Robert Asprin: “Myth Conceptions”, 1980
Перевод: В. А. Федоров
Эта книга посвящается Лори Отрин и Джудит Сэмпсон, современной команде ученик-учитель, невольно гарантировавшей, что книги о мифоприключениях Ааза и Скива будут писаться и дальше!
Из всего многообразия неприятных способов пробудиться от крепкого сна один из самых худших — быть разбуженным шумом играющих в пятнашки дракона и единорога.
Я с трудом разлепил один глаз и смутно попытался сфокусировать взгляд на помещении. Стул с шумом опрокинулся на пол, убедив меня, что воспринимаемые моим мозгом нечеткие образы, по крайней мере частично, связаны с исходящими от пола и стен нерегулярными вибрациями. Иной, не обладающий моим запасом знаний (приобретенных с немалым трудом и вынесенных с немалыми муками), скорее всего возложил бы вину за этот адский шум на землетрясение. Я — нет. Стоявшая за этим выводом логика была простой. Землетрясения в этом краю — явления крайне редкие. А играющие в пятнашки дракон и единорог — нет.
Начинался самый обыкновенный день… то есть обыкновенный для юного мага в учениках у демона.
Если б я мог хоть с какой-то степенью точности предсказать будущее и таким образом предугадать грядущие события, то, вероятно, остался бы в постели. Я хочу сказать, что умение драться никогда не относилось к числу моих сильных сторон, а мысль схватиться с целой армией… Но я забегаю вперед.
Разбудивший меня стук сотрясал здание и сопровождался грохотом множества рассыпавшихся по полу грязных тарелок. Второй стук получился еще более внушительным.
Я обдумывал, не наплевать ли на все и не вернуться ли ко сну. Но вдруг вспомнил, в каком состоянии мой наставник отправился спать прошлой ночью.
Это живо вернуло меня к действительности. Сварливее демона с Извра — только демон с Извра, страдающий от похмелья.
Я молниеносно вскочил на ноги и направился к двери. (Мое проворство было вызвано скорее страхом, чем каким-то врожденным талантом.) Рванув на себя дверь, я высунул голову наружу и обозрел местность. Окружение трактира казалось вполне нормальным. Сорняки совершенно обнаглели, вымахав местами выше чем по грудь. Как-нибудь придется что-то с этим предпринять, но мой наставник, кажется, не возражал против их буйного роста, а если я заведу об этом речь, то и буду логичным кандидатом в косцы. Поэтому я снова решил помалкивать на эту тему.
Вместо этого я изучил разные примятые участки и недавно проторенные в этих зарослях тропы, пытаясь определить местонахождение или, во всяком случае, направление движения предмета моих поисков. Я уже почти убедил себя, что наступившая тишина продлится долго и можно спокойно возвращаться ко сну, когда земля снова задрожала. Я вздохнул, нетвердо вытянулся во весь свой, какой ни на есть, рост и приготовился встретить натиск.
Первым в моем поле зрения появился единорог — здоровенные комья земли так и летели у него из-под копыт, когда он вынырнул из-за угла трактира справа от меня.
— Лютик! — прикрикнул я самым властным своим тоном.
Долю секунды спустя мне пришлось прыгнуть в убежище дверного проема, чтоб не быть растоптанным мчащимся зверем. Хотя я слегка обиделся на такое непослушание, но по-настоящему я его не винил. За ним гнался дракон, а драконы не славятся проворством, когда дело доходит до быстрых остановок.
Словно откликаясь на мои мысли, теперь в мое поле зрения ворвался дракон. Или, если точнее, не ворвался, а врезался, сотрясши трактир. Как я сказал, драконы не славятся проворством.
— Глип! — крикнул я. — Немедленно прекрати это!
Он ответил тем, что любовно махнул по мне хвостом, когда пролетал мимо. К счастью для меня, хвост совсем не попал в цель, ударив вместо этого по трактиру с еще одним бьющим по ушам стуком.
Вот и вся польза от самого властного моего тона. Если двое наших верных питомцев будут хоть чуточку послушней, то мне повезет и я останусь в живых. И все же надо было их остановить. Кто б там ни сочинил бессмертную цитату, советующую не будить спящего дракона, ему явно никогда не приходилось возиться со спящим драконом.
Несколько мгновений я изучал двух зверей, гоняющихся друг за другом среди сорняков, а затем решил уладить дело легким способом. Закрыв глаза, я представил себе их обоих, дракона и единорога. Затем наложил образ дракона на изображение единорога, придал ему несколькими мазками мысленной кисти побольше натуральности, а затем открыл глаза.
Для моих глаз сцена выглядела той же самой: дракон и единорог друг против друга на поле сорняков. Дело в том, что это я сам навел чары и поэтому, естественно, не подвергся их воздействию. Истинный же их эффект можно было прочесть по реакции Глипа.
Он чуть склонил голову набок и поглядел на Лютика сперва под одним углом зрения, затем под другим, до предела вытягивая свою длинную гибкую шею. Затем повернул голову, пока совсем не оглянулся, и повторил процесс, осматривая окружающие сорняки. А потом снова посмотрел на Лютика.
Для его глаз игравший с ним приятель внезапно исчез, сменившись другим драконом. Все это сильно сбивало с толку, и он хотел вернуть себе товарища по играм.
Должен заступиться за своего зверька: когда я говорю об отсутствии у него проворства, как физического, так и умственного, я вовсе не подразумеваю, что он неуклюж или глуп. Он просто молод, и это также объясняет его всего лишь десятифутовую длину и полусформировавшиеся крылья. Я вполне уверен, что когда он достигнет зрелости — лет этак через четыреста — пятьсот, — то будет очень ловким и мудрым, а это уже больше, чем я могу сказать о себе. В том маловероятном случае, если я проживу так долго, то буду всего-навсего старым.
— Глип?
Дракон теперь смотрел на меня. Дойдя до предела своих ограниченных умственных способностей, он обратился ко мне, прося исправить положение или по крайней мере дать объяснение. Так как именно я и создал ситуацию, вызвавшую у него расстройство, то я почувствовал себя ужасно перед ним виноватым. И с миг колебался на грани возвращения Лютику нормального облика.
— Если ты совершенно уверен, что шумишь достаточно громко…
Я вздрогнул, услышав прогремевший прямо у меня за спиной глухой язвительный голос. Все мои усилия оказались тщетными. Ааз проснулся.
Я принял свой самый подходящий к случаю пристыженный вид и повернулся к нему лицом.
Незачем и говорить, выглядел он ужасно.
Если вы, возможно, думаете, что покрытый зеленой чешуей демон и так выглядит ужасно, то вы никогда не встречали этого демона в состоянии похмелья. Нормальные золотые крапинки в его желтых глазах сделались теперь медными и подчеркивались сеткой пульсирующих оранжевых вен. Губы его растянулись в болезненной гримасе, выставив напоказ даже больше зубов, чем при его пугающей успокоительной улыбке. Стоя там, в дверях, уперши в бока сжатые кулаки, он представлял собой картину достаточно страшную, чтоб вызвать обморок у паукомедведя.
Но меня он не испугал. Я пробыл с Аазом уже больше года и знал, что он, как говорится, лает, но не кусает. Меня он, во всяком случае, никогда не кусал.
