Глава четырнадцатая

Скажи кто-нибудь раньше Бунтарю, что он проведет последние минуты своей жизни на борту самой настоящей космической станции, Первый, естественно, ни за что бы в это не поверил. Какая разница, что станция при этом находилась в ангаре на Земле и являлась недостроенной. Факт оставался фактом: раньше в такой экзотической обстановке доводилось погибать только астронавтам – жертвам непредвиденных аварий и других несчастных случаев, которые на каждом шагу подстерегали пилотов космических летательных аппаратов.

Все погибшие на боевом посту астронавты и испытатели становились затем национальными героями, а вот беглым превенторам о столь высокой чести не приходилось даже мечтать. Преследователи собирались вытравить их из «Юнити-2», словно крыс, и не стреляли лишь из опасения повредить обшивку модуля. В сравнении с ним жизни злоумышленников абсолютно ничего не стоили…

Стены оккупированного беглецами отсека были отделаны мягким звукоизолирующим материалом, и если бы не отсутствие стекол в иллюминаторах, вряд ли Бунтарь и Невидимка толком расслышали бы то, что происходило снаружи. Первый сомневался, что ему удалось бы выбить сверхпрочные иллюминаторы даже из автомата. Но благодаря тому, что модуль находился в наполовину разобранном состоянии, он превратился в маленькую крепость с бойницами. Астрономическая стоимость защищала ее столь же надежно, как и противоударная обшивка.

Любой из врагов, прежде чем стрелять по «Юнити-2», обязан был трижды подумать, а не придется ли потом рассчитываться с концерном за причиненный тому материальный ущерб. Это прекрасно осознавали и командиры блокирующих ангар подразделений. Поэтому они приказали подчиненным немедленно прекратить огонь, едва превенторы захватили модуль.

Бунтарь хмыкнул: какими же предсказуемыми становились обитатели Одиума, когда дело упиралось в деньги. Наверняка охрана Пиа Фантазиа предпочла бы держать злоумышленников в осаде до тех пор, пока они не умрут от обезвоживания, чем согласилась нанести «Юнити-2» даже малейшую царапину. Впрочем, такой исход был маловероятен – ведь тогда работы в ангаре будут остановлены, а каждый день простоя в создании орбитальной станции тоже был чреват немалыми убытками. Значит, к сегодняшнему утру преследователи постараются непременно уничтожить Бунтаря и Невидимку, возможно, даже ценой некоторых человеческих и материальных потерь… или в каком порядке прагматичный Холт расставит над этими понятиями знаки приоритета?

Плохо то, что превенторам не удалось прихватить с собой в модуль заложника. Не важно, кого, пусть даже обыкновенного охранника. Не исключено, что в этом случае можно было бы устроить с Холтом переговоры и выторговать возможность уйти с Медвежьего Тотема живыми. Но единственным заложником Бунтаря и Невидимки являлась «Юнити-2», которая, к сожалению, не могла прикрыть беглецов при отступлении к порту.

Невидимка не хуже Бунтаря понимала, что для них все кончено, однако, как и друг, намеревалась прожить ровно столько, сколько отмерит им судьба, и ни мгновением меньше. Вполне уместные сейчас слова прощания в тесном модуле не звучали. Бунтарь и Невидимка попрощались заранее, еще в городе. Они знали, что на Медвежьем Тотеме у них, скорее всего, не будет на это ни времени, ни шанса.

Там же была дана и обоюдная клятва в отказе от всех обязательств друг перед другом – на тот случай, если кто-нибудь из них вдруг окажется не в состоянии передвигаться, будучи раненым либо еще по какой причине. Клясться в этом было тяжко обоим превенторам, и ни один из них не был уверен до конца, что исполнит данное партнеру обещание. Но они были вынуждены заблаговременно оговорить все вероятные неприятности, чтобы в трудную минуту сделать быстрый и правильный выбор. Кто-то из последних бойцов «Ундецимы» непременно должен выжить, ибо в противном случае попросту терялся смысл этой борьбы.

По злой иронии судьбы, сейчас у превенторов имелось достаточно времени на прощание, причем даже в относительно спокойной атмосфере. Но вместо этого они предпочитали следить за противником, разговаривая кратко и только по существу. Враги продолжали удерживать позиции и не предпринимали активных действий. Лишь засевшие на балконах снайперы нервировали злоумышленников лазерными прицелами своих винтовок. Полдесятка красных точек-зайчиков метались по стенам модуля, словно играя между собой в догонялки.

Задержись хотя бы один такой зайчик на ком-нибудь из превенторов, и в отсеке тут же началась бы совершенно другая игра – шумная и кровавая. Но беглецы подобрали себе такие позиции, чтобы не маячить у иллюминаторов и не искушать глазастых снайперов. Те явно не стали бы палить наугад, дабы прикрыть атаку штурмовой группы, поскольку тогда большинство снайперских пуль повредило бы стыковочный узел модуля – безусловно, крайне важную и выверенную до микрона деталь орбитальной станции. Снайперы обязаны были стрелять только наверняка, а иначе каждая выпущенная ими пуля обошлась бы концерну в баснословную цену.

Само собой, преследователи не забыли известить припертых к стенке злоумышленников о том, что их ждет в случае оказания сопротивления. Сделал это не кто иной, как сам Мэтью Холт, который появился в эпицентре событий через десять минут после начала осады.

– Я прошу внимания шпионов, которые прячутся от нас в этом ангаре! – разнесся по помещению уже знакомый превенторам голос, усиленный громкоговорителем и от этого казавшийся еще более ненавистным. – К вам обращается президент концерна «Звездный Монолит», на территории чьей штаб-квартиры вы сейчас находитесь! Ваше положение безвыходно! Вы окружены, поэтому даже не пытайтесь сопротивляться! Бросайте оружие, выходите с поднятыми руками, и тогда вас целыми и невредимыми передадут полиции! Если же вы решите драться и продолжать чинить ущерб собственности концерна, вас незамедлительно уничтожат! Это мое первое и последнее предложение! Даю вам на обдумывание пять минут, после чего мы приступаем к штурму!

– А что, твое прежнее предложение уже недействительно?! – прокричал Бунтарь в иллюминатор. Он смекнул, почему Холт называл превенторов безликим словом «шпионы», хотя уж кто-кто, а Мэтью прекрасно знал, что за незваные гости разгуливали по напичканному ультрапротекторами комплексу, будто у себя дома. Холт соблюдал секретность в присутствии охранников и карателей, которые вряд ли знали о существовании подразделения «Превентор». – Эй, Мэтью, дай-ка мне самому поговорить с полковником Данном! Может быть, он предложит нам более выгодные условия!

– Повторяю: на обдумывание моего предложения у вас есть пять минут и ни секундой больше! – повторил Холт, однако провокационное заявление «шпиона» заставило его нервничать. Это было заметно по интонации голоса Мэтью, утратившей былую уверенность. Кажется, президент концерна пожалел, что вообще дал злоумышленникам срок для принятия решения. Но Холт проявлял такой гуманизм только в присутствии подчиненных, которые сразу бы насторожились, прикажи Мэтью уничтожить без суда и следствия угодивших в западню диверсантов.

