— …что-то вроде этого, — пояснил Трутень в восьмой раз, указывая на беговую дорожку с препятствиями, которую он соорудил на заднем дворе из подручных материалов — нескольких горшков, кочережек, стопок книг и камней. — Вы приготовились идти по абсолютно гладкой поверхности. Надо сосредоточиться и внушить себе: «Я не споткнусь». Ну как, дошло? «Я не споткнусь!». — Экс-капрал улыбнулся. — Ты не споткнешься. Только скажешь — «Спу!». В этом вся фишка техники «неспотыкач».
— Все ясно, — ответила Джинетта, разглядывая свои ногти. Она сняла с края кутикулы чешуйку, после чего провела кончиками пальцев по блузке. — Собственно говоря, я все отлично поняла с первого раза, когда ты только-только мне все объяснил. И понимала всякий раз, когда ты объяснял заново. Видимо, это упражнение для новичков.
Трутень покраснел.
— Зато как оно пригодилось нам на Хумулюсе! — заметил Толк.
— Разумеется, на собак такое производит впечатление!
— А ты попробуй сама, — предложил Трутень предельно вежливым тоном. Я мысленно присудил ему сто очков за самообладание. Было заметно, что Джинетта изо всех сил старается вывести его из себя. — Если понадобится, я помогу.
— От этого пользы, как от мушиной лапки на банкете, — возразила Джинетта.
— Вот уж не знал, что изверги питаются мухами, — парировал Трутень. Джинетта моментально ощерилась. Что ж, пока экс-капрал ведет с явным преимуществом.
У Толка с Полони дела обстояли ничуть не лучше. Извергиня упорно отказывалась идти на сотрудничество, хотя до этого во всеуслышание заявила, что намерена работать в паре с Мелвином. Но и человекопес был отнюдь не в восторге от своей напарницы.
Или работаете в паре, или можете отправляться по домам, сказал я им.
— Откуда мне знать, какой из нее преподаватель? — спросил Толк.
— А мне откуда знать, понимаешь ты, о чем я говорю, или вовсе нет? — скривилась Полони.
Примерно с полчаса они сидели, улыбаясь друг другу, после чего человекопес принялся разъяснять технику исцеления. Как бы от нечего делать Полони постепенно начала прислушиваться, хотя и придиралась к каждому слову.
— Ты хочешь сказать — следует закрыть рану? — спросила она. — Запечатать порез — все равно, что чем-то его сверху прикрыть.
— Я, черт побери, восемь лет ходил в подмастерьях, чтобы усвоить: дела куда важнее слов, — прорычал Толк.
— Профессор Магаффин заставил бы тебя за такие речи вымыть рот с мылом, — хмыкнула Полони.
— Обожаю хорошее, душистое мыло!
— Урод!
— Извращенка!
Я не стал вмешиваться, надеясь, что эти двое все-таки найдут общий язык. Впрочем… ох, вряд ли, вряд ли. На лицах обоих учеников застыло ледяное выражение, и все мои старания расположить их друг к другу казались тщетными.
Мелвин и Фризия сначала вяло переругивались по поводу вихревого заклинания, а потом вообще перешли на крик и теперь орали друг на друга с противоположных концов двора. А все началось с небольших разногласий, касающихся магических методик. Если я правильно понял, один из жестов Мелвина показался извергине непристойным. Вот уж не знал, что у таких милых и крошечных существ имеется символическое обозначение секса.
В общем, я был сыт по горло, целую ночь провел без сна, стараясь вновь наладить добрые отношения между учениками, и теперь меня хватало лишь на то, чтобы наблюдать со стороны и не вмешиваться. Время от времени я подходил то к одним, то к другим, давал наставления или пытался замять очередную ссору, возникшую из-за какой-то мелочи, но в основном сидел в тени, потягивая из стакана вино. Я нарочно не стал брать с собой бутылку. Слишком велик был соблазн — вдруг не выдержу и от отчаяния напьюсь в стельку. Я намекнул своим подопечным, что мне хотелось бы знать, отчего они в считанные доли секунды из товарищей по команде превратились в лютых врагов, но все ученики делали вид, будто не понимают, о чем вообще идет речь.
