Глава 20. Минус «двухсотые», плюс «трехсотые»

Сталкер сейчас находился на пике воодушевления. Душа радовалась, тело насытилось адреналином, руки вновь ощутили металл спускового крючка, ведь мышечная память опытного бойца отнюдь не коротка. Эйфория от все усиливающегося сражения захватила Корсара с ног до головы – он метался по этажам комплекса, поочередно используя заготовленные позиции и оружие, продуманно применял всевозможные девайсы и гаджеты двадцать первого века, наперед предугадывал ходы вояк и опережал их на один шаг. Еще бы! Многолетний опыт десантника, служба в горячих точках, отличное знание Зоны и узы панибратства с местными армейцами и прочими группировками горючей смесью теперь изливались на головы нападавших. Да еще их же оружием.

Но все же в груди беглеца появилась червоточина, словно аскарида забралась, – Неприкасаемого мучили смерти простых солдат, братьев сталкеров, даже мутантов стало жаль, которые по его зову бросались в мясорубку и пачками гибли, помогая человеку. Как он будет жить с таким грузом ответственности и скорби по убиенным собратьям, ему не представлялось.

«Прочь сантименты, Санек, ты, прежде всего, воин, ты встретил врага и ведешь с ним неравный бой. Не ты развязал эту войну, не ты обозлил Зону и всех ее аборигенов, поэтому, когда судьба повернулась к тебе задом, а люд местный решил избавиться от лишнего, тебе остается лишь защищать свою честь и жизнь. А еще… Еще выбираться отсюда под шумок, потому что тебя, Санек, ждет любимая и единственная дочка. Умирает, но ждет! Так какого же черта тогда сопли жевать и нюни квасить? Вперед, доводи до конца начатое. Иди и побеждай. Правда на твоей стороне, солдат. На твоей!»

Беглый осмотр поля битвы определил весьма высокие шансы на победу и выживание. Ему везло. А еще удаче все-таки способствовала тщательная подготовка к решающему сражению. Пока противник был дезориентирован, считал потери, злился, нужно было завершать начатое. Битва вступила во вторую стадию.

Зомби и скелетоны вроде бы и полегли все под огнем спецназа и наемников, но выполнили свою задачу. Фланг оголился от противника и надолго ослаб. Зверье с другого фланга также рассеяло врага, остатки мутантов заполонили территорию бывшей воинской части ПВО, получив от хозяина ментальный приказ на передышку и зализывание ран. Секторы Д и С, то есть фронтальные, очистились от тяжелой техники и теперь не представляли угрозы.

Теперь оставались их тылы с артиллерией, штабом и где-то ожидающим приказа «Ночным охотником».

Сталкер тяжело выдохнул, пытаясь избавиться от подкатившего к горлу кома, закрыл глаза и попытался сосредоточиться на определенной цели. Страшной и кровожадной, какой только может обладать лишь сама Зона…

«Ночному охотнику» даже не пришлось вступить в бой – поляну с его базированием атаковал злыдень. Ужасное и сильное порождение Зоны, этот уродливый и огромный, размерами с УАЗик-«батон», мутант вывалился из чащи Рыжего леса и сразу, не обращая внимания на выстрелы солдат, охранявших Ми-28Н, попер на технику. Его могучий торс раскидал вояк, как кегли на дорожке боулинга, оборвал колючую проволоку, покрыл трещинами стекла вертолета и поднял в воздух целое облако пыли, травы и листьев.

– База, база-а, я «Шестой»! Нас атакуют… нас атакуют… Мутанты… – понеслось в эфир, хотя штаб находился всего в полукилометре от «Ночного охотника».

– Что-о? «Шестой», какие, на хрен, мутанты? Что за чушь?.. «Шестой», отвечай, твою мать! Ты там что, псин и крыс испугался? «Шестой»…

– База… Ба…

– Твою ж дивизию, Васнецов, ответь штабу… Сейчас же!

Шипение в эфире. Молчание пилотов.

– Срочно мне артвзвод на связь!

