Глава XVI

Наводки! Как же люди любят наводки! Причем не только получать, но и давать. Здесь переплетены алчность и тщеславие. Порой бывает очень занятно наблюдать за тем, как вполне благоразумные люди охотятся за наводками. А тем, кто раздает наводки, нет нужды беспокоиться об их надежности, потому что их получатели довольствуются любыми наводками, необязательно хорошими. Если наводка помогла – прекрасно! Если нет – следующая поможет. Я здесь имею в виду рядовых клиентов рядовой брокерской фирмы. Существуют особого рода наводчики-манипуляторы, отстаивающие интересы определенных компаний, которые верят только в силу наводки как очень тонкого и эффективного средства маркетинга и рекламы. Те, кто раздает наводки, и те, кто их получает, образуют бесконечную цепочку ходячей рекламы, сеть распространителей информации о том, что на свете существует такая-то компания. Усердный труд такого наводчика-манипулятора подогревается иллюзией, что нет в мире человека, который устоял бы перед соблазном наводки, если, разумеется, ее правильно преподносить. Он изучает искусство наводки и относится к своему делу как настоящий художник.

Я ежедневно получаю сотни всевозможных наводок от разных людей. Хочу поделиться историей с компанией Borneo Tin. Помните первое публичное размещение акций этой компании на рынке? Это было в самый разгар биржевого бума. Группа промоутеров послушалась совета некоего очень умного банкира и решила разместить весь выпуск акций компании на открытом рынке, вместо того чтобы неспешно сделать это силами гарантийного синдиката. Это был хороший совет. Но промоутеры из-за своей неопытности допустили одну ошибку. Они не знали, на что способен рынок акций в условиях такого сумасшедшего бума, и при этом не проявили достаточной гибкости. Промоутеры были согласны с тем, что для того, чтобы акции покупали, они должны были расти в цене, но начальную цену поставили такую, что она отпугивала трейдеров и спекулянтов.

По идее, промоутеры должны были придерживаться назначенной цены, но в условиях бурного рынка «быков» это было бы вопиющим консерватизмом. Публика покупала все, на что удавалось нацелить ее внимание. Долгосрочные инвестиции никого не интересовали. Спрос был на легкие деньги, гарантированный быстрый выигрыш. Золото лилось в страну рекой благодаря огромным объемам экспорта продукции военного назначения. Мне рассказывали, до того как была зарегистрирована первая сделка с акциями Borneo Tin, промоутеры успели трижды повысить первоначальную стоимость своих бумаг.

Мне предложили присоединиться к пулу промоутеров, но, присмотревшись к ситуации, я отказался от предложения, потому что, когда приходится прибегать к какому-либо рыночному маневрированию, я предпочитаю действовать в одиночку. Я всегда опираюсь на собственную информацию и следую собственным методам. Когда акции Borneo Tin появились на рынке, я, зная о ресурсах и планах пула промоутеров, а также о возможностях публики, купил 10 тысяч этих ценных бумаг в первый же час. Их дебют на рынке был весьма успешен. Более того, промоутеры нашли спрос настолько высоким, что было бы глупо не придержать акции, чтобы потом продать их дороже. Примерно в то же самое время, когда я купил 10 тысяч акций, промоутеры пришли к выводу, что принадлежащие им ценные бумаги с легкостью разойдутся и попозже, когда их стоимость подрастет на 25–30 пунктов. Решив, что прибыль, которую я получу на этих 10 тысячах акций, будет слишком жирным вычетом из тех миллионов, которые они уже считали своими, промоутеры попытались было вывести меня из игры, искусственно притормозив рост курса. Поскольку я проявил выдержку и никак не отреагировал, они предпочли махнуть на меня рукой, потому что боялись упустить рынок, и начали взвинчивать курс, стараясь при этом до поры до времени выпускать из рук как можно меньше акций.

