Скрестив руки на груди, я медленным и размеренным шагом двинулся к навесу.
Ааз настоял, чтобы я отработал такую походку. По его словам, она должна придать мне вид человека уверенного и полного самообладания. Теперь же, когда я действительно предстал перед королем, то обнаружил, что применяю эту походку не для демонстрации надменности, а для сокрытия слабости в коленках.
— Ну? — прогромыхал генерал, подойдя вплотную ко мне. — Я, кажется, задал вопрос! Где вы взяли эту алебарду? Вам лучше ответить, пока я не рассердился.
Во мне что-то лопнуло. Страх, какой я испытывал перед генералом и его секирой, испарился, сменившись головокружительным пыланием мощи.
При своем первом визите на Базар Девы я понял, что мне не нравится, когда на меня давят рослые горластые деволы. А теперь я открыл, что мне ничуть не больше нравится, когда такое исходит от рослых горластых собратьев-пентюхов.
Значит, этот верзила захотел поважничать? Что ж…
Легким движением мысли я вызвал алебарду. Не оборачиваясь, я заставил ее стрелой пролететь у меня над плечом по курсу, нацеленному прямо в грудь генералу.
Генерал увидел ее приближение и побледнел. Он сделал неловкий шаг назад, но понял, что бежать уже слишком поздно, и бешено зашарил в поисках секиры.
Я остановил алебарду в трех футах от его груди, с острием, направленным ему в сердце.
— Эту алебарду? — небрежно переспросил я.
— А-а-а… — ответил генерал, не сводя глаз с оружия.
— Я забрал эту алебарду у одного чересчур грубого солдата. Он сказал, что выполняет приказ. Не от вас ли, случайно, исходил этот приказ?
— Я… м-гм… — Генерал провел языком по губам. — Я отдал своим людям приказ обращаться с чужеземцами как подобает. Я ничего не говорил о том, чтобы вести себя невежливо…
— В таком случае… — я развернул алебарду на девяносто градусов, чтобы она больше не угрожала генералу, — возвращаю вам алебарду, дабы вы могли вернуть ее стражнику вместе с разъяснением своего приказа.
Генерал нахмурился, поколебался, а затем протянул руку, чтобы схватить плавающую в воздухе алебарду. Как раз перед тем, как он ее коснулся, я дал ей упасть наземь; падение сопровождалось жутким лязгом.
— И, будем надеяться, с дополнительными указаниями насчет того, как обращаться со своим оружием, — закончил я.
Генерал побагровел и начал было поднимать алебарду. Тут казначей захихикал, и генерал резко обернулся, чтобы прожечь его взглядом. Казначей откровенно ухмыльнулся и что-то шепнул королю, который, услышав его слова, попытался скрыть улыбку.
Генерал снова обернулся ко мне, не обращая внимания на алебарду, и смерил меня взглядом с высоты своего роста.
— Кто вы? — спросил он тоном, подразумевающим, что мое имя сразу же займет первое место в списке приговоренных к публичной казни.
— А кто спрашивает? — ответил я с вызовом, все еще не полностью преодолев свой гнев.
— Человек, к которому вы обращаетесь, — вмешался король, — это Хью Плохсекир, командующий Королевскими армиями Поссилтума.
— А я — Дж. Р. Гримбл, — поспешно добавил казначей, боясь остаться в стороне, — первый советник Его Величества.
Генерал бросил на Гримбла еще один ненавидящий взгляд. Я решил, что настало время перейти к делу.
— Я маг, известный под именем Скив, — величественно начал я. — Я прибыл в ответ на любезное приглашение Его Наиблагороднейшего Величества Родрика Пятого.
Я умолк и слегка склонил голову в сторону короля, который улыбнулся и кивнул в ответ.
— Я прибыл определить для себя, следует ли мне согласиться на пост мага при дворе Поссилтума.
Слова в последней части фразы были тщательно подобраны Аазом. Ими предназначалось продемонстрировать мою уверенность, что выбор за мной.
Эта тонкость не ускользнула от внимания казначея, и он критически поднял бровь, выражая свое отношение к услышанному.
— Так вот, такой пост требует гарантий с обеих сторон, — продолжал я. — Я должен чувствовать, что буду щедро вознагражден за свою службу, а Его Величество должен убедиться, что мое умение достойно его субсидий.
Я слегка повернулся и, повысив голос, обратился ко всему двору.
— Щедрость короны Поссилтума всем известна, — заявил я. — И я вполне уверен, что Его Величество вознаградит своих подданных сообразно их заслугам перед ним.
Позади меня раздался придушенный звук, изданный, вероятно, генералом. Я проигнорировал его.
— Следовательно, требуется всего лишь убедить Его Величество… и его советников… что моего скромного умения действительно хватит для его надобностей.
Я снова повернулся к трону, дав королю увидеть мою загадочную улыбку, отрицавшую скромность моих возможностей.
— Ваше Величество, способности мои многочисленны и разнообразны. Однако суть мощи — это контроль. Поэтому, понимая, что вы человек занятой, я, вместо того чтобы терять время на коммерческие хитрости и мелкие демонстрации вроде тех, что мы уже видели, сплету всего три заклинания, и, надеюсь, ваша мудрость воспримет стоящую за ними глубину.
Я повернулся и, вытянув палец, показал на Глипа и Лютика.
— Вон там моя призовая пара одинаковых единорогов, — драматически произнес я. — Не изволит ли Ваше Величество избрать одного из них?
Король удивленно моргнул, услышав, что его пригласили принять участие в моей демонстрации. Какой-то миг он колебался.
— М-гм-м… я выбираю того, что слева, — сказал наконец он, показывая на Лютика.
Я слегка поклонился.