– Есть… Артвзвод на связи, товарищ май…

– …Дай сюда!.. «Третий», кто у вас там вместо выбывшего лейтенанта Пахомова? Кто?.. Прапорщик Федорчук, срочно организуйте видеосвязь с «Шестым». Мне нужно… Что-о? Меня не колышет, как! Пошлите связиста, что там у них случилось – выяснить и доложить. Срочно!

– Товарищ майор, не могу установить визуальное наблюдение за вертушкой… гм… за «Шестым». – Лейтенант угрюмо посмотрел на начштаба, протягивая ПНВ. – Мешают деревья. Но заметил взлетающий в воздух хлам. Не пойму, что там…

– …Дай… Какой еще хлам, едрить вас всех?!

Минута, показавшаяся вечностью для лейтенанта и радиста, все же миновала. Майор Лапердин, скрипя зубами, швырнул оптику в угол НП:

– Уроды! Даже вертушку не смогли уберечь. Козлы. …Просрали авиаподдержку. Радист?

– Я.

– Живо передать «Третьему» приказ… Дай сюда… «Третий»! Пахо… Тьфу, Федорчук, твою мать?! Разворачивай орудия свои на сто тридцать. Сейчас же зачистить позицию «Шестого» артиллерийским и минометным огнем. Сейчас же. Выполнять!.. Что-о? Какое твое собачье дело?! Нету там твоего «Шестого». Никого уже нету. Одни мутанты… Да, я сказал… Огонь по позиции «Шестого». Похоже, злыдень там орудует. Тварь!

Лапердин сплюнул, отдал гарнитуру радисту и бросил гневный взгляд на лейтенанта:

– Какого ты тут торчишь? Махом хватай отделение охранения и на исходную. Чо стоишь, Туршиев? Бегом-м исполнять.

– Есть.

– Рацию на волну военсталов… Капитан, вы там долго камни лизать будете? Выводи своих во фланг, КПП захватить, мутантов из гарнизона выбить, доложить мне о зачистке военчасти… Что-о? Да мне до фени, как ты и какими силами будешь зачищать. Выполнять! Полчаса тебе на все, Скорейко. Конец связи.

Лапердин схватил автомат, передернул затвор, повесил оружие на плечо, стал искать взглядом ПНВ, который оказался на полу. Матерясь, поднял его, обдул пыль, поправил окуляр и фокус, прислонил к глазам, стоя у смотровой щели.

– Какого хрена? Ночь ему только на руку… Где капитан Мухин, не вижу его?.. Зачем?.. Вот же, козлы-ы!

Снаружи раздались автоматные очереди, крики и разъяренный рык чудовища. Майор пару раз слышал такой во время выбросов, когда приходилось отбивать волны гона мутантов на ограждения Периметра.

Химера!

У майора внутри все похолодело. «Ну, допустим, сюда эта тварь не заберется, вход для нее слишком мал, но приятного ничего нет. И отделению охраны, судя по всему, настает капут». Тревожные испуганные крики солдат перешли в вопли и стоны, стрельба стала утихать. Лапердин переглянулся с побелевшим от страха радистом, сделал шаг назад, направил на вход в блиндаж ствол автомата.

– Тихо-о! – Он приложил палец к губам.

Химера, видимо, двигалась мимо НП вояк, потому что слышались ее урчание и шорох тяжелых лап. И в эту секунду, надо же, будто на зло, ожила рация:

– «Первый», «Первый», я «Третий». Готов открыть огонь по позиции «Шестого». Как слышите меня, «Первый»? Подтвердите…

– Идиоты! – только успел сказать майор, как в блиндаж влезла одна из двух голов химеры, та, что побольше.

Лапердин нажал спусковой, не обращая внимания на вопли упавшего от страха радиста и дикий рык мутанта, и, громко ругаясь, продолжал поливать тварь свинцом, пока не опустел магазин. Напуганный до смерти связист на корячках отползал в дальний угол блиндажа и причитал.