Видя бешеный рост других акций, промоутеры к этому моменту начали считать свою прибыль уже в миллиардах. Когда курс Borneo Tin добрался до 120, я продал свои 10 тысяч акций. Это приостановило рост, и менеджеры пула несколько ослабили свои усилия по накачиванию курса. Во время очередного общего ралли они опять попытались создать активный рынок для своих бумаг и пожертвовали частью акций, но такая методика маркетинга оказалась довольно накладной. Наконец они довели цену до 150. Но к этому времени бум на рынке завершился и промоутерам пришлось продавать акции уже в условиях снижения – тем горе-игрокам, которые любят покупать после хорошего отката, ошибочно полагая, что если акции когда-то шли по 150, то 130 – это уже дешево, а 120 – вообще даром. Кроме того, они напоминали о себе брокерам, которые работали в торговом зале биржи и могли помочь создать временный рынок сбыта, и комиссионным домам. Любая мелочь могла помочь, и промоутеры не брезговали ничем. Проблема была в том, что время рынка «быков» прошло. Простаки клевали теперь на другую наживку. Но промоутеры Borneo Tin не видели этого или не хотели видеть.

В то время я отдыхал с женой в Палм-Бич. Однажды я удачно сыграл в казино и подарил пятисотдолларовую купюру из своего выигрыша жене. И надо же было такому случиться, чтобы на следующий же день она познакомилась на званом обеде с неким мистером Визенштейном, который оказался президентом компании Borneo Tin и отвечал за размещение акций. Вскоре мы узнали, что этот Визенштейн умышленно устроил так, чтобы сесть за столом рядом с моей женой.

Во время обеда он был с ней исключительно любезен и старался развлекать ее изо всех сил. В конце вечера Визенштейн весьма доверительно сообщил моей жене:

– Миссис Ливингстон, я собираюсь сделать то, чего никогда прежде не делал. И я очень рад довериться именно вам, потому что вы хорошо знаете, что это значит.

Тут Визенштейн замолчал и озабоченно поглядел в лицо миссис Ливингстон, словно удостоверяясь в том, можно ли доверить ей важное известие. Она мгновенно прочитала все на его лице, как будто это было напечатано на бумаге, и сказала:

– Да.

– Да, миссис Ливингстон, для меня было огромным удовольствием познакомиться с вами и вашим супругом, и я хочу доказать искренность моих добрых чувств к вам, потому что надеюсь и впредь почаще общаться с вами обоими. Уверен, мне не нужно упоминать о том, что информация, которую я собираюсь вам сообщить, строго конфиденциальна. – Тут он перешел на шепот: – Если купить акции Borneo Tin, можно заработать большие деньги.

– Вы так думаете? – спросила жена.

– Прежде чем выйти из гостиницы, – продолжал Визенштейн, – я получил несколько телеграмм, содержание которых станет известно публике не ранее чем через несколько дней. Лично я намерен вложить в эти акции все свои свободные средства. Если вы купите их завтра при открытии биржи, они достанутся вам по той же цене, что и мне. Даю слово, эти акции наверняка далеко пойдут. Вы единственный человек, которому я об этом рассказываю. Никто больше не знает!

Моя жена поблагодарила его, но сказала, что ничего не смыслит в спекуляциях акциями. Но Визенштейн заверил ее, что ей и не нужно знать больше того, что он сейчас ей сказал. А чтобы удостовериться в том, что она все поняла правильно, Визенштейн повторил:

– Все, что вам нужно, – это купить акции Borneo Tin – столько, сколько пожелаете. Даю вам слово, что если вы это сделаете, то не потеряете ни цента. Я ни разу в жизни не давал никому советов о покупке чего бы то ни было. Но я настолько уверен в том, что эти акции пробьют уровень 200 и пойдут дальше, что хочу, чтобы и вы на этом заработали. Вы понимаете, я не могу сам скупить все акции, так пусть уж лучше вы заработаете на их росте, чем какой-нибудь чужак. Намного лучше! Я вам все это сказал доверительно, поскольку знаю, что вы никому об этом не обмолвитесь. Поверьте моему слову, миссис Ливингстон, и купите Borneo Tin!

