Глава тринадцатая

Кантина – местная солдатская столовая, а по вечерам кабак, – располагалась в левом крыле здания дворца на первом этаже. При моем появлении чрезмерно громкие разговоры шумных карликов резко оборвались. В гнетущей тишине я сделал несколько шагов в глубь помещения, стараясь разглядеть фигуру моего приятеля. Длинные ряды столов уходили куда-то вдаль и терялись за плотной завесой табачного дыма. Потратив минуту на безуспешные поиски, я хотел было расспросить ближайшую ко мне компанию, но Брюс, привстав со своего стула, сам подал голос:

– А, Коршун! Иди сюда! Ты как раз вовремя, я только что освободился. – И, обратившись к присутствующим, объявил: – Ребята, это свой – спаситель королевской задницы. Прошу любить и жаловать!

Плоская шуточка понравилась гномам, и все громко захохотали. Похоже, к персонам королевских кровей здесь относились с изрядной долей иронии, и при звуках гномьего гимна (ежели таковой вообще существовал) или даже при появлении самого государя вряд ли кто из сидевших в этом зале вскочил бы и вытянулся в струнку.

Обстановка разрядилась. Солдаты вернулись к своему пиву и разговорам и больше не пялились в мою сторону. Я подошел к столику своего нового товарища и занял место напротив. К счастью, мебель здесь была не детского размера, как в зале совещаний, и мне удалось устроиться вполне комфортно, не пришлось даже вытягивать ноги под столом.

Перед Брюсом неровным строем стояло полдюжины здоровенных кружек, из которых лишь в одной оставалось немного темного напитка. От пива гном раскраснелся и расстегнул наполовину рубаху, обнажив могучую грудь, густо покрытую колечками темных волос.

«Ничего себе, только пришел! – Я взглянул на опустевшую посуду. – Мне столько на целый вечер хватит и еще останется. Действительно, крепок мужик – сомневаться не приходится».

Карлик тем временем ударом могучего кулака по столу и громким возгласом, больше походившим на боевой клич, пригласил местного служку (назвать волосатого, с окладистой бородой парня официантом как-то язык не поворачивается) и кратко поставил бойцу задачу.

Прихватив пустую тару, парень, как мне показалось, растаял в воздухе и через пару минут вновь материализовался с подносом, уставленным кружками, над каждой из которых вздымалась высоченная шапка белоснежной пены, тарелками с огненным шашлыком и традиционной вяленой рыбкой.

– Люблю после трудового дня хлебнуть глоток-другой доброго эля, да и подкрепиться не мешает. – Брюс, сделав глоточек на полкружки, придвинул к себе тарелку с душистым мясом и самозабвенно затрещал челюстями.

Аромат шашлыка вызвал у меня обильное выделение слюны – организм напомнил, что пришло время ужина. По примеру гнома я тоже отхлебнул из кружки и приступил к трапезе.

– Брюс, вас, оказывается, неплохо здесь кормят! Мне тут недавно король предложил должность офицера при штабе, так я, наверное, зря отказался. – С животом, набитым до отказа, я откинулся от тарелки.

Собеседник, уже давно успевший покончить с едой и вдобавок пропустить пару кружек пенистого напитка, посмотрел на меня как на сумасшедшего.

– Извини, Коршун, но ты глуп, как скальный червь! Да разве от такой должности отказываются? Посмотри на меня – за двести лет лишь до сержанта дослужился, а тебе сразу офицера предлагают! Ты хоть понимаешь, что потерял? Самый зачуханный полевой лейтенантишка получает в год двести тыщ, не считая пайковых, суточных, сверхурочных и прочей халявы. Ну, заступишь в наряд раз в месяц, ну, козырнешь лишний разок какому-нибудь полкану, генералам можно даже честь не отдавать – они дальше своего живота ничего не видят. Эх, парень, мне бы такое предложение сделали… Дурень, вот дурень!

– Не кипятись, Брюс! Не привык я честью разбрасываться, а эти двести тысяч и пайковые для меня не такие большие бабки, чтобы жертвовать свободой. Моя профессия позволяет за неделю заработать больше. Если хочешь, похлопочу за тебя перед королем. Сделает он своего старого друга офицером, и будешь грести денежки лопатой, заступая раз в месяц в наряд и отдавая честь полковникам.

У собутыльника челюсть резко упала вниз, а глаза как-то неестественно распахнулись, я даже забеспокоился, что они выскочат из орбит и упадут в кружку.