Химера то ли застряла в проеме и умерла, то ли, умерев, не смогла отползти обратно, но раны, нанесенные ей охраной НП и лично начштаба Лапердиным, оказались смертельными. Хищник издох, закупорив вход-выход НП, и, видимо, снаружи уже некому было его оттаскивать. Майор устало сполз спиной по стене, словно вагон разгрузил, но палец продолжал и продолжал давить спусковой крючок автомата. Снаружи грохотали отдельные взрывы, стучало стрелковое оружие, а черепная коробка начштаба заполнялась горячим свинцом понимания провала операции. Он окончательно осознал, что эта ночь за стенами блиндажа, если не станет последней в его жизни, то уж точно в карьере и вообще в судьбе. Эта роковая ночь, как смрадное дыхание Зоны, ворвалась в его нутро и омертвила. Лапердин ощутил всю тяжесть произошедшего и сник, обреченно свесив тяжелую голову на грудь.

На Зону опустилась непроглядная ночь.

На планшет поступила информация о скорой разрядке батареек квадрокоптера, поэтому Корсар решил воспользоваться последней его услугой. Запасных батареек у него не имелось, видоискатель летающего разведчика уже не различал в темноте элементы позиций противника, и сталкер направил его между секторами С и Д.

– Ну, что, Вжик, привет тебе от Неприкасаемого. Прощальный приветик.

Дрон завис над лужайкой, обрамленной кустами, поймал оптическим взглядом тлеющий остов БМП и нескольких укрывшихся за ним солдат, на изможденных лицах и матовых шлемах которых играли блики догорающего дерева. Видоискатель, будто глаз хамелеона, плавно заюлил, высматривая определенную цель, затем, найдя ее, замер. Квадрокоптер натужно загудел, набирая обороты движка, и молнией устремился к БМП.

Капитан Мухин, что-то набирая в КПК, оторвал взгляд от экрана «наладонника» и, прислушиваясь к жужжанию в ночи, поднял голову вверх. Дрон со всей скоростью врезался в лицо офицера, раздались смачный шлепок и сдавленный всхлип, а во все стороны, в том числе и на трех солдат, брызнула липкая, черная в темноте кровь их командира. Бойцы шарахнулись в стороны, громко ругаясь и проклиная Зону и Неприкасаемого.

Корсар криво усмехнулся, для чего-то сохранил скрин последнего фото дрона, направленного им онлайн, потыкал нужные буквы на экране планшета и закрыл окно.

– Квадрик сделал свою работу, квадрик может отдыхать!

Сталкер поводил пальцем по экрану планшета, активировал другие окно и программу, нажал пуск. И улыбнулся.

– Теперь светомузыка, парни! Заказывали?

Тотчас множество прожекторов и фонарей всей ЗГРЛС вспыхнуло таким ярким светом, озаряя все пространство вокруг, что ночь на время превратилась если не в солнечный день, то в вечернюю зорьку точно. Десятки фигур, крадущихся в темноте, вмиг стали видны Неприкасаемому, встрепенулись, кинулись искать укрытия или попросту начали падать на землю. В этой хаотичной суматохе один из саперов, шедших впереди группы Долгушина, сделал два шага в сторону и наступил на мину. Взрыв не только выдал место дислокации выжившего спецназа, но и выбил из строя трех бойцов.

Корсар, уже сменивший планшет на старый добрый РПГ-7, повел орудием в сторону обозначившей себя группы противника, замер и выстрелил. И сразу сменил позицию.

Бойцы, несшие на носилках командира и присевшие от взрыва мины, мотая контуженными головами, еще недоумевали, откуда взялось столько света и почему вдруг выкосило их авангард, как прилетевшая со станции граната раскидала звено спецназа по жидким кустам. Старший лейтенант Долгушин упал и вновь потерял сознание.

– Мля, эта гребаная «Дуга» не работала уже столько лет, откуда взялся свет? Чем он запитал и когда успел починить энергосистему? Вашу мать, я вас спрашиваю!

