21
Львиный рык сначала напоминает раскат грома. Первый звук глубокий и пугающий, и даже не верится, что такое под силу живому существу. Он взрывает твои нервные окончания, и ты примерзаешь к месту. В голове не остается ни единой мысли, и вот ты стоишь – жалкое в своей беспомощности создание, и ни когтей у тебя, ни зубов, ни голоса… Потом рокот утихает, и вроде бы все кончено, но затем рев обрушивается вновь, словно жуткий кашель, раз, второй, третий, разгоняется и наконец захлестывает, неудержимый и оглушительный.
Хочется зажмуриться, но ты, собрав волю в кулак, поворачиваешь голову. И видишь чудище высотой семь футов. У него голова льва и львиный зев. Монстр покрыт серой шерстью. Конечности, обхватом с добрый ствол дерева, прочерчены темными полосами. Когти легким взмахом способны выпотрошить тебе брюхо. Глаза обжигают золотым огнем. От его рыка содрогается земля. В воздухе разливается острый запах мочи – это чудища поменьше пресмыкаются перед Царем Зверей. Чтобы не оглохнуть, приходится зажать уши.
Рев Кэррана ослабевает. Слава богу! Я решила сообщить ему, что Брану уже ничего не слышно, а если и да – то он не свалился бы в обморок от ужаса, но для умничанья момент выдался не самый подходящий.
Морда зверя задрожала, и вожак превратился в полульва-получеловека – мне уже доводилось видеть ипостась химеры Кэррана.
– Обыщите крепость! Выясните, как он сюда попал – и что еще стащил! – прогрохотал по двору голос Царя.
Все перевертыши, кроме Джима, исчезли в мгновение ока.
Нужно добраться до Брана. Время поджимало. Вспышка почти в разгаре – я хотела отыскать Джули и ее мать, пока магия не грянула со всей мощью. Но как отправляться в туман с монисто? Пес Морриган желает его заполучить. Оставлять тоже нельзя – за ожерельем охотятся фоморы. Они явятся следом. Что делать?
Джим многозначительно посмотрел на Кэррана.
– У нас есть приманка. Уж очень она ему нравится. Он может захотеть ее навестить.
Вот ублюдок!
Опять – в который раз – подставил меня. Почему я всегда удивляюсь? Я взглянула на Кэррана – тот задумался. Было почти заметно, как где-то под гривой вращались шестеренки.
– Не надо! Я должна найти Джули. Не могу торчать здесь и ждать, пока идиот материализуется из воздуха.
Джим потянулся ко мне.
– Убери руку или ее лишишься, – я к нему даже не повернулась. – Ты меня знаешь – я все равно это сделаю.
– Мы не нуждаемся в помощи, – заявил Кэрран.
Джим отдернул руку.
Я сделала глубокий вдох: из неразберихи есть выход, но на него способна решиться только отчаявшаяся дурочка вроде меня. Идея либо невероятно умная, либо невозможно глупая.
– Стрелок жаждет стащить монисто. Я видела, как он на него таращился. Я доверяю Стае эту вещь на хранение, пока она мне не понадобится. – И вложила шнурок в когтистую лапу Кэррана. – Ты ее сбережешь. Она очень важна – не представляю почему. За ней придут и ривы, и стрелок. Не могу потерять столь важный предмет. Обещаешь защищать его?
То был жест абсолютного доверия. Бран проник сквозь преграды Стаи три раза. Я оставляла Кэррану монисто – данный факт значил для Царя больше любой мести. Теперь это наше с ним личное дело. Если он возьмет ожерелье, то умрет, защищая его.
Взгляд золотых глаз обратился ко мне.
– Даю слово, – проронил Царь.
Наконец я могла выполнить то, что должно. Бран не будет отвлекаться на побрякушку, если предположить, что мне удастся его найти, а Кэррана не одолеть ни одной риве.
– Я отправлюсь к будам – проверить подругу, а потом сразу на поиски Джули.
– До территории гиен тебя проводят.
– Я сама способна найти дорогу.
– Не спорь, – покачал головой Кэрран.
Спустя пару минут я ехала на лошади по направлению к владениям Тетушки Би в сопровождении четырех мрачных оборотней. У невидимой границы они меня покинули. Как любезно объяснил один из них, кланы Стаи надеются, что место их обитания останется неприкосновенным. И члены других общин старались не переходить черту.
У крыльца поджидала знакомая буда, которая обещала с улыбкой обглодать кости Джима. Она наблюдала, как я спешивалась и забирала книги Эсмеральды из двуколки, все так же брошенной у дома.
– Вернулась? – заметила она. – Я заглядывала к твоей цыпочке. Горячая штучка! Ей нравятся девочки?
– Понятия не имею.
– От чего она балдеет? Конфеты, музыка? Что любит?
– Пушки.
– Пушки?
– Угу.
– Совсем в них не разбираюсь, – нахмурилась буда. – Не сработает, да? Вот облом. Уж и не знаю, стоит ли с ней заморачиваться…
Я сразу вспомнила о Кэрране.
– Все мужики – тупые засранцы.
– Девчонки не лучше, – кивнула буда. – Сплошь ноющие сучки… – Немного подумав, она продолжила: – А с парнями можно повеселиться. Приглядись к Рафаэлю. Он у нас самый настойчивый, и ему везет больше других. Хотя сейчас Раф крутится возле твоей цыпочки.