— Отлично, Ваше Величество. По вашему велению это создание будет пощажено. Смотрите теперь внимательно на другое.
На самом-то деле это был еще один трюк, которому меня научил Ааз. Называется он «сила мага» и позволяет выступающему предлагать зрителям выбор, не давая им в действительности никакого выбора. Если бы король выбрал Глипа, я бы просто продолжил работу над «созданием, обреченным его повелением».
Я медленно навел палец на Глипа и слегка опустил голову.
— Валла-валла-Вашингтон! — мрачно провозгласил я.
Не знаю, что означают эти слова, но Ааз заверил меня, что вся фраза связана с каким-то историческим прецедентом и может убедить народ, что я действительно делаю что-то сложное.
— Алла-казам-шазам, — продолжили, поднимая другую руку. — Крибле-крабле…
Я мысленно снял с Глипа личину.
Толпа прореагировала аханьем, заглушив мое последнее «бумс-глип».
Однако мой дракон услышал свое имя и прореагировал сразу же. Он вскинул голову и, проковыляв вперед, послушно встал рядом со мной. Как мы и запланировали, Ааз тут же поплелся, спотыкаясь, к месту неподалеку от головы Глипа и встал там наготове.
Этим мы намеревались указать, что в силах управиться с любыми могущими возникнуть затруднениями с драконом. Однако реакция толпы на присутствие Ааза превзошла ее ужас из-за превращения у нее на глазах единорога в дракона. Я и забыл, насколько действенна личина «сомнительного типа». Боясь потерять инициативу, заданную началом моего выступления, я поспешил продолжить.
— Этот несчастный урод — мой ученик Ааз, — объявил я. — Возможно, вы гадаете, сможет ли он остановить дракона, если зверь рассвирепеет. Теперь я вам скажу… нет, не сможет!
Толпа нервно попятилась. Уголком глаза я увидел, как рука генерала скользнула к рукояти секиры.
— Но зато смогу я! Вы теперь знаете, что силы тьмы знакомы мне, Скиву!
Я резко развернулся и ткнул пальцем в Ааза.
— Фигли-мигли, доннерветер!
Я снял личину с Ааза.
Последовал миг ошеломленного молчания, а затем Ааз улыбнулся. Улыбка Ааза, как известно, делает даже сильных людей слабыми, а в толпе стояло не так уж и много сильных людей.
Зрители чуть не растоптали друг друга, спеша отступить от демона, и их вопли перемешались с торопливо произносимыми защитными заклинаниями.
Я снова повернулся к трону. Король и казначей, похоже, воспринимали все это неплохо. Они держались спокойно, хотя чуть побледнели. А генерал задумчиво хмурился, глядя на Ааза.
— В качестве демона мой ученик сможет, если понадобится, укротить дракона… нет, десять драконов. Таково мое могущество. И все же могущество надо умерять мягкостью… или, если угодно, элегантностью.
Я изобразил на лице задумчивость.
— Чтобы сбить с толку врагов и приобрести союзников, не нужно никакой открытой демонстрации своей силы или угрозы. Для подобных случаев полезнее замаскировать свое могущество и выглядеть безобидно… например, представиться подростком.
Произнеся последние слова, я сорвал личину с самого себя и предстал во всей своей юношеской невзрачности. Вероятно, мне следовало бы употребить при этом какие-то липовые волшебные слова, но я уже употребил все, каким научил меня Ааз, и боялся экспериментировать с новыми.
Король и казначей внимательно уставились на меня, словно пытаясь проникнуть сквозь мою магическую личину с помощью одной лишь силы воли. Генерал проделывал схожую операцию, пялясь на Ааза, который сложил руки на груди и скалил зубы в самоуверенной улыбке.
Я позволил себе разделить его уверенность. Пусть себе пялятся. Было уже слишком поздно распознать мою магию, потому что я больше не работал. Хотя королевская свита и все зрители пребывали в убеждении, будто стали свидетелями мощных чар, в действительности я всего-навсего удалил чары, искажавшие их зрение. В данную минуту все мы — Ааз, Лютик, Глип и я — были просто самими собой, какими бы необычными мы ни выглядели. Даже самый опытный по части магического зрения не смог бы просветить насквозь несуществующие чары.
— Как видите, Ваше Величество, — заключил я, — способности у меня отнюдь не заурядные. Они могут сделать прекрасного страшным или могучего хилым. Они могут уничтожить ваших врагов или позабавить ваш двор в зависимости от вашей прихоти. Скажите слово, дайте свое добро, и способности Скива в вашем распоряжении.
Я вытянулся, почтительно склонил голову и оставался в такой позе, ожидая решения трона.
Несколько мгновений прошло без единого слова. Наконец я рискнул взглянуть под навес.
Казначей и генерал горячо спорили шепотом через голову короля, который, слушая их, склонял ее то в ту, то в другую сторону. Понимая, что на этот спор может уйти немало времени, я расслабился.
— Скив! — позвал вдруг король, прервав спор своих советников. — Та штука, что вы проделали с алебардой. Вы всегда можете так легко управлять оружием?
— Детская забава, Ваше Величество, — скромно ответил я. — Я даже не решаюсь признать это способностью…
Король кивнул и сказал вполголоса советникам несколько коротких фраз. Когда он закончил, генерал побагровел и, круто повернувшись, удалился, печатая шаг, во дворец. Казначей выглядел очень довольным.
Я рискнул глянуть на Ааза, и тот подмигнул мне. Хоть он и стоял подальше, чем я, его острый слух явно заранее уведомил его о решении короля.
— Пусть все собравшиеся здесь будут свидетелями! — объявил звонким голосом казначей. — Родрик Пятый, король Поссилтума, доволен магическим знанием и умением Скива и официально провозглашает его магом при дворе Поссилтума. Давайте же все поаплодируем назначению этого мастера-мага… а потом разойдемся!