Больше Холт не сказал ни слова, впрочем, как и Бунтарь. Конечно, за подаренное им время превенторы могли бы рассказать публично о многих грязных тайнах «Звездного Монолита» – ведь именно нарушение секретности так страшило Мэтью. Вот только какой бы в этом был смысл? Вряд ли рядовые охранники и каратели воспримут всерьез заявления обреченных «шпионов», а тем более как-то на них отреагируют. Поэтому превенторы предпочли просидеть эти пять минут молча, наслаждаясь последними спокойными минутами жизни в компании друг друга.

Никаких слов – только взгляды, в которых не было ни отчаяния, ни сожаления о проигрыше. А была лишь взаимная благодарность за пять лет незабываемой близости. И пусть близость эта завершалась на трагической ноте, тем не менее она стоила того, чтобы думать о ней именно теперь, когда поневоле вспоминались лучшие мгновения прожитой жизни. Тем более, что основная ее часть так и оставалась для превенторов за непроглядной пеленой забвения.

Беглецы не вели счет времени, однако, даже не сверяясь с таймером, могли уверенно сказать, что когда в ангаре вновь началась суета, отмеренный злоумышленникам срок еще не истек. Бунтарь недовольно поморщился и, готовясь к отражению штурма, высунул в иллюминатор ствол автомата. Но открывать огонь не пришлось. Враги вовсе не атаковали, а наоборот, организованно снимались с позиций и уходили из ангара. Даже снайперы – единственные из преследователей, кто мог обеспечить Холту победу без потерь и ущерба, – и те спускались с балконов и покидали поле боя вслед за товарищами.

Чуть осмелевший Бунтарь рискнул задержаться у иллюминатора подольше и выяснить, что заставило противников ни с того ни с сего пойти на попятную.

Саму причину этого определить не удалось, но указывающие на нее косвенные признаки Первый обнаружил практически сразу. Два преследователя не отступали к выходам вместе с остальными, а стояли под прикрытием дрезины и следили за процессом эвакуации. Эти враги не имели при себе автоматов и защитной амуниции, да и вообще не носили униформу. Но можно было не сомневаться, что приказ к отступлению каратели и охрана получили именно от этих людей.

Мэтью Холт и Айзек Данн – два участника одной грязной аферы… Однако что примечательно: никто из них не входил в число инициаторов заговора. Холт и Данн являлись такими же жертвами обстоятельств, как и разыскиваемые ими превенторы, и продолжали делать все, чтобы устранить нежелательные ни для себя, ни для своих покровителей последствия.

Президент «Звездного Монолита» и командир уникального секретного подразделения снова работали в паре. Только на сей раз их совместную охоту предваряли лишь короткие переговоры. А точнее, предъявление обычного ультиматума. Без приставленного к голове пистолета Холт считал ниже собственного достоинства вести переговоры с донельзя обнаглевшими превенторами.

– Что происходит? – спросила Невидимка. В ее иллюминатор нельзя было заметить прятавшееся за дрезиной вражеское командование.

– Мелкие хищники уступают дорогу крупным, – уверенно ответил Бунтарь, глядя, как Холт пристраивает на лице маску-сканер – точную копию той, которую полчаса назад Первый потерял в разгромленном офисе «Гелиополя». – Данн не хочет, чтобы его безголосые псы вели травлю при свидетелях. Что ж, прекрасный выбор оружия для того, кто собирается обойтись без разрушений. – И, посмотрев на подвешенную над землей многотонную «Юнити-2», добавил: – Вот только мы Холту на сей счет никаких обещаний не давали… Скажи, милая, ты могла бы сделать для нашей общей пользы одно очень важное дело? Только быстро, пока превенторы Данна еще находятся снаружи.

– Для тебя – все что угодно, – грустно улыбнулась Невидимка. Она прекрасно осознавала, что, дав ей поручение, сам Бунтарь возьмет на себя куда более рискованную работу. – Только будь, пожалуйста, поосторожнее и не забывай чаще смотреть по сторонам.

– Ты тоже, – попросил в ответ Первый. – И главное, как бы дерьмово мне сейчас ни пришлось, не вздумай отклоняться от плана. Помни: только так мы поможем друг другу выбраться отсюда…

Холт покинул ангар, словно капитан тонущего судна, – сразу за последним отступившим карателем. Конечно, глупо было надеяться, что у Мэтью хватит мужества остаться и принять участие в грядущей схватке хотя бы в качестве наблюдателя. Но тот факт, что президент концерна почтил кратковременным визитом «передовую», уже делал ему честь. После всех перипетий, пережитых им во время прошлой встречи с Бунтарем и Невидимкой, нельзя было и предположить, что Холт вновь явится пред очи беглецов, пока те еще живы.

Оставшись один на один с «забракованными» превенторами, Данн, однако, не проявлял признаков волнения. Бунтарь неотрывно наблюдал за ним в иллюминатор, ожидая, когда откроется какая-либо из дверей и в ангаре объявятся девять выживших превенторов – в отличие от своих ныне мертвых собратьев из «Гелиополя», абсолютно здоровых и готовых выполнить приказ командира. Тот же простой приказ, что и во Фридмэн-тауэр: прикончить двух беглецов с Периферии. Не отягощенные моральными предрассудками, питомцы Данна могли уничтожить любого, на кого укажет их командир.

Но все три входные двери продолжали оставаться закрытыми. В этом таился какой-то подвох. Полковник не мог допустить оплошность и остаться наедине с врагами на такой долгий срок. Бесспорно, это была приманка, а превенторы Данна наверняка уже находятся в ангаре, усиленно скрываясь от глаз противника.

Вот теперь настала пора по-настоящему сокрушаться об утерянном сканере. Будь он сейчас у Первого, и тот легко обнаружил бы угрозу. С другой стороны, Данн наверняка знал о наличии у злоумышленников похищенного у него прибора и спланировал атаку с учетом данного фактора. А если так, значит, враг обладал лишь единственной возможностью подкрасться к засевшей в модуле парочке, чтобы та не засекла приближение противника даже через сканер.

Обругав себя кретином за долгую сообразительность, Бунтарь схватил автомат и выпрыгнул из модуля, который уже в следующее мгновение мог превратиться для Первого в дорогостоящий саркофаг…

В отличие от друга, Невидимка еще минуту назад определила, откуда исходит опасность. Одиннадцатая покинула модуль сразу, как только Бунтарь выдал ей задание, и сейчас находилась на одной из оставленных охранниками позиций – за пирамидой металлических контейнеров на разгрузочной площадке ангара. В первую очередь Невидимка беспокоилась о том, чтобы Данн не вычислил ее посредством своего демаскирующего прибора. Поэтому она избрала ту же тактику, что и стражи «Гелиополя»: сочетание «фирменной» превенторской маскировки и пряток за обычными укрытиями.

И хоть у превенторов-калек этот фокус не прошел, Одиннадцатая полагала, что у нее есть больше шансов сохранить инкогнито – ведь на сканере Айзека ей не присвоены ни порядковый номер, ни даже элементарная метка. Уверенность в этом была у девушки достаточно твердой. Полковник не мог использовать при поиске беглецов видеозапись их биополя – а только таким образом Данн имел возможность раздобыть данные об их аурах. Так что, если его сканер не снял образчик с оригинала, работать с другим материалом он бы попросту не стал.

