22
Туман рассеялся, и мы с Браном очутились на каменных плитах под сводом жилища пифий. Телепортацию явно переоценивают. С одной стороны, она мгновенно перемещает тебя в нужное место, с другой – пребывание в невесомости вызывает мерзкий приступ головокружения. К тому же пришлось крепко цепляться за парня, а тот не привык держать руки при себе.
Место обитания пифий озаряли фонари и факелы. Я сомневалась, что мы кого-то застанем, однако, несмотря на поздний час, все три особы настороженно бодрствовали. Они и глазом не моргнули, когда мы материализовались посредине зала. Вероятно, нас ожидали.
Слева от них стояли четыре ведьмы. Две из них – примерно моего возраста, а две другие – постарше. Некоторых украшали татуировки вроде тех, что красовались на груди Брана. Неужели они из ковена Морриган?
Мой спутник, согнувшись, чихнул.
– Ненавижу чертову черепаху. – Он поднял голову и улыбнулся женщинам, стоявшим в стороне. – Дамы…
Две ведьмы помоложе, прежде казавшиеся ошарашенными, тут же принялись кокетливо улыбаться.
Я подошла к платформе и вручила теплую пробирку ведьме-матери. Она взяла ее.
– Кровь отдана по доброй воле. Он ничего не ждет взамен. Но я надеюсь, вы будете помнить его дар.
Пифии поднялись и, как одна, поклонились Брану.
– Видишь?! – ткнул он в их сторону пальцем. – Вот как женщина должна вести себя с мужчиной. В следующий раз, когда увидимся, сделаешь так же.
– Скорее ад замерзнет.
Пифии тем временем уселись на свои места.
– У нас сделка, – напомнила я.
– С такими, как ты, сделка ничего не значит! – сердито рявкнула старуха.
– Может, это просто интуиция, но кажется, я вам не нравлюсь.
Она впилась когтями в подлокотники кресла.
– Мария, – шепотом окликнула ее дева. – Не стоит грубить. Пифии никогда не берут свои слова назад.
– Могли бы и сейчас навешать мне лапши на уши, но я никуда не уйду.
Дева указала на четырех ведьм, до сих пор стоящих в стороне.
– Они говорят от имени старшего ковена Морриган и будут нам свидетелями. Скажи, что ты хочешь узнать, и я открою тебе глаза.
– Итак, я подозреваю, что Эсмеральда захотела власти и основала собственный ковен, но ей не хватало знаний и подготовки. Возможно, ковен начал поклоняться Морриган, но потом, случайно или намеренно, Эсмеральда позволила Морврану присоединиться к их обрядам и взять верх.
Семь женщин уставились на меня, обстановка под куполом стала напряженной, но я продолжила:
– Возможно, во время Вспышки, когда магия особенно сильна, Морриган могла приходить в наш мир. Для этого пользовались колдовским котлом. Морврана тоже обуревали желания, и он научил Эсмеральду, как сделать такой же котел – или заставил украсть его у настоящего ковена Морриган.
Либо я попала в яблочко, либо у четырех представительниц Морриган одновременно приключилось расстройство желудка: лица у них очень уж исказились и покраснели.
– Я считаю, что Морвран сговорился с фоморами, но не представляю зачем. Мне нужно знать, что случилось после проведения ритуала, что произошло с матерью Джули и для чего нужно монисто, которое носил мальчишка-шаман по имени Рэд.
– А где монисто? – внезапно оживился Бран.
– Тебе – не скажу.
– Почему?! – всплеснул он руками. – Вообще-то я на стороне добра!
– Откуда мне знать? Это вопрос доверия. Пока мне не объяснят, в чем дело, побрякушку никто не получит.
– Я объясню, – пифия-мать откинулась на спинку кресла.
Фреска над ней ожила. Черные линии зашевелились. Очертания Гекаты поблекли, а котел, напротив, стал четче.
– Пару поколений назад, в начале Сдвига, Морриган доверила своему ковену магический котел.
– Уж они о нем позаботились! – вставил Бран.
Пифия пригвоздила его взглядом:
– Умолкни.
