— А я тебе говорю, это — бред!
— Черта с два!
— Банни не может быть Топором! Она просто строптивая девочка из богатой семьи!
— Она хочет, чтобы мы так думали. А я выяснил, что все не так!
— В самом деле? И как же?
— По… ну, поговорив с нею.
Я тут же заметил изъян в своей логике, и Ааз не преминул этим воспользоваться.
— Скив, — серьезно сказал он. — Тебе не приходило в голову, что будь она Топором, а ты — ее целью, то уж тебе-то она вряд ли показалась бы без маски? Ты действительно думаешь, что сумел бы хитростью заставить ее выдать себя в простом разговоре?
— Ну… может быть, она схитрила. Возможно, это ее способ сбить нас со следа.
На это мой партнер ничего не сказал. Он лишь чуть склонил голову набок и высоко поднял бровь.
— Возможно, — неуверенно повторил я.
— Брось, Скив. Выкладывай.
— Что?
— Даже тебе понадобилось бы больше доказательств, чтобы выдвинуть такие опрометчивые обвинения. Ну, так чего ты недоговариваешь?
Он меня достал. Я просто боялся, что он сочтет истинную причину моих подозрений еще менее убедительной, чем уже высказанное мной.
— Ладно, — вздохнул я. — Если хочешь знать, то окончательно меня убедило следующее: Глип ее не любит.
— Глип? Этот твой глупый дракон?
— Глип не глу…
— Партнер, твой дракон не любит меня! Выходит, я тоже Топор!
— Но и изжарить тебя он тоже никогда не пытался!
Это на миг остановило Ааза.
— Он это сделал? Действительно жахнул по Банни?
— Совершенно верно. Не будь там Нунцио…
Словно вызванный упоминанием его имени, телохранитель был уже тут как тут.
— Эй, босс! Дон Брюс здесь.
— Давай его сюда.
— Я по-прежнему думаю, что ты совершаешь ошибку, — предупредил меня, прислонясь к стене, Ааз.
— Может быть, — мрачно ответил я. — Если повезет, я заставлю Дона Брюса подтвердить мои подозрения прежде, чем раскрою свои карты.
— Хотел бы я на это посмотреть.
— А, вот вы где, Скив. Мальчики сказали, что вы хотели со мной поговорить.
Дон Брюс — крестный отец Синдиката. Он всегда одевался во что-нибудь ярко-пурпурное — по крайней мере я никогда не видел на нем других цветов, и сегодняшний день не был исключением. Его наряд включал шорты, сандалии, мягкую широкополую шляпу и спортивную рубашку, разрисованную крупными пурпурными цветами. Может быть, прогулка по магазинам с Банни сделала меня чересчур чувствительным к вопросам костюма, но его костюм показался мне малоподходящим для одного из первейших лиц Синдиката.
Даже темные очки у него были с пурпурными линзами.
— Знаете, а хата у вас блеск! Никогда раньше здесь не бывал, но много наслышался при обсуждении годового отчета. А снаружи и не скажешь, что тут такой простор.
— Мы предпочитаем держаться в тени, — пояснил я.
— Да уж, знаю. Я им в Центральном управлении Синдиката всегда говорил, что вы заправляете классным делом. Я доволен. Благодаря этому мы все хорошо выглядим.
Я начинал чувствовать себя немного неуютно. Последнее, что я хотел обсуждать с Доном Брюсом, это наше нынешнее дело.
— Выпьете вина? — вмешался, приходя мне на выручку, Ааз.
— Немного рановато, но почему бы и нет? Итак! Для чего вам хотелось меня видеть?
— Дело касается Банни.
— Банни? Ах да. Как она тут справляется?
Даже если бы у меня прежде и не было подозрений, ответ Дона Брюса показался бы чересчур небрежным. Ааз тоже это уловил и снова поднял бровь, наливая вино.
— По-моему, нам надо потолковать о том, зачем вы отправили ее сюда.
— О чем тут толковать? Вам требовалась подружка, и я счел…
— Я имею в виду настоящую причину.
Наш гость умолк, поглядел пару раз то на меня, то на Ааза, а затем пожал плечами.
— Она вам сказала, да? Забавно, я полагал, что уж эту-то тайну она сохранит.
— Вообще-то я сам догадался. Она же, когда об этом зашла речь, все отрицала.
— Я всегда говорил, что вы умница, Скив. А теперь вижу, что у вас хватает ума выжать из меня признание, которого вы не добились от Банни. Очень даже неплохо.
Я бросил победоносный взгляд на Ааза, который внезапно целиком сосредоточился на поглощении вина. Я же, несмотря на понятное чувство торжества в связи с разоблачением Топора, все-таки испытывал раздражение.
— Вот чего я не могу понять, — сказал я, — так это зачем вы вообще пошли на это. Я всегда вел с вами честную игру.
У Дона Брюса по крайней мере хватило совести выглядеть смущенным.
— Знаю-знаю. Идея мне показалась симпатичной, вот и все. Я очутился в несколько затруднительном положении, а этот выход выглядел вполне безобидно.
— Безобидно? Безобидно! Да ведь речь идет обо всей моей жизни и карьере!
— Эй! Бросьте, Скив. Признайтесь, тут вы слегка преувеличиваете! Не думаю…
— Преувеличиваю?!
— Ну, я все равно думаю, что из вас выйдет хороший муж для нее…
— Преувеличиваю? Ааз, ты слышишь…
Повернувшись к своему партнеру, я увидел, что он просто давится от смеха, расплескивая вино из своего бокала. Из всех реакций, какие я мог от него ожидать, смех предусмотрен не был…
И тут до меня дошло.
— Муж?!
— Конечно. Разве мы не об этом говорим?
— Скив думает, что ваша племянница — Топор и что вы спустили ее на него с целью погубить его карьеру, — сумел выдавить сквозь смех мой партнер.
— Топор???
— МУЖ???
— Вы с ума сошли?