— Неспотыкач!.. — выкрикнула Джинетта, в четвертый раз пытаясь преодолеть расставленные Трутнем препятствия. Я моментально почувствовал, как в силовой линии у меня над головой произошел небольшой всплеск магии. Все обернулись в сторону извергини — та, казалось, ступала прямо по воздуху. Ее тело сначала растянулось, потом сжалось, подошвы ног коснулись земли, а вот голова осталась на прежнем уровне. — Вуаля!
— Что ж, для начала очень даже неплохо, — нехотя признал Трутень.
— Очень даже замечательно, — возразила Джинетта. — Ведь у меня получилось всего лишь с четвертого раза. Хорошо, теперь моя очередь.
И извергиня направилась к светло-коричневому кейсу.
— Надеюсь, там что-нибудь полезное, — произнес экс-капрал, заглядывая ей через плечо, — а не какие-то лаки для ногтей.
Джинетта одарила его свирепым взглядом.
— Еще какое полезное, ты, деревня. И главное, все легко и просто.
С этими словами она открыла дипломат и принялась копаться в его содержимом.
— Нужно найти клочок бумаги, чтобы обернуть руку, — бормотала извергиня, извлекая блокнот с листами на спиральной проволоке.
Наше внимание привлекло громкое звяканье. Я посмотрел на Джинетту. Та отложила блокнот и уставилась на дно кожаной сумки.
— Пахнет деньгами! — воскликнул Толк. Он подошел поближе и втянул носом воздух. Извергиня тем временем открыла сумку и вытряхнула содержимое. Я с первого взгляда понял, что это такое. Впрочем, не один я.
— Это из Хумулюса! — заметил Мелвин.
— Неправда! — поспешила возразить Джинетта. — Быть не может.
— Отчего же нет, — усмехнулся Толк, сунув свой черный влажный нос ей прямо в ладонь. — У этих монет точно такой запах, как у тех денег, что дал нам мастер Флинк.
Высокая извергиня была готова лопнуть от злости.
— Кто подложил их мне в сумку?!
— Поскольку твоя сумка закрывается на магический замок, — ответил Трутень, — то сделать это могла только ты сама. И никто другой.
— Джинетта?.. — проговорила Фризия, побледнев от ужаса, а Полони прикрыла рот рукой.
— Не иначе, как у вас со Скивом отдельный договор на оплату, — сделал вывод Толк. — И это за нашими спинами!
Я тотчас подпрыгнул как ужаленный и воскликнул:
— Эй! Думай, что говоришь!
— Насколько я понимаю, вы просто не хотели передавать деньги у всех на виду, — с издевкой заметил Мелвин. — Вот такая вот этика отношений между преподавателем и учениками.
— Мелвин!..
Тот в ужасе посмотрел на меня.
— Это не я, честное слово, не я… Если не верите, спросите Длинную Салли. Похоже, это ее рук дело.
— Да как ты смеешь! — воскликнула Джинетта и, выпустив длинные ногти, потянулась к купидону. Мелвин тотчас выдвинул перед собой огненную стену; извергиня отпрянула назад. — Я ничего не клала ни в какую сумку и не прикасалась к этим деньгам! Кто-то нарочно подложил их!
— Нуда, конечно…
Джинетта вытащила из сумки небольшой, размером с фалангу пальца, шар.
— Бери, это твое!
Мелвин растопырил пальцы.
— Пеняй на себя, извращенка!
Назревал скандал. Банни поспешно поднялась с травы. Я махнул рукой — не лезь, мол. Глип моментально загородил ее.
— Не смей угрожать моей подруге! — взвизгнула Фризия и выставила вперед палец, с которого уже сыпались искры. Мелвин занял оборону, спрятавшись за огненным щитом.
— А что если она украла деньги? — сказал Толк, широко раскрыв глаза.
— Ну ты сказанул, идиот! Да ее папаше принадлежит самая большая компания по перевозке грузов на всем Извре! — усмехнулась Полони.
— Это кто тут из нас идиот? — поинтересовался Трутень. — С какой это стати вы, извращенки, вообразили себя самыми умными?
— А вот представь себе, вообразили!..
Я бросился между ними, чувствуя, что опалил себе брови об огненный щит Мелвина. Пришлось завернуться в защитный магический кокон.
— Немедленно прекратите! Я ничего не платил Джинетте! Я никому из вас не давал денег! Вспомните, вы сами отказались от моего предложения. Или уже успели об этом забыть?