– За неделю? Не врешь?

– Чего ради мне врать? Иногда бывает и за одну ночь. Только я на работе не горю, поскольку всех денег не заработаешь, поэтому берусь не за каждое дело. Понятие «трудоголик» с тем ремеслом, которым мне приходится добывать себе пропитание, не очень совместимо. Я, как художник, работаю, когда есть вдохновение, а главное – желание.

Лицо Брюса раскраснелось от волнения. Он даже попытался ослабить ворот и без того расстегнутой до пупа рубахи.

– Коршун, к черту офицерские эполеты, возьми меня в дело! Такие деньжищи! Готов выполнять любые твои распоряжения, вместе мы горы свернем! – С жаром карлик взял быка за рога и уже более спокойным тоном спросил: – Кстати, чем ты занимаешься?

Теперь пришлось удивляться мне. Я-то думал, что имя Коршуна известно каждой собаке если не во всей стране, то, по крайней мере, в столице, уж больно часто оно мелькает в средствах массовой информации. Значит, ошибался. Ох уж эти гномы, живут в своем замкнутом мирке и даже не знают популярнейших людей современности! Неудивительно, если Брюс не имеет представления, как зовут президента Нордланда, лидера группы «Зеро» или скандальную приму вундертаунской «Гранд-опера», что уж там говорить о каком-то воре.

– Не ожидал я от тебя такой деловой хватки, Брюс. Ты прям современный соискатель – претендент на вакантную должность: сначала – сколько платят, а уж потом – чем занимаешься. Хороший подход. Только в дело взять тебя не могу. Не обижайся, пожалуйста. Будь я банкиром или фабрикантом – с удовольствием, но специфика моих занятий не позволяет брать компаньонов, поскольку, выражаясь языком простого обывателя, я – вор. Столь банальное и неблагозвучное слово очень претит моей тонкой, высокочувствительной натуре. Скорее я бы назвал себя свободным художником – мастером по перемещению материальных ценностей из одних рук в другие. И все-таки факт остается фактом: я – вор, и никуда от этого не денешься. Надеюсь, что после того, как ты узнал всю правду, у тебя пропало желание связывать свою профессиональную карьеру с воровским промыслом.

– Погоди чуток! Что-то припоминаю. Не ты ли пару месяцев назад грабанул эльфийский банк «Процветание»?

– Готов признать – моя работа, – с гордостью подтвердил я догадку гнома. – Одно из лучших моих дел. Скажу по секрету только тебе: современные гномьи сейфы – полная туфта. Не нужно пихать туда всякую электронику, словно это не обычный ящик для денег и ценностей, а космический спутник-шпион. Старинные открывать значительно труднее, хотя ни один еще не устоял против этих искусных рук. – И я продемонстрировал гному свои раскрытые ладони. – Ты не поверишь, но на днях ими вскрыт «Крафт» самой последней модификации…

– Ты… «Крафт»? Не может быть! – Брюс воскликнул так громко, что сидевшие за соседними столами дружно обернулись в нашу сторону.

– Мамой клянусь! – Здесь я откровенно кривил душой – никакой матери отродясь не знал и относился к женщине, которая без всякого сожаления подбросила меня еще в младенческом возрасте к дверям приюта, крайне отрицательно. Не помню откуда, но мне было известно, что именно эта клятва у гномов обязывает ко многому.

Даже столь веский аргумент, как клятва матерью, не смог окончательно стереть выражение недоверия с лица моего приятеля, но оно было уже не столь скептическим, как пару мгновений назад. В его глазах даже промелькнула слабая искорка уважения, но гном не был бы гномом, если бы тут же чего-нибудь не придумал для окончательного установления истины. Брюс залез в карман брюк, извлек на свет божий массивные часы в золотом корпусе и протянул мне:

– Готов поверить каждому твоему слову, если сейчас же на моих глазах ты посмотришь этот хронометр и установишь причину поломки, а еще лучше, если починишь. Предупреждаю, работа старинная, тонкая, часики достались мне еще от деда. Сегодня остановились, и часовщику я их еще не показывал. Тебе ведь все равно, сейфы вскрывать или часы – и там и тут механика. Единственная просьба: если не уверен – не берись, скажи сразу, что прихвастнул слегка насчет «Крафта», с кем не бывает. Какой инструмент понадобится, только скажи – принесут без промедления.

