Сокольников

(Бриллиант)

Григорий

Яковлевич

(1888–1939)

Гирш Янкелевич Бриллиант, позже взявший имя Григорий Яковлевич Сокольников, родился в Полтавской губернии. Отец — Яков Моисеевич, работал врачом, позже владел аптекой в Москве. Мать — Фанни Соломоновна, дочь купца 1-й гильдии.

Сокольников учился в московской классической гимназии (вместе с такими известными людьми, как Н. И. Бухарин, Б. Л. Пастернак, И. Г. Эренбург и др.). После окончания учёбы в гимназии поступил на юридический факультет Московского университета, который так и не окончил.

Писатель и публицист И. Г. Эренбург, знавший Сокольникова ещё в юности, вспоминал, что уже тогда Григорий Яковлевич казался ему «стратегом», был серьёзен, строг, мало разговаривал, любил шахматы. В совершенстве владел французским и немецким языками. Находясь в эмиграции, окончил юридический факультет Сорбонны и там же прослушал курс политико-экономических наук. Григорий Яковлевич готовился в Сорбонне к защите диссертации, но из-за начавшейся Первой мировой войны он был вынужден переехать в Швейцарию, и защита не состоялась.

Революционными идеями Сокольников увлёкся ещё в период обучения в гимназии. В 17 лет вступил в РСДРП(б). Был участником революции 1905–1907 годов и декабрьского вооружённого восстания в Москве. По воспоминаниям одного из революционеров, «благодаря своей эрудиции, непреклонной воле и некоторой сдержанности в личных отношениях, он у нас на общих собраниях являлся неизменным председателем, умевшим вовремя и блестяще пресечь разгоравшиеся страсти».

Псевдоним «Сокольников» возник из-за того, что будущий нарком финансов некоторое время находился в заключении в московском районе Сокольники. Этот псевдоним был не единственным у Бриллианта, например, в эмиграции он был известен как «Виктор».

В 1907 году Григорий Яковлевич был арестован. Полтора года он провёл в Бутырской тюрьме в одиночной камере. В тюрьме Сокольников читал много работ по экономике, истории и философии. Есть воспоминания о том, что из хлеба он делал фигуры и играл в шахматы с заключённым из соседней камеры, перестукиваясь через стенку и сообщая очередные ходы при помощи условного шифра.

Однако ни тюрьма, ни одиночная камера не сломили революционный настрой Григория Яковлевича. По его воспоминаниям, даже в тюремной бане среди густого тумана и пара, плеска воды велись философские споры. За принадлежность к «преступному сообществу» и нарушение тюремной дисциплины в 1909 году Сокольников был лишён всех прав и сослан в Сибирь на вечное поселение. На тот момент ему был 21 год. Перед отправкой на поселение за отказ снять шапку перед начальником тюрьмы юношу заковали в кандалы и посадили в карцер.

В Сибири для зарабатывания средств на существование Сокольников собирал на продажу кедровые шишки. В ссылке Григорий Яковлевич много писал. Здесь в Сибири из-под его пера вышла работа, в которой он выступал против эсеров. Пребывание Сокольникова в этих краях оказалось недолгим. Через несколько недель после прибытия на место поселения товарищи по партии устроили Сокольникову побег за границу.

В эмиграции в Париже Григорий Яковлевич знакомится с Лениным, возглавляет рабочий клуб «Пролетарий», который существует и сегодня, работает в газете Троцкого «Наше слово». После переезда из Парижа в Швейцарию Сокольников организовывает «Швейцарское бюро заграничных групп большевиков-партийцев».

В апреле 1917 года вместе с Лениным и другими большевиками в опломбированном вагоне вернулся из эмиграции в Россию.

Здесь Сокольников участвует в подготовке Октябрьской революции, в издании большевистских газет. В своих статьях он резко критиковал Временное правительство.

После захвата власти большевиками Сокольников вошёл в состав ВЦИК, стал одним из самых молодых членов ЦК партии.

Он был назначен редактором газеты «Правда». Подготовил декрет о национализации банков и впоследствии руководил этим процессом. Вместе с тем будущий нарком был противником отмены денег. Позже он вошёл в состав совета Госбанка, стал помощником комиссара Госбанка. На правах товарища управляющего Сокольников являлся членом коллегии Наркомфина и одним из руководителей Высшего совета народного хозяйства.