Андреа и Тетушка Би сидели на кухне за круглым столом и пили чай.
Моя подруга поднесла чашку к своей гиеньей морде. Это было забавно. Я захлопнула рот, стараясь сдержать смех. Что-то нервы расшалились…
Но если она попросит печенье, я не выдержу.
Увидев меня, Андреа застыла.
– Как прошло?
– Что именно?
– Она спрашивает, придет ли Кэрран ее убивать? – вздохнула Тетушка Би.
– Понятно. Нет, Царя Зверей не интересует твоя смерть. Поверь, ты сейчас – наименьшая из его проблем.
Андреа с облегчением выдохнула.
– Умоляю, скажи мне, что здесь есть кофе, – проговорила я.
Тетушка Би сморщилась.
– Они и так чокнутые. Позволь я им пить кофе – начнут носиться по стенам. Я заварила травяной чай.
Я сложила книги на стол.
– Похоже, тебе нужна помощь? – Андреа поставила возле меня дымящуюся чашку.
Мне нужно отыскать Джули и ее маму, убедить одного социопата пожертвовать кровь на благо человечества и разобраться с закутанным в балахон монстром с щупальцами и его бешеными русалками.
Мне срочно требовался кофе!
На кухню вальяжно ввалился буда в штанах из черной кожи и таком же жилете, обнажавшем мускулистую грудь. Парень не выглядел классическим красавчиком, скорее наоборот: нос чересчур длинный, а лицо узкое, но свои достоинства он использовал с максимальной выгодой: синие глаза горели, а черные волосы расчесал до блеска. Женская интуиция почему-то подсказывала, что он хорош в постели, и стоило на него посмотреть, как на ум сразу приходили мысли о сексе.
Незнакомец со странной тоской посмотрел на Андреа, переключил внимание на меня и подал руку.
– Прошу прощенья за нашу… перебранку в повозке. Я просто пошутил. Меня зовут Рафаэль.
– Любитель боли? – Я поднялась, чтобы пожать ему руку, но он вместо этого перевернул ее и поцеловал мне пальцы, опалив меня взглядом, полным тлеющего огня.
Я отшатнулась.
– Ух ты, я даже взбодрилась.
– Давненько ты?.. – Улыбка у него была как с картинки.
Почему-то мне захотелось ответить.
– Около двух лет. Поэтому буду весьма признательна, если ты приглушишь улыбочку. А то у меня коленки слабеют.
Рафаэль шагнул назад. У него появился тот же обеспокоенный взгляд, каким меня награждал Дулитл, когда я уверяла, что все в порядке.
– Слишком долго. Если хочешь, мы это уладим. После такого срока секс нужен чисто терапевтически.
– Нет, спасибо. Мне уже вызвался помочь Кэрран, но я его отшила. Боже упаси, чтобы у вас появились разногласия.
Я вовсе не намеревалась сталкивать гиен и Кэррана лбами.
Рафаэль отступил, подняв руки в воздух, и занял стратегическую позицию за Андреа.
– Прости…
– Никто и не обижается.
– Кэрран говорил всерьез? – осведомилась Тетушка Би.
Явно хотела выяснить, стоило ли ходить вокруг меня на цыпочках. На сей раз я была счастлива ее разочаровать.
– Нет, и он вел себя как засранец. Наверное, каждый раз, когда он называет меня «деткой», у меня такой вид, словно мне в зад воткнули раскаленную кочергу. Это его бесконечно веселит.
Я пригубила чай.
Тетушка Би наградила меня странным взглядом.
– Знаешь, – произнесла она, помешивая напиток, – самый быстрый способ отделаться от Кэррана – переспать с ним. А затем признаться в любви. Желательно прямо в постели.
Я фыркнула, и чай чуть не вылился у меня из носа.
– Он удрал бы, будто у него земля горит под ногами.
Рафаэль обнял Андреа за плечи.
– Ты еще немного напряжена? – и принялся нежно разминать ей мышцы.
– Ты это сделаешь? – Тетушка Би посмотрела на меня поверх чашки.
– Только через мой труп. Погодите-ка, беру свои слова обратно. Ни за что на свете.
– Он приглашал тебя на ужин? Подарки, цветы и все такое?
Мне пришлось отставить чашку – руки затряслись.
Отсмеявшись, я спросила:
– Кто, Кэрран? Ловелас из него никакой. Он вручил мне миску супа, вот как далеко мы зашли.
– Он тебя кормил? – Рафаэль перестал массировать плечи Андреа.
Тетушка Би уставилась на меня.
– Когда? Рассказывай подробно – это важно.
– Вообще-то он меня не кормил. Я была ранена, и он дал мне тарелку с куриным супом. Кажется, даже две или три. И обозвал дурочкой!
– Ты взяла? – спросила Тетушка Би.
– Конечно. Я умирала от голода. Почему вы на меня так таращитесь?
– Ничего себе! – Андреа поставила свою чашку, разлив немного на стол. – Царь Зверей кормил тебя супом. Задумайся хоть на секунду.
Рафаэль поперхнулся.
Тетушка Би спросила:
– Кто-нибудь еще был в комнате?
