Глава 28

Старую автобусную станцию в центре Берлингтона давно снесли, и, чтобы сесть на автобус, нужно было добраться до остановки «Грейхаунд» сразу за городом в направлении аэропорта. Фиона стояла на тротуаре Саут-Винуски-авеню и смотрела на закрытую аптеку с наполовину содранной вывеской и заколоченными окнами. На улице за спиной Фионы шумели машины. В этой части города находились сплошь одни магазины, прачечные да заправки, а престижные жилые районы начинались выше по улице. В 1950 году все выглядело по-другому, но Фиона все равно чувствовала связь с тем временем. На этом же месте в последний день своей жизни стояла Соня Галлипо.

Прохожие с удивлением смотрели на женщину перед запертой аптекой, но Фиона не обращала на них внимания. Она приехала сюда не из сентиментальных побуждений. Фиона составляла карту.

Роуз Элберт. Роза Берлиц. Действительно ли это была одна и та же женщина? Могла ли Роуз Элберт, живущая своей новой, американской жизнью, однажды повстречаться с Соней?

Фионе потребовалось лишь немного покопаться в интернете и свериться с налоговой документацией графства, чтобы получить нужные адреса. Согласно полицейскому отчету, кондуктор видел, как Соня садилась в автобус на остановке. Сейчас Фиона находилась в отправной точке ее маршрута, в месте, где ее последний раз видели люди, не считая водителя автобуса (которого так и не допросили) и убийцы.

Соня совершенно точно села в автобус – это подтверждали свидетели. А ее чемодан нашли на Олд-Бэрронс-Роуд, в нескольких сотнях футов от Айдлуайлда. Фиона не спала целую ночь, ломая над этим голову. Она мечтала, чтобы рядом оказался Джейми, с его здравомыслием. Разгадывать эту загадку одной сложно и совсем не так увлекательно, как ей раньше казалось.

В конце концов Фиона пришла к выводам, на ее взгдяд, наиболее вероятным. Как говорил Шерлок Холмс, «отбросьте все невозможное, то, что останется, и будет ответом». Теоретически жительница Берлингтона Роуз Элберт могла внезапно оказаться посреди Олд-Бэрронс-Роуд как раз в тот момент, когда по дороге шла Соня. Но вероятность этого была крайне мала.

Скорее всего, Роуз и Соня встретились в городе.

В газетных статьях, посвященных суду над Роуз, говорилось, что она работала в туристическом агентстве. Оно располагалось всего в паре кварталов от остановки, а между домом и работой Роуз было пятнадцать минут ходу. Возможно, убийца заметила Соню, когда та прогуливалась по городу с родственниками. Фиона двинулась по Саут-Винуски-авеню в сторону последнего жилища Сони.

Через полчаса она поняла всю бессмысленность своих изысканий. Дом Генри и Элеанор Дюбуа располагался очень далеко от квартиры Роуз Элберт.

Фиона с трудом могла представить, что Роуз и Соня могли случайно пересечься в течение всего лишь двухдневного пребывания девочки в городе. Кроме того, она не знала, чем Дюбуа занимали свою двоюродную внучку Ходили по магазинам? На экскурсии? На прогулки в парк? В ресторан? Если бы у Сони в чемодане оказалась новая одежда или сувениры, это могло бы подсказать Фионе, где она побывала. Но чемодан исчез из кабинета Джулии Пэттон, и больше его никто не видел.

Фиона возвращалась к бывшей автобусной станции, сожалея, что в 1950 году никто не догадался допросить водителя, и вдруг ее озарило.

Билет на автобус. Вот недостающее звено.

В 1950 году нельзя было купить билет онлайн или в автомате и заплатить картой. Его приобретали либо на самой станции, либо у турагента. А Роуз работала в туристическом агентстве и могла оформлять проездные документы, по которым люди добирались до места назначения в доинтернетовскую эпоху.

Родственники купили Соне билеты из школы в Берлингтон и обратно. Но раз Соня решила вернуться в Айдлуайлд, ей нужно было обменять билет.

Фиона почувствовала, как у нее в груди разгорается азарт, и двинулась к своей машине, едва не подпрыгивая на ходу. У нее в голове уже сложилась вся картинка. Соня заходит в турагентство, чтобы поменять билет. Роуз сидит за своим столом и занимается бумагами. Видимо, Соня увидела ее и узнала, а Роуз поняла, что девочка может опознать ее как Розу Берлиц. Она знала, на каком автобусе Соня поедет в Айдлуайлд. В какой-то момент Роуз Элберт решила, что от девочки непременно нужно избавиться, иначе вся ее жизнь полетит к чертям.

Но это всего лишь предположение, ничего определенного. Оно тысячу раз могло оказаться ошибочным. И куда более невероятным, чем версия, согласно которой одна из подружек Сони проломила ей голову и сбросила тело в колодец.

Но ведь всё сходилось.