— Один из нас точно сошел!!
— А может, оба? — поинтересовался, вставая между нами и все еще смеясь, Ааз. — Кто-нибудь хочет вина?
— Но он же сказал…
— Но как насчет…
— Господа, господа! У вас тут явно какие-то помехи на линии. Я предлагаю вам обоим выпить вина, а потом начнем все снова с самого начала.
Почти механически мы оба потянулись за вином, не переставая глядеть друг на друга, словно разъяренные коты.
— Отлично, — кивнул мой партнер. — А теперь, Дон Брюс, вам, по-моему, как гостю начинать первым.
— Что это за разговоры о Топоре?! — потребовал ответа мафиози, так резко наклонившись вперед, что выплеснул из бокала половину вина.
— Вы знаете, кто такой Топор?
— Я знаю, что это такое! Вопрос в том, какое он имеет отношение к вам и Банни.
— Мы недавно услышали, что кто-то нанял Топора, чтобы уделать Скива, — объяснил Ааз.
— …Примерно в то самое время, когда появилась Банни, — добавил я.
— И из этого, надо полагать, вытекает, что она и есть этот Топор?
— Но у нас действительно были неприятности после ее прибытия.
— И какие, например?
— Ну-у… Тананда ушла из дому, когда однажды утром обнаружила у меня в спальне Банни.
— Тананда? Та самая Тананда, которая поздоровалась со мной, когда я сюда только зашел?
— Она… гм-м-м… вернулась.
— Понятно. Что еще?
— Она спугнула мою подружку.
— Подружку? У вас есть подружка?
— Ну, не совсем… но могла бы быть, если бы не Банни.
— Угу. Ааз, вы никогда не рассказывали ему про синицу в руках?
— Я стараюсь, но до него плохо доходит.
Я всегда могу рассчитывать, что мой партнер кинется защищать меня в трудную минуту.
— Что еще?
— Гм-м-м…
— Скажи ему, — улыбнулся Ааз.
— Что он должен мне сказать?
— Мой дракон ее не любит.
— Меня это не удивляет. Она никогда не ладила с животными… по крайней мере с четвероногими. Однако я не вижу, почему из этого вытекает, будто она — Топор.
— Это… это просто завершающее звено в цепи других доказательств.
Мой голос осекся перед каменным взглядом Дона Брюса.
— Знаешь, Скив, — сказал наконец он. — Ты мне, конечно, нравишься, но бывают моменты вроде теперешнего, когда я желал бы видеть тебя в другой команде. Если бы окружной прокурор лепил дело так, как ты, мы бы смогли сэкономить на взятках процентов девяносто, а на гонорарах нашему юристу — и все сто!
— Но…
— А теперь слушай как следует, потому что я не намерен повторять. Ты — представитель Синдиката и мой личный представитель здесь, на Базаре. Если ты выглядишь плохо, то выглядим плохо и мы. Улавливаешь? Какой нам смысл нанимать кого-то, чтобы портить твой, а стало быть, и наш имидж?
Загнанный в угол, я обернулся за поддержкой к Аазу.
— Это был следующий вопрос, который собирался задать я, партнер.
Восхитительно.
— Что ж, — объявил, вставая, Дон Брюс. — Если с этим улажено, то, полагаю, я могу теперь идти.
— Не так быстро, — улыбнулся, подняв руку, мой партнер. — Вопрос, заданный Скивом, так и остался без ответа: если Банни не Топор, то что она здесь делает? Что это вы там говорили насчет мужа?
Мафиози погрузился в кресло и потянулся за вином, все время избегая встречаться со мной взглядом.
— Я не становлюсь моложе, — сказал он. — Однажды мне предстоит уйти на покой, и я подумал, что, возможно, мне пора подыскивать замену. Приятно будет передать дело кому-нибудь из членов семьи… я имею в виду, настоящей семьи, а поскольку у меня есть незамужняя племянница…
— Минутку! — перебил его Ааз. — Вы что, хотите сказать, что рассматриваете Скива как своего преемника в Синдикате?
— Это возможно. Почему бы и нет? Как я сказал, он заправляет классным делом, и он умен… по крайней мере я думал так.
— Дон Брюс, я… я не знаю, что и сказать, — честно сказал я.
— Тогда и не говори ничего! — мрачно посоветовал он. — Что бы там ни случилось, но до этого еще далеко. Вот потому я ничего тебе прямо и не сказал. Я еще не готов уйти на покой.
— О! — Я не знал, что чувствовать — разочарование или облегчение.
— Так что насчет Банни? — напомнил мой партнер.
Мафиози пожал плечами.
— Что ж тут еще можно добавить? Она моя племянница, а он — один из лучших моих сотрудников. Я подумал, что неплохо было бы свести их поближе и посмотреть, а вдруг что-нибудь получится.
— Я… я не знаю, — задумчиво проговорил я. — Вообще-то Банни довольно мила… особенно теперь, когда я знаю, что она не Топор. Просто, по-моему, я еще не готов вступить в брак.
— Я и не говорил, что ты готов, — пожал плечами Дон Брюс. — Не пойми меня неправильно, Скив. Я не пытаюсь подтолкнуть тебя к браку. Я знаю, что на это требуется время. Как я сказал, я просто устроил так, чтобы вы могли встретиться и посмотреть, получится ли из этого что-нибудь… вот и все. Если получится, прекрасно. Если нет, тоже не страшно. Я не собираюсь торопить события или что-то вам навязывать, и я прекрасно понимаю, что из вас не выйдет хорошей пары, если вы сами этого не захотите. На худой конец, пока ты будешь это выяснять, у тебя поработает очень хороший бухгалтер… а судя по цифрам в вашем финансовом отчете, вам это не помешает.
— Неужели?
Наконец-то у Ааза оказалось задето самое чувствительное место… или бумажник, что в его случае одно и то же.
— А что плохого в наших финансах? У нас все благополучно.