Произнес он все это весьма торжественным тоном и произвел на мою жену очень сильное впечатление, поэтому она сразу решила, что это будет отличным вложением тех 500 долларов, которые она получила от меня накануне. Эти деньги свалились на меня с неба, и я просто подарил их ей сверх того обычного содержания, которое она получала от меня. Иными словами, это были деньги, с которыми не жалко было бы расстаться, если бы они и пропали. Но ведь Визенштейн уверял, что она непременно выиграет. Как было бы здорово самой заработать на бирже, а потом мне похвастаться!

И вот на следующее утро еще до открытия биржи моя жена зашла в контору Хардинга и сказала управляющему:

– Мистер Хейли, я хочу купить акции, но не записывайте их на мой обычный счет, чтобы муж ничего не знал, пока я не получу выигрыш. Можете это для меня устроить?

Хейли ответил:

– Конечно. Откроем особый счет. А какие акции вы хотите купить и сколько?

Она вручила ему 500 долларов и сказала:

– Послушайте, я готова рискнуть только этой суммой, не больше. Если ничего не выйдет, я не хочу остаться должна вам, и помните, что мистер Ливингстон ничего не должен об этом знать. Купите для меня сразу после открытия акции Borneo Tin на все эти деньги.

Хейли взял деньги, заверив ее, что не проговорится об этом ни одной живой душе, и сразу после открытия купил для нее сотню акций Borneo Tin. Кажется, они достались ей по 108. В тот день эти акции были очень активны и к закрытию поднялись на три пункта. Миссис Ливингстон так радовалась своему успеху, что ей стоило больших сил не рассказать обо всем мне.

Та к случилось, что в то время я все больше склонялся к игре на понижение на рынке в целом и мое внимание привлекла необычная активность акций Borneo Tin. Я не считал, что это было подходящее время для роста каких бы то ни было акций, тем более этих, и в тот же день решил начать «медвежью» игру, для начала продав без покрытия 10 тысяч акций Borneo Tin. Если бы не мое вмешательство, их курс, думаю, поднялся бы не на три, а на все пять или шесть пунктов.

На следующий день я продал две тысячи акций при открытии и еще две тысячи перед самым закрытием биржи, после чего курс упал до 102.

На третий день Хейли, управляющий конторой Хардинга в Палм-Бич, с утра ожидал визита миссис Ливингстон. Она пришла часов в одиннадцать, и Хейли тут же отвел ее в сторону и сказал:

– Миссис Ливингстон, если вы хотите, чтобы я держал для вас 100 акций Borneo Tin, вам придется доплатить залог.

– Но у меня больше нет денег, – ответила она.

– Я могу перевести это на ваш основной счет, – предложил управляющий.

– Нет, – возразила она, – так муж обо всем узнает.

– Но у вас уже образовался убыток, – сказал он.

– Но я же вам ясно сказала, что не хочу терять ничего сверх этих 500 долларов. Хотя их я тоже предпочла бы не терять.

– Я знаю, миссис Ливингстон, но я не хотел продавать эти акции, не посоветовавшись с вами, и, если вы не распорядитесь их держать, я от них избавлюсь.

– Но они же так хорошо росли в тот день, когда я их купила, – сказала она, – что я просто не могла представить, что все так быстро поменяется. А вы?

– Я тоже не мог этого представить.

Служащим брокерских контор приходится быть дипломатами.

– А что с ними случилось, мистер Хейли?

Хейли, разумеется, знал, но не мог сказать, не выдав меня, а деловая тайна клиента священна.

– Ничего определенного я не слышал, – уклончиво ответил он. – Однако вон они уже где! – Хейли указал пальцем на котировочную доску. – Пора что-то решать.

Уставившись на доску, миссис Ливингстон вскричала:

– Но, мистер Хейли! Я не хочу терять 500 долларов! Что же мне делать?

– Не знаю, миссис Ливингстон, но, будь я на вашем месте, я обратился бы к мистеру Ливингстону.

