Нет, иначе я бы не стал...

— Вот и успокойся. С Катей все будет нормально, — сказал Андрей. — Теперь она сама справится.

Владимир перевел взгляд на соседнюю койку.

— Что ты с ней сделал? — спросил он.

— Это я виноват, я! — Доктор взялся за простыню, но Катя оттолкнула его руку.

— Чего еще?.. — сонно протянула она, переворачиваясь на бок.

Склонившись над кроватью, врач издал какое-то мычание и с громким шорохом осел на пол. По линолеуму прокатилась мелкая автоматная пуля, чуть сплющенная от столкновения с костью.

Владимир бросился к девушке.

— А где рана? — прошептал он, глядя на ее спину. — Где рана? Слышишь, где она?

В ответ Андрей потрогал себя за ухо.

— Что это? — всхлипнул доктор.

— Что? — резко повторил Серый. — Это и есть то, что ты обещал?

— То самое. — Андрей взял со столика свой отрезанный рукав и попытался приладить его на место. — Поехали отсюда.

Катя одевалась сама — двигаясь плавно и неуверенно, не обращая внимания на присутствующих. Мужчины столпились в углу и наблюдали за ней, словно она шла по канату через пропасть. Обнаружив, что майка на спине прострелена и хрустит от запекшейся крови, девушка удивилась, потом как будто начала что-то вспоминать, но в итоге пожала плечами и надела такую — простреленную и хрустящую.

— Всем отвернуться, — запоздало потребовал Серый.

Едва дойдя до автобуса, Катя снова уснула, положив голову Владимиру на колени. Сколько он ни хлопал ее по щекам, она лишь вяло отмахивалась и называла его по-всякому нехорошо. На вид ей было лет двадцать, а то и меньше.

Андрей сидел напротив, разминая правую мочку. Ухо нестерпимо зудело. На крыше минивэна дребезжала, выматывая нервы, пластмассовая пицца.

— Ну так что у тебя с кровью? — спросил Владимир — Третья положительная?

— Ага.

— Но у Кати же...

— Вторая отрицательная, — подтвердил Андрей, — Это неважно, она здорова. Готовь продукты, проснется — будет жрать как прорва. То есть кушать. Много будет кушать. А кровь у меня самая обыкновенная, — добавил он, заметив, что Серый продолжает сверлить его взглядом.

— У меня тоже обыкновенная. Но моя никого не лечит.

— А моя лечит, — спокойно ответил Андрей. — На посторонних ее терапевтический эффект я еще не проверял, Катюха первая. Говорят, даже зубы новые отрастают. Не знаю, это я не пробовал пока.

— Есть шанс проверить, — мрачно произнес Серый. — Ты напрасно думаешь, что сможешь отбрехаться.

Минивэн неожиданно подпрыгнул, наверху громыхнула пицца. Владимир покосился на автомат под сиденьем, затем посмотрел на спящую Катю и не стал ее беспокоить.

— Кто тебя прислал? — спросил он.

— Это тебе известно.

— Вот как? — Серый поиграл бровями. — Госбез. Поэтому мы и ушли.

— Они знали, где и когда ты появишься. Если бы они захотели, тебя упаковали бы еще на пороге.

Владимир снова опустил голову к автомату и начал что-то напевать.

— Дальше, дальше, родимый, — сказал он невпопад. — Я тебя слушаю.

— О чем говорить-то?

— Каким образом ты спас Катюху. И почему.

— Просто пожалел ее, веришь?

— Нет. Как тебя зовут?

— Зови... Волковым. Вообще-то я Андрей.

— Серый и Волков, — усмехнулся Владимир, — У кого-то большие тараканы в башке завелись.

— Хорошие тараканы, правильные.

Владимир сощурился и сжал зубы так, что на скулах проявились лесенки. Чем дольше они ехали, тем сильней ему хотелось достать оружие и тем отчетливей Андрей понимал, что ствол останется лежать на полу.

— Кровь, — напомнил Серый.

— Дело не в крови, а в том, что она содержит. Вернее... кто в ней живет.

— Маленькие добрые хирурги? — фыркнул он.

— Почти угадал. Симбионты. Ущерб от несовместимости тканей они компенсировали, ну а с пулей... ты сам видел.

Серый повертел в пальцах перекошенный цилиндрик.

— И если Катю снова ранят... — вопросительно произнес он.

Андрей покивал:

— Если только не будет значительных повреждений головного мозга. Теперь она такой же носитель симбиотической системы, как и я.

— И она может делиться этим с другими?

— Ты не о том мечтаешь. Лучше поинтересуйся, откуда у меня это взялось.

Владимир ненадолго задумался.

— Кажется, я знаю, — сказал он. — Ты из Миссии? Ты... гад?

— Нет.

— Все-таки человек, и то хорошо.

— Нет. Не человек.

— Кто же ты, Волков?

Андрей улыбнулся. Получилось превосходно, это он понял без всяких зеркал.