— Благополучно, но не отлично. У вас, ребята, нет никакого плана. Как я понимаю, вы долго жили только сегодняшним днем, не заботясь о будущем, и не научились ничего делать с деньгами, кроме как копить их или тратить. Банни может показать вам, как заставить деньги работать на вас.
Ааз задумчиво потер подбородок. Было интересно посмотреть, как мой партнер разрывается между гордостью и жадностью.
— Не знаю, — наконец сказал он. — Звучит это неплохо, и мы, вероятно, еще подумаем об этом, но сейчас у нас туговато с деньгами.
— Как я слышал, у вас все время туговато, — сухо заметил Дон Брюс.
— Нет. Дело в том, что именно сейчас у нас действительно туго с финансами. Немалая часть нашего капитала завязана на сегодняшнюю большую игру.
— Большую игру? Какую еще игру?
— Скиву предстоит сегодня вечером сразиться в драконий покер один на один с Малышом Мятный Заход. Он получил вызов на этот матч.
— Вот потому я и хотел поговорить с вами о Банни, — сказал я. — Поскольку я считал, что она — Топор, мне вовсе не хотелось, чтобы она присутствовала при этой игре и чем-нибудь навредила.
— Почему мне никто не сообщил об этой игре? — возмутился Дон Брюс. — В вашем отчете об этом ни слова!
— Это случилось уже после отчета.
— Какие ставки?
Я посмотрел на Ааза. Я был так занят обучением игре в драконий покер, что и не удосужился спросить о ставках.
По какой-то причине мой партнер вдруг явно почувствовал себя неуютно.
— Настольные ставки, — ответил он.
— Настольные ставки? — нахмурился я. — Что это?
Я почти ожидал, что Ааз оставит объяснения на потом, но вместо этого он с удивительным энтузиазмом занялся предложенной темой.
— При настольных ставках каждый из участников начинает с определенной суммой денег. А потом идет игра, пока у кого-то одного не иссякнут фишки или…
— Я знаю, что такое настольные ставки, — перебил Дон Брюс, — меня интересует, на какую сумму вы играете.
Ааз поколебался, а затем пожал плечами.
— Четверть миллиона с каждого.
— Четверть миллиона?
Такой ноты я не брал с тех пор, как у меня начал ломаться голос.
— Разве ты не знал? — нахмурился мафиози.
— Мы ему не говорили, — вздохнул мой партнер. — Я боялся, что если он узнает, каковы ставки, то оцепенеет и перестанет соображать. Мы собирались просто дать ему для игры стопку фишек, не сообщая, сколько они стоят.
— Четверть миллиона? — повторил я теперь уже слегка охриплым голосом.
— Видишь? — усмехнулся Ааз. — Ты уже цепенеешь.
— Но, Ааз, разве у нас есть лишние четверть миллиона?
Улыбка моего партнера поблекла, и он опустил глаза.
— На это могу ответить я, Скив, — вмешался Дон Брюс. — Ни у кого нет лишних четверти миллиона. Даже если такие деньги есть, они отнюдь не лишние, понимаешь?
— На это пойдут не только наши деньги, — медленно проговорил Ааз, стараясь не встречаться со мной взглядом. — Другие тоже отстегнули из своих сбережений — Тананда, Корреш, Маша, даже Гвидо с Нунцио. Мы все участвуем в деле.
— Мы тоже, — объявил мафиози. — Запишите Синдикат на половину этой суммы.
Не уверен, кто больше удивился — Ааз или я. Но оправился первым Ааз.
— Это очень мило с вашей стороны, Дон Брюс, но вы на самом деле не понимаете, что здесь происходит. Скив — игрок начинающий, если не сказать сильнее. Ему однажды повезло, а к тому времени, когда фабрика слухов кончила об этом трепать, он уже огреб вызов на матч от Малыша. Отказаться он не может, так как будет тогда выглядеть дураком, а при спущенном с цепи Топоре мы не можем позволить себе никакой плохой прессы, если в состоянии избежать этого. Потому мы скинулись, и теперь пускай Скив пойдет на этот матч и хоть проиграет достойно. Исход предрешен. Малыш съест его заживо.
— …А вы, похоже, меня не слушали, — громыхнул в ответ мафиози. — Если Скив выглядит плохо, плохо выглядим и мы. Синдикат поддерживает своих людей, особенно когда речь идет об их образе в глазах общественности. Выигрыш или проигрыш, но половина за нами. Мы в доле, идет?
— Как скажете, — пожал плечами Ааз.
— …И постарайтесь зарезервировать мне пару мест. Я хочу увидеть своего мальчика в действии — собственными глазами.
— Это недешево обойдется!
— Разве в этом дело? Просто…
Я больше не слушал их разговор. Оказалось, я даже не представлял, как крепка может быть поддержка друзей.
Четверть миллиона…
Вот в этот миг в моем мозгу и выкристаллизовалось нечто, смутно витавшее там уже несколько дней. Что бы там ни думали другие, я собирался приложить все силы и выиграть в этой игре!
Ф. Д. Рузвельт
Вечером, когда мы отправились в «Равные шансы», Базар окутала аура ожидания. Сперва мне казалось, что я просто вижу все иначе из-за своих предчувствий и нервозности. Однако по мере того как мы шли, становилось все более и более очевидным, что дело тут не только в моем воображении.
Ни один лоточник, ни один магазинный зазывала не подходил к нам, ни один девол не окликал нас, предлагая сделку. Напротив, при нашем приближении разговоры и дела приостанавливались и все поворачивались в нашу сторону. Некоторые желали удачи или дружески шутили, что увидятся со мной после игры, но по большей части все просто молча завороженно глазели на нас.
Если у меня возникали когда-нибудь сомнения насчет эффективности и размаха фабрики слухов на Базаре, то в тот вечер они отпали. Все и каждый — именно так — знали, кто я, куда иду и что меня ждет.