Два военстала переглянулись, пожали плечами, плотнее прижались друг к другу, прячась от вездесущих лучей, бьющих с комплекса антенн. Капитан Скорейко сплюнул, высунулся из-за коробки КПП и, почти не целясь, дал две короткие и одну длинную очередь по источникам света.

Пара из сотни ламп погасла, но темнее не стало, что командир военсталов отметил грязными ругательствами. Бойцы не могли вспомнить, чтоб когда-то слышали от него такой мат, но, видимо, подогретый нелепыми приказами начштаба и необходимостью срочного выполнения очередного дебильного задания, капитан вышел из себя и больше не контролировал эмоции.

– Ясно-понятно, что «батарейку» использовал или еще какой другой арт, – прошептал один из бойцов.

– Точно. Либо спайку сварганил. Корсар тот еще мастер на всякие штучки! – пробубнил другой.

– Тебе-то откуда знать, умник? Ты этого сталкера чо, хорошо знаешь? – ядовито прошипел Скорейко, мельком обернувшись к подчиненному и перезаряжая автомат.

– А чего тут гадать? Он же Неприкасаемый! Этим все сказано.

– Слышь, ты…

Капитан заткнулся, поняв, что методу Лапердина уж точно не обучен и хаять своих ребят не привык, как это без разбору делал начштаба.

– Может, с подствольника лупануть? Или «Мухой»?

– Ага, сколько тебе их надо, чтобы весь свет затушить? Полсотни, сотня? Корсар вмиг вычислит огневой рубеж и накроет «Шмелем» или каким другим стволом. Их у него, я так понимаю, куры не клюют. Арсенал вояк оприходовал и не одну нычку бастионовцев и анархистов.

– Нет, нужно найти и уничтожить источник питания станции, распределительный щит или трансформаторную будку, – дал ценное указание капитан. – Найти и ликвидировать его спайку артов. Точно?

– Верняк, командир. Голова-а! Соображаешь.

– Так. Серега, ты берешь этих чудиков с ополчения, заходишь с подножия комплекса и носом землю роешь в поисках будки или щита. При обнаружении оного уничтожаешь, не разбираясь в основах электричества. Как понял меня?

– Дык, командир, он же наверняка там все заминировал. Подходы к станции и к щитку тем более.

– Ясен пень, заминировал. Или другую западляну оставил. А ты на что? Или мне к утру саперов вызвать? Вон один валяется, с рукой отгрызанной. Других Лапердин не даст, скотина. Мы же тут на убой, пушечное мясо, мать его…

– И?

– Чо – «и»?! Приказ получил, иди, выполняй. Ишь, заИкал мне тут! Орел. Все. Я с Димоном зайду от того гаража, может быть, там найдется источник энергии.

– Вдвоем, что ли?

– Нет, блин, армию спасения вызову. Войско хана Мамая не хочешь?

– Ладно, понял, – надулся военстал. – И без Мамая твоего обойдусь!

– Приказ есть приказ, парни. И как бы мы ни симпатизировали Корсару, бьющемуся в одиночку против всех… Надо признать, неплохо бьющемуся! Как бы то ни было, мы с вами люди подневольные, на службе находимся, плакать не умеем и не можем. Слезы нам никто вытирать не будет. А зарплату получать все любим. И довольно не хилую такую зарплату!

– Да все это понятно, командир! Наемники тоже за бабло пошли воевать, но мы же не наемники, мы в душе сталкеры, а на контракте у военных, Зону знаем и любим, только…

– …Димон! Все. Работаем.

– Есть «работаем», – уныло проворчал военстал и свистнул два раза.

Подбежали пятеро из сводного отряда сталкеров и анархистов, которые выглядели еще более угрюмыми и обескураженными. Один из военсталов лаконично объяснил им задачу, кому-то показал кулак, на другого прикрикнул. Звено в итоге выдвинулось в заданную точку.

Капитан Скорейко выпустил пар накопившегося напряжения, облизнул губы и, жестом показав помощнику следовать за ним, обогнул КПП.

– У этого урода еще и прожекторы живые?! – Лапердин сконфузился, утер рукавом потное лицо, еще некоторое время поглазел на залитый светом полигон боевых действий, что-то обдумывая.