– Нет, он всех прогнал.
– По крайней мере, обошлось без публичного выступления.
– Может, он на такое никогда и не пойдет, – заметила Андреа, – чтобы не поставить под удар ее положение в ордене.
Лицо Тетушки Би приняло серьезное выражение.
– Наш разговор не должен выйти за пределы этих стен. Слышишь, Рафаэль? Никаких сплетен, постельных разговорчиков – молчок. Нам не нужны проблемы с Кэрраном.
– Немедленно объяснитесь – или я кого-нибудь задушу!
Впрочем, Рафаэлю это может понравиться…
– Еда имеет особое значение, – произнесла Тетушка Би. – Пища – показатель иерархии. Никто не приступит к трапезе раньше альфы, пока тот не позволит, и ни один альфа не станет есть в присутствии Кэррана, пока не начнет Царь. Но есть и еще кое-что… Звери подобным образом выражают любовь. Кот оставляет мышей у порога, заботясь о своем хозяине, ведь охотник из того паршивый. Если парню-оборотню нравится девушка, он приносит ей что-нибудь вкусное. А если симпатия взаимна – девушка готовит ему обед. Когда Кэрран желает продемонстрировать интерес к женщине, он угощает ее ужином.
– На людях, – добавил Рафаэль, – отец-оборотень всегда отдает первую порцию женам и детям, давая понять, что если кто-то нанесет им оскорбление – сначала придется разобраться с главой семьи.
– Если собрать всех подружек Кэррана, можно устроить парад, – заметила Тетушка Би. – Но я ни разу не видела, чтобы Царь лично давал еду прямо в руки женщине. Он крайне скрытный, и такое могло происходить наедине, но я бы все равно узнала. Эти вещи в крепости не утаишь. Теперь тебе ясно? Он проявил к тебе интерес, милочка.
– Но я не понимала, что это значит!
– Не важно, – нахмурилась Тетушка Би. – Отныне будь настороже. Раз уж Кэрран чего-то захотел, его не разубедить, он будет добиваться своего и не остановится, пока во что бы то ни стало не получит. Именно такое упорство и делает его альфой.
– Вы меня пугаете.
– Знаешь, на твоем месте я бы забеспокоилась.
Хорошо бы оказаться дома, где у меня припрятана сангрия. Ситуация явно из разряда экстренных.
Словно прочитав мои мысли, Тетушка Би поднялась, достала из шкафа бутылку и налила мне стопку. Я осушила ее одним глотком, и текила обожгла горло, как жидкий огонь.
– Получше?
– Да, помогло…
Кэрран довел меня до алкоголизма, но зато я больше не помышляла о самоубийстве.
* * *
Придвинув поближе сборник мифов и легенд, я открыла его на странице с оглавлением. Раз предстоит встреча с Браном, надо к ней получше подготовиться. Как следует разобраться в ситуации. А рассудок, увы, упорно возвращался к воспоминанию о Кэрране, угощающем меня супом.
– Твои книги воняют курицей, – сморщил нос Рафаэль.
– Они не мои.
– Ты собираешься искать Джули? Я помогу, – Андреа стряхнула со своих плеч руку Рафаэля. – Я за нее в ответе.
– Нет, – покачала я головой. – Это моя забота. Я мало что могу для нее сделать, но точно способна отыскать лучника Морриган.
Я рассказала ей про ковен и книги Эсмеральды, о ривах и о том, что мне нужно раздобыть кровь Брана, но не стала вдаваться в подробности – для какой цели.
– Когда на нас напали ривы, пастырь упомянул Великого Ворона. Давай-ка взглянем…
Я пробежала пальцем по оглавлению. Никакого Великого Ворона. Фоморов полно, но ни пастырь, ни Болгор не упомянуты. Что же тогда их связывает? Пес Морриган, арбалет, ковены, пропавший котел…
Ага! Нашла запись о котле: «Котел изобилия, см. Дагда».
Вроде бы Дагда некоторое время являлся главным воздыхателем Морриган.
«Котел оживления, см. Бранвен». Перелистнула на нужную страницу. «Я дам тебе котел, и свойство его таково, что если погрузить в него убитого сегодня человека, то назавтра он будет так же жив, как раньше, кроме того, что не сможет говорить» .
– Нашла что-нибудь? – поинтересовался Рафаэль.
– Пока нет.
А это интересно… Ривы наполовину мертвы. Может, они каким-то образом выбрались из котла оживления? Я вернулась к содержанию.
«Котел мудрости, см. Рождение Талиесина». Каждый, кто хоть немного разбирался в кельтской мифологии, слышал о Талиесине, великом барде древней Ирландии, друиде, преемнике Мерлина. Как и все, миф я знала, однако все равно отыскала нужную страницу просто чтобы удостовериться.
Бла-бла-бла, богиня Каридвен, бла-бла-бла…
Я дернулась, как громом пораженная.
– Что? – полюбопытствовала Андреа.
Перевернув страницу, я продемонстрировала иллюстрацию.