Со стороны моих побежденных соперников раздались жидкие, лишенные энтузиазма аплодисменты, а некоторые из них злобно на меня поглядывали. Я не ответил ни на рукоплескания, ни на взгляды, так как пытался понять смысл слов казначея.
Я сумел! Придворный маг! Из всех прибывших магов пяти королевств выбрали меня! Меня! Скива!
Я вдруг осознал, что казначей жестом предлагает мне подойти. Пытаясь выглядеть бесстрастным, я приблизился к трону.
— Господин маг, — обратился с улыбкой казначей. — Если вы не против, нельзя ли нам обсудить вопрос о вашем жалованье?
— Такими вопросами занимается мой ученик, — высокомерно уведомил его я. — Я предпочитаю не отвлекаться на столь заурядные дела.
Опять же мы договорились, что переговорами о жалованье займется Ааз, так как его знания в области магии уступают только его умению торговаться. Я повернулся и поманил его к нам. Он поспешил подойти, так как подслушивание заблаговременно предупредило его о сложившейся ситуации.
— Это может подождать, Гримбл, — вмешался король. — Внимания нашего мага требуют более срочные дела.
— Вам нужно лишь приказать, Ваше Величество, — церемонно поклонился я.
— Прекрасно, — просиял король. — Тогда явитесь немедленно для инструктажа к генералу Плохсекиру.
— Инструктажа насчет чего? — спросил я, искренне озадаченный.
— Ну как же, для инструктажа о вражеской армии, конечно, — ответил король.
В затылочной части моего мозга зазвенела тревога.
— Вражеской армии? — выпалил я, забыв про свой отрепетированный напыщенный тон. — Какой еще вражеской армии?
— Той, которая уже сейчас приближается к нашим границам, — сообщил казначей. — Зачем же еще нам бы внезапно понадобился маг?
— Тепленькое местечко! Возможность потренироваться! Проще простого!
— Остынь, малыш! — проворчал Ааз.
— Остынь? Ааз, разве ты не слышал? Мне предлагается остановить армию! Мне!
— Могло быть и хуже, — заметил Ааз.
— Как? — спросил я напрямик.
— Например, тебе пришлось бы заниматься этим без меня, — ответил он. — Подумай.
Я подумал и сразу сбавил накал. Хотя союз с Аазом, кажется, впутывал меня в необыкновенное множество неприятностей, Ааз также не знал себе равных в умении вызволять меня из них… во всяком случае, пока. Меньше всего мне хотелось бы лишиться его поддержки как раз тогда, когда я больше всего в ней нуждался.
— Что же мне делать, Ааз? — простонал я.
— Раз уж ты спрашиваешь, — Ааз улыбнулся, — то я бы посоветовал тебе не ударяться в панику, пока мы не выясним все до конца. Запомни, армии бывают разные. При всем, что мы знаем, эта армия может оказаться достаточно слабой, и не составит труда разбить ее в честном бою.
— А если она не такая уж слабая? — скептически спросил я.
— Этот мост мы сожжем, когда подойдем к нему поближе, — вздохнул Ааз. — А сперва давай выслушаем, что скажет старина Плохсекир.
Не сумев придумать ничего в ответ на это, я ничего и не ответил. В мрачном молчании я шел, не отставая от своего наставника, в указанном казначеем направлении по коридорам дворца.
Легче было бы принять предложенного проводника и дать ему отвести нас куда надо, но я рвался поговорить с Аазом наедине. Поэтому мы оставили Лютика и Глипа во дворе вместе со снаряжением и искали покои генерала самостоятельно.
Дворец был испещрен коридорами до такой степени, что я гадал, не больше ли в нем коридоров, чем комнат. К тому же наше путешествие затруднялось из-за освещения, вернее, из-за отсутствия такового. Хотя на стенах имелись многочисленные подставки для факелов, но использовался, кажется, из каждых четырех только один.
Я указал на это Аазу, видя тут еще одно доказательство сквалыжной природы этого королевства. Тот коротко ответил, что чем больше денег они сэкономили на накладных расходах и ремонте, тем больше у них будет средств на предметы роскоши… вроде нас.
Он упорно пытался объяснить мне понятие «энергетический кризис», но тут мы завернули за угол и увидели покои генерала.
Отличить их было довольно легко, поскольку из всех встреченных нами дверей лишь у этой стояли на часах двое почти одинаковых солдат почетного караула. Их надраенные доспехи сверкали на широких плечах, а прищуренные глаза следили за нашим приближением.
— Это покои генерала Плохсекира? — вежливо спросил я.
— Вы маг по имени Скив? — отозвался вопросом часовой.
— Малыш задал тебе вопрос, солдат! — вмешался Ааз. — И ты соизволь ответить. Или тебе, тупице, придется напомнить, что ты находишься по другую сторону охраняемой тобой двери?
Часовой сделался ярко-красным, и я заметил, как костяшки пальцев его напарника побелели на сжатой ими алебарде. Мне пришло в голову, что теперь, когда я заполучил должность мага, продолжение конфликта с военными, возможно, и не самый мудрый курс.
— М-гм, Ааз… — пробормотал я.
— Да! Это покои генерала Плохсекира… сударь! — внезапно рявкнул часовой.
Очевидно, упоминание имени моего коллеги удостоверило мою личность, хотя я сомневался, так ли уж много посторонних могло бродить по коридорам в сопровождении больших чешуйчатых демонов. Последнее болезненное «сударь» было данью моему выступлению при дворе. Часовых явно проинструктировали быть вежливыми, по крайней мере со мной, какую бы муку это им ни причиняло… а без нее, очевидно, не обошлось.