— Я тот, кого вы ждали.

После встречи с адвокатом прошло два дня, и кое-что Андрей успел забыть. Но самое важное он, разумеется, помнил. Да, именно это Иван Адольфович и сказал: «Я ждал вас еще вчера». А что он ему ответил? Что же он ответил-то?

Больше из того дня Андрей не помнил ничего. Теперь он сообразил, что в адресе содержался фрагмент кода и что просыпаться он начал уже тогда, в квартире Ивана Адольфовича. Но окончательно он это осознал лишь после инициации. Теперь ему многое стало ясно, в частности, что означает фраза «те, кто тебе помогал, уйдут». Они ушли — бывший адвокат Мейстер, бывшая жена Лена и другие... существа.

Андрей подумал о том, что агент, называвший себя Иваном Адольфовичем Мейстером, мог произнести адрес, ничего не спрашивая и не объясняя. Он мог бы начать инициацию сразу и принудительно, не дожидаясь удара тяжелым ботинком. Но видимо, за время, проведенное на Земле, он сделался немножко человеком.

И еще об одном подумал Андрей: если бы не Война, он стал бы примером грандиозного эксперимента по слиянию цивилизаций. Тело, память и кровь, принадлежащие трем разным расам, — что может быть любопытней?

Но если бы не Война... кто посмел бы так искорежить его жизнь?

— ...будешь?

— Что?

— Курить будешь? — Серый протянул ему пачку сигарет.

— Не курю.

— У вас там вообще?..

— Да. Вообще не курят. У нас там, — добавил Андрей с сарказмом.

— Зато и пожаров, наверно, меньше. А по-русски ты говоришь чисто, — заметил он.

— В данный момент я других языков не знаю. Ну немножко английский: «как пройти в библиотеку» «холли шит». Только самое необходимое.

— Так чем же ты от нас отличаешься? Если этих симбионтов в тебя заселили гады, а в остальном...

— Ничем не отличаюсь, — подтвердил Андрей. — даже для себя самого. В этом и смысл.

— Так может сказать любой.

— В этом смысл, — спокойно повторил он. — Трудно выдавать себя за человека, если у тебя шесть крыльев или хер на лбу.

— Крыльев не видно. — Владимир стряхнул пепел в угол и невзначай двинул ногой. Автомат под сиденьем глухо брякнул. — Этот майор, который устроил нам встречу, он о тебе знал?

— Нет.

— Но догадывался?

— Он просто надеялся, что у гадов есть враги. Очень надеялся, поскольку больше вам надеяться не на что.

— Ну-ну, — с иронией произнес Владимир.

— Над Землей висит один-единственный корабль, даже не военный. Называется он «Колыбель», если тебе интересно. И он может устроить здесь большую могилу. Будет облетать планету и жечь потихоньку, а вам его и сбить-то нечем.

— А ты собьешь?

Андрей усмехнулся:

— Тоже вряд ли.

— Тогда зачем ты нам нужен?

— Вопрос стоит иначе: зачем мне нужен ты и твоя банда. — Он помедлил. — Коля Канунников порой очаровывает своей мудростью. Но это не его заслуга, жизнь научила. Так вот, почему Госбез вас еще не накрыл? Потому, Серый, что некоторые люди смотрят дальше и не перестают верить. Хотя бы в чудо.

— На чудо ты совсем не похож, — мотнул головой Владимир. — я собрал отряд не из пустых иллюзий, мы занимаемся реальным делом. Оно маленькое, очень маленькое, но только так мы можем жить.

— Ты собрал потешный полк. С акциями устрашения и казнями. Кровь льется настоящая, а война у вас все равно игрушечная. Пытаешься раскачать народ? Люди скорее пойдут за гадами — против вас. Миссия готовилась слишком тщательно, чтобы допустить серьезную ошибку. И главное... ты был бы прав, если бы Колыбель готовилась к колонизации. Но это им не нужно.

— А твоим?

— Сфера тоже не собирается захватывать Землю. Ваша планета, извини меня... не так хороша, как вам кажется. Жара, высокая влажность, скудные ресурсы. Нефть?.. Газ?.. — Андрей рассмеялся. — Оставьте их себе. Мою родину скорее заинтересуют грибы и креветки, чем это горючее говно. Перенаселение нам тоже не грозит. И Сфере, и Колыбели Земля нужна совсем для другого. И, собрав свой отряд... ты поступил правильно, — неожиданно заявил он. — Ваше «маленькое дело» еще пригодится.

— Тебе? — с вызовом спросил Серый.

Андрей поднял глаза и, отогнав сигаретный дым, сказал:

— Да. Мне и вам. Сейчас это одно и то же.

— Сфера против Колыбели, — пробормотал Владимир. — Но не на Колыбели и на Сфере, а почему-то здесь, у нас. Какого хрена, а?! И чем вы лучше их?