– Рождение Талиесина. У богини Каридвен был чрезвычайно безобразный сын. Пожалев его, она сварила напиток мудрости в огромном котле, чтобы наделить дитя знанием. Мальчик-слуга помешивал зелье и нечаянно попробовал, украв дар. Каридвен погналась за ним. Он обернулся пшеничным зернышком, чтобы от нее спрятаться, но богиня превратилась в курицу, склевала зерно и родила Талиесина, величайшего поэта, барда и друида.
– Да, – нахмурилась Андреа, – я поняла, что парень возродился посредством котла, ну и что?
– Все дело в имени уродливого сына богини. Морвран! С валлийского mawr – большой… и bran – ворон. Великий Ворон.
– Так это тот самый чувак? – спросил Рафаэль. – Главный у фоморов?
– Похоже, да. И он ворон, как и Морриган. Схожие имена плюс ведьмы-недоучки, и на выходе получается…
– Катастрофа, – подсказал Рафаэль.
«Вороньи сестры». Какое ужасное название для ковена.
Андреа задумалась.
– Неужели те идиотки и правда настолько безграмотны? Невнятно произнести заклинание – это одно, но облажаться так, чтобы начать нечаянно поклоняться другому божеству? Морвран и Морриган даже разного пола!
– Может, они начали молиться Морриган, а потом немного запутались и заболтались, и Морвран воспользовался лазейкой. Наверное, ему удалось заключить с Эсмеральдой сделку. Она жаждала знаний, а он их предложил. Талиесин, сводный брат Морврана, был друидом и служил королю Артуру после Мерлина. Возможно, и Морвран друид? Иначе кто бы обучил Эсмеральду обрядам?
Андреа подалась вперед.
– Ладно, но зачем? К чему утруждаться?
– Понятия не имею. Будь ты богиней, чего бы тебе хотелось?
Я долила чая Тетушке Би, а затем себе.
– Жизни, – вставил Рафаэль.
– В каком смысле?
– Я бы хотел жить. Боги только тем и заняты, что наблюдают за смертными. Однако сами никогда не принимают участия. Не играют.
– Это невозможно, – возразила Андреа. – Теория Пост-сдвига гласит, что истинное божество не может появиться в нашем мире.
– До нас то и дело доносятся слухи о божествах, – возразил Рафаэль и снова принялся разминать плечи Андреа.
– Они не настоящие, – покачала головой моя подруга. – Образы, созданные магами, соломенные чучела фантазии. Суть магии в том, что она воплощается в конкретную форму. Божки не осознают себя.
Я с трудом воспринимала факт, что боги вообще существуют. Как и любой из нас, я знала теорию: магия способна материализовать мысли и намерения.
Вера есть мысль и намерение, а молитва сливает их воедино и усиливает магию, воплощая ее наяву, так же как произносимое заклинание олицетворяет волю заклинателя. На деле это означало, что если множество людей достаточно четко представляет образ бога и усердно ему молится, сила способна милостиво явить им объект их поклонения. Христианский бог или викканская, то бишь неоязыческая богиня вряд ли когда-нибудь обретут реальную форму, ведь представления верующих слишком разнятся, а власть высших существ чересчур размыта и обобщена…
Но кто-нибудь более конкретный, например, Тор или Пан, теоретически может и ожить.
Вот этим «теоретически» я как щитом отгородилась от Морриган и Морврана. Немногое ужасает сильнее мысли, что твой бог способен возродиться. Между ним и его почитателем нет никакого личного пространства. Ни секретов, ни умолчаний о промахах. Только выполненные или нарушенные обещания, содеянные или воображаемые грехи да обнаженные чувства. Любовь, страх, благоговейный трепет. Многие ли готовы отдать свою жизнь на суд? А что, если найдутся желающие судить?
Голос Андреа ворвался в мои мысли:
– Во-первых, большинство представляет своих богов живущими в каком-нибудь волшебном мире. Ни один верующий ведь не воображает, как Зевс с молнией под мышкой разгуливает по улице? Чтобы воплотиться на Земле, требуется воля самого существа. Тут у нас возникает неувязка… Во-вторых, вера паствы для богов – как бензин для машины. Когда уходит магия, иссякает поток веры. Нет горючего – нет и энергии. Что тогда происходит с богами? Они впадают в спячку, умирают или исчезают с лица Земли?
Голос Саймана в моей голове прошептал: «Настало время магии, Кейт! Час богов».
– Магия для появления божества пока не настолько сильна, и ее приливы слишком частые, – закончила Андреа.
– Но не во время Вспышки, – заметила я.
Андреа открыла было рот и тут же его захлопнула.
– В данный момент она несколько часов находится на пике. Бог может воскреснуть, а потом снова спрятаться в своем тайном месте, пока не нагрянет технопериод.
Тетушка Би поставила чашку на стол.
– Тогда ничего хорошего не выйдет. Небожители не должны вмешиваться в наши дела. Хорошо ли, плохо ли, мы в состоянии сами управиться.
Я посмотрела на Андреа.
– Пару минут назад ты высказала верную идею – про паренька, который переродился посредством котла. Воплощение в реальности и есть своего рода перерождение. А если и Морриган пришла в наш мир тем же способом? С места шабаша ведьм пропал котел. Я видела отпечатки его ножек – он должен быть просто огромным. Сомневаюсь, что и Кэррану под силу его поднять. Кто бы взялся тащить гигантский котел, не будь это действительно важно?