— Благодарю вас, часовой, — обронил я свысока и бухнул кулаком по двери.
— И еще, — заметил тот, — генерал распорядился, чтобы вас пропускать к нему немедленно.
Тот факт, что он придержал эти сведения, пока я не стукнул по двери, указывал, что часовые не совсем расстались со своей низкой оценкой магов. Они просто подыскивали более тонкие способы досаждать этим штатским.
Я сообразил, что Ааз готовится начать новый раунд с часовым, и поэтому поспешно открыл двери и вошел, вынудив его последовать за мной.
Силуэт генерала, стоящего у окна, был окружен льющимся снаружи светом. Когда мы вошли, он повернулся лицом к нам.
— А! Заходите, господа, — прогремел он добродушным тоном. — Я вас ждал. Располагайтесь поудобнее. Налейте себе вина, если желаете.
Эту внезапную демонстрацию дружелюбия я счел еще более тревожной, чем проявленную им ранее враждебность. Ааз, однако, мигом с ней освоился и сразу же взял указанный кувшин с вином. С миг мне думалось, что он нальет немного в один из кубков, стоявших на подносе вместе с кувшином, и передаст его мне. Вместо этого он сделал большой глоток прямо из кувшина и оставил его себе, оценивающе облизывая губы. Посреди хаоса, в который внезапно превратилась моя жизнь, было приятно сознавать, что некоторые вещи оставались неизменными.
Генерал на мгновение нахмурился, наблюдая эту сцену, а затем с усилием вернул своим чертам веселое выражение, с каким приветствовал нас при входе.
— Прежде чем мы начнем инструктаж, — улыбнулся он, — я должен извиниться за свое грубое поведение во время собеседования. Мы с Гримблом… расходимся во мнениях по поводу текущего положения, и боюсь, я сорвал свой гнев на вас. В связи с этим выражаю свое сожаление. Обыкновенно я ничего не имею ни против магов вообще, ни против вас в частности.
— Тпру! Минуточку, генерал, — вмешался Ааз. — Какое отношение к нам имеет ваша вражда с казначеем?
Глаза генерала сверкнули яростью, шедшей вразрез с его выдержанной речью.
— Эта вражда — продолжение нашего спора о распределении денежных средств, — пояснил он. — Когда до нас дошли известия о приближающихся войсках, я посоветовал королю немедленно усилить нашу собственную армию, дабы мы могли адекватно, во исполнение своего долга и присяги, защищать королевство.
— По-моему, хороший совет, — вставил я, надеясь улучшить свои отношения с генералом.
Плохсекир в ответ пробуравил меня твердым взглядом.
— Странно слышать это от вас, маг, — надменно заметил он. — Гримбл посоветовал вложить деньги не в армию, а в нечто иное, если конкретнее — в мага.
Мне вдруг стало ясно, почему часовые и генерал не спешат встречать нас с распростертыми объятиями товарищей по оружию. Мало того что они получают нас вместо подкреплений, само наше присутствие было ударом по их самолюбию.
— Ладно, генерал, — признал Ааз. — Все это дела давно минувших дней. С чем нам придется бороться?
Генерал поглядывал то на меня, то на Ааза, явно удивленный, что я позволяю ученику играть ведущую роль на инструктаже. Когда я и не подумал упрекнуть Ааза за такое нахальство, генерал пожал плечами и перешел к висящему на стене куску пергамента.
— Мне думается, положение ясно видно по этой… — начал было он.
— Что это такое? — перебил Ааз.
Генерал чуть было не вспылил, но вовремя сдержался.
— Это, — объяснил он ровным тоном, — карта королевства, которое вам полагается защищать. Оно называется Поссилтум.
— Да, конечно, — кивнул я. — Продолжайте.
— Вот эта линия к северу от нашей границы изображает наступающую армию, с которой вам придется иметь дело.
— Очень жаль, что не дан масштаб, — заметил Ааз. — По изображению на карте вражеский фронт длиннее, чем ваша граница.
Генерал оскалил зубы.
— Начерчено в масштабе, — подчеркнул он. — Наверное, теперь вы поймете грандиозность стоящей перед вами задачи.
Мой рассудок отказывался принять его утверждение.
— Полно, генерал, — упрекнул я его. — Наверняка вы преувеличиваете. Ни в каком королевстве не хватит людей, чтобы образовать фронт такой длины.
— Маг! — Голос генерала стал угрожающим. — Я достиг своего нынешнего звания не за счет того, что излишне драматизировал ситуацию. Противостоящая вам армия — одно из самых могучих воинств, какие когда-либо видел мир. Это ударный кулак быстро растущей Империи, расположенной на севере. Она наступает уже три года, поглощая более мелкие королевства и сокрушая любое оказанное сопротивление. Всех боеспособных мужчин завоеванных земель там забирают на военную службу, умножая их ряды до размеров, какие вы видите на карте. Они еще не здесь только потому, что вдобавок к безграничному числу солдат располагают еще и массивными боевыми машинами, которые хоть и действенны, но перевозятся медленно.
— А теперь перейдем к плохим новостям, — сухо прокомментировал Ааз.
Генерал воспринял его слова всерьез.
— Плохие новости, — проворчал он, — заключаются в том, что их вождь — стратег, не знающий себе равных. Он вошел в силу, колошматя войска, втрое превосходящие его по численности, и теперь, когда под его командованием находится грандиозная армия, он практически непобедим.
— Я начинаю понимать, почему король вложил свои деньги в мага, — заметил мой наставник. — Похоже, вы не смогли бы собрать достаточно крупные силы, чтобы остановить противника.
