Глава пятнадцатая
…Им было суждено встретиться очень далеко отсюда – за океаном, в жаркой южной стране, наполовину покрытой песчаными пустынями, однако богатой внушительными запасами «черного золота». И еще финиками. Только финики, разумеется, уже не интересовали тех людей, которые отправили майора Томаса Чейза и лейтенанта Ребекку Трэвис на край света исполнять воинский долг.
Их же, в свою очередь, не интересовала истинная причина, по которой они очутились в этих песках. Вот уже без малого сто лет в государстве, которому служили Томас и Ребекка, данная форма внешней политики называлась «установлением демократических порядков», пусть даже сами граждане выбранной для этого «демократически отсталой» страны зачастую не подозревали, насколько им необходимы эти прогрессивные преобразования. А основу для этих преобразований закладывали такие беззаветно преданные долгу люди, как майор Чейз, лейтенант Трэвис и их товарищи по оружию. Они обеспечивали порядок, без которого никакие реформы были бы попросту невозможны.
Миротворцы привыкли к своей службе и искренне считали, что делают правое дело. И действительно, разве спасители обязаны стучать в двери тех домов, хозяева коих нуждаются в срочной помощи? Верх неблагодарности – укорять своего спасителя за выбитую дверь…
Томасу было тогда тридцать лет, Ребекке – двадцать семь. Оба имели весьма впечатляющие послужные списки, и эта миссия являлась для майора Чейза и лейтенанта Трэвис далеко не первой боевой операцией. Но первой, в которой им посчастливилось служить вместе.
Молодые люди сразу обратили внимание друг на друга, а окружавшая их опасность лишь помогла сдружиться и сблизиться. Поняв, что между ними есть нечто большее, чем просто симпатия и взаимное влечение, Томас и Ребекка решили узаконить свои отношения, как только вернулись на родину из служебной командировки. Оба были счастливы и мечтали о детях. Поэтому даже разразившийся на тот момент в стране информационный и политический хаос Новой Гражданской не заставил молодоженов изменить свои планы на будущее.
Пока Ребекка ходила беременной, Томас успел побывать еще в одной заокеанской командировке, вызвавшись туда добровольцем. Конечно, он мог бы выбрать для себя службу и поближе к дому. Но майор совершенно не горел желанием участвовать вместе с подразделениями федеральных войск в ликвидации непрекращающихся гражданских беспорядков, к чему командование привлекало многих сослуживцев Чейза. Не прельщала его такая грязная работенка. Насаждение демократических принципов среди отсталых народов выглядело куда более благородно, нежели поддержание демократии методом кнута у себя дома. Томас всячески старался отстраниться от Новой Гражданской, подозревая, что участие в ней пагубно отразится на его репутации и подпортит дальнейшую карьеру.
А майор Чейз всегда трепетно относился к собственной карьере, считая ее залогом не только своего успешного будущего, но и будущего своих детей. Однако после той командировки все планы Чейзов на жизнь пошли прахом, а жизнь превратилась в многолетний кошмарный сон, совершенно не оставляющий надежды проснуться…
Томас возвращался домой, как на крыльях, зная, что со дня на день Ребекка должна родить двойню – об этом Чейза заблаговременно известили. На роды жены майор опоздал буквально на пару часов и прибыл в больницу прямо из аэропорта. С Ребеккой все было в порядке: молодая крепкая женщина без проблем перенесла рождение двух сыновей-близнецов. Но, увы, радость новоиспеченных родителей была омрачена.
Оба новорожденных мальчика, которым уже заранее были придуманы имена – Марк и Джеймс, – страдали детским церебральным параличом, что явилось для Ребекки и Томаса сильнейшим потрясением. Совершенно здоровые, закаленные воинской службой родители даже не предполагали, что их дети могут родиться с какими-либо отклонениями. И, тем не менее, это произошло. Что было вдвойне горько, поскольку каждого из их сыновей ожидала одна и та же незавидная судьба.
Томас очень переживал и за жену. Ей тоже нравилась военная карьера, и Ребекка планировала непременно продолжить ее, как только Марк и Джеймс немного подрастут. Глава семьи, карьере которого семейная трагедия вроде бы не препятствовала, чувствовал себя виноватым перед супругой и не мог без боли смотреть на ее страдания. Тем более, когда Ребекка категорично заявила, что не намерена отказываться от своих детей и передавать их на попечение государству. После этого майор Чейз еще сильнее полюбил жену за ее самоотверженность и поклялся сделать все, чтобы хоть как-то наладить жизнь близких.
Само собой, Чейзы всесторонне подошли к вопросу изучения тяжкого недуга своих детей и его лечения. Раньше Томас и Ребекка знали об этом страшном проклятии – детском церебральном параличе – лишь в общих чертах и понятия не имели, излечим ли он. Как выяснилось, в этом плане педиатрия в последние годы шагнула далеко вперед и теперь около девяноста из ста больных ДЦП детей поддавались полному исцелению. Но при двух непременных условиях. Первое: сложный и всегда индивидуальный лечебный курс, куда входили всевозможные, в том числе и хирургические, процедуры, должен был начаться как можно раньше. А в идеале – сразу же после рождения ребенка. С каждым месяцем оттягивания начала этого курса гарантия на полноценное выздоровление стремительно уменьшалась.