— Помним, — нехотя забормотали все шестеро.
— Вот и отлично. А теперь немедленно возвращайтесь к занятиям. Кстати, вы уже делаете успехи. Так держать.
— Ты готов нам дать честное слово? — сказал Мелвин мне в спину.
Я мигом обернулся.
— Даю честное слово, что не платил никому из вас никаких денег и не заключал никакого тайного договора о вознаграждении за оказанные услуги. Клянусь!
Младенческая мордашка Мелвина сморщилась от разочарования.
— Но ведь эти деньги из Хумулюса? Разве не так?
— Банни! — позвал я. — Будь добра, поди и проверь сейф, а заодно пересчитай деньги. Вдруг выявится недостача.
Моя помощница поднялась с места, Глип потрусил вслед за ней. На мгновение он обернулся в мою сторону, словно желая убедиться, что я не нуждаюсь в охране. Банни ушла, а все присутствующие буквально застыли на месте.
Когда Банни вернулась, лицо ее было серьезным.
— Не хватает пятидесяти монет! — отрапортовала она. Я протянул ей сумку.
— Вот они. Боюсь, нам с тобой придется обзавестись новым магическим замком.
Банни взяла у меня деньги, потом с нескрываемым отвращением обвела взглядом учеников. Я знал, что она думает. Моя помощница по-прежнему была убеждена, что творится нечто неладное.
— Скажу честно, мне это не нравится, — заявил я присутствующим. — Одно дело — дружеские шутки и розыгрыши, и совсем другое — воровство. Это уже пахнет нарушением закона. Кто-то похитил деньги из сейфа.
— И этот «кто-то» меня подставил! — гневно прорычала Джинетта.
— Неизвестно. Или тебя кто-то действительно подставил, или же ты просто стараешься нас в этом убедить. Готов поспорить, можно даже не пытаться отыскать какие-нибудь улики. Магия не поможет, потому что тот, кто совершил преступление, наверняка сделал все, чтобы замести следы. Но я обещаю: кем бы ни оказался воришка, он моментом вылетит из учебной группы. Такому бесчестному типу не место среди нас. Он не останется здесь ни секунды. Вы меня поняли?
— Да, Скив! — прозвучал дружный хор голосов.
— Прекрасно. А теперь — снова за дело.
Но никто даже не пошевелился. Мои подопечные остались на месте, стреляя глазами друг в друга — наверняка тоже пытались вычислить вора. Кому же это, интересно, хватило наглости засунуть в кейс Джинетты кошель с деньгами? Или это действительно ее собственных рук дело?..
— А ну, пошевеливайтесь! Вам что, требуется особое приглашение? — язвительно произнес я.
— Эй, что вы там топчетесь? — раздался грудной женский голос. — Почему не встречаете гостей?
Ничего себе!.. К нам на задний двор вплыла Маша. Вернее, ее внесли на своих плечах четверо крепких и симпатичных молодых придворных, облаченных в ливреи королевы Цикуты.
В следующее мгновение Леди-Волшебница словно облако плавно опустилась на землю, коснувшись травы острыми носами оранжевых атласных туфелек.
Я радостно бросился ей навстречу.
— Маша!..
Тотчас последовали дружеские объятья и поцелуи. Банни тоже вышла навстречу гостье и удостоилась не менее душевной встречи.
— Эй, а вы что молчите? — обратилась Маша к моим ученикам, которые с неподдельным интересом рассматривали свою обувь.
— Небольшое недоразумение, — поспешно сказал я, пытаясь сгладить возникшую неловкость. — Добро пожаловать! Может, тебе хочется немного отдохнуть с дороги, прежде чем ты приступишь к чтению лекции?
— Ни за что на свете! В моей жизни не было более приятного путешествия, чем это. Правда, ребятки?
— Да, ваша магическая светлость, — хором ответили молодые придворные.
Маша толкнула меня локтем в бок.
— Я все пытаюсь заставить их соблюдать гармонию, но Марко начисто лишен музыкального слуха! Ну, а у вас как дела? Я вижу, что Трутень выглядит неплохо.
Бывший капрал залился краской. Маша расплылась в улыбке.
Я улыбнулся ей в ответ.
— Давайте для начала промочим горло, а после составим краткую версию случившегося.
