Композиция 5. Contra

Рептилоидная форма жизни, ярким представителем которой являлся Маркус Фрик (на родине у него было другое имя, практически не выговариваемое человеческими губами, языком и горлом), капитально нуждалась в обилии воды. Причём чистой воды. Именно поэтому Земля, обладающая огромными запасами воды, и была выбрана миррахцами в качестве готовой базы для переселения. На самом Миррахе, родине Фрика, загрязнение океанов достигло таких значений, что пора было задуматься о смене планеты.

В связи с этим Россия для Фрика и его повелителей-миррахцев была вдвойне лакомым куском, потому как, с одной стороны, обладала запасами самой чистой в мире воды, а с другой – заставляла напрягаться для поддержания контроля над властными структурами страны, управляющими строптивым народом, не желающим подчиняться «либеральным европейским ценностям».

Доклад Эзры Хауса о том, что наёмники частной военной компании «Белая ночь» не смогли справиться с задачей быстрой зачистки свидетелей утечки информации, служащих Национальной гвардии России, и примкнувших к ним граждан, подействовал на Фрика возбуждающе. Он впервые в жизни был взбешён, изменив привычно холодной флегме рептилоидов, и даже избил слугу-украинца, работавшего у министра чистильщиком бассейна.

Двадцать восьмого июня Фрик снова собрал «комитет решальщиков» Клуба, включающий в себя заместителя директора ЦРУ Хауса, лорда Лотингейла, магистров Хасана Озокхана, Доменико Пьяцци и Ульриха Ван-Янга. Разумеется, используя систему компьютерной визуализации. Все главные деятели Клуба в этот день находились далеко за пределами Лихтенштейна, а реальный физический контакт земных правителей происходил, за редким исключением, лишь раз в году, в начале июня, в Турине, на конференции под мирным названием «Развитие демократических институтов во всём мире».

Финансировала конференцию благотворительная Бильдербергская ассоциация на содержании банкиров из «Голдман Сакс», и средства на её проведение требовались немалые.

Однако съезд Клуба уже прошёл почти месяц назад, в начале июня, поэтому Фрик пользовался кодированной голографической связью, позволявшей соединять нужных функционеров в любой момент, где бы они ни находились.

В двенадцать часов дня по местному времени (что соответствовало трём часам ночи по времени Вашингтона) вокруг круглого стола переговоров, столешница которого была вырезана из плах железного дерева, проявились фигуры «поводырей человечества». На их лицах, исполненных терпеливой снисходительности, не отражались чувства, владевшие заговорщиками, и лишь Эзра Хаус морщился, будто у него болел зуб. Он знал причину сбора и ждал разноса от главного куратора Клуба, вполне способного заменить его – в физическом плане – на более удачливого исполнителя.

Его ожидания оправдались почти на сто процентов.

– Господа, – начал речь рептилоид, представ перед собравшимися в человеческом облике, – нам есть о чём поговорить и что обсудить, однако начнём с России. По моим сведениям, ситуация с провалом миссии Подвального, Лавецкого и Зеленова по устранению президента не разрешена. Оперативники Национальной гвардии России, участвовавшие в захвате узла связи и метро на базе Лавецкого, не ликвидированы. Делом занялась секретная служба президента под названием «Прикрытие», что представляет для нас серьёзную угрозу. Гарант нашей оперативности мистер Хаус, к сожалению, не принял необходимых мер, и проблема зависла в стадии обвала секретности нашей деятельности.

Лица присутствующих повернулись к Эзре Хаусу.

Он бледно улыбнулся, заставив устрашающе двигаться шрамы на лице, провёл ладонью по жидким седым волосам.

– Всё не так фатально, господа магистры. Мы активизировали нового резидента, господина Манкуртова, министра промышленности и торговли России, и он начал действовать. Да, он ошибся с подключением частной военной компании «Белая ночь», наш противник проявил бдительность и оперативную сноровку и пока что не ликвидирован. Но это исправимо. Я приказал Манкуртову реанимировать российское южное подполье ИГИЛ, не участвовавшее в операциях в Сирии, Ираке, Туркменистане и Таджикистане. Если и у этих парней не получится, к делу подключится секретная агентура ЦРУ внутри ФСБ России. Результат скажется в течение ближайшей недели.

– Этого мало, – проворчал лорд Лотингейл, холеное лицо которого на миг отразило недовольство. – Надо срочно прибрать к рукам «Прикрытие» русского президента и возглавить его, иначе русский спецназ доберётся и до нас.

– Мы работаем и в этом направлении, – усмехнулся Хасан Озокхан. – В администрации президента России тоже есть наши люди, и они помогут изменить ситуацию.