— Например, тем, что не ставили раком вашего Президента. Тем, что сейчас я один. Ты можешь выстрелить мне в лоб и избавить Землю от присутствия Сферы. Чем еще?.. Тем, что я с тобой разговариваю. Разговариваю, как с равным, а не пихаю твоим сородичам дешевое лекарство.

— Оно опасно?

— Нет, нет. Колыбель предлагает нормальные медикаменты. Такими же пользовались их предки — лет пятьсот назад.

— А вы дали бы что-то другое?

— Мы не дадим ничего, но ничего и не отнимем. Это я и пытаюсь тебе объяснить. Мы появились на Земле раньше, чем Миссия, но если бы ее не было, мы бы тихо дожили свой век и остались бы на ваших кладбищах. Никто о нас не узнал бы.

— Как ты можешь доказать, что ты не агент гадов?

— Вот озадачил... Я и есть агент гадов. Как же я докажу тебе обратное?

— Но почему я должен верить, что ты на нашей стороне?

— Я не на вашей, я на своей. Каждое поражение Колыбели для меня праздник, но эта логика ущербна. Мы будем вместе не потому, что у нас общий враг, а потому, что у нас общая цель.

— Подожди-ка. — Серый приложил к уху трубку. — Где?.. Паршиво. Отставить! Да, сначала полюбовно. То есть за деньги. — Убрав терминал, он затоптал окурок и уперся взглядом в Андрея. — Это твои?

— Моих на Земле нет. А что случилось?

— Пока ничего. — Владимир усадил девушку вертикально и приподнял ей веко. — Катюш?..

— Слышала, слышала. — Она отвела его руку и подтянула к себе автомат. — Я в порядке, не волнуйся. Нас встречают?

— Впереди три машины.

— А развернуться?..

— Если это с подачи того, о ком я думаю, — Серый взглянул на Андрея, — то сзади у нас дела не лучше.

— Три машины? — переспросил тот. — Ты знаешь, сколько бойцов Миссия направила в президентский дворец?

— Судя по тому, что до Кастеля они все-таки добрались...

— Пятерых! — воскликнул Андрей. — Пятеро гадов справились со всей охраной. А за тобой послали бы одного. Самого младшего. Самого худшего. Парализованного. Так что три машины — это не от Миссии.

— Дорожная полиция.

— Тогда чего ты от меня хочешь?

— От тебя? — Серый осторожно потрогал плечо. Рану ему не перевязали, и крови он потерял уже прилично. — Вот чего я хочу.

Владимир нагнулся, провел ножом под сиденьем, и на пол отвалилась пластмассовая крышка. К стене был привинчен ящик от перфоратора — с гнездами для небольшого корпуса и мощного сверла. Что-то подобное оттуда и выпало: с двумя скошенными рукоятками и длинным стволом. Инструмент, проделывающий отверстия.

— В магазине сорок патронов, — буднично пояснил Серый.

— На меня не рассчитывай, — отрезал Андрей.

— Нет?..

— Только не в этом смысле.

— Пацифист, что ли?

— У нас «пацифист» означает «предатель», — ответил Андрей, помолчав. — Я не пацифист. Но я живу на Земле не для того, чтобы убивать.

— У вас там все такие?

— Какие? —вскинулся Андрей.

— Некурящие, — буркнул Владимир. — ЛадН0' Может, и пронесет.

— Не волнуйся, это скорее всего Канунников. Что-то у него переигралось, или терпения не хватило, решил лично с тобой познакомиться.

— Напомни-ка мне, в каком он звании.

— Майор.

— Майор... — Серый вздохнул. — Ты знаешь, сколько в гэбэ майоров? Если каждый станет присылать по три патрульных тачки...

— Нужно верить в лучшее.

— Правильные вещи говоришь, пришелец.

Владимир взял «перфоратор» и, обняв девушку, закрыл глаза — всего лишь опустил веки, но сделал это по-звериному выразительно. Словно прощался с любовницей в присутствии жены. Словно он уже — умирал.

— Катюх, ты как?

— Отлично, Серый. — Она грустно улыбнулась и посмотрела вверх. — Я знаю, здоровых туда принимают без очереди.

Канунников попал ключом в замок с четвертого раза — из-за спешки, а вовсе не потому, что был пьян. Так нервничать ему не приходилось давно, еще с училища, когда он проваливал зачет по скоростной стрельбе: чувствовал, что мажет, знал, что надо успокоиться, и видел, что времени на это нет. Тогда он здорово испугался, по-настоящему.

Как и сейчас.

Ворвавшись в квартиру, Николай ринулся к терминалу. По пути он наступил на бутылку — упасть не упал, но, пока взмахивал руками, успел придумать для себя пару нехилых эпитетов. Наконец Канунников добрался до клавиатуры и вслепую отбарабанил. Вводить этот адрес голосом он не решался.