Я снижался, насколько позволяла скорость, пытаясь побыстрее укрыться от дождя под пологом леса и прокручивая в уме возможную последовательность событий. Не очень-то похоже, чтобы взрыв был чистой воды случайностью. Граната снабжена предохранителем, и не одним — на тот случай, если Маша по неосторожности вдруг зацепится за что-нибудь камнем. Неприятный вывод напрашивался сам собой: кто-то нарочно привел в действие пусковой механизм.
Но зачем? С какой целью? Ведь взлети трактир на воздух, погибли бы все до единого, кто в ней находился.
Вовсе нет, возразил я сам себе. Минимум четверо из моих учеников умели мгновенно переноситься в другие измерения. Пока царил переполох, пока все выясняли, каким образом лучше избавиться от бомбы, мастеру взрывного дела ничего не стоило втихаря исчезнуть куда-нибудь с глаз долой, а нас тем временем разнесло бы на мелкие клочки.
Да, но кто же злоумышленник?
Лично мне совершенно не хотелось это выяснять.
Когда я, дрожа от холода и промокнув до нитки, вернулся в трактир, меня чествовали как героя.
— Это было просто невероятно, мастер Скив! — прощебетала Джинетта, заключив меня в костедробительные объятия. — Вы — наш спаситель!
— До чего же я испугалась! — чистосердечно призналась Фризия и передала меня своей подруге, Полони. Трутень вытянулся в струнку, но его веснушчатое лицо оставалось бледным. Толк вразвалочку подошел ко мне и молча ткнулся мокрым носом в ладонь.
Мелвин по-прежнему продолжал дуться, но тоже приблизился и щелкнул пальцами. Одежда на мне моментально высохла.
— Ничего особенного, — прокомментировал Мелвин. — Этот трюк проходят в Школе Первоэлементов. Называется «дыхание пустыни».
И никаких вам извинений или поздравлений. Впрочем, я понял намек.
— Спасибо, — поблагодарил я. Было чертовски приятно снова ощутить себя сухим.
Маша полуприкрыла меня складками шелка.
— Ты уж извини, мой сладенький. Мне и в голову не приходило, что кольцо когда-нибудь неожиданно само по себе бабахнет.
— Не само, — покачал я головой и повернулся к ученикам. — Кто из вас снял предохранитель? Наверное, кому-то захотелось посмеяться над тем, как мы тут будем бегать кругами?
— Что вы, сэр! — воскликнул Трутень с горячностью.
— Это твоих рук дело?
— Да нет же, сэр… Как вы только могли подумать такое!
— Последней кольцо брала в руки Полони, — произнес Толк. — Останься у нас хотя бы пара осколков, я бы мог их обнюхать — и тогда бы сказал точно.
— Чушь собачья! — оскалила клыки Полони. — Он лжет!
— На себя посмотри, песья морда! Суешь свой нос куда можно и куда нельзя. Сам натворил, а на нас валишь, — огрызнулась Фризия.
— Я? Да как… да как ты смеешь!
— Погодите! Погодите! — попытался я перекричать спорящих. Было очевидно, что назревает нешуточный скандал. — Сейчас имеет смысл говорить только с тем из вас, кто привел в действие кольцо. И для меня не играет роли, в шутку это было сделано или всерьез, случайно или намеренно. Но я хочу знать, чьих это рук дело!
Воцарилось гробовое молчание. Мои подопечные обменивались подозрительными взглядами.
— Ладно, — пожал я плечами. — Все понятно. На сегодня достаточно. Леди Маша, спасибо, что согласились прийти к нам. Скажите, вы не хотите забрать Трутня в Поссилтум? Думаю, он сможет успеть на почтовую карету, которая направляется в его родной город.
— Хорошо, босс, если вам так хочется.
— Всем спасибо, — добавил я, обращаясь к ученикам. — Все свободны. Можете расходиться по домам.
— Что-о?! — на редкость слаженно воскликнули мои подопечные.
— Все закончено, — пожал я плечами. — Девушкам я верну деньги за несостоявшиеся занятия. Что касается тебя, Толк… как-нибудь уладим вопрос с Коррешем. То же и с тобой, Мелвин. Я все объясню Марки, если она пожелает заглянуть сюда. И еще. Был бы весьма признателен, если бы вы уехали отсюда до наступления темноты. Прошу извинить, но я больше не могу давать вам уроки. Кто-то тут затеял опасную игру.