– У меня появился еще один контакт с правительством России, – объявил Ульрих Ван-Янг. – Почти все дети министров учатся в высших учебных заведениях Европы, у большинства российских чиновников высшего эшелона имеются по всему миру земельные владения и виллы, и кое-кого из этого контингента мы держим за важные органы.

– Хорошо сказано, – одобрительно улыбнулся Пьяцци.

– Тем не менее я требую немедленно исправить положение! – твёрдо сказал Фрик. – Если через три-четыре дня наши конкуренты в России не будут устранены, я буду крайне удивлён! Крайне! Возможно, придётся обратиться к более компетентным специалистам. В первую очередь это касается вас, полковник!

– Да понял я, понял, – оскалился Эзра Хаус. – Всё исправимо, экселенц, русские будут ликвидированы в ближайшее время, причём руками своих же земляков. Предателей среди их бюрократов достаточно.

– Срок – три дня! Иначе зараза распространится по территории всей России, возбудятся её защитные структуры типа «Союза офицеров» и «Стопкрима», и тогда горячая война неизбежна. Она нам нужна?

– Русские деморализованы, – качнул львиной гривой соломенных волос Лотингейл. – Они не пойдут воевать, народ не поднимется, как в сорок первом году прошлого века. Наши усилия по обработке умов молодёжи не пропали даром. Патриотов в России почти не осталось, а основная масса народа стремится выжить и желает только одного – средств к существованию. Российское правительство много сделало, чтобы проявился этот эффект. Молодёжь же России поголовно торчит в соцсетях и в Интернете. Им не до строительства справедливого общества.

– Не уверен, – буркнул Пьяцци.

– Всё будет хорошо, мы раздуем угли тлеющего костра революции, и он скоро вспыхнет. Сторонников у нас в России – множество, если судить по росту протестного движения.

– Не убаюкивайте нас мечтами, – грубо сказал Ван-Янг. – Добить свободомыслие русских ещё никому не удавалось. Да, наша пятая колонна внутри страны как никогда сильна и растёт не по часам, по минутам, но и готовых умереть за Россию сбрасывать со счетов нельзя. Вот почему в скорейшем времени следует нейтрализовать их лидеров. Президента в первую очередь. Он не поддаётся дрессировке. А фигуранты русского спецназа, раскрывшие заговор, Гаранин, Барсов и Яшутин особо опасны, учтите это.

– Давайте обсудим стратегические моменты этого мероприятия, – предложил Пьяцци. – Надеюсь, у нашего друга Эзры есть предложения?

– А как же, – ухмыльнулся Хаус.

– Слушаю вас, – с удовлетворением согласился Фрик, увидевший в речах координаторов цветных революций готовность пойти до конца. – Но помните: Россия нам нужна сейчас, иначе завтра её заберёт Китай.

Юрий Филиппович прибыл в Сочи утром двадцать восьмого июня и уже к одиннадцати часам расположился в своей летней резиденции «Бочаров Ручей», включавшей ухоженный лесопарк площадью в два гектара, двухэтажный отель-санаторий, причал для яхт, вертолётную площадку и закрытый пляж.

До середины девятнадцатого века эта местность называлась Мидаобза, что с убыхского означало «Непослушная река», потом её стали называть Бочаровской, по фамилии землевладельца купца Бочарова, и это название так и осталось за ним на все последующие времена.

С момента постройки в тысяча девятьсот тридцать четвёртом году в этом санатории перебывала масса начальственного народа, в том числе генсеки компартии, секретари союзных республик, а также президенты: Горбачёв, Ельцин и Путин. Не брезговал отдыхать здесь и Юрий Филиппович Кондратов, соединяя отдых с информационной и политической работой, принимая в резиденции послов, премьеров, а то и президентов других государств.

Помня свой недавний разговор с главой «Прикрытия», он позвонил ему из кабинета, расположенного на втором этаже здания и переоделся в летний спортивный костюм: белая футболка с надписью «Сделано в СССР», холщовые домашние брюки и сетчатые шлёпанцы. Попросил кофе, сел за стол, углубился в изучение материалов, отобранных ему секретарями, ожидая, когда объявится Перекопов.

Генерал и объявился, но не по компьютерному скайпу с голографической развёрткой, как ожидал Юрий Филиппович, а в реальном статусе, с синей папкой в руке, представ перед главой государства в серебристой рубашке с коротким рукавом и джинсах. В этом наряде даже в свои пятьдесят три года генерал выглядел чуть ли не мальчишкой, и лишь твёрдое волевое лицо с двумя складками от крыльев носа к губам и проницательные серые с голубизной глаза выдавали в нём цельную и сильную натуру. Да и говорил он веско, басовито, уверенно, роняя слова, как бетонные блоки, далеко не так, как мальчишка.

– Я думал, вы в Москве, Нил Петрович, – удивился президент, вставая из-за массивного дубового стола и пожимая жёсткую руку генерала.

