Брюханов

Николай

Павлович

(1878–1938)

Николай Павлович Брюханов родился в Симбирске в дворянской семье, где традиционным занятием было садовое искусство. Предки с начала XIX века были садовниками в Царскосельском дворце. Отец — садовод-любитель и землемер.

Николай Павлович получил домашнее начальное образование. Затем учился в Симбирской классической гимназии, которую окончили В. И. Ульянов (Ленин), А. Ф. Керенский. С детства и до конца жизни был книголюбом и любителем поэзии. Николай Павлович собирал большую библиотеку. Также он любил играть на флейте. Ещё будучи учеником гимназии, начал давать частные уроки. Несмотря на то что вырос в религиозной семье, объявил себя атеистом и увлёкся социалистическими идеями.

По воспоминаниям самого Брюханова, его родители мало вмешивались в воспитание детей: «Не помнил случаев активного и настойчивого вмешательства со стороны отца в свободу выбора мною товарищей, в свободу выбора мною книг для чтения, моих занятий и т.п. Так, будучи и оставаясь до смерти религиозным человеком, отец полностью мирился с тем, что дома, вне гимназии — я с 13–14 лет открыто отошёл от религии и объявил себя “атеистом”. Или когда я был уже студентом, отец с одинаковой радостью и любовью встречал меня, независимо от того, возвращался ли я домой после блестяще выдержанных экзаменов или в качестве административно высланного за участие в университетских беспорядках». За чтение запрещённой литературы и знакомство с поднадзорными не был допущен к выпускному экзамену, но в 1898 году экзамен на аттестат зрелости сдал экстерном.

С женой, происходившей также из дворянского рода и увлечённой идеями социализма, Брюханов познакомился ещё в гимназии. По воспоминаниям современников: «Эта парочка скандализировала весь тихий Симбирск». Брат Брюханова некоторое время возглавлял «Петербургский союз борьбы за освобождение рабочего класса».

После отъезда из Симбирска вместе с женой Брюханов поступил на историко-филологический факультет Московского университета. Здесь он участвовал в студенческом движении, распространял нелегальную литературу и листовки, занимался вооружённой подготовкой, присутствовал при стрельбах, при метании самодельных бомб. За нелегальную деятельность был выслан из Москвы на несколько лет. Брюханов обосновался в Казани, поступил в Казанский университет, однако занятия революционной деятельностью не оставил. В Казани вступил в РСДРП.

В этот период Брюханов работал в газете и на стройке, делал переводы, оценки имений, занимался страхованием. Однако университет Николай Павлович так и не окончил.

Его неоднократно арестовывали, отправляли в ссылки. Товарищи по партии его знали под псевдонимами Степан, Андрей, Андрей Симбирский; в литературной среде он был известен как Н. Павлов, Н. Павлович; полиция наблюдения окрестила его «Белый».

После амнистии проживал в Уфе, где работал в банке, а также давал частные уроки. В Уфе руководил деятельностью нелегальной большевистской типографии, проводил агитацию среди башкир и татар на национальных языках, во время революции 1905–1907 годов организовывал дружины рабочих для участия в боевых действиях.

В 1907 году был участником V съезда РСДРП в Лондоне и для участия в съезде специально выучил английский язык. По семейному преданию, сохранённому внуком Брюханова, вернувшись в Уфу с Апрельской конференции, дед заявил бабушке: «Это совсем не то, о чём мы с тобой мечтали всю нашу жизнь. Но я решил пойти с ними до конца».

После Февральской революции Брюханов становится членом Уфимского объединённого комитета РСДРП, председателем Уфимского совета. Активно участвует в установлении советской власти на Южном Урале, является членом Уфимского губревкома. В 1918 году его назначают заместителем наркома продовольствия РСФСР, в 1921 году он становится наркомом продовольствия и одновременно начальником Главного управления по снабжению Красной армии и флота продовольствием.