Джинетта испуганно вытаращила глаза.
— Ты не посмеешь!
— Это почему же? — спокойно произнес я. — Кто-то из вас поставил нас всех под удар и теперь не желает в этом признаваться.
— Ну, пожалуйста, — не унималась Джинетта. — Не прогоняй нас. Ты нам нужен!..
— Верно, — поддакнул Толк. — Ладно тебе дуться, Скив. Подумаешь, небольшой взрыв…
— Небольшой? — возмутилась Банни. — Да этой гранатой могло разнести на мелкие куски половину планеты!
— Мастер Скив, мы просим вас изменить свое решение! — взмолился Трутень. — За полторы недели я узнал от вас больше, чем от любого другого наставника, за исключением сержанта Боя. Думаю, что все остальные со мной согласятся.
Мои ученики дружно закивали головами.
— А мне не очень интересны ваши чувства, — произнес я. — Зато только что обнаружилось, что один из вас способен на нехорошие шутки по отношению к другим, в том числе и ко мне лично, и я не собираюсь предоставлять злоумышленнику вторую возможность пошутить.
— Я этого не делал! — захныкал Мелвин. — Тетя Марки убьет меня, если меня отправят домой!..
— Скив! Нам на самом деле нужна помощь! Только не отсылайте нас! — взмолилась Фризия и, по-собачьи преданно глядя мне в глаза, бросилась мне на шею.
Признаюсь честно, я внутренне содрогнулся, хотя и знал, что за этим движением скрывается желание не испугать, а разжалобить.
— А как же остальные? Пусть среди нас затесался шутник, но ведь другие пятеро — твои преданные ученики. Честное слово, нам всем нравились твои уроки. Честное изврское.
Моя решительность дала трещину.
— Ну…
Полони вцепилась мне в руку.
— Согласна, мы принимали все слишком близко к сердцу… Скив, прошу тебя! Я постараюсь быть сдержанней… Ты прав: нам есть чему поучиться друг у друга. Пожалуйста, будь справедливым…
Я вздохнул. Полони попала в самое чувствительное место. В конце концов, справедливость превыше всего: не стоит наказывать пятерых за прегрешения одного.
— Ну, хорошо. Даю террористу шанс искупить вину. До обеда я буду у себя в рабочем кабинете. Если он — или она — придет ко мне и все честно расскажет, я, возможно, пересмотрю свое первоначальное решение. Но пока ничего не обещаю.
— Мы тебя поняли, — вздохнула Джинетта и опустила голову. Затем мои подопечные гуськом вышли из зала.
— Да, моя лекция наделала шуму, — прокомментировала Маша и цокнула языком. — Не переживай, Скив, — добавила она и достала свой знаменитый амулет, Конус Молчания. — Не бойся, нас никто не услышит.
Я вздохнул и устало опустился в кресло.
— Спасибо. Ты уж извини, что так получилось. Я знаю, как ты дорожила кольцом, ведь это подарок Хью.
— Ничего, переживу, — ответила Маша. — В отличие от кольца сам Хью никуда не делся. А рубин… Подумаешь, безделушкой больше, безделушкой меньше. Хью найдет для меня что-нибудь еще, не уступающее гранате по убойной силе.
— Почему ты сразу не отправил всю компанию по домам? — строго спросила Банни. Она встала рядом со мной, сложив на груди руки. — Я же тебе говорила: творится что-то неладное.
— Но ведь это мог быть обыкновенный несчастный случай, — возразил я. — Кто-то решил пошутить, наделать побольше шума… вот и наделал. Разве что переборщил.
— Не исключено, что это была попытка убрать кого-то из группы, — произнесла моя помощница. — Нельзя быть таким доверчивым. А вдруг ты и есть главная мишень?
— Я?..
— А кто же еще? Ученики слишком молоды и вряд ли успели нажить себе врагов. Ведь ты у нас Великий Скив! Можно подумать, раньше не случалось, что какой-нибудь чародей пытался устранить своего соперника.
— Да, но причем тут это? Кому я конкурент? Я давно уже вышел из игры.
Банни продолжала буравить меня взглядом.