Соня оказалась в одном месте и в одно время с женщиной, которая служила охранницей в Равенсбрюке, когда там удерживали Соню. Дом, в котором гостила Соня, находился всего в нескольких кварталах от жилища Роуз Элберт и ее работы. Какое расстояние разделяло узницу и тюремщицу? Не больше мили? Через пять лет после войны они встретились в Америке. Возможно, это совпадение – но его подтверждали документы, и, главное, это совпадение все объясняло.

Фиона вспомнила фотографию из статьи – бесстрастное лицо Роуз Элберт, ее спокойные глаза, расширенные зрачки, молочно-белая кожа. Или это лицо Розы Берлиц, которая запирала женщин в печах и газовых камерах? Если она способна на подобное, то смерть девочки-подростка для нее не более чем пустяк. По сравнению с задачей выжить и сохранить свою тайну.

Если Фиона права, то Соня погибла не случайно. Ее действительно выбрали в качестве жертвы, даже если руководствовались совсем не тем мотивом, который предполагала Джинетт Харрисон. В тот момент, когда она вошла в турагентство к Роуз Элберт, она подписала себе смертный приговор. Убийца следовала за ней, пока девочка не оказалась одна на заброшенной дороге, вдали от людей. Роуз даже не пришлось садиться на тот же автобус, что и ее жертве, ведь она знала, куда Соня направляется. Возможно, она заранее доехала до нужной остановки, припарковала машину у дороги и дождалась, когда подъедет автобус.

«Если кому-то нужна была жертва, то лучше не найти», вспомнила она слова Джинетт.

Когда Фиона вернулась домой, голова у нее гудела от недосыпа и голода. Лампочка в коридоре на ее этаже перегорела три недели назад. Обычно Фиону беспокоил полумрак в подъезде, но сегодня она впервые в жизни ему порадовалась. Собственные мысли казались ей слишком громкими и тяжелыми, и ей не терпелось попасть домой.

Фиону почему-то не удивило, что Джейми ее ждал. Он сидел на полу рядом с ее дверью, опершись спиной на стену. Вместо формы на нем были джинсы, футболка с накинутой поверх рубашкой и ботинки. Волосы у него были растрепаны, и он пустым и сдержанным взглядом смотрел, как Фиона приближается к нему из темноты.

Фиона остановилась рядом и наклонилась к нему.

– Давно ждешь? – мягко спросила она.

– Не очень.

– У тебя есть ключи.

Он посмотрел на нее снизу вверх. Ярость, упорство, раздражение – все это как будто исчезло. Он просто смотрел.

– У меня ушло восемь месяцев, чтобы их получить, – сказал он наконец.

Он говорил правду. Джейми дал Фионе ключ от своей квартиры гораздо раньше, чем она – с большим внутренним сопротивлением – ему свой. Она никому не давала свои ключи, даже отцу. Никогда. Джейми стал первым их обладателем.

Фиона была не вполне уверена в правильности своего решения. Оно ее настораживало, и она не замечала деликатности Джейми, который всегда писал ей или звонил, прежде чем зайти. И никогда не опережал ее, как они и договаривались. И вот теперь она ясно это поняла.

– Оставь себе, – ответила Фиона сдавленным голосом.

Джейми отвернулся. Она собралась открыть дверь, чтобы они зашли в квартиру, но Джейми даже не пошевелился, будто именно этот плохо освещенный коридор с уродским казенным ковром и есть самое подходящее место для серьезного разговора.

– Я хочу кое-что объяснить.

– В этом нет никакой надобности.

– Есть. – Фиона видела, как он борется с собой. – Ты была права.

Даже если Джейми собирался сообщить ей нечто важное, у нее ни на что на это не было больше сил. С другой стороны, она ему верила.

– О чем ты?

– Хелен Хейер, – сказал он. – Я поднял ее дело.

Сердце у Фионы упало.

– И что?

– Копы опросили друзей Хелен. На предмет того, не упоминала ли она, что встречается с Тимом Кристофером. А вот с друзьями Тима они поговорить не удосужились.

Фиона молчала.

– Тима многие знали, – продолжал Джейми, бросив на нее взгляд. – Но это ты и так знаешь. Копы могли допросить их и выяснить, с кем Тим встречался. Хоть один да назвал бы им имя и подтвердил, лжет Тим насчет Хелен или нет. Это стандартная процедура. А они этого не сделали. Когда они говорили с Тимом, его родители находились в той же комнате. А потом дело закрыли. – Он покачал головой. – Это не значит, что Тим действительно напал на Хелен. Почерк преступника совсем не тот, что в случае с Деб. Но все же…

Он замолчал, но Фиона поняла его без слов. Когда копы решили оставить Кристоферов в покое, они не довели свою работу до конца. А если бы хоть один из друзей Тима признался, что тот встречался с Хелен, Деб была бы жива.

Затем Джейми продолжил, и сердце у Фионы рухнуло еще глубже:

– В деле упоминается мой отец. Он вел допросы.

«Тим Кристофер тоже был хорошим человеком, пока ему не сломали жизнь», – сказал ей Гаррет.

– Господи, Джейми.