Сокольников разделял мнение Ленина о необходимости выхода из Первой мировой войны. Сокольников вошёл в состав делегации, направленной в Брест-Литовск для переговоров о сепаратном мире с Германией. Позже он возглавил эту делегацию и уже в марте 1918 года с советской стороны подписал Брестский мир. В эмигрантских изданиях писали о том, что Сокольников «подписал позорный для России мир».

В 1919 году за хулиганское поведение Сокольников был выведен на год из состава ЦК. Он прямо на заседании ЦК дал пощёчину большевику, обвинившему его во лжи. Некоторое время Сокольников участвовал в работе президиума исполкома Коминтерна. Был участником Гражданской войны, участвовал в военных действиях на Южном фронте против А. И. Деникина, командовал Туркестанским фронтом.

На правах члена ЦК Сокольников провёл денежную реформу (ликвидировал туркестанский рубль) в Средней Азии, ставшую впоследствии основой для реформы в России. Отменил в Туркестане продразвёрстку раньше, чем её отменили в целом по стране.

За участие в Гражданской войне ещё до её окончания был награждён орденом. Однако С. М. Будённый в своих мемуарах резко раскритиковал Сокольникова как командующего армией.

Сокольников был одним из первых, кто принял предложенную в 1921 году Лениным программу НЭПа.

В 1922 году Григорий Яковлевич принимал участие в работе Гаагской международной конференции, занимаясь урегулированием финансовых вопросов между РСФСР и странами Запада.

В 1922 году после отпуска по болезни (по инициативе Ленина находился на лечении в Германии) при поддержке Н. Н. Крестинского и В. И. Ленина Сокольников назначен первым заместителем наркома финансов. Имеются сведения, что ещё во времена наркома Крестинского Григорий Яковлевич фактически руководил всей основной работой в комиссариате. Вскоре Сокольников в возрасте 34 лет возглавил Наркомат финансов РСФСР, а после образования СССР стал первым наркомом финансов СССР. Григорий Яковлевич Сокольников был единственным из наркомов-революционеров, имевших хорошее экономическое образование.

К Сокольникову с симпатией относился Троцкий, называл его «человеком выдающихся дарований, с широким образованием и интернациональным кругозором». Впрочем, и Сокольников во время партийных дискуссий в 1921 году поддерживал позицию Троцкого.

А вот отношение лидера большевиков к Сокольникову было неоднозначным. С одной стороны, Ленин поддерживал Григория Яковлевича, часто с ним беседовал, а с другой — не доверял ему. Например, в своём письме к Л. Б. Каменеву Ленин пишет: «…наш милый, талантливый и ценнейший товарищ Сокольников в практике торговли ничего не смыслит. И он нас погубит, если ему дать ход». Известно, что Сокольников выступал против монополии внешней торговли, одного из важнейших принципов, на котором основывалась советская экономика. Это вызывало критику Ленина. В письме Сталину он писал об идее Сокольникова отменить монополию внешней торговли: «Он всегда этого добивался, он любитель парадокса и всегда брался доказывать, что монополия нам же невыгодна… Парадоксы товарища Сокольникова всегда остроумны, но надо же отличать парадоксы от тяжёлой истины».

Сокольников фактически возродил Наркомат финансов после тяжёлого периода Гражданской войны и военного коммунизма. На работу в наркомат по его инициативе принимались старые специалисты, не являвшиеся членами партии, но имевшие большой опыт работы в дореволюционный период (среди них были и специалисты, ранее близкие к С. Ю. Витте). Например, на бумажных деньгах, выпущенных в ходе реформы, вместе с подписью Г. Я. Сокольникова стояла и подпись дореволюционного финансиста Н. Н. Кутлера. По словам современников, Сокольников часто выступал против решений Политбюро по вопросам экономики, говоря: «Вы мне срываете денежную реформу; если вы примете это решение, освободите меня от обязанностей наркомфина».