– Наверное, так и есть, – вздохнула Андреа.
– Но в теории есть пробел: я понятия не имею, при чем здесь пастырь и монисто Рэда. Все гоняются за той безделушкой, но никто не объясняет почему.
– И где оно сейчас? – осведомилась Тетушка Би.
– Я вложила его прямо в руку Кэррана. Он обещал о нем позаботиться. – Я встала. – Пора поболтать со стрелком Морриган. Андреа, не присмотришь за моими вещами, пока я исполняю ритуальные танцы?
Та поднялась, со скрипом отодвинув стул.
– Не стоило и просить.
– Почему бы сразу не узнать у стрелка? – удивился Рафаэль.
– Потому что он врун и вор. Пифии ведьм придерживаются нейтралитета и скажут правду.
* * *
За домом Тетушки Би раскинулось поле. В центре рос старый дуб-исполин. Ветви простирались с таким размахом, что почти достигали земли. В лунном свете он отбрасывал густую тень. Идеально.
– Это несложно. – Я направилась к дереву, держа в руках керамическую миску и кувшин с водой. – Нужно исполнить один странный танец. Если все пройдет как надо, я исчезну.
– В каком смысле? – Андреа шла следом за мной, а за ней – Рафаэль.
– Уйду в туман. Чары призыва очень древние. Ведьмы пользуются ими, когда хотят найти своих фамильяров .
Обычно ритуал совершается в лесу. Ведьма танцует, притягивая самое подходящее для нее животное. У чар призыва много разновидностей. Некоторые созданы, чтобы приворожить мужчину, хотя, по моему опыту, ничего хорошего из этого не получается. Заклинание можно нацелить на конкретного человека, правда, с простыми людьми оно не работает, иначе я прямо сейчас была бы с Джули, но Бран настолько пропитан магией, что должен притянуть меня к себе.
Я сняла жилет и положила его под дубом. Потом отстегнула ножны и вручила «Погибель» Андреа. Затем настал черед ботинок и носков. Вообще-то плясать принято обнаженной – волшебство лучше сработает, но мне не хотелось прыгать в объятия Пса Морриган нагишом. Уверена, он бы только обрадовался.
Я ступила на прохладную гладкую траву и глубоко вдохнула. Как делать призыв, я знала. Меня научили очень давно, и я уже не помнила, кто и когда это был. Пару раз мне доводилось наблюдать за ритуалом, но сама никогда не пробовала.
Андреа уселась на землю, Рафаэль устроился рядом.
Я налила воды в миску, отстегнула ремень, достала из кармашков и высыпала в воду порошки трав: женский папоротник и зола для ясновидения, щепотка полыни для отвода глаз любопытным. Немного дуба для привязки к мужчине. Правда, перемалывая дубовые листья, я схалтурила, и теперь вместо мелких частиц на поверхность всплыли несколько крупных кусочков.
Я не захватила волчок, но пару недель назад мне попался отличный ясеневый посох. Правда, я быстро его изуродовала, накромсав щепок. Их я тоже носила на поясе. Ясень лучше прочих пород древесины проводит чары.
Я бросила лучинку в воду и прошептала заговор.
Импровизированный волчок вздрогнул. Задергался, как поплавок, когда рыба клюет приманку, и завертелся на месте – сначала медленно, затем быстрее и быстрее.
– Для чего такая штуковина?
– Связывает травы и магию. – Вытащив метательный кинжал, я вручила его Андреа. – Если что-то пойдет не так, брось кинжал в чашу. Только не пытайся ее переворачивать и не доставай волчок.
– Но как я пойму, что нужно это сделать?
– Я закричу.
Я сняла наручи с серебряными иглами, второй метательный нож, три акульих зуба. Положила их на землю. Туда же перекочевала и специальная аптечка.
– Сколько же ты с собой таскаешь оружия?
– А больше, пожалуй, ничего и нет.
Я ступила в тень дуба. Разделась до футболки и трусиков, не оставив ни пояса, ни сабли, ни ножа. Прихватила только набор для забора крови и квадратик полотна, связанных волос и крапивы. Представив широкий круг, швырнула тряпицу в самый центр, подошла к границе воображаемой окружности и пустилась в пляс.
Шаг за шагом я шла вперед, изгибаясь всем телом, следуя ритму. На середине второго круга из вязаного клочка вырвалась тонкая струйка магии и влилась в меня. Она омыла меня с головы до пят, распадаясь на ручейки там, где кожа касалась земли, будто я была деревом. Она вела меня и тянула к себе.
Краем глаза я заметила, что в тени собрались буды. Их влекло ко мне, точно мотыльков к огню. Гиены наблюдали за мной горящими красными глазами, мягко покачиваясь в такт неслышной музыке танца. А потом я ее услышала – простую далекую мелодию. С каждой секундой она нарастала, разрывая сердце. Печальная, но дикая, чистая, и вместе с тем несовершенная. Она захлестнула меня, вонзилась в грудь, наполнив сердце чувством, которое мой русский отец называл toska.
И тоска оказалась настолько всепоглощающей, что мне сделалось физически больно. У меня начали подгибаться ноги, воля истощилась, и в конце концов осталась лишь грусть. Я скучала по чему-то и понимала лишь одно: мне этого остро недостает – так, что невозможно дышать.