– О нет! Он не хочет, чтобы я самостоятельно торговала акциями. Он будет покупать и продавать их для меня, но сама я не должна ничего покупать без его согласия. Я не смею ему признаться.

– Все будет хорошо, – успокаивающе сказал Хейли. – Он великолепный трейдер и сразу сообразит, что надо делать. – Видя, что моя жена отрицательно качает головой, он добавил строгим тоном: – Либо вам придется доплатить тысячу или две, чтобы еще подержать свои акции.

Такая альтернатива мгновенно привела мою жену в чувство. Она еще немного потянула время, но, поскольку акции продолжали снижаться, нашла меня сидящим перед котировочной доской и сказала, что ей нужно со мной поговорить. Мы уединились в отдельном кабинете, и она мне все рассказала.

– Ты глупая девчонка, – сказал я ей, – я же говорил, чтобы ты не лезла в эти дела!

Жена пообещала, что больше не будет, я вернул ей ее 500 долларов, и она ушла вполне счастливая. К этому моменту курс опустился до номинала.

Было нетрудно понять, что случилось. Визенштейн был хитер. Он рассчитал, что миссис Ливингстон перескажет мне свой разговор с ним и я начну изучать акции. Визенштейн знал, что меня привлекают все активные акции и что если я вхожу в дело, то ставлю по-крупному. Думаю, он рассчитывал, что я куплю 10 или 20 тысяч акций.

Это была весьма хитроумно и артистично организованная наводка. Но Визенштейн просчитался. Это было неизбежно. Во-первых, дама, на которую он так рассчитывал, как раз в тот день неожиданно получила 500 долларов, а потому пребывала в более авантюрном настроении, чем обычно. Она захотела выиграть совершенно самостоятельно и, зная, как я отношусь к дилетантам на бирже, не рискнула мне об этом рассказать. Та к что Визенштейн неверно оценил ее психологию.

Кроме того, он очень серьезно ошибся и во мне. Я никогда не принимаю советов и наводок, а настрой у меня на тот момент был вполне «медвежий». Визенштейн думал заманить меня активностью акций Borneo Tin и ростом на три пункта, но именно это поведение акций подтолкнуло меня начать задуманную масштабную игру на понижение как раз с них.

После того как жена мне обо всем рассказала, моя решимость продавать акции Borneo Tin только окрепла. Каждый день сразу после открытия и перед закрытием биржи я продавал без покрытия все новые пакеты этих акций, пока не представилась возможность зафиксировать хорошую прибыль.

Я всегда считал, что торговать по наводке – верх глупости. Я, наверное, от природы другой. Иногда я думаю, что любители наводок сродни алкоголикам и наркоманам. Они не могут противиться внутренней потребности и постоянно ищут, где бы получить дозу, которая только и может принести им счастье. Ведь так легко обратиться в слух и впитывать в себя рекомендации и наводки. Когда тебе совершенно точно говорят, что ты должен сделать, чтобы быть счастливым, и говорят в такой форме, что тебе ничего не стоит послушаться, это уже само по себе почти счастье, во всяком случае огромный шаг к исполнению желаний сердца. Когда тебе говорят, что именно нужно делать, притом нечто простое и легкое, чтобы стать счастливым, – это же великолепно. Это не столько жадность, сколько надежда, помноженная на нежелание думать своей головой.

И этих горьких пьяниц, зависимых от чужих советов и наводок, можно встретить не только в толпе дилетантов и аутсайдеров. Профессиональные трейдеры, работающие в зале Нью-Йоркской фондовой биржи, в этом смысле ничем не лучше. Я знаю, что многие из них обижаются на меня, потому что я никогда никому не даю советов и наводок. Если я скажу рядовому игроку «Продай пять тысяч стальных!», он послушается и продаст. Но если я скажу ему, что у меня «медвежий» настрой в отношении рынка в целом, и попытаюсь подробно объяснить причины этого, он даже слушать не захочет и будет только злиться на меня за то, что я отнимаю у него время, рассказывая о своих взглядах на общие условия рынка, вместо того чтобы дать четкий и конкретный совет, как сделал бы настоящий филантроп, которых много на Уолл-стрит и которые всегда рады одарить миллионами своих друзей, знакомых и даже незнакомых.