— Вот это да, Ааз, — сказал я, выкапывая ямку носком ботинка. — Ты всегда говорил, что если кто-то не способен спать при любом грохоте, значит, не очень-то он и устал.
Он оставил мою шпильку без внимания, как всегда, когда я ловлю его на его собственных цитатах. Вместо этого он прищурился, глядя через мое плечо на сцену за дверью.
— Малыш, — проговорил он, — скажи мне, что ты тренируешься. Скажи, что на самом деле ты не стибрил еще одного глупого дракона, дабы сделать нашу жизнь совсем несчастной.
— Я тренируюсь! — поспешил успокоить его я.
И чтобы доказать это, быстро вернул Лютику нормальную внешность.
— Глип! — радостно воскликнул дракон, и они снова принялись за свое.
— На самом-то деле, Ааз, — невинно сказал я, провоцируя последующее язвительное замечание, — ну где бы я нашел другого дракона в этом измерении?
— Если б его можно было найти здесь, на Пенте, ты бы его нашел, — прорычал он. — Вспомни, ты запросто нашел этого в первый же раз, когда я оставил тебя без присмотра. Ох уж эти мне ученики!
Он повернулся и пошел с солнечного света в тусклый полумрак трактира.
— Если память мне не изменяет, — заметил я, следуя за ним, — то это случилось на Базаре Девы. А оттуда я не могу притащить сюда другого дракона, так как ты не учишь меня путешествовать по измерениям.
— Отцепись от меня, малыш! — простонал он. — Мы уже тысячу раз говорили об этом. Путешествовать по измерениям опасно. Посмотри на меня. Застрял, лишившись своих способностей, в таком отсталом измерении, как Пент, где образ жизни — варварский, а еда — отвратительная.
— Ты лишился своих способностей потому, что Гаркин подбросил в свой котел спецэффектов тот порошок для розыгрышей и погиб прежде, чем смог дать тебе противоядие, — напомнил ему я.
— Поосторожней в выражениях, когда говоришь о своем прежнем учителе, — предупредил Ааз. — Верно, этот старый болван иной раз чересчур увлекался розыгрышами. Но он был мастером-магом… и моим другом. Не будь он им, я бы не взвалил себе на шею его языкастого ученика, — закончил он, многозначительно поглядев на меня.
— Прости, Ааз, — извинился я. — Просто я…
— Слушай, малыш, — устало перебил он. — Будь при мне мои способности — чего обо мне не скажешь — и будь ты готов научиться прыгать по измерениям — чего не скажешь о тебе, — мы могли бы попробовать заняться этим. Тогда, если б ты ошибся в расчетах и свалил нас не в то измерение, я смог бы вытащить нас оттуда, прежде чем случится что-то плохое. А при теперешнем положении дел пытаться научить тебя прыгать по измерениям будет поопасней, чем играть в русскую рулетку.
— А что такое русская рулетка? — спросил я.
Трактир содрогнулся, когда Глип снова не вписался в поворот за угол.
— Когда ты научишь своего глупого дракона играть на другой стороне дороги? — зарычал Ааз, вытягивая шею и зло глядя в окно.
— Я работаю над этим, Ааз, — успокаивающе проговорил я. — Вспомни, мне потребовалось почти целый год его одомашнивать.
— Лучше не напоминай, — пробурчал Ааз. — Будь моя воля, мы бы…
Внезапно он оборвал фразу и чуть склонил голову набок.
— Тебе лучше замаскировать дракона, малыш, — объявил он вдруг, — и опять прикинуться «сомнительным типом». У нас скоро будет гость.
Я не стал спорить. Мы давным-давно установили, что слух у Ааза намного острее, чем у меня.
— Верно, Ааз, — признал я и поспешил выполнять его указания.
Если используешь в качестве опорного пункта трактир, пусть даже заброшенный или обветшалый, то, нравится тебе это или нет, туда время от времени будут заходить в поисках пищи и крова. Магия в этих краях все еще считалась вне закона, и свидетели нам требовались в последнюю очередь.
Трактир мы с Аазом приобрели при довольно сомнительных обстоятельствах. А если быть более точным — он достался нам в качестве военного трофея после битвы, где мы двое (с помощью пары союзников, ныне отсутствующих) наголову разгромили Иштвана, мага-маньяка, и выгнали его взашей в далекое измерение вместе со всеми уцелевшими его сообщниками. Трактир был опорным пунктом Иштвана. Но теперь он стал нашим. У кого и как приобрел его Иштван, я и знать не хотел, но жил в страхе перед встречей с законным владельцем трактира, несмотря на постоянные заверения Ааза в маловероятности такого исхода.
Я не мог не вспомнить все это, дожидаясь перед трактиром нашего гостя. Как я сказал, у Ааза очень хороший слух. Говоря мне, что он слышит что-то «неподалеку», он часто забывает упомянуть, что это «неподалеку» может быть больше чем в миле от нас.
За время нашей дружбы я также заметил, что слух у него до странности непостоянен. Он может за полмили услышать, как чешется ящероптица, но иной раз, кажется, не в состоянии уловить самых вежливых просьб, как бы громко я их ни выкрикивал.
По-прежнему нигде не наблюдалось никаких признаков приближающегося гостя. Я было подумал, не убраться ли с утреннего солнца обратно в трактир, но все же решил, что не стоит. Сцена к прибытию гостя была тщательно подготовлена, и мне не хотелось что-либо в ней менять из-за какого-то там личного неудобства.
Я щедро применил чары личины, маскируя Лютика, Глипа и себя. Глип теперь выглядел словно единорог, и Лютика такая перемена, кажется, ничуточки не взволновала. Очевидно, единороги менее привередливы в выборе товарищей по играм, чем драконы. Я сделал их обоих куда более растрепанными и неухоженными на вид, чем они были на самом деле. Это требовалось для подкрепления образа, вызываемого моим собственным видом.
Еще в самом начале нашего проживания в трактире мы с Аазом решили, что наилучший способ обращения с незваными гостями — не угрожать им и не пугать, а просто предстать такими отталкивающими, что они сами уберутся подобру-поздорову. Для этой цели я изобрел личину, предназначенную убедить посторонних в том, что они не хотят быть в одном трактире со мной, как ни велик трактир и сколько бы там ни было других людей. В этой личине мне полагалось под видом владельца трактира приветствовать заблудших путешественников.
Должен скромно признать, что личина эта имела шумный успех. Фактически многие гости реагировали на нее именно шумно. Одни вопили, другим, похоже, делалось дурно, а иные чертили в воздухе различные религиозные символы. Никто из них не решился переночевать.
Когда я экспериментировал с физическими недостатками, Ааз правильно заметил, что людей не смущает один какой-нибудь, даже очень отталкивающий, недостаток. Например, в таком измерении, как Пент, большинство сочтет это нормой. Для гарантии желаемого эффекта я набрал их побольше.
Нося личину, я ходил хромой, горбатый и с деформированной рукой, явно пораженной какой-то болезнью. Редкие зубы во рту были кривыми и желтыми, а один глаз имел склонность функционировать независимо от другого. Вообще все лицо не отличалось симметричностью, и — шедевр моих способностей — по грязным волосам и рваной одежде у меня ползали отвратительного вида насекомые.