Правильная это догадка или нет, должно было выясниться практически сразу. Однако Невидимка перебегала от укрытия к укрытию, а полковник не проявлял по этому поводу никакого беспокойства. По всей видимости, он был уверен, что злоумышленники до сих пор отсиживаются в убежище и держат под прицелом подступы к модулю. Но Одиннадцатой все равно не стоило чересчур рисковать. И потому она тщательно выверяла каждый свой шаг. Не переставая, разумеется, осматривать ангар ею же разработанным способом «беглого взгляда» – тем самым, который позволял при должной сосредоточенности обнаружить маскирующегося превентора.

Девушка заметила бойцов Данна случайно, и то лишь тогда, когда сама начала недоумевать, почему не открываются входные двери. Не открывались же они потому, что девять превенторов воспользовались другим путем для проникновения в ангар. Противники появились совершенно не там, где их поджидали. Напрочь лишенные страха, они, словно пауки, спустились из-под самой крыши по тросам кранов-балок. Через какую именно лазейку просочились враги, Невидимка тоже не определила; судя по всему, превенторы проползли по одному из проложенных под крышей широких вентиляционных кожухов.

Одиннадцатая засекла коварных противников, когда те, нацепив перчатки, дабы не изрезать руки тросом, уже спускались с головокружительной высоты и вот-вот должны были очутиться на корпусе «Юнити-2». Оттуда они могли в буквальном смысле свалиться Бунтарю прямо на голову, застав его врасплох и не дав даже носа высунуть из отсека.

Невидимке не терпелось окриком предупредить Первого о близкой угрозе, но девушка помнила наказ друга любой ценой не разоблачить себя раньше положенного времени. Хотя какой будет толк от этой конспирации, если сам Бунтарь погибнет еще до того, как Невидимка достигнет цели? Но Одиннадцатая упорно продолжала держаться в тени и лишь стискивала зубы, глядя, как враги подбирались к их с Первым убежищу, которое при иных обстоятельствах могло бы даже стать вполне уютным любовным гнездышком.

Превенторам-верхолазам приходилось передвигаться очень медленно, и поэтому Невидимка отчетливо видела всех девятерых скользивших по тросам ублюдков. Вот они бесшумно, по очереди ступили на обшивку станции и рассредоточились на небольшом участке, готовые спрыгнуть на приставленный к боку «Юнити-2» монтажный трап и уже по нему сойти на пол.

Невидимка перехватила висевший на спине автомат в руки и взяла на прицел вражескую группу. Ей было уже плевать на указания Первого. Она не собиралась сидеть сложа руки и смотреть, как его убивают исподтишка, пока девушка хоронится по укромным углам ангара.

Да где же этот Бунтарь? Заснул он там, что ли?

И только когда палец Одиннадцатой лег на спусковой крючок, ее неосмотрительный друг наконец-то решил заявить о себе, причем в достаточно дерзкой форме. Но в другом тоне обреченные на смерть с врагами и не разговаривали…

Бунтарь знал, что превенторы находятся где-то поблизости, и когда выскочил из модуля, был готов к атаке с любого направления. В принципе, и с того, откуда эта атака последовала. Однако, говоря начистоту, Первый меньше всего ожидал, что противник воспользуется в качестве плацдарма здешним неприкосновенным «идолом» – «Юнити-2».

Едва Бунтарь оказался вне убежища, как тут же начал озираться по сторонам, пытаясь выявить «беглым взглядом» угрозу. И выявил, когда она уже почти обрушилась на него сверху. Заметив над головой подозрительную суету, Первый шарахнулся к стене ангара и дал навскидку короткую очередь туда, где находились замеченные им враги.

В отличие от них, у злоумышленника не было нужды беспокоиться о сохранности орбитальной станции и ограничивать себя в выборе оружия. В то время как превенторы не могли ответить бывшему собрату той же монетой. Они не только явились в ангар без стрелкового оружия, но вдобавок не имели права подставлять «Юнити-2» под пули, используя ее в качестве укрытия. Как только свинец застучал по обшивке станции, девять черных призраков сиганули с нее на пол и бросились врассыпную. При этом все они прямо в воздухе скрылись с глаз Первого, затем, при приземлении, снова на миг материализовались, а после, уходя от огня, исчезли уже окончательно.

В следующий миг плечо Бунтаря обожгла боль – вылетевший непонятно откуда нож вонзился ему в правую руку. Выстрелив наугад веером, Первый в два прыжка добежал до стоящего неподалеку электрокара, намереваясь кратковременно укрыться за ним и осмотреться. Еще один нож, нацеленный Бунтарю между лопатками, просвистел мимо цели и звякнул по корпусу погрузчика.

Бесшумные убийцы, бесшумное оружие… Зарычав от боли, Бунтарь выдернул из раны нож и отшвырнул его в сторону. Но не пролетев и двух метров, тот плашмя ударился обо что-то мягкое и невидимое, после чего отскочил на пол. Не прекращая рычать, превентор отшатнулся назад и выпустил в том направлении длинную очередь…

Мгновение спустя из пустоты к ногам Бунтаря рухнул ниц застреленный практически в упор превентор. В каждой руке мертвец держал по ножу, коими он готовился искромсать горло противника, подобравшись к нему скрытно на расстояние удара…

Сложно было в такой неразберихе как следует сосредоточиться на «беглом взгляде», однако Первый постарался. Худо-бедно, но получилось. Еще на базе «Атолла» Бунтарь просил подругу помочь ему потренироваться в этом упражнении – как чуял, что глупо будет полностью полагаться на трофейные очки-сканер. Тренировки не прошли даром. Бунтарь выработал необходимый навык специфического видения и хоть не отточил его до бритвенной остроты, мог теперь использовать «беглый взгляд» когда вздумается и мгновенно вычислять невидимого превентора. Жаль, что при этом еще не научился увертываться от метательных ножей.

Рассекретить всех восьмерых противников Первому, конечно, не удалось, но местонахождение ближайшей к нему четверки он все же вычислил. Обложить Бунтаря со всех сторон противники пока не успели и сейчас приближались к электрокару развернутым строем, намереваясь отрезать жертве пути для маневра. Реакция у превенторов была отменная. Всего пару секунд выглядывал Первый из-за укрытия, а в водительское сиденье и приборную панель кара тут же вонзилось по ножу. Сохраняющие невидимость враги находились в постоянном движении, используя в качестве дополнительной маскировки тень от орбитальной станции. Взять кого-либо из них на мушку было крайне проблематично, но Первый не собирался отстреливать их поодиночке.

– А что вы скажете на это?! – прокричал Бунтарь и, упав на спину, выпустил ракету почти вертикально вверх – в находящуюся над его головой кран-балку.

Реактивный снаряд прочертил в воздухе дымовой след и угодил аккурат в лебедку, натягивающую крайний подвесной трос «Юнити-2». Взрыв разворотил находившийся под нагрузкой блочный узел, отчего трос не лопнул, а соскочил с вала и каскадом стальных звеньев устремился вниз вместе с обломками лебедки.

Довольный результатом Бунтарь навел прицел на следующую лебедку и, игнорируя то, что расположился в опасной близости от падающих обломков, дал прицельную очередь. Большинство пуль ушло в крышу, но несколько все же зацепили трос, и тот, не выдержав повреждений, лопнул с оглушительным хлестким щелчком…

Все дальнейшее явилось кошмаром не только для тех, кто стал свидетелем разразившейся катастрофы, но и для отсутствующего в ангаре Мэтью Холта – ему, разумеется, не составило труда догадаться, что в «Аквамарине» смогло наделать столько шума. Лишенный поддержки один из краев уравновешенной до этого «Юнити-2» рухнул вниз, на бетон. Многотонная станция перекосилась, ее нешуточный вес сместился, после чего оставшиеся четыре троса полопались один за другим, словно гнилые нитки. Конструкция, которая своими размерами впечатляла каждого, кто заходил в ангар, грохнулась на пол и заставила содрогнуться «Аквамарин» от фундамента до крыши.