Ещё в начале 1922 года в статье «Гарантированный рубль» Сокольников высказал идею о введении параллельной совзнаку полноценной валюты, подлежащей беспрепятственному обмену на рубли. По его словам, «задача сокращения эмиссии есть основная политическая и экономическая задача, но никак не ведомственная. Если к врачу приходит человек и требует, чтобы он дал ему опиум, впрыснул спасительный морфий и т.д., — конечно, если этому пациенту только и остаётся что умереть и он хочет несколько часов в более спокойном состоянии не чувствовать своих предсмертных мук, — тогда надо впрыснуть морфий, это сделает каждый человеколюбивый врач. Разве мы в таком положении, и, следовательно, можем ли мы предлагать, чтобы съезд провозгласил как систему то, что наша финансовая политика должна состоять в дальнейшем усиленном отравлении ядом организма нашего хозяйства? Это глубочайшая ошибка. Против этого я возражал в докладе. Если у нас возле Иверской часовни на стене написано “Религия — опиум для народа”, то я бы предложил возле ВСНХ повесить вывеску “Эмиссия — опиум для народного хозяйства”».

При наркоме финансов Сокольникове была введена в обращение твёрдая валюта — «червонец», приравнивавшийся к 10-рублёвой золотой монете времён Николая II и обеспеченный на 25% стоимости золотом и иностранной валютой, а на 75% — товарами и краткосрочными обязательствами. Весной 1924 года в обращение поступили казначейские билеты. Началась чеканка серебряной разменной и медной монеты. В 1925 году советский червонец стал котироваться на биржах стран Европы и Азии.

Во время пребывания Сокольникова на посту наркома финансов была воссоздана система банковских учреждений вместе с Государственным банком, начало понемногу восстанавливаться краткосрочное и долгосрочное кредитование, было ликвидировано натуральное налоговое обложение и воссоздана система денежных налогов, организованы Госстрах и государственные трудовые сберкассы, проведены меры по укреплению финансовой дисциплины и отчётности и др.

Г. Я. Сокольников был противником социалистической автаркии, выступал за восстановление экономических связей с капиталистическими государствами. По его словам, «непримиримость буржуазного строя и рабочей революции нисколько не означает, что победивший в одной стране пролетариат должен немедленно объявить войну и немедленно пойти вооружённым крестовым походом на весь буржуазный мир». Призывая большевиков «хозяйственно примкнуть к мировому рынку», не быть «мечтательными Дон Кихотами», Сокольников называл «смешной Робинзонадой» политику, «которая попыталась бы возвести в принцип экономическую изоляцию, которая принципиально стремилась бы поставить социалистический “континент” в “островное положение”».

В 1926 году Сокольникова сняли с должности наркома финансов и понизили до заместителя председателя Госплана СССР. Он обвинялся в том, что «его водят за нос бывшие царские министры» и т.п. Коллеги по партии критиковали бывшего наркома за введение золотого рубля и призывали не допустить смены диктатуры пролетариата «диктатурой Наркомфина». Вскоре после отставки Сокольникова был запрещён вывоз валюты за границу, отменён конвертируемый червонец, советская власть отказалась от котировки банкнот на зарубежных биржах.

Однако исследователи считают, что решающую роль в отставке Сокольникова сыграла ни его «финансовая деятельность», а участие в «новой оппозиции», куда входили в том числе Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. Сокольников критиковал Сталина за форсированную индустриализацию и коллективизацию, высказывал сомнения в необходимости сохранения поста генерального секретаря ЦК ВКП(б), который занимал вождь, и на съезде открыто призывал к его снятию. По мнению Сокольникова, ускорение темпов индустриализации было возможно «только на почве гармонического развития всего народного хозяйства». Вдова Сокольникова воспоминала о том, что её мужу несколько раз звонил лично Сталин и предлагал не поддерживать «новую оппозицию». «Пожалеешь, Григорий», — предупреждал его генсек.

Критика на Сокольникова посыпалась со всех сторон. Так, на одном из партийных мероприятий сподвижник Сталина Л. М. Каганович произнёс: «Простая колхозница политически грамотнее “учёного Сокольникова”». Сталин на съезде критиковал Сокольников за то, что он превращал «нужду», то есть импорт оборудования, «в принцип, в теорию, в перспективу развития». Не простили Григорию Яковлевичу и дружбы с Н. И. Бухариным.