— Это и не входило в мои планы! — ощетинился генерал. — Хотя мы, возможно, и не в состоянии сокрушить врага, но могли бы заставить его дорого заплатить за переход нашей границы, так что он скорее всего свернул бы в сторону, чтобы завоевывать с большей легкостью страны послабее.
— Знаете, Плохсекир, — задумчиво проговорил Ааз, — это неплохой план. Действуя совместно, мы могли бы все-таки провернуть его. Сколько людей вы можете выделить нам в помощь?
— Нисколько, — твердо заявил генерал.
Я моргнул.
— Извините, генерал, — поднажал я. — Мне на мгновение подумалось, будто вы сказали…
— Нисколько, — повторил он. — Я не дам в поддержку вашей кампании ни одного солдата.
— Это же бред! — взорвался Ааз. — Вы что, ожидаете, что мы остановим подобную армию с помощью одной лишь магии?
— Я этого не ожидаю, — улыбнулся генерал.
— Но если мы потерпим неудачу, — заметил я, — то Поссилтум падет.
— Правильно, — спокойно согласился Плохсекир.
— Но…
— Позвольте мне разъяснить свою позицию, — перебил он. — По моей оценке, здесь на кон поставлено нечто большее, чем судьба одного королевства. Если вы преуспеете в своей миссии, то будет установлено, что магия защищает королевство действеннее, чем военные силы. В конечном итоге это может привести к тому, что все распустят свои армии, предпочтя нанимать магов. Я не стану принимать никакого участия в установлении подобного прецедента. Если вы хотите показать превосходство магов над армиями, то вам придется это сделать только с помощью магии. Военные и пальцем не шевельнут, чтобы помочь вам.
Говоря это, он забрал из несопротивляющихся рук Ааза кувшин с вином — знак, сам по себе показывающий, что слова генерала ошеломили Ааза не меньше, чем меня.
— Моя убежденность в этом отношении очень сильна, господа, — продолжил Плохсекир, наливая себе вина. — То есть настолько сильна, что я готов пожертвовать собой и королевством, лишь бы доказать свое. Больше того, я бы и вам настоятельно рекомендовал сделать то же самое. — Он помолчал, глядя на нас сверкающими глазами. — Потому что, скажу сразу, если вы выйдете из грядущей битвы победителями, то не доживете до получения своей награды. Король, может, и правит при дворе, но известия обо всем происходящем в королевстве доходят до него через моих солдат, и эти солдаты будут расставлены на всем пути вашего возвращения во дворец с приказом известить двор о вашей кончине в результате несчастного случая, даже если им придется устроить его самим. Я ясно выразился?
На третью ночь после отбытия из столицы Поссилтума мы разбили лагерь на небольшом холме вблизи главного тракта королевства, идущего в направлении север-юг.
На самом-то деле о движении «север-юг» можно говорить здесь с большой натяжкой. За три дня пути единственным устремлением на север, замеченным нами на этой полоске утрамбованного грунта, было наше собственное. Скудость людского потока на север была особенно заметна в сравнении с множеством людей, тянувшихся в противоположном направлении.
По пути на север мы постоянно встречали мелкие группы и семьи, неуклонно пробирающиеся к столице неспешным и все же проглатывающим расстояния шагом, свойственным тем, кто привык путешествовать исключительно на своих двоих. Они не казались особенно напуганными или охваченными паникой, но две общие характерные черты показывали, что путешествие их не случайно.
Во-первых, несомое ими огромное количество личного имущества намного превосходило все требующееся для простого паломничества. То связанное в неуклюжие заплечные узлы, то нагруженное на маленькие ручные тележки, это барахло ясно показывало, что путешествующие на юг тащили все, что могли унести или уволочь.
Во-вторых, никто из этих людей не обращал на нас внимания — один-другой мимолетный взгляд, и все. Это наблюдение заслуживало даже большего внимания, чем первое.
К этому моменту наш отряд насчитывал троих: меня, Ааза и Глипа. Лютика мы, к большому негодованию Ааза, оставили во дворце. Ааз предпочел бы оставить Глипа и захватить Лютика, но королевский указ по этому вопросу был тверд. Дракон не должен оставаться во дворце, если не останутся те, кто может его укрощать, хотя бы один из нас. В результате мы путешествовали втроем: юнец, дракон и ворчащий демон — зрелище не совсем обычное в этих или любых других краях. Однако хлынувшие на юг крестьяне едва нас замечали, если не считать того, что торопились убраться с дороги, давая нам пройти.
По мнению Ааза, то, от чего они бежали, вселяло в них такой страх, что они не видели почти ничего и никого на своем пути. Далее, он полагал, что побуждающей силой для такого исхода могла быть только та самая армия, против которой мы и выступили в поход.
Чтобы доказать его правоту, мы попытались расспросить несколько встреченных нами групп. И бросили эту затею после первого же дня по причине единообразия полученных нами ответов. Вот пример:
А а з: Погоди, незнакомец! Куда ты идешь?
О т в е т: В столицу!
А а з: Зачем?
О т в е т: Чтобы быть поближе к королю, когда он станет защищаться от захватчиков с севера. Пусть ему будет не до окраин, но себя-то он попытается защитить.
А а з: Гражданин, тебе незачем больше бежать. Ты недооценил заботу короля о твоей безопасности. Ты видишь перед собой нового придворного мага, нанятого Его Величеством специально с целью защитить Поссилтум от вражеской армии. Что ты на это скажешь?
О т в е т: Один маг?
А а з: С моей солидной помощью, конечно.
О т в е т: Я скажу, что вы сумасшедшие.
А а з: Послушайте…
О т в е т: Нет, это вы послушайте, кто бы или кем бы вы ни были. Я не собираюсь проявлять неуважение к этому или любому другому магу, но вы дураки, если хотите противостоять той армии. Магия, возможно, хороша и годна против обыкновенного войска, но той армии вам не остановить с помощью одного мага… или даже двадцати магов, если уж на то пошло.