И хоть «Юнити-2» была подвешена на небольшой высоте – сиганувшие с нее превенторы не получили никаких травм, – немалый вес станции сказался на ее повреждениях. Крайние отсеки оторвались и отлетели в стороны, будто огромные консервные банки от пинка великана. В середине конструкции образовался прогиб, который искорежил два модуля без шанса на их восстановление. Лопнувшие тросы хлестанули по расставленному вокруг «Юнити-2» оборудованию и снятым станционным узлам с такой силой, что они разлетелись по всему помещению. Тот модуль, где только что прятались беглецы, был почти напополам разрублен обрывком стального троса. В, казалось бы, чистом – практически стерильном – ангаре взметнулось в воздух столько пыли, что было совершенно непонятно, где же она таилась до сего момента.

Пока можно было лишь гадать, что стало с угодившими под обвал бойцами Данна и скольким из них повезло остаться в живых. Добившийся своего Бунтарь кинулся было прочь от сотворенного им хаоса, но не успел пробежать и нескольких шагов, как его настиг с грохотом катившийся по полу модуль. Оторванный от станции при падении крупный – более трех метров в диаметре – металлический цилиндр задел беглеца всего лишь краем. Однако когда споткнувшийся Бунтарь растянулся на бетоне, массивный модуль проехал Первому прямо по ногам…

Поначалу Бунтарь не понял, что за странный хруст раздался у него возле лодыжек, пока до него не дошло, что хрустели именно они. И лишь после того, как Первый оглянулся и увидел собственные изуродованные до колен голени, ему в мозг ударила боль. Дикая боль взорвалась в голове, словно граната, отчего у Бунтаря перехватило дыхание и он, будучи не в силах даже закричать, тут же потерял сознание…

Нельзя сказать, что Невидимка испытала облегчение при виде того, как друг вступил в схватку с превенторами. Но то, что он сумел самостоятельно выявить опасность и принять меры к своей защите, Одиннадцатую немного утешило. Бунтарю следовало отвлечь на себя внимание врагов хотя бы на одну-две минуты: отстреливаться, пускать ракеты, убегать… В общем, делать все для того, чтобы производить побольше шума и дать Невидимке возможность скрытно подобраться к «мозгу» группы «Превентор» – полковнику Данну…

До дрезины, за которой занял позицию координатор бесшумной банды, было еще далеко. Но девушка решила воспользоваться благоприятным фактором и преодолеть это расстояние одним рывком. Когда еще, как не в первые мгновения боя Данн будет полностью поглощен происходящим в другом углу ангара? Полковнику надо было стать глухим и слепым, чтобы не заметить Бунтаря, учинившего грандиозную бучу возле «Юнити-2». Кому в такой «феерический» момент вздумалось бы пялиться по сторонам?

Завидев спину полковника, ссутулившегося над мобильным командным пультом, Невидимка вскинула автомат, чтобы уложить главного врага одной меткой очередью. Однако Одиннадцатой, как и Айзеку, также было необходимо внимательнее смотреть по сторонам. Зациклившись на полковнике, девушка совершенно упустила из виду его чутких подопечных. А они таких оплошностей не допускали.

Сначала Одиннадцатая решила, что на нее рухнул контейнер, мимо нагромождения которых она в данный момент пробегала. Вот только прежде чем швырнуть девушку на пол, этот «контейнер» изловчился выбить у нее из рук автомат и поставить ей подножку.

Споткнувшись, Невидимка упала на бок и, раздирая одежду о бетон, покатилась по полу прямо к своей несостоявшейся жертве. Это девушку и спасло. Превентор – а именно он встал у злоумышленницы на пути – вскинул отобранный у Одиннадцатой автомат и уже готовился прикончить ее меткой очередью. Но едва защитник Данна собрался стрелять, как Невидимка врезалась в сидевшего на корточках полковника, который только сейчас сообразил, что же случилось у него за спиной. Айзек взмахнул руками, попытался отскочить, но потерял равновесие и растянулся на полу в пяти шагах от девушки. Превентор живо спохватился, что может ненароком зацепить пулями босса, и кинулся к Невидимке, намереваясь прикончить ее в упор.

Слегка ошеломленная внезапным нападением девушка, однако, осознавала, кого из противников ей следует бояться больше. Не обращая внимания на Айзека, она перевернулась на спину, выхватила из-за ремня двухзарядный дарт-шокер и выпустила дротик в стремительно приближающегося превентора. Снаряд, что помимо электрической обладал еще и изрядной кинетической энергией, отбросил врага на несколько шагов. Когда же его сведенное судорогой тело грохнулось оземь, разъяренная Невидимка моментально повернулась к Данну, намереваясь всадить в него оставшийся заряд…

…И тут же получила по лицу тяжелым полковничьим ботинком. Удар пришелся вскользь и не отправил Невидимку в нокаут, а лишь рассек ей скулу и заставил на короткое время потерять ориентацию в пространстве.

Но полученные на Помосте уроки не прошли для Невидимки даром. К тому же хоть Данн и командовал подразделением головорезов, рукопашным бойцом он был никудышным, поскольку военным медикам эта наука, в принципе, и не требовалась. Заработав удар по лицу, Невидимка не стала дожидаться второго. Ее голова звенела на все лады, но девушка тем не менее нашла в себе силы откатиться в сторону и встать на четвереньки. И когда взор Невидимки немного прояснился, она была готова встретить следующую атаку противника более достойно.

Но, вскочив на ноги, полковник не стал кидаться в драку, а вместо этого бросился к лежащему возле «сковороды» пистолету. Невидимка добралась до своего оружия мгновением раньше, но никакого преимущества ей это не дало. После перенесенного удара у нее перед глазами все плыло и качалось и потому последний оставшийся в дарт-шокере заряд не попал в цель. Угодив в железное колесо дрезины в нескольких сантиметрах от носа Айзека, дротик выбил сноп искр и вынудил полковника инстинктивно шарахнуться от уже почти схваченного пистолета.

Расстрелявшая боезапас Невидимка отыграла у Данна всего секунду, чтобы успеть вскочить с колен и броситься на врага в рукопашную с разряженным дарт-шокером наперевес. Где-то позади девушки валялся ее автомат, но подбирать его было поздно – Айзек по любому доберется до своего оружия раньше. У Одиннадцатой отсутствовала всякая уверенность, что ее отчаянная атака принесет какую-либо пользу. Данну до пистолета было рукой подать, а Невидимке требовалось еще добежать до врага…

Атака Одиннадцатой проходила уже под аккомпанемент взрыва, стрельбы и треска лопающихся крановых тросов. Данн как раз целился в Невидимку из пистолета, а она, понимая, что противник ее опережает, что было сил метнула в него дарт-шокер, словно тот являлся тем самым томагавком, который злоумышленница сломала в офисе «Гелиополя». После чего нырком сиганула под дрезину, прямо на рельсы. Одиннадцатая не надеялась, что этот финт спасет ее от вражеской пули, но за неимением иных способов защиты сгодился и такой.