Я продолжала танцевать. Околдованные буды исчезли. Вокруг заклубился туман. Мимо меня сквозь мрак протрусил пес. Дымка стала медленно рассеиваться, и в белой пелене возникло манящее желтое сияние.
Ноги нащупали влажную траву и камни. Послышался плеск воды и треск дров, горящих в огне. Я двинулась на острый запах солоноватого дыма.
Пара шагов – и я ступила на берег озера. Глянцевого, черного и безмятежного в лунном свете – прямо монетка, вымазанная смолой. Возле воды, в ямке, выложенной камешками, горел костерок. На вертеле поджаривалась мелкая тушка. Возможно, кролик.
Я обернулась: зазубринами верхушек чернел лес. Туман уполз в чащу, будто деревья его всосали.
Нападение было внезапным, и я отразила его инстинктивно. Справа на меня бросился Бран, я отступила в сторону и, не задумываясь, подставила ему подножку, перенаправляя движение. Я столько раз применяла этот прием, так что осознала свои действия, только когда стрелок пролетел мимо меня и плюхнулся в озеро. Приземлившись, он повернулся ко мне и ухмыльнулся.
Проклятье, а ведь ублюдок красив! И к тому же полураздет: торс украшали синие завитки татуировок.
Господь явно сотворил его для соблазнения женщин.
– На сей раз без клинка?
– Да, – пожала плечами я, – но ты не можешь исчезнуть.
– Ни к чему.
Он выбрался из озера – с черных волос стекала вода – и вновь кинулся ко мне. Увернувшись от его рук, я пнула Брана по колену и отпрыгнула. Он быстро махнул ногой, и та пролетела на волосок от моего лица. Крутанувшись вокруг него, я вонзила ему в бок локоть. Противник в ответ зацепил меня кулаком.
Попал прямо в плечо, довольно больно, но я сбила его ударом по ногам. Мгновенно вскочив, Бран метнулся в сторону – он резвился, как разыгравшийся щенок. Подбегал, игриво покусывал, давая себя уронить.
– С любовником так не обращаются!
– Я не трахаться с тобой пришла.
– Тогда к чему суматоха?
– Мне нужна капля твоей крови, чтобы спасти девушку.
Бран согнул руку, показывая вздувшиеся вены.
– Моей, значит?
– Да.
– Уверен, мы договоримся, – подмигнул он.
– Нельзя. Кровь должна быть отдана даром – или она не поможет.
– Согрей меня ночью, и, может быть, утром я расщедрюсь.
– Никаких сделок, – покачала головой я.
Бран уставился в небо.
– Ты не станешь со мной спать?
– Нет.
Он задумался.
– Хочешь взять меня силой? Ты настолько отчаялся?
Он мотнул головой, отбрасывая волосы с глаз.
– Никогда не принуждал женщину. Мне и не нужно. Они и так на меня вешаются.
Неужели?
– Приятно знать, что ты настоящий джентльмен.
– Зачем мне отдавать тебе кровь? Мне-то что с того?
– Ничего. Просто будешь знать, что совершил доброе дело. Ты ведь герой. Вот и поступи по-геройски.
Бран подошел к костру и опустился на землю.
– Считаешь меня христианином, голубка? Ты ошиблась.
Подул прохладный бриз, и по озеру пробежала рябь. Я обхватила себя руками. Нужно узнать о Джули и о многом другом, но россказням Брана нельзя верить. Надо добыть его кровь и проваливать.
– Мне любопытно: почему ты называешь меня голубкой?
– Готов поспорить, в постели ты воркуешь. – Темные глаза блестели, отражая пламя костра. – Садись рядышком…
– Только без фокусов!
– Я не даю обещаний.
Разве у меня есть выбор? Я устроилась возле него, наслаждаясь теплом огня.
Бран откинулся на спину, опустив голову на согнутую в локте руку. Мышцы у него были как у мастера единоборств или воина, привыкшего к бегу, – жесткие, без унции жира. А запах… запах мужчины, какой исходит от спортивных парней – пот, раздевалка и солнце.
Где-то вдали ухнула сова, и ее крик повис над черной, как смоль, водой.
– Что это за место?
– Пристанище Морриган. Ее владения.
– Она здесь?
– Да, – кивнул Бран. – Но сейчас не смотрит – спит.
– Морриган когда-нибудь спускалась на Землю?
– Почему ты не хочешь заняться сексом? Боишься своего дружка-Рэмбо?
– Рэмбо – выдуманный персонаж, не настоящий. Ты не ответил на мой вопрос.
Бран обнял меня.
– Поцелуй, и мы обязательно поговорим.
Я убрала его руку.
– Не стоит. Это скользкая стезя.
Он погладил меня по плечу:
– А ты меня все-таки хочешь!
– Может, совсем чуть-чуть.
Он лукаво улыбнулся.
– Но спать с тобой не собираюсь, – добавила я.
– Но почему?
Я вспомнила пляски Саймана на снегу.
– У меня есть друг, умеющий менять облик. Вообрази любое тело – он способен в него трансформироваться. Он звал меня в свою постель.
Бран нахмурился.
– Он может превратиться в девушку?
– Да.
– Хотел бы я на него взглянуть!