А а з: Мы абсолютно уверены…
О т в е т: Прекрасно, вот вы и идите на север. А я лично направляюсь в столицу!
Хотя этот обмен репликами в конечном итоге сводил на нет наши усилия успокоить население, он породил спор, остававшийся все еще нерешенным, когда мы готовились ко сну на третью ночь.
— Что случилось с твоим планом взять деньги и сбежать? — бурчал я.
— Тоже мне деньги, — парировал Ааз. — Всего пять золотых.
— Ты сказал, что тебе нужна прибыль, — не отставал я. — Ладно! Мы ее получили. Допустим, она невелика… но невелики были и усилия для извлечения ее. Учитывая, что мы ничего не потратили…
— А как насчет единорога? — возразил Ааз. — Пока единорог у них, мы в проигрыше.
— Ааз, — напомнил я ему. — Лютик нам ничего не стоил, помнишь? Он достался в подарок от Квигли.
— Замена его будет стоить денег, — настаивал Ааз. — Это означает, что мы потеряли деньги на сделке, если его не вернем. Я тебе говорил, что хочу получить прибыль… и определенно отказываюсь примириться с потерей.
— Глип?
Жаркие слова Ааза разбудили моего дракона, и тот вопросительно поднял заспанную морду.
— Спи дальше, Глип! — успокоил я его. — Все в порядке.
Убежденный моими словами, он перевернулся на спину и откинул голову.
Нелепый вид лежащего вверх четырьмя лапами дракона мне о чем-то напомнил.
Я какое-то время напрягал память, а затем решил сменить тактику.
— Ааз, — задумчиво произнес я, — какая у тебя настоящая причина лезть в эту авантюру?
— Разве ты не слушал, малыш? Я сказал…
— Знаю-знаю, — перебил я его. — Ты сказал, ради прибыли. Беда лишь в том, что ты пытался оставить во дворце Глипа, стоившего нам денег, вместо Лютика, не стоившего нам ничего! Это не похоже на правду, если ты пытаешься добиться прибыли по возможности с наименьшими усилиями.
— М-гм, ты же знаешь, как я отношусь к этому глупому дракону… — начал Ааз.
— А ты знаешь, как я к нему отношусь, — снова перебил я его. — И поэтому ты также знаешь, что я никогда не брошу его ради спасения собственной шкуры, не говоря уж о деньгах. По какой-то причине ты хотел быть уверенным в том, что я пойду на это дело… и эта причина не имеет ни малейшего отношения к деньгам. Так в чем же она заключается?
Настала очередь Ааза впасть в задумчивое молчание.
— Ты вычисляешь истину все лучше и лучше, малыш, — сказал наконец он.
Обыкновенно я был бы счастлив принять этот комплимент. Однако на сей раз увидел в нем то, чем он был на самом деле: попыткой меня отвлечь.
— Причина, Ааз, — твердо сказал я.
— Причин несколько, малыш, — сказал он с нехарактерной торжественностью. — И главная в том, что ты пока еще не мастер-маг.
— Не в обиду будь сказано, — сухо заметил я, — но в этом доводе в общем-то не много смысла. Если у меня маловато способностей, то зачем же ты так рвешься втравить меня в это задание?
— Выслушай меня, малыш, — сдерживающе поднял руку Ааз. — Я допустил ошибку, и эта ошибка ввергла нас в ситуацию, где требуется мастер-маг. И не столько его способности, сколько его сознательность. Ты поспеваешь за моей мыслью?
— Нет, — признался я.
— Неудивительно, — вздохнул Ааз. — Вот потому-то я и попытался обманом заставить тебя завершить это задание, вместо того чтобы объяснить ситуацию. Пока что ты тренировался, лишь развивая свои физические способности, а не профессиональную сознательность.
— Ты учил меня все время высматривать прибыль, — возразил я.
— Я имел в виду не это, малыш. Слушай, забудь на минуту о прибылях.
— Хорошо ли ты себя чувствуешь, Ааз? — спросил я с искренней озабоченностью. — Это на тебя совершенно не похоже.
— Отцепись, малыш, — зарычал он. — Я пытаюсь объяснить нечто важное!
Я погрузился в испуганное молчание. Но вскоре успокоился. Ааз определенно оставался Аазом.
— Когда ты был в учениках у Гаркина, — начал Ааз, — и даже когда впервые встретил меня, ты не хотел быть магом. Ты хотел быть вором. Чтобы сосредоточить твою энергию на уроках, мне пришлось упирать на то, сколько прибыли ты можешь извлечь благодаря изучению магии.
Он умолк. Я тоже молчал. Сказать было нечего. Он был прав и в воспоминаниях, и в истолковании их.
— Так вот, — вздохнул он, — есть еще одна сторона магии. Есть ответственность… ответственность по отношению к своим коллегам-магам и, еще важнее, по отношению к самой магии. Хотя у нас есть соперники и мы, вероятно, наживем и новых, если протянем достаточно долго, и хотя мы можем драться с ними или выживать их с работы, мы все связаны общим делом. Долг каждого мага — содействовать распространению магии, добиваться, чтобы ее применение уважалось и чтилось. Чем могущественнее маг, тем больше его чувство долга.
— Какое это имеет отношение к нашему теперешнему положению? — напомнил я.