– Мы не знали, – оправдываясь, начала одна из ковена Морриган. – Она не общалась с нами с момента последней Вспышки.
Пифия-мать взмахом руки велела ей замолчать.
– Котел для нее – способ попасть в наш мир. Магия его действует только во время Вспышки. Морвран жаждал его заполучить, чтобы тоже познать жизнь. Он заключил сделку с врагами Морриган, фоморами – морскими демонами. В обмен на поддержку Морвран обещал с помощью котла освободить их из иного мира. Они не боги – чтобы существовать у нас, им не требуется столько магии. Здесь фоморы станут его первыми приспешниками.
– Но я прикончила не меньше десятка. Сколько же их было?
– Нет, – возразил Бран. – Убить их могут только мои стрелы. Пока котел подпитывает магия Вспышки, они возвращаются к жизни. И чем ближе ривы к котлу, тем сложнее с ними совладать.
Отлично. Просто фантастика!
– А раньше ты не мог сказать?
– Это вопрос доверия, – отозвался он, передразнив меня.
Захотелось врезать ему как следует.
– Ладно… Но как фоморам удалось захватить котел?
Ведьма вздохнула, сложив руки на коленях.
– Веками его охраняли Псы Морриган, лишь они имеют над ним власть.
Псы на стенах безмолвно взвыли, задрав морды. Такие же, как Бран, – обманом вырванные из мира людей.
– Ковен Морриган считал, что котел в безопасности, ведь никто, кроме Псов, не мог забрать его. Но они не знали, что давным-давно один из служителей сбился с пути.
Изображение собаки слева на стене вытянулось и приобрело облик мужчины.
– Он покинул Морриган ради женщины. Условия сделки вынудили богиню оставить в живых его самого и его потомство.
Кусочки головоломки сложились.
– Рэд! Мелкий ублюдок – отродье Пса…
Ведьма кивнула.
– Значит, мальчишка мог перенести котел. Его Рэд украл?
Ведьмам ковена Морриган определенно хотелось провалиться сквозь землю…
– Я видела отпечатки ножек котла. Он огромный. А у Рэда руки – вот такие… – я коснулась большого пальца указательным. – Как же он смог его уволочь? А вы как не заметили пропажу такой здоровенной штуковины?
– Мы привыкли, что он всегда на месте. Не сразу поняли, что он исчез.
– Его можно уменьшить, – вставил Бран, – чтобы он помещался в кармане.
– Или подвесить на ожерелье. Погоди… Ты сказал, котел поддерживает жизнь фоморов, значит, он у них. Что же на ожерелье?
Бран пожал плечами:
– Крышка. Мальчишка украл у ведьм котел. Я вломился к ним на вечеринку прямо посреди веселья, когда они закончили ритуал и из котла выбрался первый фомор. Но пока я выполнял обязанности героя, пацан скрылся с крышкой.
– А зачем она нужна?
– Она управляет котлом.
Теперь мне захотелось схватить его и тряхнуть, чтобы вышибить остатки информации.
– Как именно?
– Кладешь одной стороной – получаешь котел изобилия, переворачиваешь – врата в царство мертвых. Когда первая партия фоморов прошла, я перевернул крышку. Он до сих пор поддерживает их жизнь, но отворить двери Морврану они не могут.
– А что случится, если вместо Морриган придет Морвран?
– Сделка проста, женщина, – скривился Бран. – Морвран получает жизнь и котел. Фоморы – жизнь и свободу. Если он пробьется, то выпустит в твой город полчища морских демонов. Они жаждут отомстить людям. Подумай головой, что будет дальше…
Я посмотрела на пифий:
– Он говорит правду?
– Да, – кивнула младшая.
– И последнее: зачем ты воруешь карты?
– Котел должен стоять на перекрестке трех дорог, – вздохнул Бран. – Фоморы не могут уменьшить котел, поэтому им пришлось его куда-то тащить. Перекрестков трех дорог полным-полно, а котел изобилия не так светится магией, как тот, который нужен для оживления. Его трудно отследить. Я искал на всех перекрестках поблизости от ямы.