Общий эффект был ужасающий. Даже Ааз признавался, что ему просто делалось не по себе, а если учесть, что он повидал в путешествиях по измерениям, то это и впрямь можно было считать высокой похвалой.
Мои размышления прервало появление в поле зрения нашего гостя. Он сидел прямой как палка верхом на огромной нелетающей ездовой птице. Он не носил ни заметного глазу оружия, ни мундира, но выправка выдавала в нем солдата гораздо красноречивее любых внешних причиндалов. Его настороженные глаза постоянно с подозрением зыркали по сторонам, когда он медленным осторожным шагом подвел птицу к трактиру. Довольно странно, что его взгляд несколько раз прошелся по мне, но так и не зафиксировал моего присутствия. Наверно, он и не понял, что я живой.
Мне это не понравилось. Человек походил скорее на охотника, чем на случайного путника. И все же он оказался здесь, и им требовалось заняться. Я приступил к разыгрыванию своей роли.
— Благородному господину надобна комната?
Говоря это, я двинулся вперед своей хорошо отрепетированной шаткой походкой. На тот случай, если до него не дошли тонкости моей личины, я дал большому сгустку слюны просочиться из уголка рта, откуда она беспрепятственно стекла мне на подбородок.
На миг все внимание всадника ушло на укрощение его транспортного средства. Нелетающая она или нет, но птица попыталась подняться в воздух.
Очевидно, моя личина задела какую-то первозданную струну в мозгу птицы, восходящую к временам, предшествующим ее нелетающим предкам.
Я ждал с любопытством, чуть склонив голову набок, пока всадник не вынудил птицу стоять пусть и не спокойно, но не двигаясь. Наконец он на миг переключил внимание на меня. А затем отвел взгляд и внимательно уставился на небо.
— Я разыскиваю некоего человека, известного как Скив-маг, — сообщил он мне.
Теперь настала моя очередь подпрыгнуть. Насколько мне известно, кроме Ааза и меня, никто не знал, кто я и что я, не говоря уже о том, где я.
— Это моя!.. — выпалил я, забывшись, своим настоящим голосом.
Всадник обратил полный ужаса взор ко мне, и я вспомнил про свою внешность.
— Это моя хозяин! — поспешно поправился я. — Подожди… Щас приведу.
Я повернулся и поспешно шмыгнул обратно в трактир. Ааз поджидал за дверью.
— Что такое? — потребовал он ответа.
— Он… он хочет поговорить со Скивом… со мной! — нервно выпалил я.
— Вот как? Что же тогда ты делаешь здесь? Выйди и поговори с ним, — назидательно сказал он.
— В таком виде?
Ааз раздраженно закатил глаза к потолку.
— Кого волнует твой вид? — рявкнул он. — Брось, малыш. Это же совершенно посторонний человек!
— Меня волнует! — заявил я, высокомерно вытянувшись. — Этот человек спрашивал Скива-мага, и мне думается…
— Спрашивал кого? — перебил Ааз.
— Он спрашивал Скива-мага, — повторил я, незаметно изучая фигуру за дверью. — По-моему, он выглядит похожим на солдата, — добавил я.
— А по-моему, он выглядит напуганным, — резко отозвался Ааз. — Может быть, тебе следует в другой раз чуточку сбавить тон в своей личине.
— Ты думаешь, он охотник на демонов? — нервно спросил я.
Вместо ответа на мой вопрос Ааз внезапно отвернулся от окна.
— Если ему нужен маг, мы дадим ему мага, — пробормотал он себе под нос. — Быстро, малыш, налепи на меня личину Гаркина.
Я уже говорил, Гаркин был моим первым наставником в искусстве магии. Его внушительная фигура с седоватой бородой была у нас признана одной из самых любимых и чаще всего применяемых личин. Гаркина я мог слепить даже во сне.
— Годится, малыш, — заметил Ааз, наблюдая итоги моей работы. — А теперь не отставай от меня ни на шаг и предоставь говорить мне.
— Как это? — воскликнул я.
— Успокойся, малыш, — утихомирил он меня. — На время этого разговора я буду тобой. Понятно?
Не дожидаясь моего ответа, Ааз уже выходил за дверь, не оставив мне иного выбора, кроме как следовать за ним.
— Кто просит аудиенции у великого Скива? — проревел резонирующим басом Ааз.
Всадник бросил еще один нервный взгляд на меня, а затем вытянулся, приняв сугубо официальный вид.
— Я прибыл посланцем от Его Наиблагороднейшего Величества Родрика Пятого, короля Поссилтума, который…
— А где Поссилтум? — перебил Ааз.
— Простите? — моргнул всадник.
— Поссилтум, — повторил Ааз. — Где он?
— О! — внезапно понял всадник. — Это королевство сразу к востоку отсюда… по другую сторону реки Эмбер… его нельзя не заметить.
— Ладно, — кивнул Ааз. — Продолжайте.
Всадник набрал в легкие побольше воздуху, а затем заколебался, наморщив лоб.
— Король Поссилтума, — подтолкнул его я.
— Ах да! Спасибо. — Всадник сверкнул в мою сторону улыбкой, затем бросил еще один быстрый взгляд на меня и выдал тираду: — Король Поссилтума свидетельствует о своем почтении и шлет привет тому, кто известен как Скив-маг…
Он остановился и выжидающе посмотрел на Ааза. Его вознаградили вежливым кивком. Удовлетворенный этим, гость продолжил:
— Его Величество приглашает Скива-мага явиться ко двору Поссилтума, дабы установить там, годен ли он занять должность придворного мага.
— Я вообще-то не чувствую себя достойным судить о том, годен ли король быть придворным магом, — скромно отозвался Ааз, внимательно разглядывая всадника. — Разве он недоволен должностью просто короля?
— Нет-нет! — поспешно поправился всадник. — Король хочет установить, годитесь ли в маги вы!
— О! — вроде бы внезапно понял Ааз. — Вот это совсем другое дело. Ну-ну. Приглашение со стороны… как бишь его?
— Родрик Пятый, — объявил всадник, высокомерно вскинув голову.
— Ну, — широко усмехнулся Ааз. — Я никогда не отказывался от пятого!
Всадник моргнул и нахмурился, а затем вопросительно глянул на меня. Я пожал плечами, так как и сам не понял шутки.
— Можете передать Его Величеству, — продолжал, не замечая нашего недоумения, Ааз, — что я буду счастлив принять его любезное приглашение. Я прибуду к его двору в ближайшее удобное для меня время.
Всадник нахмурился.
— Мне кажется, Его Величество требует вашего немедленного присутствия, — сумрачно заметил он.
— Конечно, — гладко ответил Ааз. — Какой же я глупый. Если вы примете наше гостеприимство и переночуете у нас, мы с моим ассистентом будем очень рады сопровождать вас утром.
Я тут же понял, что от меня требовалось, и, пустив слюну, оскалил зубы в сторону посланца.
Всадник бросил на меня полный ужаса взгляд.
— На самом-то деле, — поспешно сказал он, — мне действительно надо ехать. Я сообщу Его Величеству, что вы вскорости последуете за мной.