В автобиографии, написанной для «Энциклопедии Гранат», Брюханов писал о своей деятельности: «До революции 1917 года мне, как и большинству интеллигентов, не имевших официальной профессии и считавших своей основной работой партийную подпольную работу, приходилось средства к жизни добывать личным трудом, работая где придётся и в какой придётся области. С 14–15-летнего возраста, помогая семье и прирабатывая на своё содержание, я стал давать уроки. В студенческие годы и позднее в ссылке и после ссылки мне также приходилось заниматься уроками; газетная работа, переводы для печати по заказам издательств с иностранных языков, работа железнодорожного конторщика, работа десятника на постройке железной дороги, работа чертёжника, по земской и городской статистике, по банковской оценке имений, по страховому делу и т.д. — вот те виды личного труда, какими судьба заставляла меня заниматься. На вопрос анкет о том, какую работу и профессию я считаю для себя основной, я всегда затруднялся и затрудняюсь отвечать и уклончиво писал и пишу: “общественная служба”».

В 1924 году Брюханов был назначен заместителем наркома финансов Г. Я. Сокольникова. Во время отъездов наркома Николай Павлович управлял наркоматом. Принимал участие в осуществлении денежной реформы 1924 года, в частности организовывал пробную чеканку золотых червонцев в Лондоне.

В 1926 году по рекомендации А. И. Рыкова был назначен наркомом финансов СССР и занимал эту должность до 1930 года. В это же время был кандидатом в члены ЦК ВКП(б), членом ВЦИК и ЦИК СССР.

По всей видимости, продвижение Брюханова и его дальнейшие успехи в партийной карьере были обеспечены связями с партийной группой уфимских большевиков, в которую, в частности, входили А. Д. Цюрупа, Я. М. Свердлов. По словам внука Брюханова, «дед оказался ключевой фигурой в некоей партийной группировке, сложившейся ещё до революции, деятельность которой, достигшая пика влияния в 1918 году, так и осталась таинственной и практически неразгаданной. Она постепенно теряла роль — по мере того, как выбывали из строя её сильнейшие кадры. Я. М. Свердлов в марте 1919 года и А. Д. Цюрупа в мае 1928-го умерли в напряжённейшие критические моменты; смерть последнего сопровождалась явно зловещими обстоятельствами. Окончательно же группировка сошла на нет при снятии А. И. Рыкова с поста председателя Совнаркома и моего деда с поста наркома финансов в конце 1930 года».

Таким образом, после смерти Я. М. Свердлова влияние Брюханова уменьшается, но возвышение А. Д. Цюрупы возвращает Брюханова на прежние позиции.

Личный секретарь Сталина Б. Г. Бажанов в своих воспоминаниях описывает интересный разговор между Сталиным и Брюхановым, занимавшим в это время должность наркома финансов: «Я уже открывал дверь в кабинет наркома, когда услышал, как он берёт трубку телефона-автомата. Надо заметить, что автоматическая телефонная связь в Кремле охватывала ограниченное количество номеров, ею пользовалась только большевистская верхушка, обеспечивая строгую секретность телефонных разговоров. Я задержался в дверях, не желая беспокоить наркома. В приёмной никого, кроме меня, не было: секретарь отсутствовал. Дверь оставалась приоткрытой, и я отчётливо слышал разговор Брюханова с собеседником, которым оказался, судя по первым же фразам, Сталин. Из реплик Брюханова я понял, что существует абсолютно секретный фонд драгоценностей (возможно, тот самый, с которым я заочно имел дело в 1924 году, в бытность мою секретарём Политбюро). Брюханов оценил его стоимость лишь приблизительно, сказав: “несколько миллионов”. Сталин, очевидно, спрашивал, не может ли Брюханов дать более точную оценку. Тот ответил: “Это сделать трудно. Стоимость драгоценных камней определяется обычно целым рядом переменных факторов: и то, как они котируются на внутреннем рынке, не является решающим показателем. К тому же все эти драгоценности рассчитаны на реализацию за границей и при обстоятельствах, которых сейчас предвидеть просто невозможно. В любом случае, полагаю, достаточно исходить из того, что они стоят несколько миллионов. Но я всё же постараюсь уточнить эту цифру и тогда позвоню вам…” Хотя Брюханов говорил, понизив голос, я услышал, что он сказал Сталину, посмеиваясь: “Как это вы смело выразились — «в случае утраты власти!» Услышь это Лев Давыдович (Троцкий), он бы вас тут же обвинил в неверии в возможность победы социализма в одной стране!” В этот момент Сталин, не склонный выслушивать подобные шутки, очевидно, перевёл разговор на другую тему и заговорил о необходимости соблюдения строжайшей секретности, так как Брюханов поторопился ответить: “Конечно, конечно, я отлично всё понимаю. Это просто временная предосторожность на случай войны. И это делается не только «анонимно», но у нас даже ничего не зафиксировано на бумаге!”» Сохранилась карикатура, нарисованная Сталиным, изображающая подвешенного Брюханова (датируется временем за семь месяцев до отставки). Стоит заметить, что подобной «чести» не удостоился ни один из соратников или противников Сталина.