С должным почтением я взял в руки древнюю реликвию и стал внимательно осматривать. Действительно, часики весьма и весьма старинные, довольно тяжелые – золотишка на их изготовление ушло немало, но главное, что делало эти часы по-настоящему ценными, это точнейший механизм, сработанный мастерами-гномами полтысячелетия назад. Сегодня, в эпоху ширпотреба, такую работу смогут повторить немногие. По крайней мере, мне такие кудесники были неизвестны.

Закрыв глаза, я сосредоточился и внутренним взором проник сквозь корпус к шестеренкам и колесикам. Ага, вот оно! К счастью, никаких механических повреждений – просто комок спрессованной до каменного состояния пыли забился между зубьев одной из шестерен и заклинил ее ход. Виртуальным ногтем я аккуратно подцепил песчинку и выскреб ее, вернув тем самым зубчатому колесу способность вращаться. Затем раздробил инородный предмет на мелкие кусочки, чтобы он не застрял еще где-нибудь. Толкнул тихонько маятник и услышал, как часы начали тикать.

– Точное время выставишь сам. – Пытаясь скрыть самодовольную улыбочку, я вернул вещь хозяину.

Брюс недоверчиво поднес часы к уху, его лицо засветилось от счастья.

– Но как? Что с ними было?

– Чистить нужно чаще свою память о любимом деде! – не удержался я от укоризненного замечания. – При первой возможности отнеси их часовщику, там грязи как в канализации Вундертауна. Признайся, лет сто их не чистил?

– А чего в них лишний раз нос пихать. Идут себе и идут…

– Вот и доходились, – прервал я оправдательную речь собутыльника. – Ладно, пользуйся пока, а теперь давай выпьем пивка, чтобы больше не останавливались.

После того, как гном, сверившись с настенными часами, скорректировал показания хронометра, мы дружно опрокинули по кружечке эля и зажевали горечь солода вяленой рыбой. Товарищ о чем-то задумался. Мне показалось, что он на минуту-другую словно выпал из реальности. Тело его приняло отрешенную позу и обмякло в кресле, глаза покрылись поволокой, руки упали на колени. Наконец в его голове созрел определенный план, гном очнулся, взгляд его приобрел осмысленность. Перегнувшись через стол, он знаком попросил меня приблизиться к нему, и после того, как мое ухо почти уперлось в его бороду, зашептал негромко:

– Коршун, да ты же талант! Бросай воровское ремесло, мы с тобой такое дельце организуем – мир содрогнется! Появилась тут одна гениальная мыслишка в моей седой голове. Хватит старому Брюсу при дворе околачиваться, нужно свой бизнес начинать, да и жениться пора, есть одна краля на примете – закачаешься. Слушай! Скопил я за годы безупречной службы весьма приличный капиталец, теперь, благодаря тебе, его можно хорошо пристроить. Давай организуем производство надежных сейфов? Я беру на себя основное производство и всю бухгалтерию. Ты будешь научно-техническим руководителем и главным консультантом по вопросам безопасности. Тебе лучше всех известны все слабые и сильные стороны существующих моделей. Мы создадим такие сейфы, что их никто не сможет взломать. Работенка для тебя непыльная – раз-два в месяц проконсультировать конструкторов и технологов, а потом гуляй себе – швыряйся деньгами направо и налево. Соглашайся, Коршун, такой шанс выпадает один раз в жизни!

Я слушал взволнованный шепот собеседника и все больше и больше удивлялся. Вот она, ставшая притчей во языцех деловая хватка горного народа. Зря смеемся, господа! Предложение Брюса действительно было заманчивым с финансовой точки зрения, но абсолютно неприемлемым для меня, поскольку бросать любимое занятие я не собирался, а вскрывать сейфы собственного изготовления – лишь дискредитировать в глазах общественности фирму «Брюс и Коршун». Свои соображения по этому поводу по возможности деликатно я изложил товарищу.

Гном, ничуть не обескураженный моими аргументами, снова горячо зашептал мне в ухо:

– И не надо бросать: обходи наши изделия стороной, а лучше поковыряйся немного, сделай вид, что не смог открыть – вот тебе и реклама! Представь на минуту: приходит хозяин утром в свой офис, «Крафт» встречает его раскрытой пастью, а «Брюс» стоит целенький, ну пусть слегка поцарапанный. Мы с тобой за год монополизируем рынок, народ будет драться за наши сейфы. Соглашайся, Коршун, дураком будешь, если откажешься!