— Здесь поставлен на кон принцип, малыш, — ответил он, тщательно подбирая слова. — Ты слышал это и от Плохсекира, и от Гримбла. И еще важнее, ты слышал это от населения, когда мы говорили с крестьянами. Родрик рискует всем своим королевством, ставя на способность магии справиться с этим делом. Так вот, никто, кроме мага, не способен определить, насколько разумной или неразумной может быть такая задача. Если мы потерпим неудачу, все профаны увидят, что магия потерпела неудачу, и никогда больше не будут доверять ей. Вот потому-то мы и не можем отказаться от этого задания и уйти восвояси. Мы здесь представляем магию… и мы обязаны попробовать сделать все, что в наших силах.
Я несколько мгновений думал об этом.
— Но что мы можем сделать против целой армии? — спросил я наконец.
— Буду с тобой честен, малыш, — вздохнул Ааз. — Я сам в общем-то не знаю. Надеюсь, после того как мы увидим, с чем именно связались, у нас появится какая-нибудь идея.
Мы еще долгое время сидели молча, погрузившись каждый в свои мысли о задании и о том, что поставлено на кон.
Последние остатки моей надежды сгинули, когда мы наконец узрели армию. Сообщения о ее громадных размерах ничего не преувеличивали; надо сказать, они даже не сумели передать полное впечатление от мощи этого войска.
Наша разведка увела нас на несколько дней пути за северную границу Поссилтума в глубь территории соседнего государства. Название того королевства не имеет значения. Если оно еще не считалось частью Империи, так только потому, что новости распространяются не слишком быстро.
Было непонятно — то ли мы опоздали к последней битве, то ли это королевство попросту сдалось без боя. Что бы там ни случилось, обороняющихся войск нигде видно не было, зато огромные лагеря имперского воинства вытянулись кривоватой линией, уходившей в обоих направлениях за горизонт.
К счастью, эта армия, когда мы к ней приблизились, отдыхала, что существенно облегчало нам разведку. Вдоль линии фронта на одинаковом расстоянии друг от друга стояли часовые, но так как они держались ближе к лагерям, то мы могли пробираться прямо по линии фронта, не подходя к ним чересчур близко и таким образом оставаясь незамеченными.
Периодически мы подползали к лагерю поближе или взбирались для улучшения обзора на дерево. Ааз казался крайне поглощенным собственными мыслями и когда мы действительно осматривали войска, и когда перебирались на новое место. Поскольку я не мог добиться от него ничего, кроме редкого хмыканья или односложного ответа, то занялся анализом собственных наблюдений.
Одевались солдаты примерно одинаково. Стандартное снаряжение включало кожаные шлем и нагрудник, тунику до колен из грубой ткани, сандалии, меч, два дротика и большой прямоугольный щит. Они явно не собирались немедленно сниматься с места, так как расставили свои палатки и проводили время, в основном затачивая оружие, чиня доспехи, закусывая или просто бездельничая. Иной раз появлялся вояка, закованный в металл, надо полагать офицер, и кричал на других, и тогда они равнодушно строились в ряды и занимались строевой подготовкой. Занятия их обычно прекращались, как только офицер удалялся из поля зрения.
Порой попадались осадные машины, предназначенные метать на дальние расстояния большие камни и копья, хотя мы никогда не видели их в действии. Из подобного снаряжения, кажется, использовались хоть с какой-то регулярностью только сигнальные вышки. По одной такой имелось в каждом лагере — шаткое сооружение из связанных друг с другом жердей, вытянувшееся примерно на двадцать футов в высоту и увенчанное небольшой квадратной платформой. Несколько раз в день в каждом лагере на вышку забирался солдат, и они сигналили друг другу вымпелами и штандартами. Эти вышки служили заодно и бельевыми веревками и периодически драпировались сохнущими туниками.
В общем и целом такое существование выглядело невероятно скучным. На мой взгляд, следить за солдатами Империи намного тоскливее, чем самому быть ее солдатом!
Я заметил об этом Аазу, когда мы брюхом лежали на травянистом холме, обозревая еще один лагерь.
— Ты прав, малыш, — рассеянно признал он. — Быть солдатом — весьма тоскливая работа.
— А как насчет нас? — пустил я пробный шар, стремясь поддержать разговор. — То, чем мы занимаемся, тоже, знаешь ли, не совсем увлекательное дело!
— Ах, ты хочешь острых ощущений? — спросил он, сосредоточивая впервые за много дней взгляд на мне. — Вот что я тебе скажу. Почему б тебе просто не прогуляться туда и не попросить дежурного офицера по-быстрому и вкратце изложить, как действует их армия? Держу пари, это развлечет тебя.
— Я не настолько заскучал! — поспешно уточнил я.
— Тогда что скажешь насчет того, чтобы просто посидеть тихо и предоставить мне действовать по-своему.
Ааз улыбнулся и возобновил изучение неприятеля.
— Как это «по-своему»? — не отставал я. — Чего именно мы вообще-то пытаемся достичь?
Ааз вздохнул.
— Мы ведем разведку, — терпеливо объяснил он. — Не хватало нам еще бросаться в бой, не имея никаких сведений. Наш неприятель в этой кампании и так достаточно силен.
— А сколько нам нужно сведений? — пробурчал я. — Этот лагерь по виду ничем не отличается от виденных нами последних пяти.
— Это потому, что ты не знаешь, что высматривать, — насмешливо бросил Ааз. — Что ты пока узнал о противнике?
Я не был готов к этому вопросу, но решил не ударить в грязь лицом.
— М-гм… их очень много… они хорошо вооружены… м-гм… и у них есть катапульты.
— И все? — презрительно фыркнул Ааз. — Блестяще! Из вас с Плохсекиром выйдет отличная команда тактиков.
— Ладно, так научи меня! — огрызнулся я. — А что узнал ты?
— Можно много лет изучать военную теорию — и не узнать ничего, — строго ответил мне наставник. — Но я постараюсь дать тебе самое важное в двух словах. Чтобы оценить вражеские силы так, как мы делаем сейчас, запомни два слова: «Сэм» и «Док».