— Вы уверены, что не хотите переночевать? — с надеждой спросил Ааз.
— Убежден! — Всадник чуть ли не выкрикнул ответ, разворачивая от нас свою птицу.
— А, ладно, — утешился Ааз. — Возможно, мы вас нагоним в пути.
— В таком случае, — решил всадник, поудобнее устраиваясь в седле, — мне понадобится фора… то есть мне лучше поспешить с объявлением о вашем прибытии.
Я поднял руку в прощальном взмахе, но он уже двигался быстрым шагом, побуждая свою птицу к еще большей скорости и не обращая на меня ни малейшего внимания.
— Превосходно! — воскликнул Ааз, радостно потирая руки. — Придворный маг! Какая халявная работенка! А ведь поначалу день не задался.
— Если мне дозволено перебить, — перебил я, — то в твоем плане есть один небольшой недостаток.
— Хм-м? Какой именно?
— Я не хочу быть придворным магом!
Как обычно, мой протест ничуточки не умерил его энтузиазма.
— Ты и магом тоже не хотел быть, — без обиняков напомнил он мне. — Ты хотел быть вором. Ну, вот тут тебе хороший компромисс. В качестве придворного мага ты будешь государственным служащим… а государственные служащие воруют так, как тебе и не снилось.
— Давай посмотрим, верно ли я понял, — осторожно начал я. — Ты говоришь, что меня, по всей вероятности, не наймут на основании моих способностей?
Я не мог поверить, что правильно истолковал лекцию Ааза, но тот так и излучал энтузиазм.
— Совершенно верно, малыш, — одобрил он. — Вот теперь ты уловил.
— Нет, не уловил, — возразил я. — Это самая бредовая затея, о какой я когда-либо слышал.
Ааз застонал и уткнулся лицом в ладони.
И так это продолжалось все три дня с тех пор, как мы покинули трактир. Любого бы довели стоны демона.
— Извини, Ааз, — раздраженно произнес я, — но что-то мне не верится. Я принимал на веру многое из сказанного тобой, но это… это противоречит здравому смыслу.
— Да какое имеет к этому отношение здравый смысл? — взорвался он. — Мы говорим о собеседовании для поступления на работу!
При этой вспышке Лютик фыркнул и мотнул головой, вынудив нас отскочить за пределы досягаемости его рога.
— Спокойно, Лютик! — постарался я обратиться к нему поласковее.
Хотя и выкатывая по-прежнему глаза, единорог возобновил свой стоический труд, и груженная нашим снаряжением волокуша тащилась за ним по-прежнему в целости. Несмотря на происшествия вроде случившегося недавно у трактира, мы с Лютиком ладили довольно хорошо, и обычно он меня слушался. Напротив, отношения с Аазом у них в общем-то так и не сложились, особенно когда последний вздумывал гневно повышать голос.
— Будь с ним всего-навсего помягче, — авторитетно наставлял я Ааза. — Попробуй как-нибудь.
— Чем пускать пыль в глаза своим сомнительным взаимопониманием с животными, — огрызнулся Ааз, — мог бы и позвать обратно дракона. Нам не хватало только, чтобы он взбаламутил всю округу.
Я бросил быстрый взгляд по сторонам. Он был прав. Глип исчез… опять.
— Глип! — позвал я. — Иди сюда, приятель!
— Глип! — донесся ответный крик.
Кусты слева от нас раздвинулись, и оттуда высунулась драконья голова.
— Глип? — осведомился он, чуть склонив голову набок.
— Иди сюда! — повторил я.
Ни в каком дальнейшем поощрении мой зверек не нуждался. Выпрыгнув на открытое место, он рысью бросился ко мне.
— Я по-прежнему утверждаю, что нам следовало оставить этого глупого дракона в трактире, — пробурчал Ааз.
Я пропустил его слова мимо ушей, удостоверяясь, все ли по-прежнему в порядке со снаряжением, висевшим на спине у дракона на манер седельных сумок. Лично я считал, что мы везем чересчур много личного имущества, но Ааз настоял на своем. Глип попытался любовно ткнуться в меня мордой, и я уловил аромат его дыхания. Какой-то миг я готов был согласиться с Аазом, предлагавшим оставить дракона в трактире.
— Что ты такое говорил о собеседованиях для поступления на работу? — спросил я и для того, чтобы сменить тему, и для сокрытия дурноты от зловония.
— Знаю, это кажется нелепым, малыш, — провозгласил с неожиданной искренностью Ааз, — и так оно и есть, но на свете существует много нелепостей, особенно в этом измерении. Это не означает, что мы не должны иметь с ними дело.
Высказанная Аазом мысль заставила меня призадуматься. Многим показалось бы нелепостью путешествовать в обществе демона и дракона. Фактически, если как следует поразмыслить, это казалось нелепостью и мне!
— Ладно, Ааз, — уступил наконец я. — Я могу принять существование нелепостей как реальность. А теперь попробуй еще раз объяснить мне эту затею с работой придворным магом.
Мы снова продолжили путь, покуда Ааз приводил в порядок свои мысли. Для разнообразия Глип мирно трусил рядом с Лютиком, вместо того чтобы учинить очередную исследовательскую вылазку в кусты.
— Попытайся понять, — сказал наконец Ааз. — Придворные маги мало работают… по крайней мере магически. Их держат главным образом ради престижа, ради демонстрации того, что двор достаточно состоятелен, чтобы иметь и мага. Их редко призывают что-нибудь сделать. Будь ты шутом, тебя б завалили работой до упаду, но магу это не грозит. Вспомни, большинство людей побаиваются магии и пользуются ею как можно реже.
— Если это так, — уверенно сказал я, — то я вполне годен. В своей способности ничего не делать я не уступлю любому магу на Пенте.
— Тут спору нет, — сухо заметил Ааз. — Но это еще не все. Для сохранения работы не требуется почти никаких усилий. А вот получение работы может обернуться тяжелой борьбой.
— А! — произнес я без энтузиазма.
— Так вот, для получения работы тебе придется произвести впечатление на короля и, вероятно, на его советников, — продолжал Ааз. — Тебе придется произвести на них впечатление собой, а не своими способностями.
— Как-как? — хмуро поинтересовался я.
— Слушай, малыш. Я сказал, придворный маг — это витрина, выставленное напоказ богатство. Им нужен тот, кого приятно держать при дворе, кто производит впечатление, не важно, делает он что-нибудь или нет. Ты должен излучать уверенность. И самое главное, тебе понадобится выглядеть похожим на мага… или по крайней мере соответствовать их представлению о маге. Если сможешь одеться, как маг, говорить, как маг, и вести себя, как маг, то, возможно, никто и не заметит, что у тебя нет способностей мага.
— Спасибо, Ааз, — поморщился я. — Ты, как никто, умеешь придать человеку уверенности в себе.
— Ну, не сердись, — принялся он увещевать меня. — Ты знаешь, как левитировать довольно большие предметы, умеешь в какой-то мере летать и отлично научился чарам личины. Для начинающего ты справляешься весьма неплохо, но не обманывайся на свой счет и не считай себя даже приблизившимся к статусу мастера-мага.