Присущая людям вера в чудеса рождается из неумеренной надежды. Есть люди, которые постоянно опьянены надеждой. Любители наводок все такие – записные оптимисты.

У меня есть знакомый брокер, член Нью-Йоркской фондовой биржи – один из тех, кто считает меня эгоистичной и бездушной свиньей только потому, что я никогда не даю советов и никого не посвящаю в свои дела. Как-то раз (это было несколько лет назад) ему случилось разговаривать с газетчиком, и тот случайно обронил, что слышал из надежного источника, что акции G. O. H. должны пойти вверх. Этот мой знакомый брокер купил тысячу акций, и цена тут же покатилась вниз, да так быстро, что он потерял 3,5 тысячи долларов, прежде чем успел выскочить из игры. Через день или два он, все еще очень злой, снова повстречал этого газетчика.

– Ну и посоветовали вы мне, – пожаловался он.

– Насчет чего? – не понял газетчик, который уже успел забыть их разговор.

– Насчет G. O. H. Вы сказали, что получили сведения из надежного источника.

– Да, было дело. Мне сказал об этом один из членов правления компании.

– Кто именно? – зловеще спросил брокер.

– Если уж так хотите знать, – отвечал ему газетчик, – это был ваш тесть, мистер Вестлейк.

– Какого же черта вы мне не сказали, что сведения от него! – возопил брокер. – Это стоило мне 3,5 тысячи долларов!

Он не верил в наводки со стороны своих близких. Чем дальше источник, тем он чище.

Старик Вестлейк был богатым и удачливым банкиром и организатором. Однажды он встретился с Джоном Гейтсом, и Гейтс поинтересовался, что ему известно.

– Если вы готовы действовать по моему совету, я вам его дам, а если нет, тогда лучше поберегу силы, – сварливо произнес Вестлейк.

– Конечно готов, – весело пообещал Гейтс.

– Продавайте Reading! Наверняка можно выиграть 25 пунктов. Может быть, и больше, но 25 гарантированно, – внушительно произнес Вестлейк.

– Весьма признателен вам.

С этими словами Гейтс по прозвищу Ставлю Миллион тепло пожал руку Вестлейку и направился к своему брокеру.

Вестлейк специализировался на Reading. Он все знал о компании и был в хороших отношениях с инсайдерами. Их акции были для него как открытая книга, и все об этом знали. И вот он посоветовал крупному спекулянту с Запада продавать эти ценные бумаги.

Акции Reading после этого как росли, так и продолжали расти. За несколько недель они выросли примерно на 100 пунктов. И вот через некоторое время старый Вестлейк вновь столкнулся нос к носу с Джоном Гейтсом на Уолл-стрит, но сделал вид, что не заметил его, и проследовал дальше. Но Гейтс догнал его и, улыбаясь до ушей, протянул руку. Вестлейк изумленно ее пожал.

– Хочу поблагодарить вас за замечательный совет, который вы мне дали насчет Reading, – сказал Гейтс.

– Я не давал вам никаких советов, – нахмурившись, ответил Вестлейк.

– Ну как же! Это была шикарная наводка! Я сделал 60 тысяч долларов.

– Сделали 60 тысяч?

– Конечно! Не помните? Вы сказали мне продавать Reading, а я их купил! Я всегда хорошо зарабатываю, когда пользуюсь вашими подсказками, – любезно произнес Гейтс. – Всегда!

Вестлейк посмотрел на него и сказал с восхищением в голосе:

– Гейтс, каким бы я стал богачом, будь у меня ваши мозги!