После отставки с должности наркома финансов Сокольников занимался вопросами развития экономики в Туркестане, возглавлял Нефтесиндикат СССР, принимал участие в деятельности Амторга — советского акционерного общества в США, был участником международных конференций по экономическим вопросам, преподавал в вузах Москвы. В 1930 году прозвенел ещё один тревожный звонок — бывший нарком был выведен из состава ЦК партии.

В 1929–1932 годах Сокольников, являясь полпредом СССР в Великобритании, многое сделал для увеличения торговли между двумя странами. Известно, что на приёмах и «завтраках» у Сокольникова появлялись сотрудники английской разведки и такие известные личности, как Д. Ллойд-Джордж, У. Черчилль, Г. Уэллс, Б. Рассел. За годы жизни в Англии Сокольников приобрёл обширные связи в высшем свете, стал англоманом, посетил многие страны Европы, участвовал в ряде международных конференций. Примечательно, что жена Сокольникова писательница Г. И. Серебрякова называла его английским именем Гарри. Серебрякова отмечала, что «английское воспитание и британский национальный характер чрезвычайно импонировали Гарри, и он говорил мне, что по общей культуре англичане стоят на первом месте. Я спорила, и муж предсказывал мне, что спустя годы я приду к этому же выводу и устыжусь поверхностности и запальчивости своих суждений… Его изысканные манеры, чистое, что называется, аристократическое лицо с прямым гордым носом, продолговатыми тёмными глазами, высоким, необыкновенно очерченным лбом и прекрасными ушами — вся его осанка хорошо вытренированного и сильного физически человека вызывала изумление английской знати».

По воспоминаниям Г. И. Серебряковой, она после работы вместе с мужем уезжала «в глушь, куда-нибудь в Альпы, Савойю, на берег океана или Средиземного моря. Мы жили в деревушках или в тишайших городках… Постепенно я узнала всю Францию так, как если бы была женой француза. Точно так же изъездили, исходили мы Италию, Сицилию, Англию, Шотландию».

Во время пребывания Сокольникова в Англии в одной из эмигрантских газет в Париже вышла статья «Сталин и Сокольников», в которой последний противопоставлялся Сталину как символ цивилизованного большевизма в контрасте с большевизмом диким. По воспоминаниям Г. И. Серебряковой, Сталин, впервые встретившись с Сокольниковым после его приезда в Москву, заметил: «Говорят, Григорий, ты так полюбился господам англичанам, что они тебя отпускать не хотели. Может, лучше тебе жить с ними?»

По официальным данным, Сокольников сам попросил о возвращении в СССР. Как пишет вдова Г. И. Серебрякова, именно она потребовала от мужа возвращения в Москву, для того чтобы поскорее издать свою книгу об Англии. Английская пресса писала, что возвращение Г. Я. Сокольникова в СССР может означать возвращение к прежнему курсу в финансовой сфере. В эмигрантских изданиях говорилось, что «умный, и энергичный Сокольников по-прежнему неуклонно держит курс на “крепкого мужика”, на НЭП в ленинском духе и не скрывает своего отрицательного отношения к генеральной линии».

После возвращения в СССР Сокольников работал в Наркомате иностранных дел (в 1933–1934 годах был заместителем наркома иностранных дел), занимался научной работой и преподавал в вузах Москвы.

В 1936 году был назначен первым заместителем наркома лесной промышленности СССР. В том же году он был исключён из кандидатов в члены ЦК партии и неожиданно арестован: уехал на работу с новой дачи, построенной для него по распоряжению Сталина всего за несколько недель, и не вернулся. Арест, видимо, не был неожиданностью для Григория Яковлевича. По воспоминаниям его падчерицы Зори Серебряковой, отчим незадолго до ареста сжёг большое количество документов и писем.

За некоторое время до того, как за ним пришли, Сокольников просил у Сталина разрешить издание беспартийного журнала: «Мы достаточно сильны, чтобы дать выход пару. Нельзя без конца глушить общественное мнение. Чего бояться? Мы правы. Мы сильнее, будем спорить…»

На следствии Сокольников дал показания и был привлечён к качестве обвиняемого по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра». Его приговорили к 10 годам лишения свободы. «Бледное лицо, скорбные глаза, чёрный лондонский костюм. Он как бы носит траур по самому себе» — так описывал журналист, присутствовавший на процессе. Английский корреспондент отмечал, что «Сокольников производит впечатление совершенно разбитого человека. Подсудимый вяло и безучастно сознаётся во всём: в измене, вредительстве, подготовке террористических актов. Говорит тихо, голос его едва слышен».