Он был, конечно, прав, но мне очень не хотелось этого признавать.
— Если я такой неуклюжий незнайка, — натянуто проговорил я, — то зачем же мы суемся в придворные маги?
Ааз раздраженно оскалил зубы.
— Ты не слушаешь, малыш, — зарычал он. — Удержать работу, коль скоро ты ее получишь, будет проще простого. С этим ты можешь справиться и сейчас. Сложно будет добиться найма. К счастью, с помощью немногих мелких модификаций и небольшой тренировки мы, думается, сможем подготовить тебя для приличного общества.
— Каких, к примеру, модификаций? — спросил я с невольным любопытством.
Ааз устроил целый спектакль из оглядывания меня с головы до ног.
— Для начала, — решил он, — надо заняться твоей одеждой.
— А чем плоха моя одежда? — возразил я, защищаясь.
— Совершенно ничем, — невинно ответил он. — То есть если ты хочешь, чтобы в тебе видели неотесанного крестьянина с навозом на сапогах. Но если ты собираешься стать придворным магом, ну, это другое дело. Никакой уважаемый маг никому не попадается на глаза в таком наряде.
— Но я уважаемый маг! — заспорил я.
— В самом деле? Кем уважаемый?
Тут он меня поймал, и я впал в молчание.
— Вот это-то обстоятельство я и предвидел, увозя из трактира кое-какие вещицы, — продолжал Ааз, указывая величественным взмахом руки на груз Лютика.
— Я-то думал, ты просто обчищал это заведение, — сухо сказал я.
— Поосторожнее в выражениях, малыш, — предупредил он. — Это все для твоего же блага.
— В самом деле? Разве ты совсем ничего не ждешь для себя от этой операции?
Мой сарказм, как обычно, пропал втуне.
— О, я буду рядом, — признал он. — Об этом не беспокойся. На публике я буду твоим учеником.
— Моим учеником?
Эта работа стала вдруг казаться мне более привлекательной.
— На публике! — поспешно повторил Ааз. — Наедине ты будешь продолжать свои уроки, как обычно. Помни об этом, прежде чем начнешь резвиться, командуя своим «учеником».
— Конечно, Ааз, — заверил я его. — Так что ты там говорил о моей одежде?
Он бросил на меня косой взгляд, явно с подозрением отнесясь к моему внезапному энтузиазму.
— Хотя, думаю, в том, как я теперь одет, нет ничего плохого, — добавил я, театрально нахмурившись.
Это, кажется, его немного успокоило.
— В том, как ты теперь одет, все плохо, — проворчал он. — Нам повезло, что те два беса оставили тут почти весь свой гардероб, когда мы отправили их взашей вместе с Иштваном.
— Хиггенс и Брокхерст?
— Да, они самые, — зло усмехнулся Ааз, вспоминая случившееся. — Одно можно с уверенностью сказать в пользу бесов. Они хоть и уступают деволам по части торговли, но одеваются щегольски.
— Мне как-то трудно поверить, что все уложенное тобой в узлы добро — гардероб, — скептически заметил я.
— Ну конечно, нет, — простонал мой наставник, — это снаряжение для спецэффектов.
— Спецэффектов?
— Неужели ты ничего не помнишь, малыш? — нахмурился Ааз. — Я говорил тебе все это, когда мы впервые встретились. Как бы ни были легки магические манипуляции, нельзя допускать, чтобы они выглядели легкими. Нужно немного бутафории, начерченная линия… ну, знаешь, как у Гаркина.
В хижине Гаркина, где я впервые познакомился с магией, было полно свечей, пузырьков со странными порошками, пыльных книг… Настоящее логово мага! Конечно, с тех пор я выяснил, что бо́льшая часть его имущества не требовалась для настоящего занятия собственно магией.
Я начинал понимать, что имел в виду Ааз, говоря мне о необходимости научиться устраивать спектакли.
— У нас много всякого добра, которое мы можем пустить в ход, представляя тебя двору, — продолжал Ааз. — Покинув трактир, Иштван оставил там полно своего барахла. И ты найдешь среди него несколько знакомых предметов, когда мы разгрузимся. По-моему, бесы прихватили с собой в трактир кое-что из снаряжения Гаркина.
— В самом деле? — искренне заинтересовался я. — Они забрали жаровню Гаркина?
— Жаровню? — нахмурился наставник.
— Да ты помнишь, — пояснил я. — Ты пил из нее вино, когда впервые прибыл.
— Совершенно верно! Да, по-моему, я видел ее там. А что?
— Да так, ничего, — невинно ответил я. — Я всегда ее любил, вот и все.
Наблюдая из-за спины Гаркина за его кухней в дни раннего ученичества, я знал, что у этой жаровни имелись секреты, которые мне до смерти хотелось выяснить. И еще я знал, что хочу по возможности приберечь ее в качестве сюрприза для Ааза.
— Нам придется также кое-что сделать и с твоей внешностью, — задумчиво продолжал Ааз.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты слишком молод! — ответил он, предвосхищая мой вопрос. — Никто не наймет юного мага. Всем нужен бывалый и опытный. Если мы…
Внезапно он оборвал фразу и вытянул шею, оглядываясь по сторонам.
— Малыш, — осторожно произнес он, изучая небо. — Твой дракон снова пропал.
Я быстро осмотрелся. Он был прав.
— Глип! — позвал я. — Сюда, дружище!
Голова дракона появилась из глубин кустарника позади нас. Из пасти у него торчало что-то скользкое с болтающимися ногами, но прежде чем я сумел опознать точно, мой зверек сглотнул, и это «что-то» исчезло.
— Глип! — гордо сказал он, облизывая губы длинным раздвоенным языком.
— Глупый дракон, — мрачно пробурчал Ааз.
— Прокормить его недорого, — возразил я, играя на известной мне сквалыжной природе Ааза.
Пока мы ждали, когда дракон нас нагонит, у меня нашлось время поразмыслить о том, что на сей раз я не испытывал угрызений совести из-за участия в одной из афер Ааза. Если ничего не подозревающий Родрик Пятый попадется на нашу шараду и наймет нас, то, вне всякого сомнения, он получит больше, чем выторговал.
Свеча зажглась от наилегчайшего дуновения моей мысли.
Обрадовавшись, я погасил ее и попробовал опять.
Беглый взгляд искоса, мимолетное сосредоточение воли — и дымящийся фитиль снова вспыхнул огнем.
Я погасил пламя и сидел, улыбаясь знакомой свече.
Это было первым настоящим доказательством того, насколько развились за последний год мои магические способности. Эту свечу я знал еще по годам ученичества у Гаркина. В те дни она была моим главным врагом. Тогда мне не удавалось ее зажечь, даже фокусируя на ней всю свою энергию. Но теперь…
Я снова глянул на фитиль, повторил упражнение, и уверенность моя все росла по мере того, как я понимал, насколько легко могу теперь сделать то, что некогда считал невозможным.
— Да кончишь ты наконец баловаться со свечой!
При звуке раздраженного голоса Ааза я так и подпрыгнул, едва не опрокинув свечу и не запалив одеяло.