И второе условие: стоимость трехгодичного курса лечения для одного ребенка составляла два с половиной миллиона долларов. В случае с Чейзами цена, разумеется, возрастала вдвое…
Раздобыть такую сумму семье военнослужащих было попросту нереально. Богатых друзей и родственников у Чейзов не имелось. О столь крупном банковском кредите можно было забыть сразу. Финансовая помощь от командования полностью ушла на оплату услуг дорогостоящей клиники, куда Томас и Ребекка поместили на первое время своих новорожденных детей. Сбор средств через благотворительные организации и фонды грозил затянуться на много лет, и то неизвестно, каков в итоге оказался бы результат… А время играло против маленьких беспомощных Марка и Джеймса, с каждым днем отнимая у них шансы на полноценную жизнь…
Однако Томас Чейз знал способ раздобыть нужную сумму. Правда, в тот момент, когда майор вспомнил о такой возможности, он еще не был уверен, что его затея выгорит. Но поскольку выбора у Томаса все равно не имелось, он ухватился за осенившую его идею, как хватается утопающий – за соломинку…
Еще находясь в заокеанской командировке, майор из письма от своего приятеля по военной академии узнал о предложении, которое получили некоторые их знакомые и он в том числе. Предложение носило официальный характер и исходило с самого «верха». Речь шла о добровольном и долговременном сотрудничестве с неким военно-медицинским институтом, за что добровольцам платили весьма и весьма неплохие деньги.
Сколько конкретно, приятель тогда не уточнил. Но намекнул, что на предложение стать миллионером уже откликнулось несколько человек. Сам же товарищ Чейза отказался подписать контракт с загадочным институтом по причине того, что прекрасно осознавал: риск в этом деле будет адекватен сумме гонорара, и не исключено, что многим добровольцам придется довольствоваться статусом миллионера посмертно.
Прочитав письмо приятеля, Томас равнодушно пожал плечами: мол, каждому свое, и если кому-то из друзей хочется заняться рискованной и высокооплачиваемой работенкой, то почему бы и нет. Пусть рискуют, сколько влезет. А Томаса ждала дома беременная жена, и вообще майор Чейз всегда избегал участия в сомнительных авантюрах, даже проводимых под эгидой собственного командования.
Выведать информацию насчет того загадочного мероприятия по набору добровольцев оказалось не так-то просто. И хотя оно являлось абсолютно легальным, никаких информационных бюллетеней о нем выпущено не было. Но Томас откопал нужные ему сведения. И даже сумел добиться встречи с представителем того самого секретного института – профессором военной медицины, полковником Айзеком Данном.
Условия новой службы майора Чейза не волновали. Он был готов согласиться на любую работу, лишь бы поскорее получить необходимые его семье деньги. Выплачиваемая добровольцам сумма действительно выглядела щедрой – три миллиона долларов, однако Томасу все равно не хватало двух миллионов. Чейз даже представить себе не мог, как он отправит одного из малышей на лечение, а второй в это время будет страдать дома… И как сложатся отношения между братьями позже, когда они подрастут… И вправе ли вообще отец выбирать, кому из своих детей подарить счастливую жизнь, а кого обрекать на пожизненное страдание?..
Но майор все равно подписал контракт с Контрабэллумом. Благо, набор добровольцев к тому времени еще продолжался, а связи у директора института Крэйга Хоторна были такие, что непосредственное командование Чейза не сказало и слова против его инициативы. До начала службы по новому контракту у Томаса оставалось еще несколько месяцев, и он мог успеть помочь жене собрать хотя бы часть недостающей суммы. А вот потом Ребекке придется выкручиваться самой – ее муж покидал семью на неопределенный срок, а возможно, даже навсегда…
Томас не стал скрывать от жены, во что он ввязался ради будущего их детей, и рассказал ей все, о чем имел право рассказывать, не нарушая требований секретности. Майор был мужественным человеком, готовым к тому, что, помогая сыновьям, он осознанно и до основания разрушал собственное семейное счастье. Чейз ничуть бы не удивился, если бы жена возненавидела его за этот поступок. Однако то, как Ребекка отреагировала на заявление мужа, привело Томаса в немалое замешательство.
Никакого семейного скандала не произошло. Ни слова не говоря, миссис Чейз просто заперлась в комнате, а на следующее утро уехала из дома в неизвестном направлении. Когда же через пару дней она вернулась, то привезла с собой еще один чек на три миллиона долларов и такой же, как был у мужа, контракт с институтом Хоторна.
После столь дерзкой выходки жены майор едва не лишился дара речи. При всей любви к собственным детям он не хотел, чтобы их мать шла на такое самопожертвование. Он – еще простительно, но только не Ребекка… Но что случилось, то случилось, а о том, чтобы уговорить жену одуматься, нельзя было и заикнуться. Томас Чейз отлично знал о врожденном упрямстве супруги, хотя продолжал укорять Ребекку до самого их отъезда в Контрабэллум.
Зато уже на следующую неделю после подписания Ребеккой кабального контракта Марк и Джеймс начали проходить необходимый для них курс лечения в лучшей детской клинике страны. Прогнозы врачей были вполне оптимистичными: двухмесячные малыши не входили в группу риска, куда бы их непременно включили, поступи они в клинику с опозданием на три-четыре месяца. Так что через три года братья Чейзы имели все шансы выйти из клиники абсолютно здоровыми и на своих ногах.
Три года… Хотелось бы Томасу и Ребекке знать, где они окажутся в этот знаменательный для их семьи день. И мистер и миссис Чейз дали зарок: где бы им ни пришлось в тот момент находиться, они не запамятуют о втором дне рождения своих детей и хотя бы мысленно, но будут вместе с Майком и Джеймсом…
Через три года службы в Контрабэллуме дважды воскресшие из мертвых Ребекка и Томас не могли вспомнить даже собственных имен, не говоря уже об остальном…
Деньги, что остались у Чейзов после выплаты клинике, супруги положили на долговременный банковский счет при условии, что их дети получат право распоряжаться этой суммой по достижении ими совершеннолетия. Банк также обязался не разглашать имена тех, кто преподнес Майку и Джеймсу сей щедрый подарок.