На днях я встретил У. А. Роджерса – знаменитого художника-карикатуриста; его ежедневные карикатуры в New York Herald вот уже много лет доставляют удовольствие тысячам читателей, а карикатуры, касающиеся Уолл-стрит, особенно любимы брокерами. Он рассказал мне следующую историю. Дело было перед войной с Испанией. Роджерс проводил вечер у своего приятеля-брокера. Уходя оттуда, он снял с вешалки свой котелок – точнее, он решил, что это был его котелок, потому что по внешнему виду и размеру он был неотличим от его котелка.

В то время на Уолл-стрит все разговоры были исключительно о назревавшей войне с Испанией. Начнется война или нет? Если да, то рынок неминуемо просядет, и не столько потому, что свои начнут играть на понижение, сколько потому, что возникнет давление со стороны европейских держателей американских ценных бумаг. Если войны не будет, акции надо покупать, поскольку незадолго перед этим котировки уже успели сильно упасть из-за сенсационных публикаций в желтой прессе. Дальнейшее мистер Роджерс пересказал мне следующим образом:

– Мой приятель-брокер, у которого я был накануне вечером, на следующий день явился на биржу в тревожных раздумьях: какую все-таки сторону занять? Он взвешивал все за и против, но отделить домыслы от фактов было чрезвычайно трудно. Абсолютно достоверной информации не было. То он приходил к выводу, что война неизбежна, то убеждал себя, что она крайне маловероятна. От этих умственных усилий – покупать ему все-таки или продавать – он вспотел и снял шляпу, чтобы вытереть лоб.

– Случайно заглянув внутрь шляпы, он увидел там вышитое золотыми буквами слово WAR. Других знаков ему не потребовалось. Не провидение ли дало ему подсказку с помощью моей шляпы? В результате он продал большое количество акций, вскоре началась война, акции упали, он закрыл позиции и потрясающе заработал.

Закончил свою историю Роджерс такими словами:

– А котелок свой назад я так и не получил!

Но лучшая в моей коллекции история о наводках касается одного из самых популярных членов Нью-Йоркской фондовой биржи Дж. Т. Худа. Однажды Берт Уокер – профессиональный трейдер, работавший в зале биржи, – рассказал ему, что оказал некую услугу одному из директоров железнодорожной компании Atlantic & Southern и тот в знак благодарности посоветовал купить как можно больше акций этой компании. Правление собиралось предпринять определенные действия, из-за которых стоимость акций предположительно выросла бы не менее чем на 25 пунктов. Эти меры поддерживали не все члены правления, но согласие большинства было гарантировано.

Берт Уокер сделал вывод о том, что они собираются увеличить дивиденды. Он рассказал об этом своему другу Худу, и каждый из них купил несколько тысяч акций этой железной дороги. В то время акции котировались довольно низко, но Худ полагал, что это было сделано специально для того, чтобы клика инсайдеров, возглавляемая благодарным приятелем Берта, могла по дешевке закупить акции.

В следующий четверг уже после закрытия биржи состоялось заседание совета директоров Atlantic & Southern, где было решено вообще не выплачивать дивиденды. В пятницу уже через шесть минут после открытия биржи курс упал на шесть пунктов.

Берт Уокер очень обиделся и позвонил своему знакомому директору, который принялся рассыпаться в извинениях. Тот сказал, что совсем позабыл, что дал Берту совет покупать, и только поэтому не позвонил ему, чтобы сообщить об изменении настроения большинства членов правления. Чтобы загладить вину, расстроенный и терзаемый угрызениями совести директор дал Берту другую наводку. Он объяснил, что все произошло из-за того, что нескольким членам правления захотелось прикупить по дешевке акции своей компании, поэтому они вопреки здравому смыслу проголосовали за отмену дивидендов. Но теперь, когда они купили все, что хотели, дальнейшему росту акций уже ничто не может помешать. Поэтому сейчас их надо покупать, и лучших гарантий успеха быть не может.

Берт простил его, и на прощание они обменялись теплым рукопожатием. Естественно, он поспешил разыскать и обрадовать хорошими новостями Худа – своего приятеля по несчастью. Они наверняка сорвут огромный куш. После той неудачи курс акций упал на 15 пунктов, и теперь Худ и Берт с лихвой компенсируют понесенные потери. В предвкушении этого успеха они купили пять тысяч акций на совместный счет.