Сообразив, что спорить с разошедшимся навязчивым компаньоном бесполезно, не испортив отношений бесповоротно, я пообещал подумать. Брюс, уверенный в том, что сделал предложение, от которого не отказываются, и мой положительный ответ у него уже в кармане, упал обратно на свой стул.

– Теперь, дорогой коллега по бизнесу, было бы неплохо по-настоящему спрыснуть наш протокол о намерениях. Я все-таки уверен, что здравый смысл возобладает в твоей порочной душе и направит на путь истинный даже такого закоренелого преступника! – воскликнул Брюс и с размаху заехал кулачищем по столешнице.

Тут же перед нами возник представитель местного обслуживающего персонала и вопросительно уставился на моего товарища. За время, проведенное в кантине, я успел заметить, что все официанты здесь на одно лицо и одеты в одну и ту же форму – красная косоворотка, мягкие кожаные полусапожки и темно-синие шаровары, – поэтому был ли это тот самый гном, который обслуживал наш столик с самого начала, или какой-то другой, так и осталось для меня загадкой.

– Тащи, дружок, пару бутылочек моего любимого и соответствующей закуси! Сегодня Брюс решил тряхнуть стариной – есть повод.

В мгновение ока наш столик был освобожден от опустевшей посуды, тщательно протерт, и через минуту на нем появилось два прозрачных «пузыря» с золотистым содержимым, искрящимся в свете электрических ламп, и тарелки с различными закусками.

«Каждый литра на полтора потянет. – Я оценил на глаз объем принесенной выпивки. – Кажется, начинается то, о чем предупреждал сегодняшним утром Матео».

Мои подозрения на этот счет усилились еще и потому, что братия за соседними столиками начала проявлять к нашей компании повышенный интерес. Похоже, Брюс еще до моего прихода оповестил всех о предстоящем спектакле, и то, что в моем лице он нашел потенциального компаньона, не помешает ему немного развлечь народ, споив салагу на глазах у честной публики.

Чтобы не разочаровывать зрителей, я постарался как можно натуральнее изобразить испуг на лице и залепетал, что, дескать, выпивки многовато, что крепких напитков я на дух не переношу. Судя по торжествующим ухмылкам гномов, я подтвердил свое реноме слабака в их глазах.

– Не боись, паря, выпьем по стаканчику, а там само пойдет – от хорошего виски еще никому плохо не было! – поспешил успокоить меня Брюс.

– Ну, если только по стаканчику, но не больше, – согласился я, с деланым испугом глядя на парочку вместительных стаканов, специально предназначенных для употребления этого напитка.

Собутыльник взялся за дело с видом завзятого конферансье. Он не стал форсировать события, пытаясь сразу же влить в меня большую порцию алкоголя. Плеснул в оба стеклянных сосуда на палец жидкости и, провозгласив витиеватый тост, смысл которого сводился к тому, чтобы этот чудесный напиток никогда не переводился, а здоровье позволяло его вкушать без всяких ограничений, одним глотком осушил свой бокал до дна.

Я последовал его примеру и едва не поперхнулся – пойло такой крепости мне довелось пробовать впервые.

– Как называется этот божественный напиток? – Незаметно смахивая предательскую слезу с ресниц и стараясь удержать внутри себя рвущийся наружу кашель, я обратился с вопросом к Брюсу, а сам как бы невзначай провел рукой сверху от гортани вдоль пищевода к желудку.

– «Слеза старателя», – кратко сообщил гном, совершенно не обратив внимания на мои манипуляции.

А зря. Гладил я себя по пузу вовсе не от избытка приятных ощущений, вызванных употреблением внутрь «огненной воды», изготовленной коварными карликами специально для спаивания неокрепших организмов – таких, как мой, например. Этим нехитрым магическим трюком, почерпнутым еще в приюте из одной книги, опрометчиво предоставленной в мое распоряжение незабвенным пьяницей-духовником, я обезвредил большую часть спирта, который находился в проглоченном мной виски. Фокус так и называется: «Обратный синтез спирта в сахар внутри живого организма». Заклинание позволяло нейтрализовать выпивку не только в собственном теле, но и внутри любого живого существа, принявшего внутрь напиток, содержащий алкоголь. Единственное, что требовалось, это чтобы существо находилось в пределах досягаемости моей вытянутой руки. Помнится, однажды я здорово подпортил настроение отцу-капелларию, нейтрализовав пару литров хорошего церковного вина прямо в его животе. Не получив предполагаемого кайфа, наставник быстро понял, что к чему, больно оттаскал юное дарование за ухо и заставил совершить обратное магическое действо. После этого наши с ним отношения еще больше укрепились – хитрый монах пристрастился к сладкому чаю, который с моей помощью трансформировался в его желудке в отличную выпивку.