На последнем условии настояла старшая сестра Ребекки – Дженифер. Раньше сестры находились в довольно прохладных отношениях, но, несмотря на это, Дженифер согласилась взять опеку над племянниками до возвращения их отца и матери из «долгосрочной военной командировки». Дженифер единственная из всей малочисленной родни Чейзов знала о том, насколько опасна командировка, за участие в которой сестре и ее мужу заплатили такие деньги. И Ребекка не стала возражать, когда Дженифер прямо заявила, что собирается усыновить близнецов, если их родители не вернутся в течение четырех-пяти лет. А также не рассказывать в дальнейшем Марку и Джеймсу о том, чьи они в действительности дети. Впрочем, старшую сестру Ребекки можно было понять – Дженифер не хотелось создавать в будущем лишних проблем ни себе, ни своим приемным детям.
Удивительно, но после всех этих перипетий, тягот и лишений Томас и его жена ощутили неимоверное облегчение. Они, конечно, надеялись, что еще вернутся к Марку и Джеймсу, которые к тому времени станут полностью здоровыми и счастливыми. И пусть иных утешений кроме этих надежд у Чейзов не было, супруги отправились в Контрабэллум с чувством исполненного долга. И с мыслью о том, что их жизнь прожита не зря. Какова бы ни была цель научных экспериментов, которые вскоре ожидали подопытных добровольцев, Томас и Ребекка уже достигли в проекте «Превентор» своей истинной цели, причем задолго до его начала.
Может быть, именно поэтому судьба так долго не могла выбрать, какую же награду им за это вручить: предоставить шанс узнать забытую правду или же избавить от мук, позволив умереть в полном забвении…
– Как же я хочу, чтобы ты тоже был здесь и увидел это, Том… – горестно вздохнула Ребекка Чейз, поставив обратно на полку фотографию. На ней играли в мяч и радостно смеялись два восьмилетних мальчугана-близнеца. И хоть оба они были похожи как две капли воды, а Ребекка последний раз видела их в двухмесячном возрасте – причем сама она об этом совершенно не помнила, – мать была абсолютно уверена, кто из них кто. Того, который бежал с мячом впереди, звали Джеймс, а догонявшего его брата – Марк. И не иначе.
К сожалению, Ребекке не у некого было поинтересоваться, обманул ее или нет материнский инстинкт. Она проникла в дом своей сестры Дженифер незаконно, когда хозяйка, ее муж Люк и их приемные дети отсутствовали. Кажется, семья Робертс – такую фамилию носили теперь Марк и Джеймс – отправилась к озеру на пикник. Наблюдавшая за ними с самого утра Ребекка видела, как погрузили они в свой автомобиль удочки и корзинки с продуктами, а затем уехали. По всем признакам, Робертсы собирались вернуться домой только вечером.
Поэтому Чейз не торопилась. Даже если хозяева по какой-то причине возвратятся раньше, Ребекка сможет ускользнуть из дома прямо у них под носом. В буквальном смысле – невидимой. За это следовало благодарить посттерминальных реаниматоров института Контрабэллум, наградивших миссис Чейз столь уникальным талантом.
Впрочем, не только им. Ребекка умела проделывать еще и не такой фокус. Другой свой талант она применила, когда проникала в дом Робертсов, пройдя через защищенные ультрапротектором двери с той же легкостью, что и хозяева. Система безопасности никак не отреагировала на вторжение постороннего человека: открыла замок на входной двери и позволила Чейз беспрепятственно разгуливать по комнатам, словно у себя дома… Конечно, если так можно было сказать о человеке, который уже давно не имел собственного крова.
Ребекка не была злоумышленницей, поскольку не держала за душой никаких злых помыслов. Ну разве только испытывала к Робертсам зависть, вполне естественную для женщины со сломанной судьбой. Но Чейз была достаточно выдержанным человеком, чтобы обуздать эту слабость и не позволить ей отравлять рассудок. Ребекка вторглась в жилище старшей сестры лишь для того, чтобы посмотреть, как живется Марку и Джеймсу с их приемной матерью.
Об этой детали близнецы, разумеется, не знали. И, как обещала Дженифер, вряд ли узнают в дальнейшем. Чейз не собиралась ломать сложившийся порядок вещей. Они с Томасом произвели на свет этих детей и помогли им излечиться от тяжелой болезни. Следующие восемь лет мальчиков воспитывала Дженифер, и именно ей они улыбались на этих фотографиях, которые Ребекка вот уже несколько часов разглядывала в детской комнате. Однако улыбались лишь благодаря своим настоящим родителям, и Чейз очень этим гордилась. Для человека, который из всей своей прошлой жизни помнил лишь последние пять лет, было приятно осознавать, что жизнь эта прожита не зря.
На полках стояло еще много фотографий, а самые лучшие из них были увеличены и вывешены на стены. По настенным снимкам можно было не только проследить, как росли и взрослели близнецы, но и определить, насколько ответственно подошла Дженифер к их воспитанию, документируя каждое значимое событие в жизни ребятишек.
Марк и Джеймс в коляске на прогулке. Оба мальчугана еще совсем крошечные, а на заднем плане видна мемориальная доска педиатрической клиники. Наверное, это был первый снимок близнецов, сделанный Робертсами. Интересно, сколько времени уже прошло с тех пор, как Чейзы расстались с сыновьями…
А на этом снимке – Ребекка даже задержала дыхание, – конечно же, чьи-то первые шаги. Люк Робертс поддерживает сзади… ага, Джеймса, чтобы тот не упал, а сам при этом улыбается еще счастливее, чем вставший на ножки ребенок. Значит, Марк начал ходить чуть позже… Верно, вон он, похожий снимок, рядом…
А это, несомненно, день рождения: торт со свечами, нарядные дети и родители, много гостей… Четыре свечки на торте – значит, уже миновал год, как Марк и Джеймс выписались из клиники. Как много детей приглашено на праздник… Неужели у Робертсов столько друзей? Гостеприимный дом, ничего не скажешь…
Марк и Джеймс в парке аттракционов… В океанариуме… Где-то за городом, катаются на катере… На костюмированном празднике в детском саду… Дома, вместе с Люком собирают игрушечную железную дорогу…
От обилия впечатлений у Чейз пошла кругом голова, и она уселась на одну из детских кроватей, при этом не прекращая рассматривать фотографии.