— Извини, Ааз. — Я поспешно погасил свечу в последний раз. — Я просто…
— Ты пришел сюда на прослушивание для занятия должности придворного мага, — перебил он, — а не на городскую рождественскую елку!
Я подумывал, не спросить ли, что такое рождественская елка, но решил, что не стоит. Ааз казался необычно раздражительным и нервным, и я не сомневался, что, как бы я ни сформулировал свой вопрос, ответ будет саркастическим и малополезным.
— Глупое мигание свечи, — пробурчал Ааз, — привлечет внимание всех стражников в за́мке.
— Я думал, мы и пытаемся привлечь их внимание, — сказал я, но Ааз проигнорировал меня, разглядывая замок в свете раннего утра.
Ему не приходилось особенно вглядываться, так как мы разбили лагерь посреди дороги совсем рядом с главными воротами за́мка.
Как я сказал, у меня сложилось впечатление, что наше местоположение избрано именно для того, чтобы привлечь к себе внимание.
Мы прокрались в это место глухой ночью, неуклюже нашаривая дорогу между скопившимися у главных ворот спящими зданиями. Не желая зажигать свет, мы распаковались лишь минимально, но даже в темноте я узнал свечу Гаркина.
Все это было как-то связано с тем, что Ааз называл драматическим появлением. Насколько я понимал, все это означало, что нам ничего нельзя делать легким способом.
Наша внешность тоже была старательно перекроена для пущего эффекта с помощью брошенного бесами гардероба и моих чар личины.
Ааза снабдили теперь уже традиционной моей личиной «сомнительного типа». Глип в личине единорога мирно стоял рядом с Лютиком. Они создавали отличную пару. Внимание наше, однако, сфокусировалось главным образом на моей внешности.
И я, и Ааз соглашались, что личина Гаркина для этой цели не подойдет. Я в своем естественном виде выглядел слишком юным, Гаркин, напротив, покажется слишком старым. А так как мы в общем-то могли выбрать любой нужный нам образ, то решили явить мага лет тридцати пяти — молодого, но не юнца, опытного, но не старого, могущественного, но все еще обучающегося.
Для достижения этой личины потребовалось потрудиться немножко больше обычного, поскольку в памяти у меня не содержалось мысленного образа, который я мог бы наложить на свой. Вместо этого я закрыл глаза и представил себя таким, каким выгляжу обычно, а затем постепенно стер черты, пока лицо у меня не стало чистым холстом, годным для начала работы. С тем я к ней и приступил, а внимательно следивший за всем Ааз вносил свои коррективы.
В первую очередь я изменил свой рост, перестраивая образ, пока новая фигура не сделалась на полторы головы выше моего действительного невысокого роста. Следующими были волосы, и я сменил свою клубнично-рыжую гриву на более зловещую — черную, одновременно сделав себе кожу на несколько оттенков темнее.
Больше всего хлопот доставило нам лицо.
— Удлини немного подбородок, — распорядился Ааз. — Приставь к нему бороду… не такую большую, глупый! Всего лишь маленькую бородку-эспаньолку!.. Вот так лучше!.. А теперь опусти пониже бакенбарды… отлично, нарасти нос, сузь его… брови сделай покустистей… нет, верни им прежний вид и вместо этого упрячь глаза немного поглубже в глазницы… черт возьми, измени цвет глаз! Сделай их карими… отлично, а теперь пару морщин посреди лба… Хорошо. Вот так должно сойти.
Я уставился на возникшую у меня в голове фигуру. Она выглядела вполне эффектной, может быть, чуть более зловещей, чем скроил бы я сам, будь моя воля, но Ааз был специалистом, и мне приходилось полагаться на его суждение. Я открыл глаза.
— Восхитительно, малыш! — просиял Ааз. — А теперь надень ту оставленную бесами черную мантию с красно-золотой оторочкой — и получится то, что надо, украшение любого двора.
— Эй, там, убирайтесь! Вы загораживаете дорогу!
Этот грубый приказ резко вернул мои мысли к настоящему.
К нашему простенькому биваку энергично приближался солдат, блистая кожаными доспехами и размахивая зловещей на вид алебардой. Ворота за ним были слегка приоткрыты, и я увидел головы еще нескольких солдат, с любопытством наблюдающих за нами.
Теперь, при лучшем освещении, я смог яснее разглядеть стену. Стена эта была не ахти какой, высотой едва ли в десять футов. Это вполне соответствовало масштабам королевства. Судя по всему увиденному нами после перехода границы, оно тоже было не ахти какое.
— Вы что, оглохли? — рявкнул, подходя, солдат. — Я сказал, убирайтесь!
Ааз шмыгнул вперед и преградил путь солдату.
— Прибыл Скив Великолепный, — объявил он. — И он…
— Мне наплевать, кто вы! — прорычал солдат и, не теряя времени, выставил алебарду между собой и обращавшейся к нему фигурой. — Вам нельзя…
Он внезапно осекся, когда алебарда выскочила у него из рук и поплыла горизонтально в воздухе, пока не образовала преграду между ним и Аазом.
Вызвал это происшествие я — простое применение левитации. Невзирая на запланированный нами начальный ход, я счел, что мне следует прямо сейчас приложить руку к происходящему, пока оно совсем не отбилось от рук.
— Я — Скив! — прогремел я, форсируя голос до резонирующего баса. — А тот, кому вы пытаетесь угрожать своим жалким оружием, — мой ассистент. Мы явились в ответ на приглашение Родрика Пятого, короля Поссилтума!
— Вот именно, ханыга! — зло глянул на солдата Ааз. — А теперь будь любезен, сбегай сообщи, что мы здесь… а?
Как я заметил ранее, все это готовилось для произведения пущего впечатления на население. Но очевидно, этот солдат не читал сценария. Он не съежился в ужасе и не сжался от страха. Если наш небольшой спектакль и произвел на него какое-то воздействие, то прямо противоположное.
— Маг, да? — насмешливо улыбнулся он. — На этот счет у меня есть приказ, касающийся всех. Зайдите в за́мок с противоположной стороны.
Это застало нас врасплох. Ну, по крайней мере меня. По нашему плану нам полагалось спорить, войдем ли мы в за́мок, чтобы предстать перед королем, или королю самому придется привести свой двор к нам за ворота. Вариант же оказаться отправленными к черному ходу нами не рассматривался.
— С противоположной стороны, — запылал гневом Ааз. — Вы смеете предлагать магу такого класса, как у моего мастера, войти через черный ход, словно простому слуге?
Солдат не сдвинулся ни на дюйм.
— Будь моя воля, я бы «посмел предложить» вам куда менее приятный вариант. А так — у меня приказ. Вам придется войти в за́мок с противоположной стороны, как и всем другим.
— Другим? — осторожно спросил я.
— Совершенно верно, — ухмыльнулся стражник. — Король со всем двором заседает на свежем воздухе, разбираясь со всеми вами, «чудотворцами». В городе торчат все занюханные торговцы амулетами из восьми королевств. Некоторые из них стояли в очереди со вчерашнего полудня. А теперь обходите за́мок и перестаньте загораживать дорогу!
С этими словами он круто повернулся и замаршировал обратно к воротам, оставив свою алебарду висеть в воздухе.