— Ксена! Простите, что я... А!.. — Канунников отмахнулся: времени на формальности не было, да и желания их соблюдать — тоже. — Волков в опасности, боюсь, что в смертельной. Вы можете повлиять на мэра? Поднимите нашего кабана, пусть он срочно...

— Во-первых, здравствуйте, майор. — Ксена, против ожиданий, была не в постели, а за столом, но Николай понял, что разбудили ее недавно. Лицо казалось бледнее обычного, хотя, возможно, это из-за черной водолазки. — Доброй ночи, или как лучше сказать?

— Да уж лучше никак. Мне только что сообщили, прямо сейчас, пока я в лифте ехал... по казенной трубке. Если бы раньше, то и я — раньше, но свою я в машине оставил. И времени уже нет. Свяжитесь с мэром, прикажите снять засаду на Серого. Это «Гамма» проводит, она в муниципальном подчинении. Да если бы и в нашем — не могу же я отменить операцию такого масштаба... А вы — можете! Давайте, Ксена, иначе потеряете сотрудника. С ними Волков, я Стиву уже докладывал.

— Да, вы сказали, что у Волкова все в порядке.

— У него и было — в порядке! Пока один гражданин... Скороходов Петр Витальевич, травматолог из госпиталя на Пражской... пока он не сообщил в окружную префектуру о визите...

— Бандитской группы, — поддержала Ксена.

Канунников прикусил губу — изнутри, незаметно.

Миссии было уже известно, что партизаны заезжали в больницу, но хуже того — Ксена узнала об этом раньше, чем он сам.

— Ксена, мы теряем время!

— Как вы думаете, почему Петр Скороходов сдал Серого властям? — спросила она.

— Ничто другое вас не интересует?

— Насколько я понимаю, этот врач неоднократно оказывал услуги Серому и его сообщникам, — монотонно продолжала она. — Что же вдруг случилось? Запас патриотизма исчерпан?

— Даже не представляю, — только и сказал Николай.

А что еще он мог ей ответить? Что с патриотизмом у Петра Скороходова все нормально? Что доктор помогал партизанам, рискуя своей задницей, за которую он, майор Госбеза, его давно уже взял бы — если б сам не симпатизировал Серому? И что именно патриотизм, превосходящий дружбу, вынудил Скороходова позвонить оперативному дежурному — после того, как он увидел среди партизан человека, обладающего нечеловеческими способностями. То есть не-человека.

— Ксена! — Николай молитвенно сложил руки. — Еще минута, и будет поздно.

— Вы не пробовали связаться с Волковым? Или с Серым?

— Про засаду они уже знают. Скорее всего, — торопливо добавил Канунников и попробовал угадать Реакцию Ксены, но ее лицо было непроницаемо. — Они должны знать о засаде, — повторил он с нажимом. — Серый ездит осторожно, высылает вперед дозорную машину. Ну и потом... их бесполезно предупреждать! На шоссе — «Гамма», это лучшее муниципальное подразделение. То, что форму дорожной полиции «Гамма» использует для прикрытия, Серый поймет и сам, без подсказок. Но толку-то?! Уйти от них невозможно!

— Столкновения не избежать, — заключила Ксена.

Николай лишь теперь сообразил, почему она спокойна. Впрочем, нет, спокойной она оставалась всегда, а сейчас она была откровенно удовлетворена.

Он подвинул кресло и присел на подлокотник.

— Доктор не знал, куда они поедут, — проронил Канунников. — Он мог сообщить только о том, что они покинули больницу. Стоп. Это вы?.. Но откуда?!

— Симбионты. Разве вас не инструктировали? Система дала точное местонахождение Волкова.

— Зачем? — выдохнул Николай.

— Странный вопрос, майор. Хотите прослушать курс по внедрению агентуры? Земной курс, — подчеркнула Ксена. — Серый не примет Волкова, пока тот не пройдет экзамен в какой-либо форме, явной или неявной. Чудесное спасение на похищенном «Фольксвагене» шито белыми нитками. — Она чуть помедлила и кивнула: фразеологизм употреблен корректно. — Бегство от погони — это лишь повод для знакомства. Серый догадается, что ваша засада была фиктивной. Если я не переоценила интеллектуального потенциала Волкова, то он сам же об этом и расскажет. А далее потребуется настоящая проверка, и прежде, чем Серый назначит что-нибудь маловыполнимое, мы дадим ему иное подтверждение лояльности Волкова.

— Экзамен? Подтверждение?! — взревел Канунников. — Да это же «Гамма»! Не подорожники с выручалочками, не головастики с Петровки — «Гамма»! Доберманы! И там... каюк, — закончил он упавшим голосом. — Каюк! Вы понимаете, нет?

— Прекрасно понимаю. Каюк доберманам. Спокойной ночи, майор, — проговорила Ксена, исчезая с монитора.

Канунников тронул пальцем левое ухо — на время сеанса голос в микродинамике не утих, но перестал доходить до сознания.

Теперь Николай вновь его воспринимал:

«...„пацифист“ означает „предатель“. Я не пацифист. Но я живу на Земле не для того, чтобы убивать».