Мужчины остаются мужчинами, даже живя в тумане.
Стрелок уселся, снял тушку с огня и воткнул вертел в землю. Взмах ножа – и Бран протянул мне почти обуглившуюся ножку.
– Держи. Я накормлю тебя, раз ты взялась рассказывать байки. Не хочу показаться негостеприимным.
– Спасибо.
Я оторвала с ноги кусочек мяса и прожевала. Послевкусие оказалось сладким – кролик.
– Что с тобой, голубка? Бережешь себя для брака?
– Как-то поздновато, – хохотнула я.
– Тогда почему не хочешь поразвлечься со своим приятелем? Похоже, парень старается. Давно он за тобой ухлестывает?
– Около года. Просто меняет тела как перчатки, но я-то знаю, кто это, какой бы облик он ни принял.
– Бедолага не слишком-то тебе нравится, верно?
– Не нравится. Когда-то давно предложение могло показаться забавным, очутись на его месте другой человек. Но, в конце концов, я всегда помню, что не нужна ему. Он не способен разделить со мной радость, когда я счастлива, и даже если я окажусь на грани самоубийства, ему будет плевать. С таким же успехом можно трахаться с надувной куклой. Он и клюнул-то лишь потому, что я отказала.
– Все мужчины именно потому и клюют.
– Да, но его интересует только мое тело. Нормальные парни в итоге ищут общения.
– Нет, – покачал головой Бран. – Общения ищут девушки, а парни – постели.
– Тогда почему ты пригласил меня посидеть с тобой? – усмехнулась я.
– Считал, что сумею заставить тебя изменить мнение.
– Не сумеешь.
– Это ты так думаешь.
– Как давно ты вот так ужинал с кем-то?
– Не помню, – пожал плечами Бран.
– Так ты всегда ешь один?
– Да тебе-то что? – в его голосе прорезалась неприязнь.
– Просто любопытно.
Он пошевелил угли палкой. Я доела свою порцию и улеглась на спину, вытянув ноги к огню. День выдался долгий. Джули пропала, и до сих пор неизвестно, куда исчезла ее мать. Хоть Андреа не умерла…
Вдруг я поняла, что Бран на меня смотрит. Наши взгляды встретились, и он склонился для поцелуя, но я накрыла его губы ладонью.
– Не хочется бить тебя головой в третий раз. Поверь, если я передумаю, ты первый узнаешь.
Бран сел, схватил веточку и принялся крошить ее на мелкие кусочки, бросая их в огонь.
– Я тебя не понимаю! Раньше у меня не возникало проблем с женщинами. А теперь… Ты слишком прогрессивная!
– Сомневаюсь, что меня можно так назвать, – нахмурилась я.
– Именно так! Сейчас почти все дамочки такие. Прежде, если ты угощал девушку и беседовал с ней, как мы с тобой, это означало, что она согласится лечь под тебя. Иначе к чему напрягаться? А теперь вы стали дерзкими. Нацепят обтягивающие тряпки, а спать с тобой ни за что не станут. Им хочется общения. Да о чем там разговаривать?!
Я уселась, обняв колени.
– Бран, я ведь тебе даже не особо нравлюсь, да? Как мой друг не нравится мне.
– С чего ты взяла? – он уставился на меня.
– Возникло такое ощущение. Словно ты пытаешься забраться ко мне в трусики только потому, что я женщина, и ты не знаешь, на что я еще гожусь. Я тебя не так уж и привлекаю.
Он вздохнул и на сей раз по-настоящему посмотрел на меня.
– Ты права. Пойми меня правильно, у тебя классная фигура и все такое. Пожелай ты раздвинуть ноги, я бы не отказал, но мне случалось укладывать в постель девчонок куда красивее.
– Так и знала, – кивнула я.
– Что меня выдало?
– Поцелуй.
– Я целуюсь как ненормальный! – возмутился он.
– То был поцелуй разочарованного мужчины с уязвленной гордостью. Без пыла, – я вручила ему очередной прутик. – Поговори со мной. Притворись, что я путник, заглянувший на огонек. Готова поспорить, гости к тебе редко заглядывают. Ты ведь живешь в тумане?
– Выхожу поразвлечься во время Вспышки, – он широким жестом обвел озеро и лес. – Охочусь, рыбачу. Игра никогда не заканчивается. Хорошая жизнь.
– Значит, ты можешь попасть в реальный мир только во время Вспышки?
– Да.
– Но она случается примерно раз в семь лет. И все эти годы ты сидишь здесь в полном одиночестве?
Бран свистнул. Из темноты выбежал лохматый черный пес и шлепнулся к его ногам.
– У меня есть Конри.
Огромная собака перевернулась на спину и задрала лапы, подставляя живот. Бран послушно почесал Конри.
– Когда становится скучно, я ложусь спать. Иногда на несколько лет, пока она меня не разбудит.
Я дала псу косточку. Он аккуратно взял ее у меня из рук и принялся глодать. А я-то считала одинокой себя. Но у меня имеется возможность выйти куда-то и перемолвиться с кем-нибудь словечком.
– Ты провел здесь много времени, но говоришь без акцента.