После третьей порции я притворился изрядно поддатым, схватил бутылку, наполнил стаканы наполовину, слегка пошатываясь, поднялся с места и провозгласил тост за здоровье моего лучшего друга Брюса. Потом мы опрокинули еще по целому стакану за здоровье присутствующих, которые, кстати, уже не бросали косые взгляды в нашу сторону, а откровенно пялились на нашу компанию, наслаждаясь процессом спаивания ветераном разошедшегося не на шутку новичка.

Полчаса непрерывных возлияний, и виски в обеих емкостях уже не осталось. Взмахом руки я подозвал служку и потребовал принести еще две бутылки «этого восхитительного нектара», чем изрядно удивил зевак. Брюс, уже осоловелый, заплетающимся языком вяло поддержал мое требование:

– Давай… мальчик… чтоб мухой… два флакона… мы п… п… пьем…

Однако для того, чтобы гном полностью вырубился, нам хватило еще всего лишь одной бутылки. После очередной моей здравицы в его честь ветеран не выдержал и, уронив голову на стол, закрыл глаза и громко захрапел.

В зале воцарилась гробовая тишина. На глазах изумленной толпы случилось чудо. Молодой, зеленый парнишка сделал то, что пытались совершить многие, но никому это до сих пор еще не удавалось.

Поднявшись со стула, я окинул взглядом притихшую толпу, на лицах многих ясно читалось полное разочарование. По их мнению, хохма не удалась, поскольку спектакль прошел не по плану режиссера, но я-то знал – через пару минут зрители по достоинству оценят финал постановки. А пока зал притих в недоумении. Я физически ощущал, как в головах этих тугодумов медленно, с огромным напряжением начали раскручиваться тяжелые маховики, преодолевая сопротивление гномьего эгоцентризма, граничащего с шовинизмом. Наконец из глубины зала донесся чей-то голос:

– Ребята, а Брюс-то скопытился!

– Чой-то с ним сегодня? – Из-за соседнего столика вскочил гном средних лет и, подойдя к спящему, попытался привести его в чувство посредством шлепков по щекам, но Брюс лишь слабо отмахнулся и отвернулся к стенке. – Готов, ребята! До утра не очухается. Можете не сомневаться.

К столу по очереди стали подходить остальные зрители. Они недоверчиво осматривали товарища и, высказав собственное весьма нелестное мнение по поводу его отключки, отходили в сторону.

Желая поставить жирную заключительную точку, я обратился к присутствующим:

– Господа, поскольку мой друг пришел в полную негодность, не желает ли кто-нибудь составить мне компанию?

Хмурые лица гномов прояснились. Наконец-то до них дошло, что непобедимый дуэлянт алкогольных турниров, выставлявший ранее многих, находящихся в зале, на посмешище, сражен и опозорен. Сначала ко мне подошел тот, что первым констатировал факт моей победы, и, похлопав по плечу, поздравил от всей души:

– Ты, паря, молодец! Все были уверены, что тебя после третьей выносить придется. Знатно пьешь, весьма знатно!

И тут толпу словно прорвало. Лед недоверия к чужаку мгновенно растаял. Все одновременно ринулись ко мне. Каждый норовил пожать мне руку, шлепнуть по плечу или просто дотронуться до героя. Столь бурной реакции от замкнутых, уравновешенных и где-то даже флегматичных гномов, коими их раньше считал, я никак не ожидал. Было немного стыдно, что победа, одержанная мной, не совсем честная, но вместе с тем чувство гордости распирало грудь и заставляло быстрее биться сердце.

Я взглянул на часы, до встречи с Его Величеством оставалось еще чуть больше часа. В голове немного шумело – небольшая часть выпитой «слезы» все-таки попала в кровь. Пора уходить отсюда, иначе кто-нибудь из ликующей толпы примет мое хвастливое, но опрометчивое предложение насчет продолжения банкета всерьез, и придется Коршуну вновь глотать обжигающее пойло. Прикинувшись в доску пьяным, я поблагодарил всех присутствующих за добрые слова, которые они щедро сыпали в мой адрес, повернулся к выходу и под одобрительные возгласы тех, чье доверие сегодня завоевал столь необычным способом, нетвердой походкой направился прочь из питейного заведения.