Звучало разумно.
– Отлично. Крышка у Стаи.
Бран усмехнулся:
– Плевое дело.
Тонкие струйки тумана задымились у его ног и рассеялись, а Бран остался на том же месте.
– Ты еще здесь.
– Знаю! – он качнулся вперед, туман заклубился и исчез. Снова и снова… – Что-то не так! – рявкнул он и указал на младшую из пифий: – Ты! Найди пастыря!
На лице девы забрезжила улыбка, подчеркивая ее хрупкость.
Сначала я решила, что она позабавилась над нелепым приказом, но взгляд ее вдруг остекленел, словно она смотрела куда-то мимо нас, в видимую ей одной даль. Пифия определенно наслаждалась своим даром. Она подалась вперед, сосредоточилась, улыбаясь все шире, и наконец засмеялась.
Под куполом восторженно прозвучал мелодичный голос:
– Нашла!
Храм содрогнулся. Заклубился пар, дальняя стена исчезла, показав ранний рассвет.
Под серым небом плыл туман, цепляясь за штыри, торчавшие из земли, заваленной металлоломом. На железнодорожных рельсах, изогнутых, будто какой-то великан пытался завязать их морским узлом, как на насесте нахохлилась стимфалийская птица.
Расщелина под Ульем.
Туман рассеялся. На куче ржавых бочек сидел пастырь Болгор. Слабый ветерок колыхал его рясу. Позади высился неповоротливый гигант, скрытый дымкой. Он держал крест. Полностью возродившийся Угад. Здорово, прикончу его еще раз.
Во мгле шагало нечто огромное. Под его весом металлический мусор трещал и хрустел. Вскоре показался и сам монстр. Высокий, с широченными плечами, покрытый стальными мускулами. Заросший серой шерстью в темную полоску.
Кэрран…
Что там творится?
– Сначала ты, – велел Царь Зверей.
В его пасти моя голова поместилась бы целиком, клыки были больше моих пальцев, но дикция оставалась идеальной.
Угад позади пастыря передвинул крест вперед и с глухим стуком воткнул в землю. На жерди был растянут кто-то маленький: тонкие ноги связаны, руки распростерты на поперечной балке.
Джули. Господи!
Схватив Брана за рубаху, я притянула его к себе.
– Доставь меня туда!
– Не могу, – огрызнулся он.
Сердце едва не выпрыгивало из груди. Глаза Джули были закрыты, а кожа бледная, как у покойника. Я бы отдала правую руку, чтобы оказаться там прямо сейчас.
Кэрран поднял лапу, демонстрируя качающиеся на когтях талисманы и браслеты.
– Что он вытворяет? – взвыл Бран. – Стой, ублюдок! Не-е-ет!
– Дитя за ожерелье, как договаривались, – сказал Кэрран.
Пастырь заговорил, и волоски у меня на загривке встали дыбом:
– Зря ты пришел в одиночку, животное.
Из-под горы хлама выскочили ривы и бросились на Кэррана. Они карабкались на него, падая друг на друга. В мгновение ока Царя Зверей скрыла груда извивающихся тел.
Я сжала кулаки. Когда же он вырвется? Сражайся, вожак, дай сдачи!
Еще секунда, и он разбросает кучу нежити в разные стороны. Ну!.. У меня словно удавкой стянуло горло. Твари завизжали.
– Нет, нет, нет! Проклятье, сукин ты сын! Сделай что-нибудь!
Бран швырнул в видение арбалет. Тот пролетел сквозь картинку и ударился о стену.
Вдруг без предупреждения, без рыка, без единого звука на пастыря обрушился ягуар. Сверкнули острые клыки, и голова Болгора упала на грудь. Шея была разорвана. На миг Джим замер, наслаждаясь смертью врага, а затем погнался за Угадом.
Из тумана выскочили еще четыре зверя, кусая великана за ноги. Раздался волчий рык.
Из-под груды рив пробились две лапищи и раскидали тварей, а потом показался и Кэрран. Его шерсть была исполосована красным. Вот, значит, каков план: вожак понимал, что его подставят, и специально поддался – отвлек внимание на себя, выигрывая время, чтобы другие оборотни успели спасти Джули.