В определенном смысле это было забавно. Ранее я уже упоминал, что в районе, непосредственно примыкающем к нашему дому, я старался держаться в тени и не высовываться. Мои недавние походы по лавкам принесли мне определенную известность, но она не шла ни в какое сравнение с теперешней. В этот вечер я был настоящей знаменитостью! Сознавая неопределенность исхода игры, я решил воспользоваться моментом и сыграть свою роль как следует.
В целом это было нетрудно. Мы и так уже представляли собой внушительную процессию. Гвидо и Нунцио, в традиционных для своей профессии полушинелях и при оружии, шли впереди, расчищая нам дорогу сквозь толпу зевак. Тананда и Корреш с мрачным видом замыкали шествие, зыркая глазами на всякого, кто казался подобравшимся чересчур близко. Ааз шел непосредственно передо мной, неся в двух больших мешках нашу ставку. Если бы у кого-то и возникла бы мысль изъять у нас деньги, то достаточно было только посмотреть на раскованную походку Ааза и увидеть блеск в его желтых глазах, чтобы подумать о более легких способах разбогатеть… например, борясь с драконами или намывая золото на болоте.
Клади мы оставили дома, невзирая на ее бурное негодование. Я твердо стоял на своем. Эта игра и без того будет достаточно тяжелой. Маша вызвалась остаться с нею, заявив, что она все равно слишком нервничает, чтобы с удовольствием следить за игрой.
Банни облачилась в облегающий ослепительно белый наряд и повисла у меня на руке, словно в ее жизни не было ничего важнее меня. Не одна пара завистливых глаз бросала быстрые взгляды то на нее, то на меня и снова на нее.
Никто, однако, не заблуждался по части того, кто был в центре внимания. Догадываетесь? Конечно, я! В конце концов, ведь это я шел сцепиться рогами с легендарным Малышом Мятный Заход на его собственной территории — карточном столе. Банни выбрала, что мне надеть, и я блистал в темно-каштановой рубашке с открытым воротом, подобранной под светло-пепельный костюм. Я чувствовал себя, да и выглядел на миллион… ну, на четверть миллиона. Если мне предстояло сегодня получить на блюде собственную голову, то я по крайней мере приму ее с шиком, к чему, собственно, и сводилась вся суть этого мероприятия.
Я даже не пытался тягаться с Аазом в высокомерной осанке, зная, что лишь проиграю в сравнении с ним. И ограничился лишь медленным, размеренным, достойным шагом, кивками и помахиванием рукой доброжелателям. Предполагалось, что я должен излучать спокойную уверенность. В действительности я чувствовал себя так, словно шел к виселице, но изо всех сил старался скрыть это и продолжал улыбаться.
По мере того как мы приближались к «Равным шансам», толпа становилась все гуще, и я с некоторым удивлением понял, что это опять-таки из-за игры. Те, кто не обладал достаточным влиянием или деньгами для получения места внутри клуба, слонялись по прилегающей территории в надежде одними из первых услышать об исходе игры. Я знал, что на Базаре процветают азартные игры, но никогда не думал, что они настолько популярны.
Толпа перед нами растаяла, освобождая проход к двери. Мелькали какие-то знакомые лица… Гэс с энтузиазмом махал мне рукой, а неподалеку…
— Вик!
Я отклонился от нашего прямолинейного курса, и вся процессия остановилась.
— Привет, Скив! — улыбнулся вампир, хлопнув меня по плечу. — Желаю тебе удачи сегодня!
— Она мне понадобится! — вздохнул я. — Кстати, я собирался зайти и поблагодарить тебя за предупреждение насчет Топора.
Лицо у Вика вытянулось.
— Тебе теперь будет трудновато найти меня. Я вот-вот потеряю свою контору.
— В самом деле? Неужели дела настолько плохи?
— Настолько и даже хуже. Здесь ужасно много конкурентов.
— Ну вот что. Ты бы зашел ко мне завтра поговорить. Возможно, мы сможем организовать небольшой заем или даже субподряд на какое-то задание, пока ты здесь не утвердишься.
— Здорово. Спасибо, Скив!
Меня внезапно осенило вдохновение.
— Заходи примерно в полдень. Мы все обсудим за обедом!
Мне это показалось очень удачной мыслью. Я гадал, почему это бизнесмены раньше не додумались обговаривать свои идеи за обедом! По какой-то причине Вик поморщился, прежде чем ответить на мою улыбку.
— Хорошо. Значит, в обед, — согласился он.
— Э-э-э… мне очень неприятно прерывать вашу беседу, партнер, но, по-моему, тебе пора на одну встречу.
— Верно, Ааз. Вик! До завтра!
И с этими словами я позволил препроводить себя в «Равные шансы».
Когда я вошел в главный зал с баром и игорными столами, раздались аплодисменты, и я едва удержался от соблазна оглянуться. За меня они или против, но люди собрались посмотреть на игру и были благодарны мне по крайней мере за предстоящее развлечение.
Восхитительно. Мне придется рисковать четвертью миллиона золотом, чтобы избавить их всех от просмотра какого-нибудь сто раз виденного шоу.
Клуб с тех пор, как я был тут в последний раз, переоборудовали. В центре зала стоял единственный карточный стол, а вдоль стен выстроились десятки зрителей. Хотя толпа снаружи, возможно, была многочисленнее, своей влиятельностью группа внутри клуба вполне возмещала разницу в числе. Я, конечно, не всех узнал, но тем не менее пришел к убеждению, что посмотреть эту игру собрался весь «Кто есть кто на Деве». Был там и Мер-Зер — председатель Торговой палаты Девы и мой арендодатель, — а с ним обычная свита прихлебателей. Когда наши взгляды встретились, Мер-Зер вежливо кивнул, но, как я подозревал, на самом-то деле он надеялся увидеть, как я проиграю.