Пистолетный выстрел слился с грохотом обрушившейся «Юнити-2». Пуля срикошетила от оси колесной пары, затем от пола и ушла в неизвестном направлении. Однако попади она в Невидимку, та, наверное, этого бы даже не почувствовала, поскольку уже корчилась от боли. Упав с разбегу на рельсу, девушка, судя по всему, повредила пару ребер – по крайней мере, она явственно ощутила, как в груди у нее что-то хрустнуло. Первый же вдох после падения наградил Одиннадцатую острой вспышкой боли. Боль была такой резкой и нестерпимой, что Невидимке показалось, будто у нее остановилось сердце. Попытка пошевелиться оказалась крайне мучительной, однако разлеживаться и ждать, пока Данн всадит в нее очередную пулю, было нельзя. И девушка, стиснув зубы, поползла на другую сторону железнодорожной колеи.

Когда Невидимка, превозмогая боль, выкарабкалась из подвагонного пространства, в ангаре уже не слышалось ни грохота, ни выстрелов. Лишь где-то на месте крушения станции что-то потрескивало да лязгало. Данн, который мог бы не раз подстрелить Одиннадцатую, пока она елозила под дрезиной, тоже почему-то не пытался продолжать борьбу. Складывалось впечатление, что Невидимка была единственной, кто выжил в «Аквамарине» после катастрофы.

Держась за больной бок и срываясь на кашель почти на каждом вдохе, злоумышленница обогнула дрезину и осторожно выглянула из-за нее, желая проверить, что же случилось с Айзеком.

Данн катался по полу, не выпуская пистолета и закрыв глаза окровавленными кулаками. Рядом валялись разбитые вдребезги и также перепачканные в крови очки-сканер. Не зная, в чем дело, можно было подумать, что полковник вдруг решил застрелиться, но в последний миг испугался, отдернул голову и по неосторожности ослепил себя вспышкой от выстрела. В действительности всему виной был брошенный Невидимкой дарт-шокер, угодивший Айзеку точно в маску, осколки которой и лишили его зрения.

Окончательно лишили или нет, Одиннадцатую совершенно не волновало. Полагая, что ослепший полковник будет стрелять на любой подозрительный звук, Невидимка подобрала автомат и крадущейся походкой приблизилась к Данну.

Рот у находившегося в шоке полковника был открыт, однако ни криков, ни стонов Айзек не издавал. Лишь невнятный хрип давал понять, насколько невыносима терзающая Данна боль. Настолько невыносима, что он даже забыл о ранившей его противнице, которая находилась в этот момент где-то поблизости.

Невидимка могла бы о многом сказать сейчас Данну, но промолчала и предоставила слово своему оружию. Получив в грудь короткую очередь, Айзек захрипел сильнее, выгнулся в конвульсии, после чего выронил пистолет и обмяк. На залитом кровью лице полковника невозможно было прочесть никаких эмоций. Поэтому не исключено, что в последние мгновения своей жизни он был даже рад тому, что нашелся-таки человек, который освободил его от опостылевшей повинности повелителя призраков.

Невидимка бросила последний взгляд на мертвого врага, нажала на его «сковороде» кнопку отмены всех адресованных превенторам приказов и кинулась на поиски Бунтаря. Его подозрительное молчание наводило девушку на очень нехорошие мысли…

Когда Одиннадцатая отыскала друга в разбросанных у ворот обломках, покалеченный Бунтарь уже пришел в себя и, лежа на спине, рылся дрожащими руками в рюкзачке. Невидимке хватило пары секунд, чтобы определить, насколько пострадал Первый, да и его мертвенно-бледное и покрытое потом лицо тоже говорило о многом.

Прежде чем броситься на помощь товарищу, девушка осмотрелась, проверяя, подчинились ли превенторы отданной с пульта Айзека команде, и, не выявив близкой угрозы (осмотреть весь ангар мешала поднятая в воздух пыль), опустилась на колени перед Бунтарем.

– Как ты? – взволнованно спросила Одиннадцатая, с ужасом глядя на перебитые ноги Первого. Сейчас она была готова забыть о своих сломанных ребрах, если бы те не напоминали о себе резкой болью и кашлем. Хотя что это была на самом деле за боль в сравнении со страданиями Бунтаря.

– Где Данн? – со стоном поинтересовался в ответ Первый. Он оставил вопрос подруги без ответа, но ей и так было ясно, что дела плохи.

– Данн мертв, – сообщила Одиннадцатая, морщась и от очередного болевого прострела в боку, и от невозможности облегчить Первому страдания. – Я приказала этим уродам остановиться. Что делать теперь?

– Все правильно. Ты молодец… – Губы Бунтаря тронула еле заметная улыбка. Он наконец-то нашел то, что искал в рюкзачке. Это была «сковорода». – Беги, заводи… дрезину!

– Но!..

– Не спорь! – сурово проронил превентор. Было заметно, что гнев и волнение отнимают у него много сил, и подруга тут же примолкла. – Беги и заводи!.. А я… займусь воротами… – Он кивнул на будку с пультом, что находилась всего в нескольких шагах от них. – Только подтащи меня туда… а я разберусь… И ты разберешься – это ведь дрезина, а не геликоптер… Шевелись!

До крови прикусив губу, Невидимка ухватила Бунтаря под мышки и поволокла к будке. Там девушка усадила стонущего от боли товарища спиной к стене, после чего Первый обшарил пульт и с удовлетворением отметил, что без проблем дотягивается до всех кнопок и переключателей, которых, впрочем, здесь имелось не так уж много.

– Держи! – Первый протянул подруге рюкзачок, набитый похищенными из «Гелиополя» документами. Вытащенную «сковороду» Бунтарь, однако, оставил себе, прижав к груди, словно бесценное сокровище. – И как заведешь дрезину… уезжай! Это приказ! Помни: мы поклялись закончить это дело любой ценой! Доедешь до порта, а там как-нибудь разберешься… Держи сумку, кому говорят! И прощай!.. Я люблю тебя и любил еще до того, как встретил. Не знаю, как такое возможно, но… это правда…

– Я… я… – Невидимка задыхалась, но на сей раз не от боли в ребрах, а от окончательного осознания жестокой реальности. Она топталась на месте и не решалась взять у Бунтаря этот проклятый рюкзачок.

– Беги!!! – набрав в грудь воздуха, рявкнул Бунтарь. На его бледном лице выступили багровые пятна – настолько тяжело дался Первому этот последний нелегкий приказ.

Крик разозленного друга возымел на Невидимку действие и вывел ее из ступора. Сама не своя от шока и волнения, она взяла из дрожащих рук Бунтаря рюкзачок и, втянув голову в плечи, побежала к погрузочной площадке. Эмоции Одиннадцатой наконец-то перехлестнули через край, и когда она добралась до дрезины, то уже не сдерживаясь рыдала в голос. Однако при этом ни на миг не забывала о том, что ей нужно делать…

– Ты справишься, милая. Непременно справишься… – твердил без умолку Бунтарь. Постоянный разговор с самим собой помогал Первому игнорировать боль и сосредоточиться на работе. – Не может быть, чтобы ты не разобралась с этой штукой… И я разберусь… Всего делов-то: открыть ворота… Раз, два и готово…

Действительно, ничего сложного в этом не оказалось. Пульт был также защищен ультрапротектором, чьи сканеры опознали Бунтаря как сотрудника службы местных перевозок. Все, что потребовалось затем, это ударить по разблокированной большой красной кнопке.