– Будь здесь сейчас Том, он бы наверняка что-нибудь вспомнил, – подумала вслух Ребекка. – А я не могу… Даже момент их рождения – и тот стерся из памяти… Ничего не осталось… Ничего…
Больше всего Ребекке хотелось сейчас заплакать, но у нее это не получалось. Жалеть себя она не привыкла, а плакать от радости никогда не умела. До самого вечера Чейз просидела на краешке кровати, подперев в задумчивости подбородок и глядя на фотографии детей. И лишь когда ее занятию начал мешать сумрак, она спохватилась и решила уходить. Ребекку так и подмывало прихватить с собой на память одну-две фотографии, но она не поддалась искушению. Потому что знала: каждый из этих снимков дорог Робертсам не меньше, чем был бы дорог ей, и пропажа не останется незамеченной.
– Я обязательно буду приглядывать за вами, мальчики, – пообещала Ребекка, напоследок еще раз взглянув на фотографии. – Так что ведите себя хорошо.
И, аккуратно прикрыв дверь детской комнаты, направилась к выходу. В душе Чейз впервые за очень долгое время наконец-то поселилась радость…
Автомобиль патера Ричарда Пирсона продолжал стоять там, где Ребекка покинула его несколько часов назад: у соседнего с домом Робертсов парка, в тени свисающих через ограду еловых ветвей. Незнакомая машина не вызывала у местных жителей никаких подозрений. Здесь постоянно были припаркованы автомобили, так как парк являлся единственным в округе местом, пригодным для спокойных прогулок; судя по всему, некоторые увиденные Ребеккой сегодня фотографии были сняты именно в этом парке.
Чейз торопилась. Находясь в доме сестры, она будто выпала из реальности и совершенно позабыла о том, что ее ждут. Разумеется, никто не стал бы распекать ее за длительное отсутствие, однако со стороны Ребекки было все же не слишком вежливо заставлять своих спутников волноваться.
Придремавший за рулем патер вздрогнул и проснулся, когда Чейз уже открыла переднюю пассажирскую дверцу и устроилась на сиденье не слишком просторного автомобиля.
– А, вот и вы, миссис Чейз! – встрепенулся Пирсон, приглушая звук у телеприемника, который ничуть не помешал патеру заснуть. – А я уж грешным делом решил, что вас приняли за воровку и забрали в полицейский участок.
– Обижаете, святой отец! – вступился за жену сидевший сзади Томас Чейз. Его ноги, с которых только позавчера сняли гипс, сгибались еще с большим трудом. И Томасу пришлось оккупировать все заднее сиденье, разлегшись на нем, как на диване. В отличие от патера, мистер Чейз не спал, поскольку не мог пока делать это без обезболивающего лекарства, а смотрел телевизор. – Копам нужно сильно постараться, чтобы просто заметить эту женщину. А уж поймать ее им и подавно не светит… Как твои успехи, милая?
У Ребекки не хватало слов, чтобы рассказать мужу обо всем, что ей довелось выведать за эти несколько часов. Томас и патер слушали ее, не перебивая. Они видели, что Ребекка все еще не пришла в себя от пережитого волнения. Майор Чейз пытался подбодрить жену улыбкой, но у него это плохо получалось. Уродливый, проходящий через все лицо шрам позволял Томасу улыбаться лишь левым краем губ. Просто чудо, что травма не лишила майора глаза, но наиболее пострадавшая правая половина лица Чейза была теперь полностью парализована.
Единственное, в чем упрекала себя Ребекка, это в том, что не догадалась прихватить с собой фотокамеру. Ведь миссис Чейз могла бы просто переснять фотографии детей, а затем показать мужу, как живут сегодня Марк и Джеймс.
– В следующий раз я тоже с тобой пойду, – на полном серьезе заверил Томас супругу. И не важно, что она пока не обмолвилась о своем решении заглядывать к Робертсам время от времени. При взгляде в сияющие счастьем глаза Ребекки муж легко рассекретил все ее планы. – Патер тут на досуге рассказал мне о семи смертных грехах… Так вот, оказывается, с точки зрения Высшего Правосудия, твой сегодняшний поступок – всего лишь шалость по сравнению с тем, что мы натворили на Медвежьем Тотеме. Поэтому за вторжение к Робертсам Создатель с нас спрашивать не станет. Я правильно толкую, святой отец?
– В целом вы, конечно, правы, – согласился Пирсон, но без особого энтузиазма. – Бог милостив и видит, что сегодня ваши побуждения были чисты. Однако я все же не рекомендовал бы вам злоупотреблять доверием Всевышнего и заниматься подобными вещами где-либо еще… Ну так что, молодые люди, едем домой или будем ужинать здесь?
– Да-да, конечно, едем, святой отец, – спохватилась Ребекка. Они с Томасом и без того чувствовали себя неловко, вынудив Пирсона везти их аж в соседний штат, и мало того, превратив бедного патера в соучастника своей авантюры. Но больше Чейзам с такой деликатной просьбой обратиться было попросту не к кому. После чудовищного по дерзости налета на штаб-квартиру «Звездного Монолита» и разгоревшегося затем громкого скандала, прозванного журналистами «делом Двадцати Пяти Покойников», Чезаре Агацци и его люди боялись даже нос высунуть за пределы базы. А кроме них и Ричарда Пирсона у Чейзов в этом мире больше друзей не было…
Теперь Томас и Ребекка имели полное право называть членов группы «Атолл» своими друзьями, поскольку истинная дружба, как известно, познается в беде. Ведь лишь благодаря конфедератам Чейзы сумели не только выжить, но и убраться с Медвежьего Тотема тогда, когда они уже были не в состоянии передвигаться.