– Я тут со вчерашнего дня, – признался Перекопов. – На всякий случай изучил обстановку перед вашим прилётом.

– На это существует охрана.

– Добавочный контроль не помешает.

– И как, по-вашему, всё нормально? Американцы не послали к Сочи атомную подлодку? – пошутил Юрий Филиппович.

– Не рискнули, – без улыбки ответил Перекопов. – Но о ваших передвижениях они наверняка знают от осведомителей в России, как и господа из Бильдерберга. Разведка у них налажена. А наша доложила о возникшей дипломатической суете. Из Москвы в Сочи отбыли порученцы Евросоюза, НАТО и Госдепа США.

– Ну, пусть понервничают, – засмеялся президент. – У меня запланировано много встреч с евродеятелями и американскими финансовыми воротилами. Присаживайтесь. Будете кофе?

– Не откажусь, – согласился Перекопов. – Наш россиано, с горячим молоком, если можно.

Юрий Филиппович включил интерком, заказал два кофе, и через минуту приятная женщина, всегда прислуживающая президенту за столом во время его приездов, принесла два кофейных прибора и непременные вазочки с орешками, сухофруктами и свежими фруктами южных широт.

– Не хотите заменить её ботом? – кивнул гость вслед упорхнувшей горничной. – Нынче модно иметь роботов в обслуге. Не только японский премьер владеет шикарной роботессой, но и немецкий канцлер тоже.

– Не хочу, – качнул головой Юрий Филиппович. – Я человек старых традиций, верований и воспитания, с живыми людьми мне интереснее. Пейте, а то остынет.

Принялись за кофе.

– Вы обещали мне доклад о положении в стране, – напомнил президент. – Сделанный в секретном режиме.

– Вот, – подвинул к нему папку Перекопов. – В бумаге – основные положения, на флэшке – подробности по всем направлениям управленческой и социальной жизни. Материала, причём негативного, столько, что изучать его вам придётся не один день.

– Негативного? – поднял брови Юрий Филиппович.

Перекопов усмехнулся:

– Ваши советники, эксперты и помощники докладывают вам далеко не все важные новости. Процентов на тридцать информация до вас не доходит или доходит в искажённом виде. Члены правительства уверяют вас, что в стране всё хорошо, а на деле идёт медленное разрушение основ жизни народа, разрушение страны изнутри.

– Это кто ж так меня подставляет? – искренне удивился президент.

– Многие. К примеру, мы подозреваем, что ваш советник по науке господин Фурсенков работает на иностранные спецслужбы. Министр экономики тоже под подозрением. Вообще потенциальных предателей – уйма. Но особо хочу отметить пятерых: министра промышленности и торговли, министра здравоохранения, двух вице-премьеров, а также главу Сбербанка.

– Да?! – поразился президент, едва не разлив кофе.

– И это колоссальная угроза национальной безопасности России! – Перекопов стукнул согнутым пальцем по папке. – Отдельный файл по анализу причин предательств высокопоставленных чиновников и материалы на функционеров правительства, подозреваемых в связях с Западом.

– С ума сойти! – Юрий Филиппович дрожащими пальцами раскрыл папку, вынул из внутренних карманчиков флэшки, крохотные диски в прозрачных коробочках, полистал досье с грифом «Совсекретно» на каждом листе, закрыл.

– Вы меня озадачили, Нил Петрович. Придётся действительно пару ночей не спать. А я отдохнуть хотел. Кстати, как вы относитесь к хайпу в соцсетях вокруг нового конфликта президента Украины с президентом США?

– К самому скандалу или только к слову «хайп»? – усмехнулся Перекопов.

– К скандалу. Хотя я помню, что вы в прошлый раз заговорили о засилии иностранных слов в нашей лексике. Вас-то почему задела эта тема?

На лицо главы «Прикрытия» легла тень смущения:

– Моя жена преподаёт в универе русский язык и литературу. Она уже давно интересуется сферой заимствований иностранных терминов в российском делопроизводстве, да и вообще в разговорной сфере. А где-то в мае она затеяла со студентами, грешащими непонятными лексическими фигурами, диспут в соцсетях. Её буквально заклевали! Ну, я заинтересовался, поднял своих айтишников, и они накопали статистику: за прошедшие с момента переворота в тысяча девятьсот девяносто первом году два с лишним десятилетия в России введено или заменено на иностранные термины более четырёх тысяч слов! А знаете, каков словарный запас нынешнего молодого обывателя?

– Молодёжь бывает разная…

– В среднем всего тысяча слов.

– Да ну?!

– Увы, Юрий Филиппович. Скудоумие и вульгарщина в общении – теперь признак успеха.

– Да, это проблема, – почесал в затылке президент.