Дон Брюс присутствовал, как и обещал, — он поднял руки над головой, сцепив их друг с другом, и коротко потряс ими, не переставая улыбаться. Я догадался, что это какой-то ободряющий знак, и, во всяком случае, надеялся, что приветствовали меня не каким-то тайным синдикатским знаком смерти. Конечно, эти соображения пришли мне в голову после того, как я помахал ему в ответ.
— Скив. СКИВ! У тебя найдется минутка?
Я оглянулся и обнаружил стоящего рядом Живоглота.
— Разумеется, Живоглот, — пожал плечами я. — Чем я могу быть полезен?
Девол казался крайне нервным, а цвет кожи у него выглядел несколько светлее обычного.
— Я… ты можешь пообещать не держать на меня зла. Даю тебе слово, сегодняшний вечер — не моя затея. Я только организовал матч после того, как Малыш прислал тебе вызов. Я не сообщал ему твоего имени… честно.
Его поведение показалось мне, мягко говоря, удивительным.
— Разумеется, Живоглот. Я никогда и не думал, что ты…
— Если б я знал, к чему это приведет, то вообще никогда не пригласил бы тебя на свою игру, не говоря уж…
Я вдруг сильно насторожился.
— Минуточку, Живоглот! О чем ты говоришь?
— Ты же играешь очень слабо! — объяснил, испуганно оглядываясь, девол. — Против Малыша у тебя нет никаких шансов. Я просто хочу, чтобы ты понял, если проиграешь сегодня все свои деньги, что я не хотел подставлять тебя. Я не хочу, чтобы ты или твоя команда потом искали меня с налитыми кровью глазами.
Ну, я и сам знал, что играю очень слабо. Но меня заинтересовало то, что Живоглот, оказывается, тоже это знал.
— Живоглот, я думаю, нам лучше…
Меня прервал громкий взрыв аплодисментов и приветственных криков. К тому времени, когда я перестал вытягивать шею, стремясь увидеть, что происходит, Живоглот исчез в толпе.
С завершением этой беседы я снова переключил внимание на более близкий предмет.
— Что это? — кивнул я в сторону только что вошедшей в клуб фигуры.
Ааз успокаивающе обнял меня одной рукой за плечи.
— Это он. Малыш Мятный Заход.
— ЭТО — Малыш?!!
В дверях стоял здоровенный детина, он был огромен, то есть, попросту говоря, размером с Машу. По непонятной причине я ожидал увидеть кого-нибудь примерно моего возраста. Но этот субъект был совсем иным.
Он был совершенно безволосым, безбородым, безбровым — то есть абсолютно лысым. Его голубоватая кожа в сочетании с толщиной и морщинами создавала общее впечатление полуспущенного голубого мяча для кегельбана. Глаза у него, однако, выглядели крайне темными и лишь слегка сверкнули, когда остановились на мне.
— Это — Малыш? — повторил я.
Ааз пожал плечами.
— Этот титул он носит давным-давно.
Человек-гора нес с собой два мешка, очень похожих на принесенные для нас Аазом. Он небрежно передал их одному из зрителей.
— Выдайте-ка мне фишек! — распорядился он гулким голосом. — Я слышал, здесь сегодня играют.
По какой-то причине его слова вызвали в толпе громкий взрыв смеха и аплодисментов. Я не счел это смешным, но вежливо улыбнулся. Глаза Малыша заметили отсутствие у меня энтузиазма и сверкнули с возросшей свирепостью.
— Ты, должно быть, Великий Скив.
Голос его понизился до грозного урчания, но по-прежнему отражался от стен. Удивительно легкой поступью он двинулся ко мне, протягивая руку.
Толпа затаила дыхание.
— А ты, должно быть, тот, кого называют Малыш Мятный Заход, — ответил я, с размаху кидая руку в его лапищу.
И снова удивился… на этот раз мягкости его рукопожатия.
— Я только надеюсь, что твоя магия не так хороша, как твоя репутация.
— Вот забавно, а я как раз надеялся, что твое везение такое же сомнительное, как твои шутки.
Я не хотел его оскорблять. Эти слова просто как-то сорвались у меня с языка, прежде чем я смог их осмыслить.
Лицо Малыша застыло.
Я желал, чтобы кто-нибудь вмешался в наш разговор и сменил тему, но зал отозвался мертвой тишиной.
Внезапно мой противник откинул голову и от души расхохотался.
— Мне это нравится! — провозгласил он. — Знаешь, ни у кого больше никогда не хватало храбрости сказать мне, что мои шутки дурно пахнут. Я начинаю понимать, откуда у тебя взялась смелость принять мой вызов.
Зал ожил, все разом принялись болтать и смеяться. Я почувствовал себя так, словно только что прошел своего рода обряд посвящения. Я испытал облегчение, но вместе с ним и еще кое-что. Я обнаружил, что Малыш мне нравится. Молодой или нет, он определенно не был страшилищем, какого я ожидал.
— Спасибо, Малыш, — тихо поблагодарил я, воспользовавшись тем, что за шумом нас не слышат. — Должен признаться, я ценю умеющих посмеяться над собой. Мне так часто самому приходится это делать.
— Это уж точно, — шепнул он в ответ, оглядываясь удостовериться, что никто не слушает. — Если не будешь следить за собой, вся эта слава вскружит голову. Слушай, ты не хочешь выпить чего-нибудь, прежде чем мы начнем?
— Только не это, — рассмеялся я. — Я хочу иметь ясную голову, когда мы вступим в бой.
— Как угодно, — пожал плечами он.
И прежде чем я успел еще что-нибудь сказать, он повернулся к толпе и снова повысил голос.
— Нельзя ли потише? — проревел он. — Мы тут собираемся сыграть в карты!
Словно по волшебству шум прекратился, и все глаза снова обратились в нашу сторону.
Я вдруг пожалел, что не согласился выпить.
Л. Бернстайн
Стол нас ждал. Перед ним стояло только два стула, а на поверхности стола располагались две аккуратные стопки фишек.