С Ксеной майор разговаривал меньше двух минут и вряд ли пропустил что-то существенное. Все, что могло его просветить — или поразить, — Волков сказал еще раньше.

Мембрана осталась у него на рубашке — липкий волосок под воротником. Более надежного средства Канунников себе не позволил: в диверсионных школах учат хорошо, а на расправу Серый удивительно скор.

Когда Андрею начали отрывать рукав, Канунников едва не оглох — грохот в динамике стоял такой, словно валилась многоэтажка. О том, что это трещала тряпка, а не позвоночник, он узнал потом — из разговора. Как и о переливании крови.

Занятно: самого майора такие мысли не посещали, хотя теперь казалось, что это на поверхности. Однако и другое, высказанное Волковым позже, ему в голову также почему-то не пришло: симбионты принадлежат Миссии, и это не просто колония умных организмов, это часть системы. Электронной? Биомеханической? Да пес с ней. Важно не то, что она собой представляет, а то, кому она подчиняется. Гадам, конечно. Только им.

Ксена запеленговала Волкова и воспользовалась этим для наведения... спасибо, что не бомбардировщика. Хотя точка, отработанная «Гаммой», не всегда выглядит лучше. Стиль доберманов — «мэрия возместит вам убытки, если вы сумеете доказать свою невиновность». Из госпиталя на Пражской Серый поехал на юг — это, должно быть, парк «Донской». Уж в парке «Гамма» оттопчется по полной.

У Канунникова остался лишь один вопрос, он шевелился в мозгу ржавым гвоздем, расковыривал привычные представления о логике. Зачем Ксене понадобилось натравливать на Волкова доберманов, если симбионты позволяют убить его мгновенно? Группа Серого? Нет, партизаны Миссию никогда особо не волновали. Это сделано ради Андрея... ради существа со Сферы.

«С какой Сферы?! — обозлился Канунников. — Что еще за Сфера? Что у нас вообще происходит? И ведь самое... а что — „самое“? „странное“?.. О-о-о! Странного здесь столько, что „самое“ уже и не выберешь. Так о чем?., ах, да. Вот что самое... скорее смешное: это же я его рекомендовал Миссии. Андрюху-террориста. Я, а не кто-то другой. Назвал его в числе наиболее перспективных кандидатур. Выбрал. Почти случайно. Ну понравился парень — в чисто оперативном, естественно, смысле. В смысле — хорош был для разработки. И на тебе: угадал. Ткнул пальцем в небо — попал в агента... какой-то, на фиг, Сферы... Алле! Кем тут управляют с помощью космических лучей? Вами, да? Представьте, мною тоже! Весьма рад. Свободная койка найдется? Кормежка и уколы по расписанию...»

Николай взял себя в руки и сделал вялое движение в сторону бара, но вспомнил, что где-то под ногами катается бутылка — початая, но плотно завинченная. Сто грамм рассудок не затуманят, а нервы успокоят. И еще пятьдесят, чтобы пальцы не дрожали.

В динамике тоскливо постукивала бутафорская пицца. Майор ее видел неоднократно: здоровенный рекламный причиндал на крыше минивэна. Разве нормальный преступник станет ездить в такой машине? Никогда. Потому-то Серый в ней и ездил. И вполне успешно.

«Не волнуйся, это скорее всего Канунников», — сказал Волков то ли Владимиру, то ли девушке, то ли им обоим.

— Если бы, Андрюша, если бы... — ответил Николай куда-то в комнату. — Сейчас вас будут убивать. А я это буду слушать. От начала и до конца.

«Майор», — произнес Андрей.

— Да? — Канунников схватился за ухо, но раздосадовано цыкнул и взболтнул остаток водки. — А, ты это не мне... Ну да, майор, майор...

Ничего существенного мембрана уже не передавала, Волков и так наговорил столько, что у Канунникова прихватило сердце. На секунду, не больше, потом все прошло — симбионты скорректировали концентрацию адреналина и все, что положено. Но в первый момент, когда Андрей объявил Серому, кто он такой и откуда он взялся, Николай подумал, что сходит с ума. Но при этом — поверил. Сразу. Почему — он не знал и сам.

«Нужно верить в лучшее», — будто бы отозвался Волков.

— Точно, пришелец, — прошептал Канунников. — Особенно если ничего другого уже не остается. Верил, верил... Во что-нибудь эдакое, чудесное или... странное. Не уйти сегодня от этого слова. Странно, что у Миссии на Земле есть серьезный противник. Мы-то для них — так, тараканы. И странно, что нас с тобой свело — еще тогда, пять лет назад. Я тебя запомнил, а то! Как же я мог не запомнить, если в твоем преступлении было... ну да, полным-полно странного. Но надеяться на то, что ты пришелец, — это уж слишком. Не настолько же я чокнутый, правильно? — Он медленно поставил пустую бутылку на пол. — Хм... А во что же я тогда верил? Ведь верил же во что-то... Не в людей, не в гуманоидов, но во что-то верил все-таки. Хрен его знает. Русский человек, что с меня взять...