На сей раз и Ааз лишился дара речи. Король явно пригласил заскочить к нему не только меня. Мы, похоже, вляпались в крупные неприятности.
— Что будем делать, Ааз?
Убравшись за пределы слышимости стражника, я смог вернуться к своим нормальным голосу и манере выражаться, хотя мою физическую личину по-прежнему требовалось поддерживать в целости.
— Пустяки, — откликнулся он. — Упакуем вещички и обойдем за́мок кругом. Ты что, не слушал, малыш?
— Но что нам делать с…
Но Ааз уже принялся за работу, вновь укладывая немногие распакованные нами предметы.
— Ничего не трогай, малыш, — предупредил через плечо он. — Мы не можем допустить, чтобы кто-то увидел тебя за черной работой. Это вредно для образа.
— Он сказал, здесь есть и другие маги! — выпалил наконец я.
— Да. И что из этого?
— Ну и что же нам делать?
— Я же сказал тебе, — нахмурился Ааз. — Упакуем свои вещички и…
— Что нам делать с другими магами?
— Делать? Мы ничего не будем делать. Ты, знаешь ли, еще не дорос до поединков.
Он закончил упаковываться и, отступив на шаг, обозрел дело своих рук. Удовлетворенно кивнув, он обернулся и бросил взгляд мне за плечо.
— Сделай что-нибудь с этой алебардой, а, малыш?
Я последовал за его взглядом. Алебарда стражника по-прежнему висела в воздухе. Хоть я и не думал о ней, часть моего мозга поддерживала ее в воздухе, пока я не решил, что с ней делать. Вопрос в том, что же все-таки мне с ней делать?
— Скажи-ка, Ааз… — начал я, но Ааз уже пошел вдоль стены.
Я на миг застыл в нерешительности. Стражник убрался, и поэтому я не мог вернуть ему оружие. И все же дать алебарде просто упасть наземь казалось почему-то неподобающе банальным.
Не сумев придумать ничего оригинального, с шиком, я решил отсрочить решение. А пока поспешил за Аазом, предоставив алебарде плыть следом за мной, но чуть повыше, чтобы она не угрожала ни Глипу, ни Лютику.
— Ты не ожидал, что здесь будут другие маги? — спросил я, поравнявшись со своим наставником.
— Вообще-то нет, — признался Ааз. — Такая возможность, конечно, существовала, но я считал ее маловероятной. Впрочем, не так уж это и удивительно. Подобная работа должна приманивать конкурентов.
Он не выглядел особенно расстроенным, и потому я попытался отнестись к новому повороту событий спокойнее.
— Ладно, — мягко сказал я. — В чем это меняет наши планы?
— Ни в чем. Просто делай свое дело, как я тебе показывал, и все будет отлично.
— Но если другие маги…
Ааз резко остановился и повернулся лицом ко мне.
— Слушай, малыш, — серьезно произнес он, — если я все время твержу, что тебе еще очень далеко до мастера-мага, это вовсе не значит, что ты жалкий дилетант! Я бы не связывался с этим собеседованием, если бы считал тебя недостаточно умелым для такой работы.
— Правда, Ааз?
Он повернулся и снова пошел вдоль стены.
— Имей в виду, Пент среди прочих измерений не славится своими магами. Ты не мастер, но мастера на дороге не валяются. Держу пари, по сравнению с конкурентами ты будешь выглядеть как настоящий спец.
Это имело смысл. Ааз нисколько не скрывал своего низкого мнения о Пенте и населявших его пентюхах, включая меня. От этой последней мысли мне захотелось попытаться выжать из него еще капельку успокаивающих заверений.
— Ааз?
— Да, малыш?
— Скажи честно, как ты оцениваешь мои шансы?
Последовал миг молчания.
— Малыш, ты ведь всегда жалуешься, что я постоянно подрываю твою уверенность в себе?
— Да.
— Ну так вот, ради нас обоих не настаивай на слишком честной оценке.
Я не стал.
Пройти через задние ворота оказалось нетрудно… в основном потому, что там и не было никаких ворот. К моему удивлению и отвращению Ааза, стена окружала за́мок не со всех сторон. Насколько я мог судить, полностью выстроили лишь переднюю стену. Две боковые строились, а задней стены не существовало вообще. Тут мне следует кое-что разъяснить. Мое предположение, что боковые стены строились, основывалось скорее на наличии в конце стены лесов, чем на наблюдении какой-либо текущей деятельности. Если там и выполнялись какие-то работы, то вели их достаточно осторожно, чтобы не потревожить изобилующие вокруг лесов сорняки.
У меня начали возникать серьезные сомнения насчет королевства, с которым я готовился связаться.
Трудно было сказать, как именно обстояло дело со двором: то ли его превращали в сад, то ли он проигрывал битву с сорняками и кустами, заполонившими все пространство там, где полагалось быть задней стене. (Поскольку я вырос на ферме, мои знания растений в основном сводились к тому, что если они несъедобны и не растут ровными рядами, то это сорняки.)
Словно в ответ на мои мысли Лютик вырвал большой клок из ближайшей группы растений и принялся с энтузиазмом жевать. Глип понюхал тот же самый куст и отворотил нос.
Все это я заметил лишь мимоходом. Мое внимание сфокусировалось главным образом на самом дворе.
У стены дворца был устроен небольшой навес, укрывавший сидящую там фигуру, надо полагать, короля. Около него стояли по бокам два человека. А толпа разделялась на две группы. Первая стояла в довольно упорядоченной очереди вдоль одной стороны сада. Я решил, что это очередь ожидающих… или скорее надеялся, что мы присоединимся именно к этой группе. Вторая группа сгрудилась в противоположной стороне сада и наблюдала за происходящим. Я не знал, кто это — отвергнутые претенденты или всего лишь любопытные зеваки.
Внезапно мне попалась на глаза молодая пара в группе наблюдавших. Я не ожидал встретить здесь никаких знакомых лиц, но этих двоих я уже видел. И не только видел — мы с Аазом одно время выдавали себя за них, из-за чего нас потом и повесили.
— Ааз! — настойчиво зашептал я. — Ты видишь тех двоих, вон там?
— Нет, — ответил Ааз, даже не повернув головы.
— Но это те самые…
— Забудь про них, — строго ответил он. — Наблюдай за судьями. Мы должны произвести впечатление именно на них.
Мне пришлось признать, что в этом определенно был некоторый смысл, и я неохотно переключил внимание на фигуры под навесом.
Король был на удивление молод, лет этак двадцати пяти. Взъерошенные курчавые волосы доходили ему до плеч и в соединении с хрупким телосложением придавали ему почти женственный вид. Судя по его позе, либо эти собеседования шли уже довольно долго, либо он мастерски овладел искусством выглядеть скучающим до смерти.
Человек слева нагнулся и, настойчиво зашептав что-то на ухо королю, получил в ответ неопределенный кивок.
Этот человек, лишь немногим старше короля, но уже заметно полысевший, был одет в тунику и плащ желтовато-серого цвета и консервативного покроя. Непринужденная поза и спокойная осанка не могли скрыть цепкости взгляда, напомнившего мне хорька или ласку.