Акции словно только и ждали этого, чтобы резко рухнуть. Причина была совершенно очевидна: инсайдеры избавлялись от акций. Эти подозрения определенно подтвердили два специалиста. Худ был вынужден продать совместно купленные пять тысяч акций в убыток. После этого Берт Уокер решительно заявил ему:

– Если бы этот негодяй не удрал еще позавчера во Флориду, я вытряс бы из него душу. Так я и сделаю. Но ты должен пойти со мной.

– Куда? – спросил Худ.

– На телеграф. Я хочу послать этому скунсу такую телеграмму, которой он век не забудет. Пойдем.

Они отправились на телеграф. Здесь Берт, вдохновляемый огромными убытками, понесенными на пяти тысячах акций, сочинил виртуозно бранное послание – настоящий шедевр. Он прочитал телеграмму Худу и заключил:

– Теперь он будет иметь точное представление о том, что я о нем думаю!

Берт уже хотел было отдать текст телеграфисту, но Худ его остановил:

– Погоди-ка, Берт!

– В чем дело?

– Я не стал бы ее посылать, – произнес Худ.

– Почему нет? – удивился Берт.

– Он сильно обидится.

– Но мы же этого и хотим, разве нет? – удивленно возра зил Берт.

Но Худ неодобрительно покачал головой и произнес со всей серьезностью:

– Если ты пошлешь ему эту телеграмму, мы уже больше никогда не получим от него ни одной наводки!

И это слова профессионального трейдера! Что же тогда говорить о простаках-любителях? Люди пользуются подсказками не потому, что они круглые идиоты, а потому, что, как я уже говорил выше, жить не могут без очередной дозы надежды, как пьяница не может жить без выпивки. Рецепт обогащения от старого барона Ротшильда применим сегодня к спекуляциям, как никогда раньше. Когда кто-то спросил его, не слишком ли тяжело зарабатывать деньги на бирже, Ротшильд ответил, что, напротив, считает это очень легким делом.

– Это потому, что вы очень богаты, – возразил собеседник.

– Отнюдь. Просто я нашел легкий способ и всегда его придерживаюсь. Если хотите, я открою вам секрет: я никогда не покупаю на минимуме цены и всегда очень быстро продаю.

Инвесторы сделаны совсем из другого теста. В большинстве своем они интересуются статистикой прибылей и всякой арифметикой, предпочитая иметь дело с фактами или, во всяком случае, с чем-то определенным. Человеческий фактор они, как правило, стараются свести к минимуму. Очень немногие инвесторы готовы вкладывать деньги в индивидуальных предпринимателей. Самым мудрым инвестором, которого я знал, был выходец из пенсильванских немцев, сделавший блестящую карьеру на Уолл-стрит, во многом напоминающую карьеру Рассела Сейджа.

Это был великий исследователь, неутомимый первопроходец, верящий в необходимость задавать собственные вопросы и все видеть собственными глазами.

История, которую я хочу рассказать, произошла много лет назад. Наш герой держал акции железнодорожной компании Atchison. И вот появились тревожные слухи о компании и ее руководстве. Ему сказали, что президент компании Рейнхарт вовсе не такой хороший менеджер, как это было принято считать, и что его расточительность и опрометчивость скоро доведут компанию до беды. День расплаты неминуем, а платить будет нечем.

Именно такого рода новости наполняли жизненной силой нашего пенсильванского немца. Он поспешил в Бостон, чтобы задать несколько вопросов мистеру Рейнхарту. Он пересказал президенту железнодорожной компании Atchison, Topeka & San ta Fe все слухи и обвинения, которые дошли до его ушей, а затем спросил, правда ли это.

Мистер Рейнхарт не только все возмущенно отрицал, но и начал на цифрах доказывать лживость этих обвинений. Пенсильванский немец интересовался точной информацией и получал ее от Рейнхарта, пытавшегося доказать, что возглавляемая им компания в финансовом плане совершенно благополучна.