В ангаре прозвучала короткая предупредительная сирена, следом за ней послышался гул электродвигателей, и огромные створы начали неторопливо раздвигаться. Бунтарь, которому из его положения была видна лишь верхушка ворот, облегченно вздохнул. Ему было невдомек, что находилось за ангарными воротами. Вполне возможно, что там давно стоял заслон охраны и ни о каком бегстве нельзя уже вести речь. Однако Первый верил, что у подруги все получится и ей повезет убраться отсюда живой.

Эта вера и придавала Бунтарю силы. Подтягиваясь на руках, он выполз из будки и уселся у ее входа, притулившись к косяку. Посмотрев в сторону погрузочной площадки, он увидел, как Невидимка деловито копошится в кабине дрезины, периодически оглядываясь на входные двери. Через них с минуты на минуту в ангар должны были вернуться каратели и охрана. Несомненно, после всего, что здесь творилось, Холт затребует у Данна доклад. Которого, естественно, не дождется и начнет действовать по обычному плану, безо всяких выкрутасов вроде использования превенторов или десантирования штурмовой группы с крыши.

– Давай, милая, не мешкай! – пробормотал Бунтарь, поторапливая подругу. – А я пока закрою проект «Контрабэллум». Теперь уже по-настоящему.

И положив себе на колени «сковороду», отдал через панель быстрых приказов команду «Все ко мне».

Ждать пришлось недолго. Трое превенторов прибежали практически сразу, возникнув перед Бунтарем своим коронным манером – прямо из воздуха. Несмотря на то, что сейчас Первый готовился к появлению бывших собратьев, это опять произошло неожиданно для него.

Пострадавшие в катастрофе подтянулись с небольшим запозданием. Следующий превентор явился, сильно хромая и с болтающейся, как плеть, сломанной рукой. На остальных Бунтарю было и вовсе жалко смотреть, пусть даже сам он выглядел не лучшим образом. Один бывший противник с перебитой ногой двигался, как заведенный: делал несколько неуклюжих шагов, затем его покалеченная конечность подкашивалась, он падал, с трудом поднимался и дальше все повторялось по-новой. За ним следовал его товарищ. Этот превентор лишился при крушении станции обеих ног и потому полз вперед на одних руках, повинуясь, как и все, общей ультразвуковой команде. Безногий двигался медленно, поскольку истекал кровью, и Бунтарь засомневался, что он вообще доберется до остальных. Но превентор добрался. Правда, как только он присоединился к группе, то сразу же уронил голову на бетон и больше не шевелился.

Из восьми превенторов, что оставались в живых на момент катастрофы, двое приказу не подчинились. Из чего Первый сделал вывод, что они мертвы (Бунтарь не знал об убитом Невидимкой телохранителе Данна, поэтому в действительности под обломками «Юнити-2» лежало лишь одно вражеское тело).

– Отлично, – изможденным голосом подытожил Бунтарь, вглядываясь в пять пар мутных превенторских глаз, которые, в свою очередь, отрешенно пялились в сторону открытых ворот. Калека с переломанной ногой снова упал, но опять-таки поднялся, старательно удерживая равновесие на здоровой ноге. – Благодарю за службу! Однако должен вас огорчить: полковник Айзек Данн мертв. Поэтому отныне я – ваш командир. Как поняли меня, солдаты?

Солдаты не отреагировали. Устные приказы самозванного командира не имели для них никакой силы. Бунтарь презрительно хмыкнул, достал из разгрузочного жилета две гранаты и показал их превенторам.

– Знаете, что это такое? – спросил Первый. Превенторы и бровью не повели. – Это наше с вами прошение об отставке… Жаль, не помню ваших фамилий и званий… Так что не обессудьте, но проводы будут короткими… – И обратился к едва стоящему на ногах превентору: – Эй, брат, держись, не падай – я уже закончил.

У разгрузочной площадки громко затарахтел и почти сразу перешел на мерное урчание дизельный двигатель. После этого скрипнули и ударили по стыку рельсов тяжелые железные колеса… Бунтарь посмотрел направо и заметил, как дрезина плавно тронулась и покатила к выходу из ангара.

– Молодец! – снова похвалил подругу Первый. – Я тобой горжусь. И не сомневался, что у тебя все получится… Я тоже тебя не подведу…

После этих слов он слабеющими пальцами вырвал чеки на обеих гранатах и катнул их под ноги превенторам…

Свет, который узрел Бунтарь через несколько секунд, был очень похож на тот, что согрел лишенного памяти Первого пять лет назад, при выходе из Контрабэллума на Периферию. Разве только теперь свет не грел, а обжигал. Он нахлынул таким мощным потоком, что Бунтарь буквально захлебнулся этим светом и утонул в нем, словно в глубокой бурной реке. Куда текла эта река, превентора уже абсолютно не волновало…

– Не-е-ет!!! – закричала Невидимка, когда поняла, что за взрыв прогремел возле ворот, и тут же скомандовала: – Стоять!.. Да стой же!.. Стоп!

Автодрайвер, мало чем отличающийся от уже знакомых Одиннадцатой навигационных систем, четко выполнил необходимую команду. Еще не разогнавшаяся дрезина заскрипела тормозными колодками и плавно остановилась рядом с пультом, возле которого девушка оставила своего покалеченного друга.

Невидимка выпрыгнула из кабины и бросилась к усеянному телами месту трагедии. Нет, Одиннадцатая ни в коем случае не намеревалась бросать Первого в ангаре на растерзание Мэтью Холта. Ни сейчас, ни до этого. К черту все взаимные обещания! Невидимка соблюдала только одну клятву, данную ею самой себе: пока Бунтарь жив, она должна заботиться о нем, поскольку была уверена, что он поступил бы аналогично. И вот теперь, когда беглецы почти вырвались из «Аквамарина», Первый вознамерился избавить подругу от обузы в своем лице, выбрав для этого столь жестокий способ.

Посеченных осколками мертвых превенторов и их останки разбросало в разные стороны. Самого Первого взрыв зашвырнул обратно в будку и вдобавок придавил сверху телом безногого врага. Заляпанный с ног до головы своей и чужой кровью, Бунтарь на первый взгляд не подавал признаков жизни. Лицо у него было изуродовано глубоким, почти до кости, шрамом так, словно кто-то рубанул превентора саблей, а в правой стороне груди торчал осколок. Вполне вероятно, что в теле Первого сидело еще несколько осколков, но Невидимка не стала заниматься его подробным осмотром, поскольку у нее на это совершенно не было времени.

Невидимка вообще не стала выяснять, жив ли ее друг – она попросту отказывалась поверить в то, что он погиб, хотя шесть истерзанных взрывом превенторских тел красноречиво свидетельствовали не в пользу такой уверенности. Вытащив Бунтаря из будки и не став вынимать из раны осколок – побоялась, вдруг при этом он ненароком зацепит жизненно важный кровеносный сосуд, – Одиннадцатая отволокла друга к дрезине. И только когда девушка остановилась перевести дух перед тем, как затаскивать Первого на платформу, она решила проверить у него пульс и дыхание.