— А тебе не приходило в голову, что это на редкость удобная возможность разделаться с тобой раз и навсегда, нанести смертельный удар, если можно так выразиться. Я говорила сегодня утром, что тревожусь за тебя. Думаю, лучше обратиться к дядюшке Брюсу, пусть он приставит к тебе парочку телохранителей — так, на всякий случай. Уверена, что Гвидо и Нунцио с радостью возьмутся за такое поручение. Они уже соскучились по подобной работе, да и по тебе самому. Я слышала от них обоих, что босса твоего типа просто нигде не сыскать. Скажу больше: Гвидо и Нунцио с готовностью станут телохранителями даже безо всякого контракта.
— Нет! Я не могу подставлять своих друзей. Конечно, спасибо тебе за заботу, но уж как-нибудь обойдусь без охранников. Ведь у меня есть Глип.
Мой чешуйчатый питомец вопросительно поднял голову и во всеуслышание заявил:
— Глип!
Такой бравый вид бывает лишь у совсем юных драконов.
— Кроме того, у меня есть ты, да еще собственные мозги.
— И я, — добавила Маша. — Или ты думал, что твоя добрая знакомая бросит тебя на произвол судьбы?
— Спасибо, Маша. Ценю твою дружбу, но на твоем месте я бы не стал вмешиваться в это дело. Пока что взорвалось всего лишь маленькое колечко. Будь это на самом деле попытка меня устранить, злоумышленник наверняка приготовил бы собственную бомбу. Выходит, это или дело чьих-то шаловливых ручек, или преступник просто решил воспользоваться подвернувшейся возможностью. И я приложу все усилия к тому, чтобы его найти.
— Знаешь, заказные убийства как-то не по твоей части, — заметила Маша.
— Я позвоню Тананде, — заявила Банни, доставая из сумочки маленький красный коммуникатор. Щелк — и на хрустальном экранчике размером с ладонь появилось изображение. — На чем она специализируется?..
— Не надо, — возразил я, захлопнув коммуникатор. — Сам справлюсь. Давайте подождем, решится ли террорист на вторую попытку.
— Или террористка, — уточнила Банни.
— Ну да, верно, — согласился я и добавил, расправив плечи: — А теперь, если вы не против, пора поставить капкан на злоумышленника.
Я сидел у себя в кабинете спиной к двери и проводил эксперимент. Если конкретнее — испытывал убойное действие сыворотки мантикоры на домашней мухе, которую предварительно посадил в бутылку. Насекомое в течение вот уже нескольких минут не подавало признаков жизни. Для достижения требуемого результат понадобилась лишь капля яда величиной с булавочную головку. Сыворотка мантикоры — на редкость эффективное средство… или оружие.
В коридоре раздались шаги — было слышно, как чьи-то подметки шаркают по каменному полу. В следующее мгновение скрипнула дверь. Я не стал оборачиваться.
— Скив? — раздался негромкий голос у меня за спиной. — Уделишь мне минутку внимания?..
— Будьте добры, передайте картошку, — сказал я.
Джинетта молча подала керамическое блюдо.
— Спасибо.
— Не стоит благодарности, — буркнула извергиня и вновь уткнулась в свою тарелку.
Банни сидела во главе стола. В данный момент она тщательно резала мясо на мелкие кусочки, словно пыталась обнаружить в нем взрывное устройство. Все молчали — за исключением тех моментов, когда требовалось что-то передать.
У меня тоже не было настроения поддерживать застольную беседу. Все, что было запланировано на сегодняшний день, шло наперекосяк. Урок по отработке техники чар едва не стоил нам всем жизни. Кто-то взломал сейф, собираясь подставить товарища, и я до сих пор не мог понять причины подобного поступка. Даже демонстрация возможностей магический приборов, подготовленная для нас Машей, превратилась не то в террористический акт, не то в несчастный случай. Я принес глубочайшие извинения Хью за то, что пришлось уничтожить знак его любви к волшебнице. Разумеется, я предложил компенсировать потерю, хотя и понимал всю бесполезность этого жеста. Но что еще можно было сделать? Ведь все случилось буквально у меня под носом. В данный момент я склонялся к версии о намеренном саботаже. Прокрутив в уме эпизоды недавних событий, я уловил, как мне кажется, некую закономерность: мои подопечные не слишком-то стремились избавиться от смертоносного устройства. Наоборот, перед моим мысленным взором предстала иная картина — по крайней мере трое из них прилагали все усилия к тому, чтобы бомба не покинула пределов тренировочного зала.