Волков и Серый продолжали разговаривать, но все тише и тише. Николай напряженно вслушивался и проклинал идиотскую пиццу. Муляж дребезжал, как метла в жестяном ведре — непрерывно, невыносимо.

Пицца грохнула о крышу сильней и вдруг замолчала: автобус остановился.

Андрей посмотрел на «перфоратор» — если верить датчику, в магазине осталось еще четыре патрона. Вернув оружие Серому, он взъерошил волосы и привалился к теплому боку автобуса. Слева в дверце оказались три отверстия от короткой очереди. Андрей задумчиво провел по ним пальцем и поднял голову к луне. Ощущения победы не было.

— Тридцать шесть из тридцати шести, — с трудом выговорил Владимир. — Это «мирзоев-401», —добавил он, закидывая «перфоратор» на плечо. — Когда я служил, «мирза» еще проходила полевые испытания.

— Удобное оружие, — равнодушно отозвался Андрей. — Ваш инженер Мирзоев жил не напрасно.

— Серый! — Катя подбежала к стоявшему за автобусом «Вольво» и открыла дверь.

— Что там? — спросил он.

Из салона вывалилось тело. Голова, ударившись об асфальт, не сохранила формы — усатый был нашпигован сталью не меньше, чем его автомобиль. Андрей не мог защитить всех, ему пришлось выбирать, и выбор был очевиден. У него в мозгу словно включился калькулятор — самый примитивный: сложить и вычесть, остальное ни к чему. Серый нужен, а его партизаны — не очень. Катерина... от нее толку совсем никакого, но она нужна Серому.

Андрею понадобилось тридцать шесть выстрелов. Около девяти секунд. Тридцать шесть человек уткнулись лицами в мох у обеих обочин.

Невдалеке коптила тлеющим скатом зализанная «Тойота» — она шла первой, метрах в пятистах от колонны, но здесь, у поста, они ее нагнали. И еще две машины за расстрелянным «Вольво» — в таком же виде. Не оставляющим никаких надежд.

— Мои друзья были солдатами, — тяжело произнес Владимир. — Смерть для солдата — часть профессии.

— Это все, что ты можешь о них сказать? — тихо спросила Катя.

— И того много, — ответил он, усаживаясь на обочину.

— Ты... я тебя знала совсем другим, Серый!

Он лишь кивнул — уронил голову и поленился поднять.

— Серый, как ты можешь?

— Не вини его, — сказал Андрей. — Сколько у вас народу осталось?

— Немного. — Она отвела глаза. — Серый, Малевич, Африка... Серый?!

Катя бросилась к Владимиру и встряхнула его за плечо. Тот медленно отклонился назад и рухнул в пыльную траву.

— Серый!..

— Шуметь не нужно, — цыкнул Андрей. — Пульс пощупай. Да жив он, жив!

Катерина торопливо расстегнула на Сером куртку и ахнула: во весь живот темнело сырое пятно.

— Нож доставай, — скомандовал Андрей.

— Не смей!

— Что «не смей»? Может, и тебя надо было «не сметь»? Сейчас бы уже в холодильнике лежала. Нож!

— Да, — шепнула девушка, вынимая из рукава неженский тесак с пилой на тыльной стороне. — Только он... не совсем стерильный.

Андрей вздохнул и задрал Серому футболку. Чуть выше пупка оказалось небольшое отверстие, лихо припухшее, похожее на вздувшийся чирей. Пуля ушла внутрь и где-то там остановилась, порвав по пути все, что можно.

— Мы тебя довезем, Володя... — Катерина беспомощно обернулась к севшему на оси автобусу. — Довезем, довезем. Потерпи, ага?

— Ох, не хотел я этого. Серый и сам не хотел бы, а я уж подавно... — Андрей взял у девушки нож и, чуть помедлив, полоснул себя по левому запястью.

Рана мгновенно сошлась в рубец, выдавив по краям две алые капельки. Андрей выругался и сделал еще один разрез, глубже и длинней.

— Пошла! Ну?!

Рассеченная кожа принялась было снова стягиваться, но вдруг остановилась, словно задумалась.

— Пошла, говорю! — крикнул Андрей. — Так надо! Надо, ясно?!

Секунду не было ничего. Препарированная рука смахивала на муляж — отталкивающий, но не страшный.

Потом из поврежденной вены брызнула кровь.

Держа руку на весу, Андрей кинул нож Катерине:

— В зубы ему вставь. Быстро!

— Серый не эпилептик.

— Ну ты еще!.. Повозражай мне тут! Пасть ему раскрой, да пошире.

Девушка поняла, что он собирается сделать, и это ей категорически не понравилось, но возражать она не смела. Теперь она помнила — слишком хорошо, с массой ненужных подробностей, — что ей самой пришлось пережить около часа назад.