Шум и суета, учиненные злоумышленниками в Пиа Фантазиа, не остались незамеченными с борта катера, экипаж которого должен был подобрать лазутчиков в портовой гавани. В действительности у южной оконечности Медвежьего Тотема курсировали два катера конфедератов – дабы в случае погони беглецы могли оперативно сменить транспортное средство и надежнее замести следы. Но второй катер находился далеко от берега, поэтому наблюдать за разворачивающимися на острове событиями довелось той группе прикрытия, о которой лазутчикам было известно.
После взрыва в «Сапфире» первая эвакуационная команда пришла в боевую готовность и приблизилась на катере как можно ближе к берегу. Было уже очевидно, что уйти отсюда по-тихому не удастся. Поэтому конфедераты прикинулись наглыми рыбаками, что дерзнули удить рыбу в прибрежных водах частного острова, и встали на якоре неподалеку от пристани. С этой позиции лже-рыбаками хорошо просматривался весь порт. Помимо их катера в гавани находилось множество других мелких посудин. Но даже если бы катер конфедератов маячил у пристани только один, охране порта было уже не до браконьеров. Охранники обратили взоры на север – туда, где творились беспорядки и гремела стрельба.
Канонада не стихала – это являлось верным признаком того, что лазутчики еще живы. Когда же в порту завыла сирена и его сонная гавань вмиг превратилась в оживленный муравейник, эвакуаторы смекнули: если в течение ближайших пяти минут не произойдет ничего экстраординарного, можно будет с чистой совестью сматывать удочки и убираться восвояси.
Ожидание конфедератов закончилось гораздо раньше, а развернувшаяся перед ними сцена оказалась куда драматичнее всех их прогнозов…
Пока проморгавшие беглецов охранники сломя голову неслись по пирсу, юркий шпионский катер уже крутился у места трагедии. На руку конфедератам сыграло то, что после крушения дрезины у пирса плавало не так уж много объектов. Многотонная железная повозка не несла на себе никакого груза и за считанные секунды камнем ушла на дно. На поверхности воды остались лишь жирное мазутное пятно, несколько мелких пластиковых предметов, три пустые канистры, рюкзачок и два не подающих признаков жизни человеческих тела. Если бы группа прикрытия промешкала, жертвы катастрофы неминуемо бы захлебнулись, и спасать их тогда было бы уже бесполезно.
Добежав до края пирса, охранники успели рассмотреть лишь растворившуюся в темноте белую катерную корму. Однако от них не ускользнуло, что рыбаки успели выловить из воды нечто крупное и явно не похожее на оглушенную рыбу. Поэтому мобильной береговой охране было приказано срочно задержать и тщательно обыскать подозрительную посудину.
Здесь и сказалась предусмотрительность Агацци, разделившего группу прикрытия надвое и включившего туда своего друга-врача – того самого Милдреда Прайса, что оказывал конфедератам услуги сугубо из идейных соображений. Когда катера береговой охраны нагнали чересчур любопытных рыбаков, охранники обнаружили у них на борту только снасти, улов да несколько ящиков пива. Ничего такого, что интересовало службу безопасности Пиа Фантазиа, у браконьеров не было и в помине. По закону их, конечно, следовало задержать и предъявить обвинение в нарушении границ частной собственности. Но охрана была занята разгребанием творившегося на острове беспорядка и предпочла махнуть рукой на этих нарушителей.
А те «негодяи», за чьими головами охотился разъяренный Мэтью Холт, уже неслись на другом катере прочь от Медвежьего Тотема и одновременно получали экстренную медицинскую помощь. Хотя, по признанию Милдреда Прайса, он и не надеялся, что от его усилий будет прок и Томас Чейз доживет до того часа, когда катер причалит к берегу.
Но Томас дожил. Искалеченные ноги, несколько проникающих осколочных ранений, большая кровопотеря и тяжелая контузия оставляли Чейзу мизерный шанс задержаться на этом свете. Однако Милдред оказался из разряда тех беззаветно преданных своему делу эскулапов, кого трудности не пугают, а лишь раззадоривают. Решив, что спасение угодившего к нему этой ночью безнадежного пациента – вопрос принципа, Прайс не отходил от Томаса до тех пор, пока состояние раненого не стало стабильным. То есть, почти пятеро суток кряду без сна и отдыха. А то, что спаситель Чейза содержал частную клинику, позволило трижды воскресшему майору избежать проблем с законом, которые неминуемо возникли бы у него в обычной городской больнице.
«Ты уже столько раз сбегал с того света, приятель, что смерть, гоняясь за тобой, напрочь стерла свои костлявые пятки», – со смехом заметил посвященный в превенторские тайны Прайс, когда раненый наконец пришел в себя и стал адекватно воспринимать реальность.
Ребекку привели в сознание еще на катере. Ее сломанные ребра, сотрясение мозга и вывихнутая при неудачном приводнении рука выглядели в сравнении с травмами мужа всего лишь цветочками. Поэтому миссис Чейз могла покинуть клинику уже через неделю. Но Ребекка провела у постели мужа все три месяца, пока Томас не поднялся на ноги и не перестал приносить частной клинике убытки, освободив в ней дорогостоящую койку…
Пять дней и ночей корпел эскулап Прайс над находившимся при смерти пациентом. А в это время на базе «Атолла» тоже велась круглосуточная работа по изучению добытых Планктоном данных.