И то и другое наличествовали, пусть и были очень слабыми, почти неощутимыми. Бунтарь балансировал между жизнью и смертью, и в данный момент нельзя было определить, какая чаша этих весов перетянет. Помимо многочисленных травм Первый заработал вдобавок серьезную контузию. У него из ушей текла кровь, и если бы он сейчас пришел в себя, то вряд ли услышал бы голос подруги.

Каждая прожитая минута могла теперь стать для Бунтаря последней. Но Одиннадцатая не отчаивалась. Не обращая внимания на свои сломанные ребра, она втащила друга на дрезину, едва не сорвав при этом спину. «Если Бунтарь и умрет, – подумала Невидимка, – то только рядом со мною, а не в лапах этого чудовища Холта».

А Мэтью решил отринуть-таки секретность и вмешаться в ход операции. По существу, Холт должен был сделать это раньше – как только услышал гром разбившейся «Юнити-2». Однако президент концерна промешкал и потому отправил подмогу полковнику спустя лишь пять минут, за которые в ангаре многое успело произойти.

Ворвавшихся в ангар охрану и штурмовиков ожидало удручающее зрелище. И когда они рассмотрели, кто управляет выезжающей за ворота дрезиной, то не медля открыли по ней огонь. Невидимке даже пришлось пригнуться, чтобы не угодить под пули, которые вынесли в кабине почти все стекла и разбили один из мониторов на приборной панели. Но остановить многотонную дрезину таким способом было невозможно. Она беспрепятственно выехала из ангара и, набирая скорость, понеслась по рельсам в направлении порта.

Задав автодрайверу курс, Невидимка наконец смогла заняться Бунтарем. Подложив ему под голову рюкзачок, она попыталась привести Первого в чувство, но у нее ничего не получилось. Бунтарь умирал, и это было очевидно. И самое тяжкое заключалось в том, что подруга ничем не могла ему сейчас помочь. У нее даже не было средств, чтобы остановить кровотечение, не говоря уже о том, чтобы доставить Бунтаря к врачу. Все, что смогла предпринять Невидимка, так это изорвать на лоскуты свою куртку и на скорую руку перевязать Первому наиболее сильные порезы. К торчащему у него из груди осколку Одиннадцатая притронуться так и не рискнула.

Дрезина между тем неслась вперед сквозь темноту, ритмично гремя колесами и раскачиваясь на изгибах железнодорожного полотна. Сверкающий стеклами, подсвеченный фонарями и оттого казавшийся еще более нереальным Пиа Фантазиа с каждой секундой все заметнее удалялся. Над раскуроченной и окутанной дымом верхушкой «Сапфира» кружили два геликоптера. Один, напоминавший тот, что высадил десант в офис «Гелиополя», освещал верхние этажи прожектором, а другой – более громоздкий и неповоротливый – поливал их из водяной пушки. Правда, огня не наблюдалось – видимо, возгорание было оперативно ликвидировано, а пожарный «Скайпортер» обрабатывал здание просто для страховки. Внизу, у подножия корпусов, мерцали проблесковые маяки автомобилей аварийных служб. Однако вся эта суета происходила вокруг штаб-квартиры. Поблизости от железнодорожной колеи не пролегало ни пешеходных, ни автомобильных дорог, поэтому на всем пути к порту царило относительное спокойствие.

Смотреть по сторонам Невидимке было особо некогда – Бунтарь нуждался в ее помощи, – но она не могла забыть о том, что опасность еще не миновала. Путь до порта был не таким уж длинным, и портовые огни стали видны, едва девушка завершила перевязку раненого.

Огни порта приближались, а красно-синие всполохи из Пиа Фантазиа начали постепенно перемещаться в том же направлении, что и беглецы. Сотрудники охраны, получив ориентировку на угнанную дрезину, снимали оцепление и спешно мчались на автомобилях к докам, чтобы перехватить злоумышленников. Возле пристани тоже виднелось мерцание проблесковых маяков – портовые службы безопасности встречали движущихся к ним нарушителей. Только в порту, судя по всему, пока находился лишь один патрульный экипаж. Это немного утешало, но, разумеется, нельзя было забывать о местных охранниках, наверняка также вооруженных и готовых предотвратить угрозу прорыва.

Дрезина в любом случае должна была достигнуть порта раньше, чем автомобили охранников. И это, пожалуй, являлось единственным преимуществом беглецов. Главная же их проблема до появления преследователей состояла в том, что, попав на территорию порта, угонщики дрезины оказывались целиком и полностью во власти местной диспетчерской службы. Невидимка запоздало поняла это, когда в кабине на мониторе возникла схема портовых железнодорожных коммуникаций.

Сразу за пропускным пунктом одноколейка разделялась на три ветки, идущие к объектам, расположенным в разных частях порта. По какой из них будет пущена дрезина, на схеме также было отражено. Прямо на глазах следящей за монитором Невидимки диспетчер стрелочного узла перевел путь, перенаправив злоумышленников не к пристани, куда они имели возможность попасть, двигаясь по главной ветке, а в док на краю порта. Одиннадцатая выглянула в окно и удостоверилась, что возле того большого крытого сооружения уже царит оживление: открываются ворота, снуют вооруженные люди и сверкает маяками прибывшая туда патрульная машина.

Дрезина пересекла границу порта совершенно беспрепятственно. Даже шлагбаум и решетчатые ворота на въезде были открыты. Диспетчер отлично понимал, что таким способом нарушителей не остановить. Впрочем, избранная преследователями тактика была проста. Скорость, с которой дрезина вошла в порт, не позволит угонщикам остановить свой транспорт до стрелочной развязки. И если им не захочется соскакивать на полном ходу, то в лучшем для них случае они сойдут с дрезины где-то на полдороге к доку. А там негодяев уже поджидал усиленный наряд охраны.

Планы Одиннадцатой прорваться на дрезине к пристани и угнать первый подвернувшийся под руку катер пошли прахом. Даже окажись в окруженном доке приемлемая для бегства посудина, кишевшие там охранники не позволят беглецам воспользоваться ею. Невидимка вообще сомневалась, что им дадут дожить до остановки дрезины. Холт явно проинформировал портовые службы, насколько опасны беглые злоумышленники, и отдал приказ на применение самых решительных действий. Разве только Мэтью вдруг спохватится, что собрался уничтожить последних в мире превенторов и поэтому проявит к ним милосердие…

Но Невидимке милосердие Холта не требовалось и даром. Какими бы искренними и заманчивыми ни были сегодня посулы президента концерна, идти к нему в услужение Одиннадцатая не собиралась. Даже в обмен на то, если бы Мэтью пообещал ей спасти жизнь Бунтаря. Да, превенторы никогда не были свободными. Однако на Периферии – маленьком огороженном участке заповедника – они, по крайней мере, чувствовали себя людьми, наделенными ответственностью и исполняющими служебный долг. Какие обязанности надлежало исполнять превенторам на службе «Звездного Монолита» и его покровителей, Невидимка знала. Как знала и то, что при этом ей уже не позволят чувствовать себя человеком…

Едва автодрайвер предупредил Одиннадцатую о приближении к конечной точке маршрута и приступил к торможению, девушка сразу приказала электронному навигатору отключиться. После чего взялась за рукоятку акселератора и выжала ее до отказа. Не успевший сбавить обороты движок дрезины заурчал громче, а сама она стала быстро набирать скорость. Громыхающая железная повозка ринулась вперед и остановить ее теперь сумел бы разве что выехавший на рельсы танк…

Невидимке было уже абсолютно все равно, чем закончится их последнее с Бунтарем путешествие. Смирившись с неизбежным, Одиннадцатая застопорила акселераторную рукоятку в конечном положении, а затем вышла на платформу и уселась рядом с другом. Обреченно вздохнув, девушка выдернула у него из груди торчащий осколок. Из раны сразу же потекла кровь, но Невидимка не стала ее останавливать – гибель от быстрой кровопотери стала бы для Первого величайшим благом. А беглянке приходилось уповать на то, что ей повезет свернуть себе шею о стену дока с одного удара, поскольку мучительная смерть от травм прельщала девушку гораздо меньше. Конечно, проще было бы сейчас взять да застрелиться, однако, как назло, Одиннадцатая оставила все оружие в ангаре «Аквамарина».