В 1939 году Сокольников был убит в тобольской тюрьме (по официальной версии сокамерниками, по другим данным — убийство произошло по распоряжению Сталина). Интересно, что сам генсек внимательно знакомился с протоколами допросов Сокольникова и считал, что он всё же работал на английскую разведку. На последней странице протокола допроса, где Сокольников объяснял, что ничего не знал о связях журналиста Тальбота с английской разведкой, Сталин написал: «Сокольников, конечно, давал информацию Тальботу об СССР, о ЦК, о ПБ, о ГПУ, обо всём. Сокольников — следовательно — был информатором (шпионом-разведчиком) английской разведки».

Один из братьев Сокольникова остался в эмиграции, другой был репрессирован. Сокольников был трижды женат (официально был оформлен только последний брак). Первая жена занималась партийной работой, являлась сотрудницей ОГПУ и была репрессирована. Вторая жена — архитектор (их сыну была присвоена фамилия Червонный в честь денежной реформы, дослужился до должности заместителя министра лесной промышленности СССР). Третья жена — Галина Иосифовна Серебрякова (на 16 лет младше мужа), участница Гражданской войны и писательница, дочь известного революционера и внучка состоятельного владельца табачных заводов. Первым мужем Серебряковой был также известный большевик, от которого она и получила фамилию, сохранив её в браке с Сокольниковым. Третья жена Сокольникова провела много лет в ссылке и заключении (1936–1956). По мнению А. И. Солженицына, находясь в заключении, она работала на органы. После ареста Сокольникова Г. И. Серебрякова была исключена из партии и арестована, впоследствии реабилитирована.

Помимо художественных произведений (о К. Марксе, Ф. Энгельсе, женщинах эпохи французской революции и др.), она опубликовала публицистические очерки и воспоминания об известных деятелях партии. Дочь Сокольникова от третьего брака также провела долгое время в ссылке, после реабилитации окончила Педагогический институт, вернулась в Москву. В течение долгого времени она собирала материалы и публикации о своём отце.

В 1988 году Сокольников был посмертно реабилитирован и восстановлен в партии.

Из отзывов современников следует, что Сокольников отличался работоспособностью, спал не более шести часов в сутки. Много читал, в том числе на иностранных языках. По словам Г. И. Серебряковой, Григорий Яковлевич «с трёх лет начал говорить на немецком, а позже на французском». Подготовил и издал большое количество научных трудов, среди которых «Государственный капитализм и новая финансовая политика», «Финансовая политика революции», «Задачи финансовой политики», «Новая финансовая политика: на пути к твёрдой валюте», «Денежная реформа», «Финансовая наука» и др., а также воспоминания о заключении Брестского мира. В научных работах рассматривал преобразования в советской экономике, проведённые непосредственно под его руководством. Сокольников был одним из немногих советских деятелей, чья краткая автобиография была опубликована.

Григорий Яковлевич редактировал книги своей третьей жены Г. И. Серебряковой. Над ними тогда шутили: «Вышла новая книга Серебряковой, написанная Сокольниковым». Вдова Сокольникова вспоминала, что писать она стала под влиянием мужа. Он запирал её в ванной, бросал ей туда бумагу и говорил: «Пиши, ты талантлива!»

Современники отмечали и ораторские способности Григория Яковлевича. Вообще он был разносторонне увлекающимся человеком, любил театр, живопись, скульптуру, классическую музыку, играл на рояле, в шахматы и теннис, был библиофилом. Поддерживал дружеские контакты с такими деятелями искусства, как И. Бабель, Б. Пильняк, Б. Пастернак, Д. Шостакович и др. По воспоминаниям Серебряковой, «Шостакович бывал у нас всякий раз, когда приезжал из Ленинграда в Москву. Случалось, Шостакович жил у нас по несколько дней. Ночевал на диване в столовой или в кабинете мужа». Долгое время на квартире Сокольниковых проживал И. Бабель.

Очевидно, высокообразованность Г. Я. Сокольникова вызывала иногда раздражение среди руководящего состава большевиков, его насмешливо называли «учёным». Гордость Сокольникова обыгрывалась в дружеском шарже, опубликованном в газете «Правда».