В голову ничего кроме ярости не лезло. Причиной тому были не только эффективная оборона Неприкасаемого, но и затхлая духота с примесью вони от мертвой химеры. Радист боязливо жался в угол НП, трясясь и причитая, у самого же майора нещадно чесалась кожа на всем теле. «Радиация, что ли, от этой гадины? Или нервы ни к черту? Будь проклята Зона. Будь проклят ты, Корсар! Пошли вы все к такой-то матери…»

Ожила рация, на связи снова оказался тот, кого Лапердин меньше всего хотел слышать.

– «Первый», твою мать! – Полковник Сенютин, на удивление, был подозрительно спокоен. – Наслышан о твоих подвигах. Я не собираюсь выслушивать твои блеяния. Сообщаю следующее. Утром в гарнизон нашей части прибывает чрезвычайная комиссия Министерства обороны с силовиками. Если до шести утра ты со своими архаровцами не доложишь мне об уничтожении объекта «К», то своими безуспешными действиями не только подставишь меня, Лапердин… Ты подпишешь себе смертный приговор. И приведут его в исполнение наемники, которые уже ожидают тебя. Имей это в виду! Ты слышишь меня?

– Д-да, – дрожащим голосом прошипел майор, шатаясь и закрывая глаза.

– Не слышу тебя, «Первый».

– Так точно, слышу вас хорошо.

– Ровно в семь утра я обязан вручить пакет с заранее подготовленным отчетом комиссии. Там черным по белому сказано… В ходе боевых столкновений личного состава вэче такой-то с напавшей на гарнизон части бандой ренегатов, возглавляемой сталкером Корсаром, а также в результате отпора гону мутантов все цели уничтожены. В секторах С и Д заканчивается зачистка территории от оставшихся в зоне отчуждения хищников, сектора А и Б попали под действие боевых отравляющих веществ, в связи с чем закрыты на сорок восемь часов для карантина. Меня хорошо слышно, майор?

– Так точно, товари…

– …Далее указаны причины такого неадекватного поведения лидера «Неприкасаемых», который, по агентурным данным, оказался психически неуравновешенным, подверженным ментальной атаке контролера. Наши потери составили девять безвозвратными, одиннадцать получили ранения… Лапердин, кстати, каковы потери личного состава на данный момент? Есть свежая информация? Надеюсь, цифры не превышают указанные в отчете…

– …Товарищ полковник, – начштаба побелел и сжал гарнитуру связи так, что она захрустела, – противник снова начал атаку, под угрозой находится мой наблюдательный пункт, поэтому срочно нужно возглавить оборону…

– …Майор-р! Какие потери нашей части? – повысив тон, спросил полковник.

– Уничтожены оба вертолета, две «коробочки», потери в живой силе… не менее шестидесяти…

– …Что-о?! Лапер… Крыса ты тыловая! Повтори, какие потери? Два взвода солдат ты похерил, воюя с одним единственным сталкером?! Слышь, ты… Прапорщик Лапердин… Да ты у меня говно жрать будешь в самом дальнем…

Майор сам отключил связь, вырвал провода из радиостанции, чем еще больше напугал связиста, повернулся к нему и приложил палец к губам:

– Тс-с-с. Кому скажешь, воин, в Зоне навсегда и останешься. Ты меня хорошо понял?

Солдат, нервно моргая, закивал и сполз с походного стульчика. Лапердин подошел к смотровой щели и плюнул в нее.

– Ну, что, майор, покрыл себя неувядаемой славой? – вслух произнес он сквозь зубы. – Недооценил сталкера? Просрал все на свете?! Вот тебе и Зона-мать! Ну уж нет. Страдать и мучиться я не буду. Все равно мне не жить. Жаль, что так все вышло… Очень жаль, майор-прапорщик Лапердин!..

С этими словами офицер ловко достал из кобуры табельное оружие, снял его с предохранителя и ткнул стволом в подбородок. Зажмурился и нажал спусковой крючок.