– Эта проблема называется ползучей культурной, а точнее – антикультурной, революцией, и направлен процесс на уничтожение русского языка. А в конечном счёте вслед за сбросом власти и уничтожение носителя русского языка – то есть народа.

– Ну, не перебарщивайте, – криво улыбнулся Юрий Филиппович.

– Хотите несколько примеров? Или вам не интересно?

– Интересно.

– Каждый месяц в Интернете и СМИ появляются до десятка новых англоязычных терминов. Жена, кстати, считает английский язык убогим кастратом древних языков, но он всё равно стремится завоевать мир, несмотря на глобальное упрощение способов передачи информации. Что такое эскроу счет, вы наверняка знаете, так как приходится читать финансовые документы, хотя термину вполне реально найти полноценную замену. Но вот вам словечко «таймлапс», начавшее шествие в киноиндустрии. Нравится?

– Что ещё за лапс? – поинтересовался заинтригованный Юрий Филиппович.

– Техника на грани фото и видео. Что, нельзя было найти эвфемизму русский перевод? Или словечко «слоумо» – замедленное движение. Что, нельзя было дать русский вариант?

– Замедленное движение – это два слова, а нам стало лень выговаривать то, что можно укрыть одним словом.

– Ладно, вот вам другие термины, растущие в деловой, и не только в деловой, переписке, как грибы: делистинг, овербукинг, дауншифтинг, краудфайтинг, кейтринг, рафинг, хайдайвинг, райдшеринг, дай бог ему умереть побыстрей. А ещё карпулинг, хендмейд, скраббукинг, букшеринг и так далее и тому подобное. Примеров сотни и сотни! И все эти эвфемизмы размывают наш родной язык, превращая его в уродливую смесь англо-русского суржика или, как модно говорить, рунглиша. Вот ещё одно словечко – коуч. Даже песню придумали: «мы с тобою коуч-коуч». Нравится?

– Помощник клиента в достижении профессиональных либо личных целей…

– Тоже нельзя было в России назвать по-русски?

– Честное слово, иногда это коробит и меня.

– А названия российских и мировых конкурсов и фестивалей, проводимых в России? Вас это не цепляло?

– Ну почему… вы упоминали…

– Да их десятки и – ни одного названия на русском языке! Вы не раз бывали за границей, видели в Европе или в Америке хотя бы одну вывеску на русском языке или название театральной постановки?

– Видел… в Израиле… во Франции…

– Там, где осели русские, но очень редко. А у нас сплошная иноземная абракадабра! Недавно в Питере в концертном зале «Аврора» прошла церемония награждения барменов под названием «Bar Style Awards». В Сокольниках собираются брадобреи, цирюльники и накольщики на фестиваль «Barber Tattoo Expo». В Москве планируется в августе фестиваль современного искусства «EverArt Weekend». Недавно проходил Российский фестиваль короткометражных фильмов под названием KONIK. В Геленджике планируется провести, дословно, «мастер-классы и нетворкинги» фестиваля «Star Wings – town future». А как вам ежегодный конкурс рабочих профессий, проходящий также и в России под жутким названием «World Skills»?! Неужели нельзя было назвать его в родной стране по-русски? Вот недавно под Балаклавой прошёл слёт виноделов под эгидой Ассоциации виноградарей и виноделов «Севастополь», а мероприятие называется «WineFest-2025». Какого хрена, извините? Это же праздник на нашей земле! Или вот сбор британских и российских музыкантов – «Rainy Days Jazz Fest». Язык сломаешь!

Юрий Филиппович погрозил гостю пальцем:

– Вы явно не любите английский.

– Не язык – самих англичан. Недаром же существует пословица: хуже войны с англосаксом может быть только мир с ним. Я понимаю, вам трудно объять необъятное, но ведь заниматься защитой русской культуры и языка необходимо! На русском за рубежом говорят сто двадцать семь миллионов человек, в тридцати с лишним странах мира, почему же мы не боремся за их идентичность? Почему допускаем издевательства над родным, «великим и могучим»? Налицо сознательное торможение государственно-созидающих процессов! Пятая колонна, кто бы ни смеялся над этим термином, проросла сорняком во все структуры власти! Либеральное правительство, по моему глубокому убеждению, – квинтэссенция этого политического борщевика! Вопрос можно, жёсткий?

– Разумеется.

– Вы действительно не видите угрозы в наступлении на язык рунглиша?

Президент нахмурился, отставил чашку с кофе, потом слабо улыбнулся:

– Мне бы ваш напор… чем вам так досадило наше правительство?