Г. И. Серебрякова писала о муже, что он мог казаться «ледяным в обращении с посторонними», «надменным, гордым, может быть, даже чопорным и самомнящим, но никто никогда не отказывал ему в редком интеллекте, поразительных знаниях, таланте финансиста и государственного мужа». Она считала, что «главная его сила и слабость крылась в том, что он хотел быть один и не нуждался в обществе. Это был душевно застёгнутый на все пуговицы человек», он «держал сознательно людей на большой от себя дистанции и, однако, всегда внушал почтительное уважение». По словам жены, главными качествами Сокольников считал выдержку, молчаливость, любовь к одиночеству. По её словам, «ледяной в обращении с посторонними… Гарри был мальчишески весел и дружелюбен с животными. Но особенно человеческие отношения создались у Гарри с псом Булькой — Будлсом… За всю свою жизнь Гарри был на ты только с Орджоникидзе. Всех соратников называл он по имени-отчеству». «Более духовно вытренированной личности, нежели Гарри, мне не пришлось видеть никогда. Гарри действительно считал выдержку, молчаливость и любовь к одиночеству самыми ценными чертами характера для каждого интеллектуала. Самый молчаливый из людей, которых я знала, был прекрасным лектором, потому что молчаливость его проистекала не от отсутствия мыслей и слов, а от сознания великой ценности дум и отвращения к пустословию», — писала о нём Серебрякова. По её воспоминаниям, жили они очень скромно «в квартире, где на каждой вещи был прибит металлический номерок инвентаризации. Ничего из имущества, кроме маминого небольшого рояля, нам не принадлежало… В этой небольшой темноватой квартире прошло четыре года второй половины 20-х годов».

По воспоминаниям вдовы, «точность и щепетильность Сокольникова в обращении с деньгами были поразительны. Он терпеть не мог подарков от чужих людей и не принимал решительно ничего от подчинённых. Экономил каждую копейку советской власти и не только не тратил того, что ему выдавалось на заграничные поездки, но, как правило, возвращал бо́льшую часть полученной суммы в государственную кассу. Всюду за кордоном, где это не вредило престижу, ездил в вагонах третьего класса, останавливался в дешёвых гостиницах и всегда проверял счета. Во второй половине 1920-х годов резко выступал на Политбюро, добиваясь отмены привилегий чиновникам: пайков, санаториев, персональных автомобилей и т.д. “Бюджет страны не может включать расходы на чиновников”, — говорил он».

Однако известны и другие факты о материальном положении Сокольникова и его жены. Так, в то время, когда Сокольников находился в Лондоне, партийный деятель Е. М. Ярославский писал наркому Г. К. Орджоникидзе: «В частности, я хотел бы спросить тебя, что ты думаешь о таких тратах, какие позволяет себе Сокольников в Лондоне, устраивая за счёт государства, за 4000 рублей золотом спальню своей бабе в Лондоне. Я посылаю тебе проект письма, составленный мне… по этому поводу… Если член ЦК, посаженный нами в Лондоне, не может по-большевистски одёрнуть за такие барские прихоти, хотя бы полпреда, то на кой чёрт он нам вообще нужен?!»

В течение долгого времени имя Сокольникова либо почти не упоминалось в советской литературе, либо рассматривалось в негативном контексте. Вместе с тем на Западе деятельность Сокольникова оценивалась весьма высоко, его называли там «советским Витте». По словам члена ЦК ВКП(б) Л. Б. Красина, «повсюду в Западной Европе и Америке изумление» вызывала реформа Сокольникова. А вот Красин указывал, что реализация предложений Сокольникова по отмене монополии внешней торговли усилит контрабанду до «ужасающих размеров», так как придётся иметь дело не с отдельными контрабандистами, а со всем крестьянством, «которое всё будет защищать себя и воевать с властью, пытающейся отнять “собственную” его выгоду».

По оценке Сталина, финансовая политика Сокольникова «вела к ослаблению роли крупной промышленности, к развязыванию мелкобуржуазной стихии и превращению нашей страны в аграрную колонию промышленно-капиталистических стран».