Ривы опять набросились на него. Он схватил одну из тварей, разорвал пополам и швырнул корчившиеся останки на землю. Гадина растаяла. Лужа закружилась водоворотом вверх и вновь обрела форму ривы: целой и невредимой.
– Почему она не сдохла?
– Котел слишком близко, – сквозь зубы выдавил Бран.
Им не победить. В лучшем случае – удастся унести ноги.
Кэрран наотмашь ударил лапой другую тварь, расколов ее череп, как яичную скорлупу. Рива превратилась в лужу и за считаные секунды ожила.
– Хватит убивать их, придурок! Калечь, калечь их, идиот! – вопил Бран.
В паре десятков ярдов в стороне топтался и крутился в разные стороны Угад, кулачищами отбиваясь от оборотней. Они бросались на него и гнали его вперед, прямо на железные штыри. Великан развернулся, как дубинкой качнув огромным шипастым хвостом, и сокрушил им мохнатое тело. Перевертыш взлетел на воздух и ударился о заржавевший кузов разбитой машины. Оглушенный зверь скатился на землю. Угад прыгнул. Его чудовищная нога, будто в кошмарном сне, обрушилась на распростертого оборотня. Послышался хруст костей, брызнула кровь. Зверь пропал, и на земле остался растерзанный труп человека. Ярко-синие волосы перепачкались ярко-красным.
Я сжала кулаки – не могла остановить происходящее, вообще ничего не могла поделать, кроме как беспомощно наблюдать.
Ягуар прыгнул на голову Угаду. Отражая нападение, великан отбросил крест. Тот, раскачиваясь, закрутился на своей оси и начал падать. Джули висела на нем, как тряпичная кукла, которую вот-вот раздавят. Вперед скакнул изящный оборотень песочного оттенка и перехватил распятие в паре дюймов от железных зазубрин.
Андреа сняла Джули с креста.
Зеленые щупальца плетью хлестнули гиену, вспоров шерсть и кожу на бедре. В ране показались мускулы – влажные, красные. Пастырь зашипел. Он снова возродился, и отрепья развевались на тощем теле.
Андреа метнулась прочь, но щупальца ее настигли. Она закричала, но продолжала бежать. Шаг, второй… Упала.
Прижала к себе Джули, впившись когтями в землю, и попыталась уползти в сторону. Щупальца беспощадно стегали ее. Андреа свернулась клубком, закрывая собой ребенка.
Волки вырвались от Угада и бросились к пастырю. Щупальца принялись бичевать их зелеными лентами. Раздались дикие взвизги боли. Угад колошматил себя по башке, стараясь стряхнуть ягуара, но попадал по собственным рогам. Громадный кот крепко держался на нем, вцепившись когтями. Массивный лоб великана заливала кровь. Джим впился сильнее, подбираясь к глазам. Монстр, обезумев, бросился прямо на стальные пики, раскрошив железо ногами.
Джим спрыгнул, а Угад напоролся на острие.
Ягуар неуклюже приземлился, поскользнулся и скатился по гофрированному листу металла, оставив за собой липкий кровавый след. Попытался встать, но не сумел.
Спину Угада пронзил багровый штырь, но великан поднатужился и снял себя с кола. Затем повернулся, не обращая внимания на зияющую дыру в груди, побрел к скрюченной Андреа и пнул ее. От удара та отлетела и рухнула на гору мусора. Монстр схватил Джули, и на его уродливой морде отразилось нечто вроде удовлетворения. А затем он осознал, что смотрит прямо на Кэррана.
Шаг за шагом, сражаясь за каждый дюйм, истекая кровью, Царь Зверей пробился к великану, вонзил когтистую лапу прямо в его рану и вырвал из грудной клетки Угада красный комок.
Пастырь воздел руки. Хламида порвалась, обнажив тощее, неуклюжее тело.