– Это рассадник предательства России на государственном уровне! – твёрдо проговорил Перекопов. – А я за Россию кому угодно пасть порву, если изъясняться простым русским языком. Прежнему президенту тоже казалось, что он управляет государством. На самом деле он управлял только военно-силовым блоком, да и в нём окопалось множество предателей. Ни Минфин, ни Минэкономразвития, ни Центробанк ему не подчинялись. У Минфина, как оказалось, нет денег на выполнение президентских указов – это при колоссальном профиците в триллионы рублей! А Центробанк вообще пляшет под дудку Международного валютного фонда! Почитайте материал, узнаете много нового.

Перекопов помолчал, потом губы генерала сложились в ироничную усмешку:

– От своего сына, он в сентябре начнёт учиться в пятом классе гимназии, я услышал такой вопрос: почему скот считают по головам, а правительство – по членам?

Юрий Филиппович рассмеялся:

– Вопрос не детский. И как вы ответили?

– Увильнул от прямого ответа, перевёл всё в шутку, хотя подумал, что в вопросе заложен глубокий смысл природного равновесия.

– Это как?

– Интеллект скота, ну или природы, уравновешивается тупостью чиновников, вот и всё.

Постучала в дверь и вошла горничная.

– Разрешите убрать, Юрий Филиппович?

– Нам ещё по чашечке, пожалуйста.

– Хорошо. – Женщина забрала приборы и принесла чистые.

– Теперь о главных делах, – кивнул на папку президент.

– В том-то и фокус, что даже вы не относите проблему языка к главным, – погрустнел Перекопов. – Извините, что я так фамильярно.

– Ничего, я вас услышал. Итак, сначала новости о ситуации с заговором.

– Пока что по делу фигурантов Зеленова – Подвального – Лавецкого продвижения нет. Взрыв подземного бункера Лавецкого лишил нас вещественных доказательств и оперативной быстроты. Разбирать завалы шахты лифта и метро мы будем ещё месяца три, а то и больше. Но контрразведка работает на аврале, и результат будет.

– Европейцы недаром притихли.

– Мы ведём наблюдение за всеми участниками событий. Пятёрка главных «поводырей» Бильдербергского клуба уже дважды вела переговоры с министром иностранных дел Лихтенштейна, что означает: они затевают какую-то афёру в России. По некоторым данным, они собираются подключить к нейтрализации последствий утечки информации российский олигархат.

Президент поморщился:

– Я бы хотел иметь точные доказательства.

– Посмотрите правде в глаза, Юрий Филиппович. В стране ещё до прихода прошлого президента сформировалось несколько крупных элитных групп. Одна из них – либеральное крыло – ориентирована на Запад и оплачивается Западом. Она немногочисленна по сравнению с другими группами, по сути, это ваше правительство и ваша администрация.

– Ваше, – снова поморщился президент. – Как будто они мои рабы.

– Плюс половина губернаторов и их свиты, но именно они служат олигархату России, который контролирует ресурсную базу страны.

– Положим, далеко не всю, – возразил задетый за живое президент.

– Более восьмидесяти процентов так называемого национального достояния. Воевать с этой группой опасно, у неё колоссальные возможности, но ведь и отдавать им страну на растерзание неправильно? Не окажется ли в их руках когда-нибудь Кремль?

– Не передёргивайте.

– Просто я хочу заострить ваше внимание, Юрий Филиппович. Не вы ли сами отдали на откуп своим друзьям-финансистам лакомые куски промышленности, нефтяные и строительные компании? Ну, или поспособствовали их приобретению? Или не хотите об этом говорить? Сами же просили сделать полный аудит положения в стране.

– Продолжайте, – неохотно согласился президент.

– Ещё раз повторю: вы реально мешаете наладить «партнёрам» на Западе внешнее управление страной, и потому угроза с их стороны сковырнуть вас, в том числе физическим путём, будет увеличиваться. Мы давно проигрываем им в информационной войне главным образом потому, что множество прозападных средств массовой информации поддерживается и финансируется самим государством российским. Либо напрямую, либо через какие-то аффилированные структуры. Да-да, не морщитесь, это правда. Примеры? Они на слуху: «Эхо Москвы», «Дождь», «Коммерсант», аж двадцать шесть телеканалов, я перечислил их в пояснительной записке.

– Сергей Константинович мне регулярно докладывает…

– Не всё вам докладывает Сергей Константинович. – Речь зашла о директоре ФСБ. – И ваши главные аналитики далеко не всё, тот же Фурсенков, к примеру. Вряд ли они говорят о том, что либеральный курс развития страны несовместим с коллективным бессознательным русского, да и российского народа. Может, поэтому символом страны на гербе является двухголовый монстр, головы которого смотрят в разные стороны?

– Это не смешно, – буркнул Юрий Филиппович, которого явно задевали оценки главы «Прикрытия», но он терпел.

– А что? – поиграл бровью Перекопов. – Помните плакаты советских времён? Вожди на них смотрели в одну сторону, и страна сделала колоссальный рывок вперёд, освободив творческие силы народа.