Из-за изменившейся в ходе перестройки политической обстановки отношение к деятельности Сокольникова резко изменилось, его труды стали переиздаваться, в историко-экономических работах высоко оценивалось его участие в проведении НЭПа.

В период перестройки Сокольников становится одним из ярких примеров успешного государственного деятеля. Очевидно, что пересмотр заслуг первого наркома финансов СССР связан с проводившейся в то время десталинизацией, «возвращением к ленинским нормам». «Правильный ленинский подход», воплощённый в том числе и Сокольниковым, противопоставлялся «сталинизму». Вся мощь советской идеологической машины в последние годы советской власти была направлена на пересмотр данного периода истории страны. С конца 1980-х годов стали высказываться суждения о том, что «Сталин и его “команда” не могли спокойно властвовать в партии и стране, пока где-то рядом жили, работали, мыслили Сокольников… другие партийные интеллигенты с их недюжинными способностями и талантами».

В конце XX века имя Сокольникова оставалось востребованным. Высокая оценка деятельности Григория Яковлевича часто упоминалась в многочисленных публикациях более позднего времени, продолжалось переиздание его работ, проводились научные конференции, посвящённые денежной реформе и финансовой политике периода НЭПа. Известно, что в приёмной у министра финансов Б. Г. Фёдорова висела табличка с лозунгом Сокольникова: «Эмиссия — опиум для народного хозяйства».

Идеи Сокольникова оказались востребованы и в конце XX века. По воспоминаниям министра финансов РФ Б. Г. Фёдорова: «Сокольников как-то “помог” мне и в моих взаимоотношениях с В. С. Черномырдиным. Дело было так. Мой заместитель А. Казьмин принёс мне книгу Г. Я. Сокольникова о финансовой политике, и я показал её премьеру, предварительно подчеркнув и заложив закладкой несколько самых важных мест. Слова Г. Я. Сокольникова настолько точно отражали наши экономические споры и реалии в 1993 году, что В. С. Черномырдин очень заинтересовался и даже несколько раз проникновенно цитировал эту книгу в разговоре с другими людьми».

За последние несколько десятилетий из-за изменившихся на государственном уровне ориентиров социально-экономического развития и отказа от «сталинской» модели долгосрочного планирования экономики публикаций, критикующих НЭП, стало меньше. Однако вместе с тем продолжают появляться и новые работы, критически оценивающие это время и дальнейшие перспективы развития СССР по нэповскому пути, раскрывающие многочисленные факты коррупции в период новой экономической политики, например монографии исследователя Ю. Н. Жукова и др. Можно отметить, что в 1920-е годы ОГПУ расследовало ряд дел о коррупции и «валютных делах» в Наркомате финансов. Например, Л. Л. Волин, один из подчинённых Сокольникова, заведующий Особым отделом Валютного управления в Наркомате финансов, был расстрелян в 1926 году вместе с другими сотрудниками этого отдела за преступления в финансовой сфере.

Критически оценивает деятельность Сокольникова современный экономист В. Ю. Катасонов: «Создание советской золотой валюты — это наступить на те же грабли, которые России подсунул Сергей Юльевич Витте в виде золотого рубля. Это произошло в 1897 году, и после этого начался ускоренный процесс развития русского, зависимого от иностранного капитала капитализма. Собственно говоря, золотой червонец или золотой советский рубль нужен был для того, чтобы именно привлекать иностранный капитал». По заключению В. Ю. Катасонова, советский червонец «в итоге стал золотым лишь номинально. То есть обеспечивался золотом (а также другими ценностями), однако на металл бумажный знак червонца не разменивался. Тогдашний нарком финансов Григорий Сокольников заявлял, что советский золотой червонец будет обращаться на всех валютных биржах мира… В партии и правительстве в те времена шла острая борьба вокруг проблемы конвертируемости бумажного червонца в золото. Размен червонца на золото так и не наступил. Стала формироваться денежная система принципиально иного типа. Внутри страны обращались бумажные денежные знаки — банкноты и казначейские билеты. Бумажные деньги дополнялись безналичными деньгами, которые обслуживали сферу производства. В сфере внешних расчётов действовала государственная валютная монополия, а рубль для внешних операций не использовался. Благодаря той денежно-кредитной системе, которая сложилась в СССР к началу 1930-х годов, нам удалось провести индустриализацию».

Отправить