Даже с первого взгляда было ясно, что ущерб концерну нанесен колоссальный. Прежде всего, дорвавшийся до компьютера «Синая» ушлый конфедерат подчистил через него несколько банковских счетов, имевших прямое отношение к Контрабэллуму. Добыча выдалась не слишком богатой – все-таки институт был уже три года как закрыт. Но тем не менее все затраты на операцию были окуплены сполна.
А дальше в «Атолле» начался подсчет чистой прибыли от ночной охоты на Медвежьем Тотеме. Мастерства и опыта Планктону было не занимать. Охотник врывался в логово жертвы не абы как, а по отработанной годами схеме и отлично знал, в каком порядке следует потрошить добычу. У Планктона не было времени изучать и сортировать трофеи прямо на месте, поэтому он хватал все наиболее ценное, что попадалось под руку. А уж зерна от плевел он своим наметанным глазом отделял превосходно.
Проекты договоров, бухгалтерские отчеты, бизнес-планы, досье на партнерские компании, чертежи перспективных разработок и многое другое… За каждый из этих документов конкуренты «Звездного Монолита» могли отвалить «Атоллу» солидный куш.
Ну и, разумеется, материалы, из-за которых Чейзы подвигли себя на этот риск. Консультант отдела «Синай» Бригман не солгал: в его компьютере действительно не хранились компрометирующие улики на Контрабэллум и подразделение «Превентор». Зато их было полным-полно в закрытой локальной сети «Гелиополя». И пусть Планктон не успел выкачать оттуда все, что планировал, добытых данных было вполне достаточно для того, чтобы обрушить на «Звездный Монолит» гнев обманутого Конгресса…
Осторожный и умудренный жизнью Планктон долго противился тому, чтобы добытые им материалы о Контрабэллуме были использованы в таком качестве. Оно и понятно: ветеран всю жизнь прятался в тени и теперь, провернув на закате жизни громкое дело, панически боялся, а вдруг по старческой рассеянности он оставил на виду какой-нибудь «хвост», за который его – дряхлую норную крысу – вытащат на свет.
Планктон предлагал Креветке действовать более осмотрительно и не так дерзко. Не лучше ли вместо того, чтобы рисковать, привлекая внимание Конгресса, конфедератам аккуратно, с оглядкой самим шантажировать Холта и его покровителей? Тем более теперь, когда подразделение «Превентор» перестало существовать, Мэтью был лишен былого могущества и уже не мог беспрепятственно подобраться к «Атоллу».
«Шантажом мы с тобой занимаемся всю жизнь, – пытался переубедить босса Планктон, – а с Конгрессом заигрывать будем впервые. Разумно ли тебе и мне под старость лет изменять своим привычкам? Ведь если ненароком попадемся, нам такой список обвинений предъявят, что его в суде три дня только зачитывать будут. Одумайся, Креветка, пока не поздно».
Однако Агацци не поддался на уговоры мнительного старика.
«Планктон мне друг, но истина дороже! – глубокомысленно изрек Чезаре. – Не забывай о том, что мы в долгу у наших друзей-превенторов. А для шантажа нам и бухгалтерии концерна с лихвой хватит. У нас с тобой в закромах теперь столько этого добра, что Холт и его конкуренты будут отныне отстегивать «Атоллу» больше, чем налоговому управлению».
И, ерзая от нетерпения, приступил к разработке стратегического плана. Матерый борец за сетевую свободу намеревался тряхнуть стариной так, что ударная волна от этой встряски должна была обогнуть планету не один раз, как это произошло при извержении Кракатау…
Насчет всей планеты говорить, пожалуй, не стоило, но на родине конфедератов гром грянул еще тот.
От Креветки потребовалось всего ничего: просто отослать добытые ими материалы по Контрабэллуму официальному представителю Конгресса. В любом случае, их не сочли бы липовыми. В каждом абзаце сопроводительных комментариев анонимного «доброжелателя» пестрело множество имен сотрудников Контрабэллума, членов правительственной комиссии, проводившей закрытие проекта «Превентор», чинов из министерства обороны – кураторов этого проекта, – и многих других. В общем, «клеймо подлинности» подтверждало, что конгрессмены получили не подделку, а оригинал наивысшей пробы.
К посланию прилагалась специальная программа, разработанная криптографами «Атолла» для дешифровки некоторых особо секретных файлов, похищенных из «Гелиополя». А в качестве дополнительного подарка для «почетного покупателя» шли присланные курьерской почтой бумажные документы за подписью ныне покойного полковника Айзека Данна.
Дабы увеличить поражающий эффект своей бомбы, Креветка отослал копии документов в приемную Президента и в офис крупного частного телеканала, который ранее симпатизировал конфедератам, а после массового разгрома их баз открыто осудил жестокость правительства.
В этой акции Томас и Ребекка участия уже не принимали. Что, разумеется, было для них только плюсом. Даже появись они перед камерами журналистов, вряд ли правительство позволило бы Чейзам долго разгуливать с их талантами на свободе. И как только шумиха бы улеглась, два последних превентора, скорее всего, отправились бы под конвоем в другой секретный институт, более лояльный нынешней власти.
Поэтому перед отправкой компромата Агацци тщательно подчистил документы «Гелиополя» и убрал оттуда все упоминания о бегстве из Контрабэллума двух подопытных. Согласно отредактированным Креветкой отчетам, все сотрудники охранного подразделения «Ундецима» погибли во время бойни, учиненной Холтом в их гарнизоне. Где теперь находятся тела этих одиннадцати подопытных, знал только Холт и те исполнители, который помогали ему избавляться от улик.
Дело «Двадцати Пяти Покойников» стало, без сомнения, ярчайшим политическим скандалом в стране и весьма заметным – в мире. Биржу лихорадило. Курс акций «Ультрапротектор Секьюрити Систем» – одних из самых незыблемых за последние двадцать лет акций на мировом рынке, – наконец-то пошатнулся. Официальное, пусть и бездоказательное, заявление о том, что ученым удалось-таки взломать эту неприступную охранную систему, сделало свое дело. Разумеется, представители «Ультрапротектора» оправдывались как могли и более-менее урегулировали кризис, но безупречная, словно алмаз, репутация компании все же дала трещину.