Я пережил внезапный приступ страха, сообразив, что не знаю, какой стул стоит лицом к югу, но Ааз пришел мне на выручку. Выскочив из толпы, он отодвинул стул и поддержал его, предлагая мне сесть. Для толпы это выглядело как вежливый жест, но мои друзья поняли, что я чуть было не отклонился от правил, которые с таким трудом пытался запомнить.
— Карты! — приказал Малыш, протягивая руку, когда опустился на стул напротив меня.
В его руке материализовалась новенькая колода. Он стал изучать ее, словно бокал с вином: посмотрел на свет, чтобы удостовериться, цела ли обертка, даже понюхал печать, проверяя запах фабричного клея.
Удовлетворенный осмотром, он предложил колоду мне. Я улыбнулся и развел руки, показывая, что все в порядке. Черт возьми! Если он ничего не нашел, то уж я-то наверняка не замечу никакого шулерства.
Однако мой жест, казалось, произвел на него впечатление, и он, прежде чем вскрыть колоду, отвесил мне легкий поклон. Как только карты были извлечены из футляра, короткие и толстые пальцы Малыша как будто зажили самостоятельной жизнью. Быстрыми движениями они извлекли джокеров и отбросили их в сторону, а затем принялись снимать с колоды по две карты, одну сверху и одну снизу.
Наблюдая за этим процессом, я начал понимать, почему рукопожатие Малыша было таким мягким. Несмотря на свою величину, его пальцы, приступив к своей задаче, сделались изящными, тонкими и чувствительными. Эти руки принадлежали отнюдь не чернорабочему и даже не боксеру. Они существовали для выполнения только одной работы — обращения с колодами карт.
Теперь колода была вчерне перемешана. Малыш сгреб кучу карт, подровнял их, а затем несколько раз быстро перетасовал. Движения его были такими точными, что, когда он закончил, ему даже не пришлось снова подравнивать колоду — он просто поставил ее в центр стола.
— Тянем, кому сдавать? — спросил он.
Я повторил свой прежний жест.
— Я тебе уступаю.
Даже это, кажется, произвело впечатление на Малыша… и толпу. По залу прокатился шепоток — обсуждались плюсы и минусы моего шага. Правда же заключалась в том, что, понаблюдав, как обращается с колодой Малыш, я стеснялся показывать свою позорно низкую квалификацию.
Он протянул руку к колоде, и карты снова ожили. С гипнотическим ритмом он принялся сдвигать колоду и перетасовывать карты, не переставая пристально глядеть на меня немигающими глазами. Я знал, что он давит мне на психику, но был бессилен бороться с этим.
— Для захода, скажем, по тысяче?
— Давай по пять тысяч, — парировал я.
Ритм сбился. Малыш почувствовал это и быстрым движением прикрыл колоду. Отставив на миг карты, он протянул руку к своим фишкам.
— Пусть будет пять тысяч, — согласился он, кидая пригоршню в центр стола. — И… мой фирменный знак.
За фишками в банк последовала белая мятная конфетка-холодок.
Я отсчитывал собственные фишки, и тут мне кое-что пришло в голову.
— Сколько это стоит? — спросил я, показывая на конфету.
Это удивило моего противника.
— Что? Мята? Грош пачка. Но тебе незачем…
Не успел он договорить, как я добавил к своим фишкам мелкую монету, толкнул все в центр стола, схватил его конфету и сунул ее в рот.
На этот раз публика действительно ахнула, прежде чем впасть в молчание. Несколько мгновений в зале не слышалось ни звука, кроме хрустящей у меня на зубах карамели. Я чуть не пожалел о своем дерзком шаге. Конфета оказалась невероятно крепкой.
Наконец Малыш усмехнулся.
— Понимаю. Хочешь съесть мое везение, да? Хорошо. Очень хорошо. Однако ты обнаружишь, что для того, чтобы справиться со мной, требуется нечто большее.
Говорил он веселым тоном, но глаза его потемнели, и тасовать карты он принялся более резко, даже как-то мстительно. Я понял, что добился успеха.
Я украдкой взглянул на Ааза, и тот лукаво подмигнул мне.
— Сдвинь!
Колода очутилась передо мной. Действуя с нарочитой беззаботностью, я сдвинул колоду примерно посередине, а затем откинулся на спинку стула. Хоть я и пытался принять небрежный вид, мысленно я скрестил пальцы рук и ног и все прочее, что поддавалось скрещиванию. Я изобрел собственную стратегию и ни с кем не обсуждал ее… даже с Аазом. Теперь нам предстояло увидеть, как она сработает.
Одна карта… две карты… три карты перелетели ко мне через стол, рубашкой вверх. Они скользнули по столу и легли ровнехонько в ряд — еще один штрих к мастерству Малыша — и лежали там, словно готовые взорваться снаряды.
Я игнорировал их, ожидая следующую карту.
Она прибыла и, пролетев, остановилась рубашкой вниз, рядом с предыдущими. Это была семерка бубей, а себе Малыш сдал…
Десятку бубей. Десятку!
Правила зазвучали у меня в голове, словно навязчивая мелодия. Десятка в открытую означала, что моя семерка убита… ничего не стоит.
— Ну как, съел мое везение? — хохотнул Малыш. — Моя десятка пойдет за… пять тысяч.
— И пять сверху.
На этот раз толпа ахнула громче… возможно, потому, что к ней присоединились мои тренеры. Я услышал, как Ааз шумно прочистил горло, но не взглянул в его сторону. Малыш с нескрываемым удивлением воззрился на меня. Он явно ожидал, что я либо пасану, либо поддержу… потому что это было бы самым разумным в моей ситуации.
— Ты высоко ценишь эту убитую карту, — задумчиво проговорил он. — Ладно. Поддерживаю. Хороший банк.
Еще две карты проплыли по столу рубашкой вниз. Я получил десятку! Точнее — десятку треф. Это аннулировало его десятку и вновь оживляло мою семерку.
Малыш получил единорога червей. Дикая карта! Теперь у меня были десятка и семерка против его пары десяток.