– Давайте не будем отвлекаться, – пробормотал президент. – Обрисуйте круг первоочередных проблем.

– Они все по сути первоочередные, – проворчал генерал, понимая, что не стоит долго пытать главу государства негативной информацией. Решил сократить свои оценки и умозаключения. – Но начну с финансов. Вы знаете, что в финансовой системе страны действуют принципы, уничтожающие государство как систему защиты народа, превращающие в абсурд любое позитивное начинание в сфере экономики и народного хозяйства? Вы только почитайте, что предлагают министр экономического развития или министр промышленности и торговли!

– Читаю, – пожал плечами Юрий Филиппович.

– И вас не пугают предложения того же председателя Сбербанка приватизировать банк?

– Он и так на сорок процентов… – Президент осекся.

– Правильно. Сорок процентов контролируют инвесторы из США. Ещё чуть-чуть, и банком полностью завладеют американцы, распродажа Родины успешно продолжится. Наша финансовая система кредитует кого угодно, но не промышленность, успешно распыляя народные деньги, из-за чего в стране процветает только добывающая отрасль, а технологически сложное станко- и машиностроение, электронная промышленность и наукоёмкие производства, загубленные ещё при Ельцине, находятся в полном упадке. Похоже, правительство пришло к выводу, что намного проще рулить там, где легче срубить бабло и не выпускать вообще ничего сложнее лома. Минэкономразвития проталкивает законопроект, по которому собирается увеличить налог на малый бизнес почти на пять процентов. В то время как за последние два года мы потеряли более двухсот тысяч малых предприятий! Это ли не государственный саботаж?

– Я ознакомлюсь с вашими выводами…

– У нас, по сути, две экономики: экономика внешняя, где всё прекрасно, где рекой льётся за границу нефть и течёт газ, где в экспортных отраслях накапливается и лежит без дела национальный доход в иностранной валюте и который, по сути, в стране не работает. И есть внутренняя экономика, в которой живём мы сами, наши родные, близкие, друзья, порождающая рост неравенства, бедности и коррупцию. Я не прав?

– Нужна конкретика…

– Далеко ходить не надо, на минувшей неделе Минфин прямо сообщил о нежелании инвестировать в отечественную экономику, предлагая поддерживать зарубежные проекты на госсредства России. Мы вкладываем наши денежки в модернизацию железных дорог на Кубе, в то время как наша РЖД требует гораздо большего внимания. Мы вкачиваем огромные деньги в строительство за рубежом туристических кластеров, атомной энергетики, газопроводов, вместо того, к примеру, чтобы развивать отечественный малый и средний бизнес. Доля этого бизнеса в ВВП развитых стран превышает пятьдесят процентов, а в России не дотягивает до десяти. Вы этого не знаете? Не видите, к чему приведёт этот процесс?

– Дальше, – совсем мрачно сказал Юрий Филиппович, теряя интерес к разговору.

Но гость был безжалостен.

– Российское здравоохранение – вообще отдельная песня. Ни прежний президент, сорок раз напоминавший министру об избыточной «оптимизации» отрасли, ни ваши распоряжения результатов не дали. То и дело увольняются врачи, недовольные новой «реструктуризацией и улучшением условий работы», а министр, дай бог ему здоровья, на голубом глазу докладывает вам об успехах министерства, вроде того, что в глубинке России ещё не все старики, пенсионеры и больные поумирали. Примеры нужны?

– Нет, – стиснул зубы президент.

– В папке много материала. Теперь образование…

– Не надо об этом, сам почитаю.

– Только один пример: в тысяча девятьсот девяносто первом году в России насчитывалось более семидесяти тысяч школ, нынче в результате безумной «оптимизации» и укрупнения общеобразовательных структур осталось меньше сорока тысяч.

– Мы боремся с бюрократизацией процесса…

– Плохо боретесь, лучше объявили бы конкурс и всенародное обсуждение ЕГЭ, убивающего не только образование, но и мыслительные процессы молодых, и как результат – науку. Но ни в коем случае нельзя отменять экзамены, как этого захотел в своё время господин Греф, служащий известно кому. Советский Союз занимал место в качестве образования в первой пятёрке стран мира, а сейчас мы скатились на тридцатые позиции, несмотря на победы молодёжи на многих международных соревнованиях и работу нового центра для одарённых ребят. Этого мало! Нужно поднять качество образования по всей стране.

– Мы работаем над этим…

– С Фурсенковым? Который готов подставить вас в любой момент? Он – человек Запада, и перед ним стоит задача: пока он возглавляет экспертный совет по науке и образованию – добить в стране и образование, и науку.

– Вы его плохо знаете.