Но если «Ультрапротектору» в этом деле досталось на орехи, то «Звездный Монолит» был гильотинирован по полной программе. Подробные досье «двадцати пяти покойников» стали достоянием широкой общественности. Многочисленные родственники военнослужащих, ставших «жертвами произвола своего командования» (таков был отныне официальный статус бывших подопытных-добровольцев), требовали огромных денежных компенсаций. Выплат по контрактам, полученных в свое время добровольцами, их возмущенным семьям теперь было недостаточно.
Те Чейзы и Трэвисы, которые приходились родней погибшим в Контрабэллуме супругам-военнослужащим Чейзам, также участвовали в акции протеста. Томасу и Ребекке искренне хотелось, чтобы их родным непременно повезло – ведь это тоже было отмщением Холту. Причем самым болезненным – поскольку било не только по его карману, но и по самолюбию.
Мэтью Холт был смещен с поста президента концерна и взят под следствие оперативно сформированной правительственной комиссией. На допросах он не стал играть в молчанку и выдал всех, кто втравил его покойного дядюшку в этот заговор. Министерство обороны в очередной раз очутилось по уши в скандальных помоях. Впрочем, как показывала история, к купанию в этой луже данной организации было не привыкать…
Холт попытался облегчить себе участь, заявив, что на самом деле превенторы не погибли, а разбежались и теперь разгуливают где-то на свободе.
«Нет тел, нет и обвинения!» – кричал на всех углах Мэтью. Однако следователи не обращали на его заявления особого внимания и предпочитали верить тому анониму, что снабдил их исчерпывающими доказательствами махинаций в высших армейских кругах. В следственной комиссии резонно полагали, что рано или поздно выжившие превенторы где-нибудь да наследят. Вот тогда-то и выяснится, врал Мэтью или говорил правду.
В качестве доказательства своей правоты Холт взялся приводить то обстоятельство, что все предъявленные ему улики были похищены из штаб-квартиры именно беглыми превенторами. И они же, со слов Мэтью, совершили там диверсию – сорвали «Звездному Монолиту» контракт государственного значения с Национальным Космическим Агентством.
И здесь-то Холт, что называется, крупно подставил самого себя. Не исключено, что следователям удалось бы прояснить множество подробностей той суматошной ночи на Медвежьем Тотеме. Вот только дотошный Мэтью, желая поскорее избавиться от доказательств существования превенторов, стер все записи сканеров и видеокамер, на которых были зафиксированы проникшие в Пиа Фантазиа злоумышленники. И на момент, когда разразился скандал, было уже бесполезно искать в штаб-квартире концерна следы мертвых превенторов.
Более того, сам Холт до этого уже официально признал, что взрыв офиса «Гелиополя» и крушение «Юнити-2» – есть факт саботажа, ответственность за который возлагалась на сотрудников «Сапфира» Джиббса, Сэйлора, Ваджпая и Бригмана. Вся четверка считалась пропавшей без вести и была объявлена в федеральный розыск. Куда в действительности запропастились эти люди после якобы совершенной ими диверсии, можно было только догадываться. Озерное дно вокруг Медвежьего Тотема всегда славилось своими глубокими впадинами…
Вряд ли Мэтью грозила тюрьма. Он был прав: никто не мог засадить его за решетку до того, как отыщется хотя бы один из «двадцати пяти покойников», а за грехи дядюшки Крэйга Холт не отвечал. Поиск исполнителей бойни на Периферии тоже ничего не дал. Возможно, это было дело рук верного кому-то из заговорщиков армейского подразделения. Учитывая то, что все они занимали высокие посты в министерстве обороны, искать это таинственное подразделение можно было по всей стране. И даже за рубежом – среди личного состава многочисленных миротворческих контингентов. При этом не стоило исключать возможность того, что заговорщики могли воспользоваться услугами и официально не существующей команды «чистильщиков» – наподобие той, какой являлась группа «Превентор». Или же просто привлечь к работе высокооплачиваемых наемников, что было бы практичнее всего…
Дело «Двадцати Пяти Покойников» продолжало будоражить страну, обрастая, словно снежный ком, все новыми и новыми громкими разоблачениями в верхних эшелонах власти.
Так и не обнаруженная «четверка с Медвежьего Тотема» – Джиббс, Сэйлор, Ваджпай и Бригман – стали чуть ли не национальными героями. Еще бы, ведь это им теперь приписывалась роль инициаторов скандала!
Кинорежиссер с мировым именем собирался снимать на основе потрясших мир событий высокобюджетный блокбастер. Известнейшие кинозвезды уже грызлись из-за главных ролей.
Выпущенные одной ушлой фирмочкой майки с надписью «Я знаю, где зарыты Двадцать Пять Покойников!» по количеству распроданных экземпляров стали в своей категории товаром года.
Под мощным давлением общественности Контрабэллум из закрытого военного института превратился в место паломничества туристов.
Банкир Брайан Макдугал стал первым за минувшие двадцать лет продавцом крупного пакета акций «Ультрапротектор Секьюрити Систем».
Находящаяся в гетто последних конфедератов церковь Приюта Изгнанников получила крупнейшее за свою историю денежное пожертвование. Благодетель предпочел остаться неизвестным. Священник церкви, патер Ричард Пирсон, наконец-то смог осуществить свою давнюю мечту и начать строительство в гетто интерната для беспризорных.