Восхитительно.
— Не буду обманывать тебя, — улыбнулся мой противник. — Пара десяток стоит… двадцать тысяч.
— И двадцать сверху.
Улыбка Малыша растаяла. Он метнул быстрый взгляд на мои карты, а затем кивнул.
— Поддерживаю.
Никаких комментариев. Никакого подтрунивания. Я заставил его призадуматься.
В путь отправились следующие карты. В мой строй скользнула тройка червей. Убитая карта. В противовес ей Малыш получил…
Десятку червей!
Теперь я видел три десятки против моих десятки с семеркой! Моя решимость на мгновение поколебалась, но я снова подкрепил ее. Я зашел уже слишком далеко, чтобы теперь менять стратегию.
Малыш задумчиво глядел на меня.
— Полагаю, ты не пойдешь с этим на тридцать?
— Не только пойду, но и загну твои тридцать.
В зале послышались приглушенные восклицания зрителей, явно не веривших своим ушам… и еще кое-какие не столь приглушенные голоса. Некоторые из последних я узнал.
Малыш лишь покачал головой и без единого слова толкнул в банк положенное число фишек. Толпа замерла и вытянула шеи, стремясь увидеть следующие карты.
Мне — дракон пик, а Малышу — великан червей.
Никакой очевидной помощи ни тому, ни другому игроку… за исключением того, что у Малыша теперь имелись три открытые карты червей.
Несколько мгновений мы оба изучали карты друг друга.
— Признаться, я не могу вычислить, на что ты ставишь, Скив, — вздохнул мой противник. — Но этот расклад стоит пятьдесят.
— И пятьдесят сверху.
Вместо того чтобы ответить, Малыш откинулся на спинку стула и воззрился на меня.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — сказал он. — Либо я прозевал этот момент, либо ты еще и не смотрел свои темные карты.
— Совершенно верно.
Толпа снова зашепталась. Многие не уловили, что произошло.
— Значит, ты ставишь вслепую?
— Правильно.
— Да к тому же еще и поднимаешь.
Я кивнул.
— Чего-то не пойму. Как же ты собираешься выиграть?
Прежде чем ответить, я несколько секунд смотрел на Малыша, а внимание зала было полностью обращено на меня.
— Малыш, ты самый лучший игрок в драконий покер из всех, какие только есть. Ты потратил не один год, оттачивая свое умение, чтобы быть самым лучшим, и никакие события сегодняшнего вечера не изменят этого. Что же касается меня, то мне везет… если это можно назвать везением. Мне однажды повезло, и это в определенном смысле дало мне шанс сыграть сегодня с тобой. Вот поэтому я и ставлю так, как ставлю.
Малыш покачал головой.
— Может быть, я тугодум, но все еще не пойму.
— При долгой игре твое умение победит мое везение. Так всегда бывает. По моим расчетам, единственный мой шанс — это играть, ставя все на одну эту партию… идти ва-банк. Никакое умение не сможет изменить исхода одной партии. Тут все решает удача… и это ставит нас на одну доску.
Несколько долгих мгновений мой противник переваривал сказанное, а затем откинул голову и расхохотался.
— Это мне по душе! — гаркнул он. — Разыграть полумиллионный банк в одну партию. Скив, мне нравится твой стиль. Выиграю я или проиграю, но состязаться с тобой в остроумии — одно удовольствие.
— Спасибо, Малыш. Я чувствую то же самое.
— Но, между прочим, надо доиграть эту партию. Мне очень неприятно заставлять весь этот народ томиться в напряжении, когда мы уже знаем, как пойдут ставки.
Он смел в банк остальные свои фишки.
— Я поддерживаю твою ставку, а ты ее в ответ увеличиваешь… тридцать пять. Это вся сумма.
— Согласен, — сказал я, толкая свои фишки в банк.
— А теперь посмотрим, что нам досталось, — подмигнул он, протягивая руку к колоде.
Двойка бубей мне… восьмерка треф Малышу… а потом каждому еще по карте втемную.
Толпа качнулась вперед, когда мой противник взглянул на свою последнюю карту.
— Скив, — почти с сожалением произнес он. — У тебя тут была интересная стратегия, но мой расклад силен… действительно силен.
Он перевернул две свои карты.
— Полный дом с драконами… каре великанов и пара десяток.
— Хороший расклад, — признал я.
— Да. Верно. А теперь давай посмотрим, что досталось тебе.
С максимальным самообладанием, на какое был способен, я перевернул свои темные карты.
Вся команда неотрывно глядела на меня, когда я перекатывал в руках кубок с вином, пытаясь решить, с чего начать.
— Во время этого последнего кризиса вам могло показаться, что я думаю о чем-то не о том, — начал я в конце концов. — Это действительно так. Я размышлял над одной проблемой, которую раньше не замечал… Это очень важная проблема. Настолько важная, что все остальное мне кажется гораздо менее важным.
— О чем это ты, партнер? — нахмурился Ааз. — Я ничего такого не заметил.
— Ты сам это только что сказал, Ааз. Ключевое слово тут «партнер». Для нас-то с тобой дела обстоят очень даже неплохо, но мы в этом доме не одни. Когда мы говорили с Коррешем и он сказал, что его жизнь — не забавы и развлечения, мне потребовалось некоторое время на разгадку, но в конце концов я понял, в чем дело.
Я посмотрел на тролля.
— Дела у тебя, что ли, идут неважно, Корреш?
— Ну, я не люблю жаловаться…
— Я знаю, но, может быть, иной раз и следовало бы. Раньше я никогда не задумывался об этом, но с тех пор, как ты переехал к нам, тебе перепадало все меньше и меньше заданий, так ведь?
— Это правда, Корреш? — обратился к нему Ааз. — А я как-то не замечал…
— Да никто не замечал, Ааз, потому что внимание всегда было сосредоточено на нас. Команда Ааз — Скив шла впереди всех и вся. Мы были настолько заняты тем, чтобы соответствовать образу больших шишек, что позабыли о делах наших коллег — тех, кому мы в немалой степени обязаны своим успехом.