— «Сэм» и «Док», — послушно повторил я.
— Некоторые предпочитают запоминать «Мачете», но мне нравятся «Сэм» и «Док», — добавил как бы в сторону Ааз.
— Восхитительно, — поморщился я. — А теперь скажи мне, что это значит.
— Это чтобы лучше запомнить перечень сведений, — пояснил Ааз. — «Мачете» означает Местонахождение, Активность, Численность, Единоначалие, Тактическая Единица. Это, конечно, прекрасно, но предполагает отсутствие у разведчика всякой способности к суждению. Я предпочитаю «Сэм» и «Док». Это означает: Сила, Экипировка, Мобильность и Дислокация, Организация, Коммуникация.
— А, — произнес я, надеясь, что он не ждет от меня запоминания всего этого.
— Так вот, пользуясь этой канвой, — продолжал Ааз, — давай подытожим, что же мы пока увидели. Численность: их очень много, достаточно много, чтобы не было смысла пытаться подсчитать точно. Мобильность: в текущее время они просто сидят на месте.
— Все это я и сам разглядел, — язвительно заметил я.
— Однако главный ключевой момент, — продолжал, игнорируя мое ехидство, Ааз, — заключается в их вооружении и экипировке. Когда смотришь на них, учитывай как то, что у них есть, так и то, чего у них нет.
— Как-как? — переспросил я.
— У них множество пеших ратников, то есть пехоты, есть кое-какая артиллерия в виде катапульт, есть лучники, но ничего даже смутно напоминающего кавалерию. Это означает, что когда они тронутся, то будут передвигаться медленно, особенно в бою. Нам не придется опасаться никаких стремительных обходов с флангов; эта армия будет ползти не быстрее улитки.
— Но, Ааз… — начал было я.
— Что же касается дислокации и организации, — невозмутимо продолжал он, — то они рассеялись по всей равнине, вероятно, оттого, что так легче добывать продовольствие. Впрочем, опять же, это демонстрирует их беззаботность, нежелание собирать свои силы в кулак. Думаю, мы можем представить их организацию как набор рот или батальонов под командованием двух-трех офицеров на каждую воинскую часть, подчиненных руководству верховного предводителя или генерала.
— Ааз… — снова начал я.
— Коммуникации, кажется, самое уязвимое их место, — упрямо гнул свое Ааз. — Если армия таких размеров не будет координировать свои передвижения, то попадет в большую беду. Если они действительно используют для передачи сообщений сигнальные вышки и гонцов, то мы, возможно, сумеем вставить им палки в колеса.
— И что же все это означает? — перебил наконец я.
— Хм-м? О, это в общих чертах характеризует силы, с какими мы воюем, — невинно ответил Ааз.
— Знаю, знаю, — вздохнул я. — Ты уже не один день твердишь, что сформируешь план после того, как увидишь, с какими силами мы воюем. Ну вот, ты теперь увидел. Каков же план? Как мы сможем их разбить?
— Никак, малыш, — тяжело признал Ааз. — Если б я увидел какой-то способ, то сказал бы тебе, но я его не увидел и поэтому продолжаю смотреть.
— А может, его и нет? — осторожно предположил я.
Ааз вздохнул.
— Я начинаю думать, что ты прав, малыш. И если так, то это значит, что нам придется сделать нечто такое, чего мне действительно не хочется делать.
— Ты имеешь в виду сдаться? — искренне поразился я. — После того как закатил мне ту большую речь об ответственности и…
— Тпру, — перебил Ааз. — Я ничего не говорил о сдаче. Мы сделаем нечто иное. Мы…
— Глип!
Этот не оставляющий места для сомнений звук долетел до нас из-за ската холма. Там, в заросшей кустами лощине, мы оставили моего зверька.
— Малыш, — простонал Ааз, — да заставишь ты наконец этого глупого дракона сидеть тихо? Сейчас только и не хватало, чтобы он привлек к нам целую армию.
— Верно, Ааз! — согласился я, уползая как можно быстрее назад.
За гребнем холма я тотчас поднялся на ноги и, низко пригнувшись, шмыгнул в этой позе вниз по склону. Ползание представляется мне как небыстрым, так и неудобным средством передвижения.
В силу обычной уже для нас процедуры мы привязали Глипа к дереву… большому дереву, после того как он несколько раз успешно выдирал с корнем меньшие. Незачем и говорить, он не пришел в восторг от этой идеи, но, учитывая деликатный характер нашей текущей работы, это было необходимо.
— Глип!
Теперь я уже видел его, нетерпеливо натягивающего конец веревки. Однако, удивительное дело, он для разнообразия не пытался добраться до меня. Изо всех сил он пытался добраться до стоявшего на некотором расстоянии от его дерева большого куста… или до чего-то скрытого в кустах!
На лбу у меня внезапно выступил холодный пот. Мне пришло в голову, что Глип, возможно, обнаружил одного из разведчиков вражеской армии. Это было бы скверно и само по себе, но еще хуже казалась возможность того, что этот самый разведчик мог по-прежнему быть где-то тут.
Я неспешно бочком шагнул в тень дерева и снова проанализировал сложившуюся ситуацию. Разведчика я на самом-то деле не видел. В упомянутом кусте не наблюдалось вообще никакого движения. Я мог прокрасться обратно и привести Ааза, но если я ошибся, он будет не очень-то доволен, что его вызвали на помощь из-за ложной тревоги. Я мог отвязать Глипа и предоставить найти постороннего ему, но это означало открыться самому.
Пока я стоял и обдумывал дальнейшие действия, кто-то проскользнул ко мне сзади и закрыл мне ладонями глаза.
— Сюрприз! — произнес мне в ухо тихий голос.