Пилка со скрипом протиснулась между зубов и разжала Серому челюсти. Дальше Катя не смотрела. Андрей же себе этой роскоши позволить не мог. Он наблюдал, как льется струйка крови, тонкая, но непрерывная. Из него — в Серого.

Владимир судорожно мотнул головой и кашлянул. Розовые брызги, вылетев у него изо рта, окропили Андрею лицо.

— Нуты еще кобениться станешь! — гаркнул тот. — Глотай живо!

— Надеешься, это ему поможет? — обронила девушка.

— А другие предложения есть?

Она помолчала.

— Долго это будет продолжаться?

— Мне почем знать? В тебя семьсот сорок миллилитров заправили. Но с тобой все было хуже, и намного. Жрать хочу, — неожиданно заявил Андрей.

— Я тоже.

— Да я не намекаю, я прямо говорю: хочу есть! Дьявольски. У вас в тачке что-нибудь найдется?

Катерина встала и принесла из автобуса большую хрустящую упаковку.

— И пить тоже, — с опозданием добавил Андрей.

— Воды у нас не было.

Взяв пакет, он с выражением прочитал:

— «Крекеры пикантные. Паприка и чеснок». В аду бы вас так угощали.

— Не нужно... — Серый, зашевелившись, отвел от лица его руку. — Не нужно, Волков, поминать нечистого и дела его. — Он приподнялся на локте и начал брезгливо отплевываться. — Нехорошо это, Волков, Нехорошо.

— Ты!.. — Катя бросилась ему на шею. — Ты все слышал, да? Лежал и слышал? Вот же прикольно!

— И видел, и слышал, — буркнул Владимир. — И все осознавал, вот что самое поганое. Осознавал, что пью кровь, и ничего не мог... Противно было, но я не мог. Как будто мною управлял кто-то.

— Симбионты, — сказал Андрей. — Поздравляю, дружище. — Он достал платок, но, увидев свою руку, скомкал его и убрал в карман. На запястье остался лишь бледный рубец — от второго пореза. Первого не было и в помине.

— Я теперь реально бессмертен? — без энтузиазма поинтересовался Владимир.

— Не реально, а условно. Пока тебе пуля мозги не разрушит или пока Ксена не решит, что ты зажился.

— Ксена — это кто?

— Так, сука одна. Все беды от женщин, воистину. — Андрей поймал взгляд Катерины и отмахнулся: — Какая ты теперь женщина? Существо женского пола.

— Напрасно ты, Волков... — начал было Серый.

— Я помню, помню, — перебила девушка.

— Что там помнить? — Андрей поднялся и, бесцеремонно взяв ее за плечи, повернул боком к Владимиру. Правый рукав у нее был разорван или скорее прожжен, словно кто-то приложил раскаленное жало паяльника. Под прорехой виднелась почерневшая ткань и — бледно-розовая полоска на коже.

— По касательной прошло, — сказал Серый. — Это ты сейчас получила, в больнице у тебя его не было. А ты ничего не заметила?!

Катерина растерянно моргнула.

— Ни-че-го, — ответил за нее Андрей. — И ты таким же станешь.

— Это, пожалуй, перебор. — Владимир запахнул куртку и направился к микроавтобусу. — Боль нужно чувствовать. Чтобы не забываться. Она для того и дана. — Он вдруг торопливо вернулся к примятой траве и начал шарить в ней руками. — Пуля... Где моя пуля?

— Зачем тебе? Повесишь на грудь, как трофейный зуб?

— На груди у меня крест, а не зубы. Из Катюхи-то пуля вышла... А из меня?

— Серый, пока не рассветет, не найдешь, — отозвалась девушка.

— Из тебя тоже выйдет, — заверил Андрей. — Потом. С другой стороны.

— Это как? А-а-а... Теперь я факир, значит! Глотатель боеприпасов! — Владимир подхватил брошенный «перфоратор» и понес его к дороге, но, оценив повреждения минивэна, снова остановился. — Что еще хорошего?

— О водке можешь забыть, — мрачно проговорил Андрей. — Не впрок.

— Ясно. Было у меня сомнение, Волков, было. Еще когда ты нас от полиции увез. Когда между фурой и забором проскочил — на скорости, с которой нормальный человек и по автобану гнать не рискнет. А ты в такую кишку втерся, что зеркала посрывало. Я и подумал: сумасшедший? Ведь какой бы ты ни был профи, всегда остается вероятность ошибки, и профессионалы знают это лучше других. Но ты... никогда не ошибаешься, так? — Владимир указал на табло «перфоратора». — Тридцатью шестью выстрелами из тридцати шести. Сказать тебе, кого ты здесь положил? Это не подорожники, это доберманы. Подразделение «Гамма» — не самое крутое из того, что есть в природе, но... достаточно крутое, Волков, достаточно. И ты ни разу не промахнулся, передавил их, как чернику в тарелке.