Щупальца обвились вокруг его плеч и резко рванулись вперед, схватившись за железные пики, после чего натянулись, и пастырь, перелетев через волков, упал на спину Кэррана. Ривы тотчас схватили льва за лапу, подставляя повелителю монисто, намотанное на запястье вожака. Ледяные глаза монстра полыхнули голодным огнем, рот распахнулся, острые зубы вгрызлись в конечность оборотня там, где висело ожерелье, разорвали шнур, и подвески полетели в стороны.
Кэрран закричал, и я вместе с ним.
– Идиот! – Бран хлопнул себя ладонью по макушке.
И вновь хлестнули щупальца. Теперь на лапе Кэррана зияла кровавая рана. Ну а пастырь ринулся к ангару. Три ривы последовали за ним, забрав Джули у Угада, а остальные твари повисли на ногах Царя Зверей. Великан смерил Кэррана бессмысленным взглядом, повернулся и поковылял за предводителем.
На рив бросились волки.
Кэрран отряхивался, как пес от воды.
Угад проломил тонкую стену, и в отверстии показалась куча деревянных ящиков.
– Нет! – завопил Бран.
Великан врезался в ящики своей громадной башкой. Щепки разлетелись во все стороны. На месте деревяшек обнаружился высокий, с меня ростом, котел. Бран, словно разъяренная собака, прорычал ругательство.
И вдруг громадным удушающим приливом хлынула магия. Ведьмы упали на колени. Видение пошло рябью, купол содрогнулся.
– Вспышка… – прошептала дева. – Вот она.
Сила обрушилась на меня, и мое тело впитывало ее. На сей раз обошлось без головокружения, но и без передышки. Чистая энергия струилась сквозь мое тело.
Болгор завис над котлом, согнулся, разинул рот и изверг из себя поток жижи, в котором что-то сверкнуло. И это что-то ударилось о котел и превратилось в здоровенную крышку. Должно быть, фомор откусил ее прямо с ожерелья и проглотил.
К ним почти подобрался Кэрран, оставляя за собой тела покалеченных рив. Угад схватился за крышку и потянул, на его мощных ручищах вздулись мускулы. С гортанным рыком он рванул ее и открыл врата в иной мир.
Над котлом, точно грозовое облако, наделенное разумом, как на дрожжах вырос нарыв. Внутри его зародилась бурлящая тьма – громадная, уродливая, очертаниями похожая на человека. Из мрака вырвались две ладони, как будто готовившиеся к овациям. Спустя миг над краем показались ноги в черных сапогах. Через секунду появились и мускулистые руки: они были испещрены блестящими полосками шрамов и усеяны бородавками. Тьма отступила, как ручной зверек, желающий угодить хозяину, и взору предстала грудь в эмалевых черных доспехах, а потом и лицо.
Нос выдавался вперед, слишком длинный и плоский, как носовая кость на лошадином черепе или клюв, обтянутый тонким слоем плоти. На конце он сужался. Челюсть была снабжена двумя рядами крупных зубов. Один из резцов торчал, как у кабана, доставая до щеки. Белесые глазенки сидели глубоко под неандертальскими бровями. Между ними кожу прорезал хрящ – тонкий острый гребень, исчезающий в мясистом лбу.
Казалось, каким-то образом черепа человека и лошади слились в единое целое. Вытянутая личина, кости, обтянутые тонким слоем кожи…
Нет, существо не могло быть человеком.
Тьма позади монстра сгустилась и обрела форму, обратившись черными волосами и тысячей вороньих перьев, струящихся за его спиной, как мантия.
Морвран.
Он поднял руку и что-то произнес. На пальцах у него возник серый пузырь, который стал увеличиваться. Он поглотил длань Морврана, затем голову, и наконец – ноги.
Я боялась, что пузырь коснется и Кэррана.
Царь Зверей колебался.
– Беги, Кэрран! – крикнула я, зная, что слова до него не долетят. Пузырь уже поглотил и котел. Сердце сжалось. – Давай!
Вожак повернулся, подхватил с земли Джима и побежал.
– Андреа! – взвыла я, но он не услышал.
Пузырь скрыл и пастыря, а потом тьма растаяла.