Близнецы Марк и Джеймс Робертсы как-то под Рождество напугали своих родителей заявлением, что видели на заднем дворе своего дома прекрасную добрую фею. Она якобы возникла прямо из воздуха, ласково улыбнулась мальчикам и тут же исчезла. Отец и мать близнецов забеспокоились, но, к счастью, с тех пор дети ни о чем таком сверхъестественном больше не рассказывали. Разве только однажды их немного напугал прошедший мимо дома хромой калека с тростью и уродливым шрамом на лице. По мнению Марка, это был настоящий пират из команды легендарного Джона Сильвера. Джеймс был более категоричен: он и Марк видели самого великого и ужасного Флинта! На состоявшемся этим же вечером семейном совете Люк и Дженифер Робертсы сошлись во мнении, что детям пока еще рановато читать Стивенсона.
Томас и Ребекка перезимовали на базе «Атолла», прогостив у Креветки, пока Томас не восстановил силы после перенесенных им ранений и травм. Затем в один прекрасный день майор Чейз и его супруга просто взяли и исчезли. Никто из конфедератов не видел, как собрали они свои немногочисленные вещи и покинули базу. Куда могли направиться беглецы, Креветка и его товарищи понятия не имели. Однако Агацци полагал, что в уходе Чейзов виноват лишь он и его непомерные амбиции. В последнее время лидер «Атолла» слишком настойчиво приставал к Томасу и Ребекке с предложением провернуть еще какую-нибудь взаимовыгодную авантюру. Конечно, не такую смертельно опасную, как налет на Пиа Фантазиа, но мало ли в городе других мест, где можно поживиться ценной информацией. Сначала Чейзы отказывались – уж кто-кто, а они-то знали оборотную сторону этой медали. А потом просто испарились. Однако Чезаре готов был поспорить с кем угодно, что Томас и Ребекка еще непременно объявятся. Тогда, когда немного обживутся в непривычном для себя мире и поймут, что нельзя растрачивать по пустякам такие уникальные таланты, какими наделила их неласковая судьба.
Агацци верил, что возвращение Бунтаря и Невидимки – всего лишь вопрос времени. Возможно, конфедерат был и прав…
– …Простите, святой отец, но раз уж вы хорошо знали покойного Хоторна, может быть, объясните, что в конце концов ожидало бы нас, не скончайся Крэйг так скоропостижно, – попросил Томас Чейз. Пирсон только что вывел свой автомобиль из оживленного городка, где проживало семейство Робертсов, на автостраду и теперь, почувствовав себя немного раскованнее, мог отвлечься на разговор.
– Трудно сказать, – пожал плечами патер, глядя на дорогу. Священника нисколько не задевал тот факт, что все попутные автомобили обгоняли его тихоходную малолитражку и при этом презрительно сигналили. Сиди сейчас за рулем Томас, его бы наверняка уязвило такое открытое пренебрежение к любителям неторопливой езды. – С тех пор как Крэйг рассказал мне о вас, я часто размышляю над этим нелегким вопросом… Мой друг был далеко не молод и несомненно задумывался о грядущей смерти. Как и о том, что будет с вами, когда его не станет. Конечно, Хоторн ни за что не опустился бы до такой дикости, как его племянник. Я уверен: Крэйг непременно обеспечил бы вам относительно достойную жизнь и после своей кончины. Знаете, раньше у Крэйга была мечта… Для такого человека, как он – совершенно безумная. Хоторн хотел сложить с себя обязанности президента концерна, уйти из бизнеса, уехать в северные леса, подальше от суеты, купить там маленький участок, построить домик и прожить остаток жизни отшельником. И самое главное – чтобы никто не знал, куда он отправился.
– Как же я его понимаю, – кивнул Бунтарь.
– Об этой мечте Крэйг рассказывал только мне и никому больше, – продолжал Пирсон. – И как-то раз, после одной из своих поездок на север, Хоторн признался, что нашел там отличное местечко, где он ощутил себя по-настоящему свободным. «Это просто идеальное место, Ричард, – сказал мне Крэйг. – Лес, скалы и океан… И вокруг – ни души. Мне даже показалось, что именно этот берег, скалы и лес я видел давным-давно в своих детских снах. И теперь я знаю, где расположена финишная точка моей жизни. Когда-нибудь я непременно вернусь туда, Ричард, можешь быть уверен. Вернусь, чтобы полностью отмыться перед смертью от той грязи, из которой не вылезаю вот уже полжизни…» И Крэйг наверняка сдержал бы свое слово, я не сомневаюсь.
– Вы считаете, что, уходя на север, Хоторн захватил бы с собой и «Ундециму»? – спросила Ребекка.
– Об этом сегодня можно лишь гадать, – вздохнул патер. – Но если бы Крэйг действительно покинул Одиум, вряд ли он оставил бы вас здесь на произвол судьбы. Возможно, даже раскрыл бы вам тайну вашего прошлого. Ведь Крэйг до последнего своего вздоха продолжал думать о вас и сожалеть, что все так получилось.
– А где конкретно находится то место, куда мечтал отправиться Хоторн? – поинтересовался Томас. – Думаю, вам он свою тайну наверняка раскрыл. Просто очень уж хочется взглянуть, каким в действительности представлял свое и наше будущее великий Претор.
– Вообще-то, да, раскрыл… Но Крэйг взял с меня слово, что я никому об этом не проболтаюсь, – неуверенно произнес Пирсон, но потом все же сдался. – Однако вам, так и быть, расскажу. И даже покажу – дома у меня есть подробная карта того района. Крэйг специально начертил ее для меня на случай, если я вдруг захочу навестить старого товарища в его персональном раю. Вот только бы вспомнить, куда я, растяпа, ту карту задевал… Эх, память, память… С каким удовольствием я обменял бы все плохое, что никак не забывается, хотя бы на малую часть того, о чем уже никогда не вспомнить… Но, к сожалению, это не в моих силах…