— Да брось ты, старина Скив, — принужденно засмеялся Корреш. — Тут ты, по-моему, слегка преувеличиваешь.
— Разве? У тебя дела идут неважно, у Тананды тоже. Мне очень неприятно это говорить, но она была права, когда ушла: мы душим ее нашей нынешней организацией дел. Гвидо и Нунцио из кожи вон лезут, стараясь быть супертелохранителями, потому что боятся, как бы мы не решили, что в общем-то не нуждаемся в их услугах, и не выставили их вон. Даже Маша считает себя бесполезным членом команды. Банни у нас самая новенькая, но и она пыталась втолковать мне, что может быть нам полезна только в качестве приятного дополнения!
— После сегодняшнего вечера, Скив, я несколько иначе на это смотрю, — поправила меня Банни. — Я уже провела переговоры с Малышом, теперь мне предстоит оценить «Равные шансы», так что, похоже, я смогу сделать для вас кое-что помимо страстных вздохов.
— Именно! — кивнул я. — Все это и дает мне смелость предложить придуманный мною план.
— План? Какой план?
— Я и хотел поговорить с тобой, Ааз. Хотя нет, я хотел поговорить со всеми вами. В этом доме мы имеем дело не совсем с партнерством… у нас тут фирма. Все здесь присутствующие вносят свой вклад в успех нашей группы в целом, и, мне кажется, нам теперь самое время перестроить нашу организацию, чтобы она всему этому соответствовала. Нам на самом деле нужна система, при которой каждый из нас будет иметь право высказывать свое мнение о происходящем и голосовать за то или иное решение. Тогда клиенты смогут обращаться к нам как к группе, а мы — назначать цены, распределять задания или субподряды и участвовать в прибылях тоже как группа. Такое вот у меня предложение, уж не знаю, чего оно стоит. Что скажете?
Молчание все затягивалось и затягивалось, и я уже начал гадать, не пытаются ли они придумать, как бы потактичней внушить мне мысль подлечиться.
— Не знаю, Скив, — проговорил наконец Ааз.
— Что тебя смущает? — поинтересовался я.
— Не знаю, как нам следует назваться. Корпорация «Магия» или компания с ограниченной ответственностью «Хаос».
— Первое уже использовано, — возразила Тананда. — И кроме того, по-моему, название должно быть покруче и построже.
— В таком случае клиенты будут удивлены, когда познакомятся с нами поближе, понимаете, что я имею в виду? — вступил в разговор Гвидо. — Сами-то мы не больно круты и строги.
Я откинулся на спинку стула и глубоко вздохнул. Если это единственная их забота, то мою идею по крайней мере сочли достойной рассмотрения.
Маша поймала мой взгляд и подмигнула.
В ответ я уже с легким сердцем поднял кубок.
— Эта фирма принимает новых кандидатов?
Мы все обернулись и обнаружили в дверях Клади с чемоданом в руке.
— Думаю, мне незачем говорить вам о моей квалификации, — продолжила она, — но я восхищаюсь вашей группой и гордилась бы участием в ее делах.
Члены команды переглянулись.
— Ну, Клади…
— Ничего не понимаю…
— Остуди сперва духов начал…
— А ты что думаешь, Скив? — обратился ко мне Ааз. — Это ведь ты у нас силен рекрутировать бывших врагов.
— Нет, — твердо сказал я.
Все снова воззрились на меня.
— Извините, что выступаю так авторитарно сразу же после того, как сам же ратовал за право голоса каждого в решении дел, — продолжал я, — но если примут Клади, я выхожу.
— В чем дело, Скив? — нахмурилась Клади. — Я думала, у нас теперь нормальные отношения.
— Это так, — кивнул я. — Я не злюсь на тебя. Я не буду мешать твоей карьере, или бить тебя, или таить обиду. Ты только выполняла свою работу.
Я поднял голову, и наши взгляды встретились.
— Просто я не могу свыкнуться с тем, как ты работаешь, вот и все. Ты говоришь, что восхищаешься нашей группой, так вот, фундамент, на котором она держится, это доверие. А твой способ действий — завоевать доверие, а потом злоупотребить им. Даже если ты останешься нам верна, я не хотел бы иметь дело с тобой — с той, кто считает, что из этого можно получить прибыль.
Тут я остановился, но никто не возразил мне.
Клади подняла свой чемодан и направилась к двери. Однако в последний момент она обернулась ко мне, и я разглядел в ее глазах слезы.
— Я не могу спорить с тем, что ты говоришь, Скив, — сказала она, — но я предпочла бы скорее, чтобы ты меня стукнул и разрешил присоединиться.
Когда она выходила, царило полное молчание.
— Эта барышня подняла законный вопрос, — сказал наконец Корреш. — Какую мы займем позицию в вопросе о новых членах?
— Если мы открыты для приема, то я хотела бы представить на рассмотрение кандидатуру Вика, — вмешалась Маша.
— Сперва нам следует решить, а нужен ли нам еще кто-то, — заметила Тананда.
— С этим связан еще один серьезный вопрос — о работающих по временным договорам и эксклюзивным контрактам, — высказал свое мнение Нунцио. — По-моему, уравниловка никогда не срабатывает.
— Я как раз набрасываю план именно по этому пункту, Нунцио, — помахала исчерканной салфеткой Банни. — Если вы потерпите несколько минут, я смогу кое-что предложить официально.
Как ни интересовало меня происходящее обсуждение, мне было трудно сосредоточиться на том, о чем они говорили. У меня почему-то не выходила из головы Клади.
Конечно, я был с ней резок, но что мне оставалось? Если собираешься заправлять каким-то делом или командой, то надо придерживаться каких-то принципов. Тут нет места для сентиментальности. Я, разумеется, поступил правильно. Разумеется?