– Когда я был маленьким, он брал меня с собой на работу, – сказал Джейми. – Именно после этих поездок я и захотел пойти в полицию. Он выезжал со мной на патрулирование, а в Бэрронсе редко случаются происшествия. Поэтому большую часть времени мы занимались всякой мелочовкой. Я думал, быть копом прикольно. К тому же отец был начальником, и его все боялись. Ну как такое может не понравиться?

Он потер переносицу. Глаза у него ввалились от усталости. Фиона ждала.

– Как-то его вызвали в один дом – женщина позвонила в полицию и сказала, что ее бьет муж. Я поехал с ним. Мне было 10 лет, и я остался сидеть в машине на заднем сиденье, а отец и его напарник вошли в дом. Не знаю, что там происходило, но через 10 минут они вышли и мы молча уехали. По дороге я спросил у отца, что все-таки там случилось, и он ответил, мол, ничего страшного, теперь все в порядке, потому что тот мужчина оказался братом его друга. Потом он повернулся ко мне и сказал: «Семья прежде всего, верно, сынок?» Его напарник молчал. Мне было всего 10, и это был мой папа, так что я только кивнул. До того дня как стал полицейским, я не вспоминал об этом случае. А вот сейчас вспомнил.

– Что ты пытаешься сказать? – спросила Фиона.

– Это все кажется ерундой. Чем-то несерьезным. Сначала парня, с которым он играет в гольф, не штрафуют за превышение скорости. Потом племянника другого его приятеля ловят, когда он расписывал стены школы баллончиком, и сразу отпускают. Сын мэра водит машину как бог на душу положит, и ему никто слова не говорит. Когда я начал работать в полиции, отец все еще занимал начальственное положение, и все принимали его правила. Поначалу мы с ним спорили на этот счет, но меня никто не поддержал, а отец собирался вот-вот выйти на пенсию. Я решил подождать, пока он уйдет, а потом все изменить.

Фиона вспомнила Гаррета за ужином. Он прекрасно знал обо всем, что происходит в участке.

– Судя по всему, все пошло не так, как ты планировал? – спросила она.

Джейми некоторое время молчал.

– Он такой влиятельный, – сказал он наконец, – а Бэрроне такой маленький. Я не понимал, насколько все серьезно, пока не прослужил несколько лет. Нельзя сомневаться в начальнике полиции, иначе тебе несдобровать. Никто в участке не сопротивляется. Зачем раскачивать лодку? Они говорят себе, что в этом нет ничего страшного, мы просто прощаем людям мелкие грешки. Никому не делаем хуже. Ты оказываешь кому-то услугу, а потом он оказывает услугу тебе. Просто напиши свой отчет и иди домой. Однажды утром я проснулся и понял, что после семи лет в полиции я и сам начинаю так думать. Пропитываюсь этим цинизмом. Однажды я понял, что пора бежать. – Он поднял глаза: – Тем вечером я встретил тебя.

Фиона смотрела на него и не могла произнести ни слова.

– Я знал, кто ты такая, – сказал он. – Ты была права. Разумеется, я знал. Но я все равно хотел с тобой поговорить.

– Зачем?

Он пожал плечами:

– Ты выглядела потерянной, как и я. Дочь Малкольма Шеридана, которая многое повидала. Ты знаешь про это место все, но не доверяешь ему. Не прогибаешься. И ты была такая красивая, особенно когда у тебя рубашка сползала с плеча.

Фиона опустилась на колени и положила руки ему на плечи. Она ощутила ладонями, как натянуты мускулы его жаркого напряженного тела.

– Джейми, – сказала она. – Хелен Хейер и штраф за превышение скорости – это разные вещи.

Он посмотрел на нее, и ей показалось, что он читает ее мысли.

– Я знаю, – хрипло сказал он, очерчивая пальцами линию ее щеки. – Я это так не оставлю, Фи. Я пойду до конца. Я не могу так больше.

Фиона наклонилась вперед и поцеловала его. Джейми ответил на поцелуй, его пальцы запутались в ее волосах. Это было так просто. Фиона провела ладонями вверх по его бедрам, обтянутым джинсой. Он целовал ее медленно и нежно. Все происходящее было очень знакомым и очень настоящим, и Фиона знала, чем все закончится. Джейми никогда не торопился в сексе, ему нравилось не спеша изучать ее тело. Теперь Фиона понимала почему: он никогда не был уверен до конца, что этот раз не станет последним. Как, впрочем, и она сама.

Она продолжала целовать Джейми, не думая ни о том, что будет, если их застанут соседи, ни о пустом желудке и ноющих коленях. Она забыла об Айдлуайлде и о мертвых девочках. Самым главным сейчас было чувствовать пульс под его кожей.

Джейми остановился и со вздохом прервал поцелуй. Его пальцы все еще перебирали ее волосы.

– Не стоит пока, – сказал он.

Фиона поцеловала его в шею, и щетина кольнула ей губы.

– Верно, – ответила она. – Не сейчас.

Джейми откинул голову назад, слегка ударившись о стену.

– Черт, – пробормотал он.

Фиона прижалась щекой к его ключице, он положил ладонь ей на затылок, и они сидели так очень, очень долго.