– Это мой дар красноречия! Один из трех, что она мне дала. Я могу говорить на любом языке, на каком только пожелаю. А еще я могу исцелять: мои раны быстро заживают. И я самый меткий: я попадаю туда, куда посмотрю. Четвертый дар – мой собственный, от рождения.
– И какой?
– Признай, что это был лучший поцелуй в твоей жизни, и я скажу.
– Прости, могу припомнить парочку получше. По крайней мере один – точно.
– И зачем я вообще трачу на тебя время?
Я покачала головой. Бран ненастоящий. Просто чья-то тень, никаких воспоминаний и отношений… У него нет ничего – только похоть, меткость да безумный взгляд.
– Откуда ты?
– Не помню, – признался он.
– Ладно, а из каких времен? Давно ли ты здесь?
– Не помню.
Я попыталась нащупать какую-то зацепку, то, что известно каждому.
– Как звали твою мать?
– Не помню.
Я посмотрела на звезды. Миссия с самого начала оказалась обречена на провал. Кого я обманываю?
– Блатин, – вдруг сказал Бран. – Ее звали Блатин.
Он схватил меня за руку и заставил подняться.
– Сейчас я тебе кое-что покажу.
По краю озера мы побежали к деревьям. Впереди показалась деревянная хижина, утопающая в зелени. От дома к воде вел причал. Бран потянул меня к крыльцу.
Мы вошли. В камине горел огонь. Справа у стены стояло простое ложе, слева – ряд сундуков. Стены украшала резьба – деревья, руны, воины. Множество бойцов в приступе боевой ярости: изображения выполнены в мельчайших подробностях. На столе лежал свиток с изображением старца с посохом в монашеском одеянии. Он сидел на камне. Подле в морских волнах резвились русалки. Пастырь…
Бран увлек меня к сундуку, а потом распахнул тяжелую крышку. Содержимое покрывало белое полотно. Стрелок сдернул его – внутри лежали человеческие головы.
– Господи…
Он вытащил мумифицированный череп за единственную оставшуюся прядь и вручил мне.
– Все они мои!
Заявляю официально: с настолько неадекватной версией приглашения «посмотреть гравюры» я никогда еще не сталкивалась.
Бран откинул крышку следующего сундука. Шлем кайзера времен Первой мировой соседствовал с мотоциклетной каской, украшенной языками пламени.
Да сколько же на самом деле парню лет?
Третий сундук: клинки. Турецкий ятаган, катана, сабля морского офицера с изящной гравировкой Semper fidelis .
– Это – ничто! – он швырнул голову к остальным и потянул меня к задней двери. От пинка створка распахнулась, и мы вышли на крыльцо.
За домом громоздилась гора выбеленных стихией черепов. Курган ощетинился копьями, пробившими кости.
– Вот! – победно махнул рукой Бран. – Есть и другие. Ни у кого столько нет. Отец обделался бы, если б увидел.
С ума сойти…
– Я великий воин. Герой! Я выиграл все эти битвы, – лицо Брана светилось гордостью. – Ты тоже воин, понимаешь меня, да?
Столько жизней… Куча превосходила меня высотой.
– Сколько тебе лет? – прошептала я.
Он перепрыгнул через перила, взял какой-то череп и продемонстрировал мне.
– Мой первый!
На трофее красовался шлем римлянина.
Я не выдержала и села – это уж слишком. Бран опустился рядом со мной. Мы смотрели на курган.
Стрелок опустил голову, и я коснулась его запястья.
– Что с тобой?
– Все равно никто не узнает. Кроме тебя, моих трофеев никто не видел. Никто не узнает, что я совершил. Когда я умру, помнить меня будет лишь Морриган.
– Она не очень сентиментальна? – догадалась я.
Он покачал головой.
– Наша сделка оказалась обманом. Я спас ее птицу, и Морриган предложила выбрать награду.
– Что ты попросил?
– Кто-то другой попросил бы долгой жизни, сильных сыновей… Я захотел стать героем. Всегда иметь много выпивки, женщин и драться.
Черепа в жутковатой тишине таращились на нас пустыми глазницами.
– Попроси ты сильных сыновей, она бы позаботилась, чтобы они в конце концов тебя и убили, – заметила я. – Ее не обыграть.
– Слабое утешение.
– Да.
Я потрогала римский шлем. Металл был холодным.
– В ту пору в мире не было магии.
– Она почти иссякла, – отозвался Бран. – Осталась лишь струйка. Я все проспал, а когда очнулся и прошел сквозь туман, в мире бушевал огонь.
Первая Вспышка… Сколько людей погибло за ту неделю!
– Маленькая девочка. Помнишь, как ты ее называл? Мышонок… Ей необходима защита. Я пытаюсь найти ее мать. Ведьмы сказали, что помогут, но пифиям нужна твоя кровь, чтобы исцелить одну из них. Если она выживет – это очень хорошо. Она имеет огромное значение для многих.
Он забрал у меня череп и поднес к своему лицу, уставившись ему в пустые глазницы.
– Мне-то что с того?
– Пифии переживут века, возрождаясь вновь и вновь. Если дашь им кровь – ковен сохранит память о тебе. Навсегда. Ты станешь настоящим героем, которого не забудут.
Повернувшись ко мне, он воззрился на меня бездонными глазами.
– Для тебя это пустяк. Но он действительно даст тебе все.