— Это было похоже на рестлинг, — отстранение произнесла Катя. — Я смотрела, как он стрелял. Настолько странно, что я не могла оторваться. Да я и не успела ничего, даже с предохранителя не сняла. Андрей вел себя так, будто он в тире или на симуляторе, То есть... как будто все это понарошку. Он играл.

— Вот и за рулем тоже, — вставил Серый.

— Я стрелял по линии глаз, целиться не было времени.

— Тридцать шесть доберманов! У тебя не было времени, поэтому ты перещелкал их, не целясь... Ужас. Теперь я могу представить, как пятеро гадов прорвались сквозь охрану президентского дворца.

— Они не прорвались, они просто прошли, — возразил Андрей. — И вряд ли ты представляешь, как это выглядело. Даже я не представляю. Они не получили ни царапины, а я сумел спасти только троих — вас и себя. При этом тебя все-таки убили, так сказать. Вернее, без всяких «так сказать». Тебя действительно убили.

Владимир перекрестился и, бросив «перфоратор» в кабину автобуса, двинулся к посеченному пулями «Вольво».

Катерина проводила его сочувствующим взглядом.

— Серому это труднее пережить, чем мне, — выдавила она.

— Ты решила, что все уже позади? Переживать это придется всю жизнь, ласточка. До самой смерти.

Она сунула руки в карманы и присела на краешек бампера. Лишь сейчас Андрей заметил, что Катя не пользуется косметикой — совсем, принципиально. Волосы она, как и Серый, уже забрала в «хвост». Пара выбившихся прядей свисала, покачиваясь, вдоль тонкого бледного лица, и ничего красивее этого придумать было нельзя. Встретив Катерину в городе, Андрей принял бы ее за обычную студентку. Сейчас ему казалось, что он ее уже видел, и много раз, но всегда как-то мельком. Молодая, умная, незамужняя... но и не свободная. Она напоминала Ксену — чем-то неявным, неуловимым. И так же, как Ксена, Катя занималась неженским делом — она воевала. Андрей наконец-то сообразил, что именно его интересует в этой девушке: причина, по которой она не хочет жить как все. Была бы Катюха чуть попроще, причина нашлась бы сразу: Владимир Серый — бывший диверсант, неудавшийся священник — человек, которому хочется верить. Однако Катерина не была похожа на дурищу, способную слепо втрескаться в обаяние и волю. В отряде Серого она оказалась осознанно, Андрей это чувствовал. Глядя на мощную спину Владимира, он вдруг подумал о той иконе с молодым солдатиком в камуфляже и, кажется, начал понимать...

— Ты так и не ответил, пришелец, — обронила девушка. — Все эти штуки, которые ты проделываешь, все эти смертельные номера... — Она замялась. — Ну разное: и с машиной, и с пулеметом, и, наверно, еще что-нибудь... Тебе помогают симбионты, да? А раз они теперь и во мне, и в Сером, значит, мы с ним тоже?..

— Если симбионты подчинят тебя полностью, ты превратишься в организм, главной целью которого является выживание. При любых обстоятельствах — выживание. Собственно, это и есть цель нормального организма.

— Нормального животного, — уточнила Катерина.

— Я так и сказал. А сколько в тебе от животного и сколько от человека — зависит от тебя самой, а не от симбионтов.

— А в тебе? В тебе сколько?

— Человека? Не знаю, но можно посчитать.

— Это как?..

— Всё, — мрачно объявил Серый, возвращаясь к автобусу. — Транспорта нет и не будет.

— А как же Африка? — спросила Катерина.

— Я уже связался. Говорит, что лежит пластом и шевельнуться не может. От дороги нужно уходить, сейчас рассветет, машины появятся. Лесом здесь часа три. — Владимир посмотрел на девушку. — Ладно, четыре.

— Как твоя рука?

— Рука? — Он равнодушно тронул плечо. — Не хуже твоего позвоночника. Все, двинули.

— Искать нас никто не будет? — спросил Андрей.

— Нас пока вряд ли, а доберманов уже хватились.

— И нам отсюда не выйти.

— Не каркай! Вон ты какой ловкий, да и я кое-что умею.

— Я здесь не для того, чтобы вашу полицию истреблять.

— Это ты уже говорил, — буркнул Серый. — Я тоже, веришь ли, совсем для другого... — У него на ремне кротко пиликнул терминал, и Владимир, обходя тела в высокой траве, ответил: — Да... Гм?.. Ну здравствуйте... Ка-аво?! — Он недоуменно взмахнул трубкой и протянул ее Андрею.

— Волков! Чертовски рад! — заорал в динамике Канунников. — Живой?.. Живой, да?!

— Еще вопросы? — проронил Андрей.

— Ох ты, какой суровый! У вас на Сфере все такие? — Николай разразился дурным смехом. — Где вы там, Волков?

— Мы в жопе, Коля. Приезжай.