План поймать злоумышленника в капкан провалился с треском. Или же наоборот — сработал чересчур эффективно. Результат? Никакого признания от предполагаемого террориста я так и не добился. Вернее, добился, но сразу от пятерых. Признались все, за исключением Трутня.
Как только стало смеркаться, мои горе-ученики по одному начали украдкой приходить ко мне в кабинет. С пристыженным видом, с выражением искреннего раскаяния на лицах они признавались в чудовищной ошибке, в том, что им сразу-де не хватило духа сказать чистую правду. Особенно поразило меня признание Мелвина, чего я никак от него не ожидал. Ведь еще не было такого случая, чтобы купидон взял на себя вину даже тогда, когда он действительно бывал виноват. На сей раз малыш повторил почти слово в слово то, что говорили остальные.
— Послушайте, — произнес он и смущенно улыбнулся, стараясь не смотреть мне в глаза. — Кольцо… оно само просилось мне в руки. Вы же знаете мою привычку вертеть в руках всякую всячину. Захотелось проверить, как оно выглядит, так сказать, в рабочем состоянии, вот я и задействовал чары. Камень тотчас запылал огнем. Меня разобрало любопытство… я принялся нажимать остальные кнопки — одну, другую, третью. Какая-то из них оказалась предохранителем. Я заподозрил неладное, как только дотронулся до нее, но отключить не сумел. Скажу честно, просто стало страшно. И что было делать? Выбросить принадлежащее Маше кольцо за дверь? Тогда бы все поняли, кто виноват. Конечно, нехорошо, что сразу не признался… В общем, я оставил кольцо лежать в куче остальных вещей со снятым предохранителем. Простите меня. Прошу, не рассказывайте ничего остальным. И так чувствую себя полным идиотом.
Сказать по правде, я растерялся. Почему все пятеро готовы признать свою причастность к несчастному случаю, который едва не стоил нам жизни? Ведь наверняка четверо — если не пятеро — лгут? Зачем это понадобилось? Почему им хочется остаться со мной? Ведь все до одного умоляли меня не отсылать их домой.
Последней явилась Джинетта. Она не решилась войти в кабинет и осталась стоять у двери.
— Вы ведь теперь не прогоните нас? После того как стало известно, кто этот горе-шутник…
Она выразительно посмотрела на меня и вновь растворилась в темноте коридора. Ее признание прозвучало не менее убедительно, чем все предшествующие.
Откровенно говоря, теперь мы с Банни подозревали Трутня. Вид у него был весьма удрученный. Как только трапеза закончилась, экс-капрал вскочил с места.
— Можно, я помою посуду, мисс Банни? — предложил он.
Остальные нехотя взяли на себя другие обязанности. Полони отправилась за совком и веником. Фризия убрала со стола. Даже Мелвин не остался в стороне — он затолкал скамьи под стол.
— Итак, решение принято, — начал я, прочистив горло. Мои подопечные тотчас обернулись. — Вы остаетесь со мной. Виновник происшествия во всем признался.
— Ур-р-а! — завопил Мелвин и, взмыв в воздух, принялся выписывать под потолком круги, будто пьяный шмель.
— Подождите радоваться. Решение временное. Я продолжу вести занятия, но лишь при том условии, что никаких происшествий больше не случится — ни взрывов, ни краж со взломом. Я требую, чтобы все шестеро относились друг к другу по-товарищески, как это было в Хумулюсе. Вы меня поняли?
— Да, Скив! Поняли! — раздался дружный хор голосов. Даже Трутень заметно повеселел.
Брови Банни взмыли верх, а на лице застыл вопрос, который она не осмелилась озвучить: почему?
А правда заключалась в том, что я не хотел ударить лицом в грязь. Необходимо довести занятия до конца. Если мои ученики начали позволять себе вольности — значит, виноват я сам, потому что не сумел добиться выполнения своих требований. Ладно, отныне будем жестче…
А еще у меня в голове звучал голос моей матери, а она всю жизнь была учительницей — причем учительницей замечательной: «Если они засунут себе в носы по горошине, неужели это будет твоей виной лишь потому, что ты не велел им не делать этого?»
Не знаю. Может, и будет. Но попробовать надо. И ученики, и чувство собственного достоинства требовали от меня подобного решения.