Брюханов как участник оппозиции был снят с поста наркома и получил второстепенный пост заместителя председателя Мособлисполкома. О причинах снятия Брюханова с должности наркома финансов существуют различные версии. Наиболее распространённая — противник форсированной индустриализации. Действительно, Николай Павлович на XVI съезде призывал не торопиться с индустриализацией. По версии внука Брюханова, основная причина смещения — «категорический отказ деда финансировать строительство государственных дач для номенклатуры».

С 1931 года Н. П. Брюханов работает в должности заместителя наркома снабжения СССР, в 1933–1937 годах — заместителем председателя Центральной комиссии по определению урожайности и размеров валового сбора зерновых культур при СНК.

В 1938 году Брюханов был расстрелян как «активный участник антисоветской диверсионно-вредительской организации правых». Решение о расстреле было утверждено лично Сталиным. Николай Павлович захоронен на территории «Коммунарки» или посёлка Бутово (ныне в черте г. Москвы). Реабилитирован в 1956 году.

В семейных воспоминаниях внука Брюханова арест деда описан так: «В конце 1937 — начале 1938 года дед, пересидевший на воле всех своих соратников, оказался безработным. В поисках средств к существованию он заключил договор с издательством и писал книгу об истории продовольственного вопроса в СССР; обрывки собранных им уникальных материалов по сей день находятся в моём распоряжении. Сталин о Брюханове явно позабыл — других забот хватало. Прояви дед мудрость и расчётливость, смог бы, возможно, и уцелеть. Но он поступил более чем опрометчиво: договорился с Г. М. Кржижановским о директорстве в каком-то из институтов Академии наук, а назначение на номенклатурную должность требовало утверждения в ЦК. Ежов, продолжавший (кроме прочего) возглавлять Оргбюро ЦК, встретил деда с распростёртыми объятиями. Но на решение требовалась и санкция Сталина, которому Ежов обещал доложить. Результат получился вполне очевидным: через день или два, 3 февраля 1938 года, деда арестовали. Последним выборным постом, который он занял, была должность старосты камеры в московской тюрьме “Матросская Тишина”».

Николай Павлович подготовил около 20 работ, в основном по вопросам бюджета. Будучи наркомом финансов, преподавал в Московском университете финансовое право. Упоминается в пьесе В. В. Маяковского «Баня».

Первая жена Брюханова в 1921 году вышла из партии. Работала секретарём у американца А. Хаммера, оказывающего помощь голодающим в Советской России. Позднее работала медсестрой. Второй женой наркома стала его секретарша. Внук Николай Павлович — известный историк Владимир Андреевич Брюханов, проживающий в Германии, автор очерка об истории своей семьи.

Отправить