Затем наш пенсильванский немец поблагодарил Рейнхарта, вернулся в Нью-Йорк и тут же продал все акции Atchison, что у него были. На вырученные средства он примерно неделю спустя купил большой пакет акций железнодорожной компании Delaware, Lackawanna & Western.

Много лет спустя мы делились с ним воспоминаниями об удачных сделках, и он рассказал эту историю, а затем объяснил свои мотивы.

– Видите ли, – сказал он, – я заметил, что для того, чтобы выписать запрошенные мною цифры, Рейнхарт достал стопку писчей бумаги из ящика стола. Стол был роскошный, красного дерева. Бумага тоже была замечательная, плотная, вверху украшенная логотипом компании в двух цветах. Она не просто очень дорогая, она бессмысленно дорогая, что гораздо хуже. Он выписывал на листе несколько цифр, чтобы показать прибыль разных отделений компании или доказать, что они сокращают расходы и снижают себестоимость, а затем комкал этот лист дорогой бумаги и швырял его в корзину для мусора. Потом ему приходила в голову идея произвести на меня впечатление достигнутой ими экономией и он брал следующий лист этой роскошной тисненой бумаги с двухцветным фирменным логотипом наверху. Несколько цифр – и в корзину! Ведь это же деньги на ветер – но у него даже мысли об этом не возникало. Я тут же подумал, что такой транжира-президент едва ли станет требовать сдержанности в расходах от своих подчиненных или поощрять тех, кто экономит. Поэтому я решил поверить не ему, а тем, кто обвинял его в расточительстве, и продал все свои акции этой компании.

– А несколько дней спустя случилось так, что я оказался в управлении железной дороги Delaware, Lackawanna & Western. Президент этой компании – Сэм Слоун. Его кабинет располагался прямо возле входа, и дверь была широко открыта – всегда. Поэтому каждый, кто заходил в управление, сразу же видел сидевшего за своим столом президента компании. Любой, у кого к нему было дело, мог войти непосредственно в его кабинет и сразу решить все вопросы. Репортеры, интересовавшиеся финансовым состоянием компании, рассказывали, что с Сэмом Слоуном им никогда не приходилось ходить вокруг да около. Они просто задавали вопросы и получали исчерпывающие и прямые ответы.

– Войдя в кабинет, я увидел, что старик был занят. Сначала мне показалось, что он разбирает почту, но, подойдя ближе, я понял, что он делал. Впоследствии я узнал, что это его ежедневное занятие. В минуты досуга Сэм Слоун обрезал по периметру пустые конверты, которые приносили к нему в кабинет после того, как письма были рассортированы и открыты. У него получалось два чистых с одной стороны листка бумаги, которые он затем раздавал служащим для использования в качестве черновиков, например для тех же целей, для каких Рейнхарт брал дорогущую фирменную бумагу. Ни пустые конверты не пропадали даром, ни свободное время президента компании! Все шло в дело.

– Мне пришло в голову, что если в этой компании такой президент, то все остальные работники наверняка так же бережливы. Такой президент об этом позаботится! Разумеется, еще я навел справки и выяснил, что эта компания регулярно выплачивала дивиденды и имела хорошую инфраструктуру. Я вложил в ее акции все деньги, какие смог собрать. За эти годы их капитал удвоился и учетверился. Сегодня за год я получаю от них столько же дивидендов, сколько тогда потратил на акции. Они до сих пор у меня. А компания Atchison обанкротилась всего через несколько месяцев после того, как их президент на моих глазах выбрасывал в мусорную корзину один за другим листы роскошной тисненой бумаги, украшенной двухцветным логотипом компании, пытаясь при этом опровергнуть обвинения в расточительстве.

Прелесть этой истории заключается в том, что она абсолютно правдива и что никакие другие акции, купленные этим пенсильванским немцем в последующем, не могли сравниться по своей рентабельности с акциями Delaware, Lackawanna & We s t e rn.