Тут что-то зашевелилось справа от короля, и мое внимание переключилось туда. У меня возникло мгновенное впечатление массивной мохнатой глыбы, а затем я с ужасом сообразил, что это человек. Он был высок и широк, голову его венчали густые черные нечесаные кудри, а лицо почти полностью скрывали пышная борода и усы. Вот это-то, в соединении с тяжелым меховым плащом, и придавало ему звероподобный вид, всецело поглотивший мое первое впечатление. Он сказал королю несколько коротких слов, а затем снова скрестил руки на груди в знак неоспоримости своего решения, прожигая при этом взглядом другого советника. Во время этой операции плащ его ненадолго распахнулся, и я мельком увидел сверкнувшую под ним кольчугу и прикрепленную к поясу массивную секиру. С таким человеком явно не стоило ссориться. Однако его взгляд, кажется, не произвел особого впечатления на фигуру лысоватого, и тот прожег соперника своим, не менее выразительным.
Меня остро ткнули в ребра.
— Видел? — настойчиво прошептал Ааз.
— Что видел? — спросил я.
— Королевских советников. Генерала и казначея, если не ошибаюсь в своих догадках. Видел золотой медальон у генерала?
— Я видел у него секиру! — прошептал я в ответ.
Свет во дворе за́мка внезапно померк.
Подняв взгляд, я разглядел, как у нас над головами скапливается, загораживая солнце, масса облаков.
— Управление погодой, — пробормотал Ааз. — Неплохо.
И верно, стоящий теперь перед троном старик в красном плаще бурно пожестикулировал, подбросил в воздух облачко пурпурного порошка, и тут же заморосил, падая мелкими каплями, дождик.
Мой дух падал вместе с каплями. Даже при том, как я был тренирован Аазом, моя магия выглядела бы не столь мощной и впечатляющей.
— Ааз!.. — растерянно зашептал я.
Вместо ответа он взмахом руки велел мне помолчать и снова обратил свой взгляд к навесу.
Последовав за его взглядом, я увидел, что генерал настойчиво говорит с королем. Король послушал, затем пожал плечами и что-то сказал магу.
Что бы он там ни сказал, магу это не понравилось. Высокомерно вытянувшись, он повернулся, собираясь уйти, но лишь для того, чтобы король позвал его обратно. Показав на облака, король сказал еще несколько слов и откинулся на спинку кресла. Маг поколебался, потом пожал плечами и снова принялся совершать жесты и читать нараспев заклинания.
— Его отвергли, — заключил довольный Ааз.
— Что же он тогда делает теперь?
— Убирает дождь перед началом следующего выступления, — уведомил меня Ааз.
И точно. Морось поуменьшилась, а облака начали рассеиваться, к большому облегчению зрителей, которых в отличие от короля не укрывал от непогоды никакой навес. Однако эта новая демонстрация мощи мага мало укрепила мою падающую уверенность.
— Ааз! — прошептал я. — Он лучший маг, чем я.
— Да, — отвечал Ааз. — Ну и что?
— Ну, если отвергли его, то у меня нет ни одного шанса!
— Может, да, а может, и нет. Насколько я могу судить, они ищут что-то определенное. Кто знает? Вдруг у тебя оно есть. Помнишь, я тебе говорил: денежная работенка не всегда достается самым умелым. А чаще бывает совсем наоборот.
— Да, — попытался я казаться оптимистом. — Может, мне и повезет.
— Тут потребуется больше, чем везение, — строго поправил меня Ааз. — А теперь, что ты узнал, наблюдая за королевскими советниками?
— Они не любят друг друга, — сразу отметил я.
— Верно! — Ааз казался удивленным и довольным. — Так вот, это значит, что ты, вероятно, не сможешь угодить им обоим. Тебе придется играть лишь на одного из них… или еще лучше оскорбить одного. Это быстрее всего сманит другого на твою сторону. Итак, кого бы ты предпочел в союзники?
Это было легче его первого вопроса.
— Генерала, — твердо заявил я.
— Неправильно! Тебе нужен казначей.
— Казначей! — воскликнул я, выпалив это громче, чем собирался. — Ты видел, какого размера та секира на боку у генерала?
— Угу, — ответил Ааз. — А ты слышал, что случилось с парнем, который выступал прежде, чем подошла очередь старины Красного Плаща?
Я закрыл глаза и удержался от первого резкого замечания.
— Ааз, — проговорил я, старательно подбирая слова, — ты меня хорошо помнишь? Я — Скив. Не умеющий слышать шепот за целую милю.
Как обычно, Ааз проигнорировал мой сарказм.
— Так вот, тому парню даже не дали шанса показать свои возможности, — уведомил он меня. — Казначей бросил один-единственный взгляд на приведенную им с собой ораву и спросил, сколько народу в его свите. «Восемь», — ответил тот парень. «Слишком много!» — бросил казначей, и бедного парня тут же отпускают восвояси.
— Ну и что из этого? — спросил я напрямик.
— А то, что кошелек в руках казначея, — заключил Ааз. — И что еще важнее, у него больше влияния, чем у генерала. Посмотри на эти дурацкие стены. Думаешь, военный человек оставил бы стены недостроенными, если бы последнее слово принадлежало ему? Кто-то решил, что на их строительство тратится слишком много денег, и этот проект отменили или заморозили. Держу пари, этим кем-то был не кто иной, как казначей.
— А может, у них камень кончился, — предположил я.
— Брось, малыш. Судя по всему, что мы видели с тех пор, как пересекли границу, камни — основной злак на полях этого королевства.
— Но генерал…
Говоря это, я снова поглядел в сторону генерала. К моему удивлению и неудобству, он смотрел прямо на меня. Взгляд этот был недружелюбным.
Я с миг поколебался, надеясь, что ошибся. Но нет. Взгляд генерала не перемещался, а выражение лица не смягчалось. Если оно в чем и изменилось, так стало еще безобразнее.
— Ааз, — отчаянно зашипел я, не в состоянии оторвать глаз от генерала.
Теперь король и казначей тоже смотрели в мою сторону, их внимание привлек взгляд генерала.
— Малыш! — простонал рядом со мной Ааз. — По-моему, я сказал тебе сделать что-нибудь с этой алебардой!
Алебарда! Я совсем забыл про нее!
Оторвав глаза от генерала, я как можно небрежнее оглянулся.
Лютик и Глип по-прежнему терпеливо стояли позади нас, а над ними мирно парила алебарда стражника. Полагаю, со стороны это было довольно заметно.
— Вы!
Я повернулся к павильону на звук рева. Генерал шагнул вперед, показывая на меня массивным пальцем.
— Да, вы! — проревел он, когда наши глаза снова встретились. — Где вы взяли эту алебарду? Она принадлежит дворцовой страже.
— По-моему, ты сейчас получишь свое собеседование, малыш, — пробормотал Ааз. — Постарайся изо всех сил и вызови у них столбняк.
— Но… — запротестовал я.
— Это куда лучше, чем стоять в очереди!
И с этими словами Ааз сделал длинный неспешный шаг назад. Эффект получился точно такой же, как если б я шагнул вперед, чего я определенно не делал. Однако поскольку внимание всего двора сосредоточилось теперь на мне, у меня не было иного выбора, кроме как сделать этот решительный шаг… как в омут головой.