Невидимка взяла Бунтаря за холодеющую руку, и девушке невольно вспомнились слова, которые он сказал ей в тот день, когда Периферию посетила парочка залетных лебедей – пожалуй, одно из самых памятных событий для Одиннадцатой за время ее службы в «Ундециме»: «Я слышал, эти птицы настолько преданы друг другу, что даже умирают в один день», – заметил Бунтарь, когда лебеди, передохнув в гарнизонном бассейне и подкрепившись, улетели дальше, в сторону теплого юга.

«Прямо как и мы с тобой, – подумала сейчас Невидимка, нежно погладив друга по испачканной кровью щеке. – Жаль только, что до нашего юга мы так и не добрались»…

Теперь у Одиннадцатой не оставалось иного занятия, как только сидеть и дожидаться назначенной ею для себя гибели. Дрезина неслась к доку стремительным многотонным снарядом, чему также способствовал легкий уклон колеи в сторону берега. Между пропускным пунктом и доком не было крутых изгибов железнодорожного полотна, а иначе дрезина уже сошла бы с рельсов и протаранила какое-нибудь близлежащее к одноколейке строение. Последний изгиб дороги находился прямо перед въездом в док, и сейчас припарковавший там машину патрульный экипаж торопливо отгонял ее подальше от опасного места.

Над портом вовсю завывала тревожная сирена, и, наверное, каждый из стянутых к доку охранников предчувствовал, чем завершится эта операция. Наиболее нервозная обстановка царила внутри строения, экстренно превращенного в ловушку для злоумышленников. Невидимка видела, как бойцы охраны торопливо выбегают из ворот дока и занимают позиции вне здания. Преследователи опасались не столько мчащейся напролом дрезины, сколько ее вместительного бака с горючим, который при аварии мог легко вспыхнуть и вмиг выжечь док изнутри.

Лишь один человек в этой суматохе сохранял вселенское спокойствие: обреченная на смерть Невидимка. Странное дело – ведь ей, казалось бы, следовало волноваться гораздо сильнее врагов. Жизнь Одиннадцатой, как и жизнь ее друга, вела сейчас свой финальный отсчет. По идее, ее можно было даже измерять в метрах.

Триста метров до смерти… Двести пятьдесят… Двести…

Невидимка отсчитывала оставшиеся ей мгновения-метры с бесстрастностью компьютера, который готов выполнять заданную ему программу до полного ее завершения. Программа «Превентор», начатая восемь лет назад в Контрабэллуме, тоже подходила к своему финалу и со смертью Первого и Одиннадцатой прекращала свое существование. Как хотелось думать Невидимке – навсегда…

Дрезина миновала последний изгиб железнодорожного полотна, едва не сойдя с рельсов со зловещим скрежетом колес и изрядным креном на правый бок. Охранники, решившие обстрелять ее в воротах, шарахнулись в стороны как ошпаренные – вовремя смекнули, что стрелять в многотонную груду металла, когда она несется прямо на тебя – бесперспективное и рискованное занятие. Лишь несколько пуль ударили в железные борта платформы, на которой, держа Бунтаря за руку, сидела невозмутимая, как статуя, Невидимка. Девушка даже не вздрогнула. Она не смотрела на тех, кто в нее стрелял, поскольку взор ее был направлен только вперед.

Сто пятьдесят метров до смерти… Сто…

Пустой док был освещен ярко, словно цирковая арена. Охрана не собиралась оставлять в нем для злоумышленников ни единого укромного уголка. Однако теперь вся публика благоразумно разбежалась – наблюдать за огненной феерией из первых рядов желающих не было.

Согласно плану преследователей, здесь, под крышей дока, и должны быть окружены и схвачены угонщики. Дрезина, не снижая скорости, с грохотом промчалась мимо разгрузочной площадки. Но железнодорожные пути возле нее не заканчивались, как это было в ангаре «Аквамарина». Рельсы уходили дальше, в сторону озера, за закрытые южные ворота дока.

Во избежание разрушений охранникам следовало бы открыть эти ворота и позволить дрезине разбиться за пределами дока. Но охрана полагала, что злоумышленники все же поймут безвыходность своего положения и предпочтут капитуляцию смерти. И потому никто из преследователей не озаботился неочевидной на тот момент проблемой. Когда же стало ясно, что угонщики дрезины не намерены сдаваться живыми, переживать о сохранности ворот было поздно. Охранники уносили ноги, беспокоясь лишь о том, чтобы самим не пасть жертвой собственной ловушки.

Южные ворота дока оказались далеко не такими большими и крепкими, как ворота ангара. Дрезина протаранила их без особых усилий, просто сломав запор и распахнув буфером створы. Хорошо, что за ними в это время не прятались охранники, иначе их просто размазало бы по стенам.

Инерция от столкновения швырнула Невидимку вперед, и она растянулась на платформе, едва не расквасив себе нос. Сломанные ребра мгновенно отозвались острой болью. Но девушка не обратила на нее внимания. Она не отрываясь смотрела туда, где пролегал финальный рубеж их пути – на сей раз уже отчетливо различимый.

Железнодорожная ветка завершалась на оконечности длинного пирса, который выступал в озеро на пару сотен метров. («Лишние метры жизни… – мелькнуло в голове у Невидимки. – Какая, однако, щедрая эта сука-судьба… «) На пустынном пирсе возвышались несколько портальных кранов – здесь находилась разгрузочная зона для заходящих в док судов. В конце колеи стояло бетонное заграждение, но оно явно не было предназначено для остановки дрезин, управляемых потенциальными самоубийцами.

А по пирсу двигалась уже не дрезина, а натуральный стальной болид, который, казалось, летел вперед, даже не касаясь колесами рельсов. Летел, чтобы кануть в озерной пучине, как миллионы его небесных собратьев-болидов – в губительной для них земной атмосфере. Вместе с этим болидом должны были кануть в небытие и превенторы.

Той кратковременной отсрочки, что подарила Невидимке судьба, девушке хватило лишь на то, чтобы подползти к другу и обнять его напоследок. Обнять так крепко, что даже когда дрезина со всего разгона врезалась в заграждение, с грохотом разнесла его на куски и рухнула в озеро, Одиннадцатая не расцепила своих объятий. Да и вряд ли отыскалась бы на свете такая сила, которая могла бы разлучить Бунтаря и Невидимку – двух последних превенторов, растоптанных, но так и не сломленных безжалостным Одиумом…