– Я – плохо, но его знают все наши научные и образовательные кадры, большие учёные, не раз обращавшиеся в СМИ с разоблачениями действий этого негодяя, но вам об этом не докладывают. Уже больше десяти лет федеральному закону номер 253-Ф3, ставшему приговором российской фундаментальной науке, к которому приложил руку и Фурсенков. Пал последний бастион советского наследия, позволяющий решать грандиозные задачи. Что изменилось? Поднимать чужую науку с две тысячи шестнадцатого года отправились более пятидесяти тысяч наших специалистов!

– Не может быть!

– Может, Юрий Филиппович. Вам докладывают, что в стране нет денег, помните медведевское: денег нет, но вы держитесь? Однако деньги есть, только они не идут на развитие страны. А чиновники продолжают искать способы ободрать нищающий народ то «курортным сбором», то «налогом на отдых», то «налогом на тепло», собирая «недостающие» суммы для собственного употребления. А суды, погрязшие в коррупции, продолжающие служить чиновникам, миллионерам и бандитам? Сколько случаев описано в СМИ? Вы же сами поддержали письмо главы ФСБ по Московской области о недопустимости в судействе «телефонного права». Так давайте разбираться с системой до конца.

– Нужна реформа…

– Разумеется, нужна, но, только пока вы в окружении таких советников, как генералы Зеленов и Лавецкий, «улучшитель науки» Фурсенков и иже с ними, дело с места не сдвинется. Вам нужно, как говорится в одной умной книжке, заполнять свой автобус правильными людьми, а не теми, которых подсовывают либералы.

– Вы не в моём автобусе? – криво улыбнулся Юрий Филиппович.

– Я да и все мои друзья с вами, но надо активнее чистить эту авгиеву конюшню – либеральное правительство и институты власти. Диву даюсь, откуда у так называемой «элиты», сегодняшней российской власти, такая антироссийская ненависть! Они же всё разрушают, ничего не создавая, как ту же цифровую экономику.

– А это как?

– Да очень просто! По утверждению того же банкира-фигляра, начальника Сбербанка, создание цифровой экономики крайне необходимо нашей стране, поскольку это мировой тренд. Но дело в том, что цель этого тренда – заменить живых сотрудников цифровыми технологиями, дать старт стремительному уничтожению рабочих мест и, по сути, убить половину населения России! Тем более что лидерами этих процессов у нас в стране являются иностранные компании: «Фейсбук», «Гугл», «Амазон» и «Эппл».

– В Европе этот процесс запущен давно…

– Да, и он просчитан, хотя и там он работает для избранных. Я не против новейших технологий, но уже даже мне очевидно, что вместо средства облегчения жизни населения и улучшения качества образования они превращаются в инструмент управления и дестабилизации.

– Цифровизация позволяет ускорять процессы строительства…

– Цифровизация помогает делать деньги на непроизводственной сфере. Но при этом в России уничтожаются производства! Это же страшно, к какой зависимости мы придём!

– Не все люди во власти – негодяи…

– К сожалению, повторюсь, вас окружают вполне правильные с виду «патриоты», которые с выражением заботливого внимания на лицах планомерно уничтожают то лучшее, что терпеливо создавалось нашими отцами. Всё буквально делается для того, чтобы довести народ до отчаяния, до крайней черты, а потом устроить российский майдан. Не об этом ли говорит увеличивающееся день ото дня количество протестных акций, инспирированных из-за рубежа?

– Не допустим.

– Да кто ж вас спросит, если вы доверяете врагам? – искренне удивился Перекопов.

– Не доверяю я врагам.

– А Зеленову доверяли? Лавецкому? Подвальному? А разве премьер вам не друг? А его министры?

Голос президента стал хриплым:

– Вы… перегибаете палку, Нил Петрович.

– Хотелось бы надеяться.

– Что вы предлагаете? Выявить новых подпольщиков во власти и пересажать?

– Предлагаю задуматься, кто вообще ведёт игру в глобальном смысле на Земле. Что за Зло?

– Мы же поймали за руку рептилоидов. – Президент усмехнулся. – Ведь господин Фрик – рептилоид?

– Да не уверен я, что он главный. Попробуем докопаться до него и выяснить, кто командует парадом. Я почти на сто процентов уверен, что цель Бильдербергского клуба – тихий переворот в России, передача её под власть якобы пришельцев.

– Почему якобы?

– Да на хрен мы сдались тем же рептилоидам? – впервые рассмеялся генерал. – Они тоже заложники в этом спектакле. Когда-нибудь выясним и это.

– Что ж, работайте, Нил Петрович. А так как работы много, я бы всё же посоветовал вам опереться на этих людей, раскрывших заговор. На Гаранина, Барсова… кто там ещё с ними. Это опытные и сильные кадры. К тому же меня волнует их судьба. Выведя их из игры, мы оставляем их без защиты.

– Они бойцы спецназа Росгвардии, – сухо сказал Перекопов, – и сами могут постоять за себя. Но я обещаю не терять их из виду.

– Благодарю, Нил Петрович. Что ж, почитаю ваш труд, и начнём думать, как по-новому обустроить страну. Я вас вызову.

Перекопов встал, президент с чувством пожал ему руку, и глава «Прикрытия» вышел.

Юрий Филиппович задумчиво полистал материал в папке, закрыл, потянулся, посмотрел в окно на прекрасный летний день и сказал с облегчением:

– Только не сегодня.

В Сочи Перекопов не остался, зная, что времени президенту на изучение доклада потребуется много. К вечеру генерал уже был в Москве и сразу с командой спецназа отправился к усадьбе Лавецкого, где день и ночь трудились спасатели, разбирая завалы шахты.

К его удивлению, работа стояла.

В подвале находились только двое охранников и парень из технического сектора «Прикрытия», руководивший процессом, по фамилии Стеклов.

Весь подвал был в густом слое пыли, на полу валялись куски породы и конструкций, через него тянулась лента конвейера и две трубы, исчезающие в двери лифта.

Больше никого ни в подвале, ни наверху, возле коттеджа, где стояли автопогрузчик, самосвал и робот-кран, не было.

– В чём дело? – осведомился Перекопов у Стеклова. – Где люди? Почему встала работа?

– Так ведь здесь был замдиректора ФСБ генерал Щербина, – озадаченно ответил техник. – Было приказано до особого распоряжения работу свернуть.

Перекопов сжал челюсти.

– Меня никто не предупреждал о визите, странно. Какое он имел право… – Генерал перекусил готовое сорваться с языка гневное слово. – Ладно, разберёмся. Далеко копнули?

– Практически добрались до бункера. Но там рухнул потолок, так что возиться придётся долго.

– Живых не нашли? Там остались трое специалистов ГРУ.

– Нет, – виновато шмыгнул носом молодой человек. – Наверно, они засыпаны в центре бункера.

Перекопов поднялся в холл, сопровождаемый командиром спецгруппы капитаном Синякиным.

По холлу, тоже засыпанному слоем мелких камешков, песка и пыли, бродили, хрустя подошвами, двое охранников в пятнистых комбинезонах. Перекопов их не знал. Увидев начальство, оба вытянулись.

– Кто такие? – спросил генерал.

– ФСО, – ответил белобрысый боец с погонами лейтенанта.

– Кто приказал вам стать на пост?

Охранники покосились друг на друга.

– Капитан Гребенников, – ответил белобрысый лейтенант. – Командир первого взвода.

– А он от кого получил приказ?

– Ну… наверно, от командира центрального аппарата…

– Давно стоите?

– С восьми утра, у нас дежурство до восьми вечера.

– Оба свободны. На пост заступят мои люди. Доложите своему командиру, чтобы он связался с вашим начальством, и оно пусть свяжется со мной. Я генерал Перекопов, помощник президента. Всё понятно?

– Так точно! – вытянулись парни.

– Ничего подозрительного не заметили?

Охранники помялись.

– Да вроде нет, – ответил второй, низкорослый крепыш с лычками сержанта. – Всё тихо.

– На нижнем этаже таракана видели, – добавил с усмешкой лейтенант. – Удивились: откуда здесь тараканы?

Перекопов застыл, переваривая услышанное.

Ни в Москве, ни тем более в элитных домах Подмосковья тараканов не видели уже несколько лет, и связано это было, по предположениям учёных, с изменением экологической обстановки в центре России. Почему же в коттедже Лавецкого, оборудованном по последнему слову технологии «умного дома» (с управлением всеми системами с единого браузера – того же смартфона), вдруг объявились тараканы?

– Вы уверены, что это был таракан? Может быть, жук забрёл из леса?

Охранники переглянулись.

– Может быть, – легко согласился лейтенант. – Я не присматривался. Но похож на таракана, крупный и очень быстрый.

– Нил Петрович, – сказал молчавший до сих пор капитан Синякин, – а не забежал ли к нам случайно поганенький гаджет?

– Срочно вызови Мельника с его архаровцами! Немедленно! Пусть прощупают здесь каждую щель, каждый плинтус!

Речь зашла о бригаде службы собственной безопасности «Прикрытия», занимавшейся выявлением разного рода разведсистем, подслушивающих и подсматривающих устройств, гаджетов и айтипрограмм. Имея новейшую сканирующую эфир аппаратуру, техники бригады обслуживали все рабочие кабинеты президента России и его резиденции. Появление «таракана» в охраняемом всеми возможными способами периметре означало только одно: кто-то запустил в дом Лавецкого шпиона, что, в свою очередь, означало: за ситуацией пристально следили хорошо информированные о происходящем в России люди.

– Есть! – козырнул Синякин.