26

Мы с Айрис сидели на основании колонны у парадной лестницы, болтали ногами, глазели по сторонам – на проезжавшие мимо машины, на пешеходов, на киоск, в который как раз привезли свежие газеты и журналы, на меняющий сигналы светофор. Когда смотришь на обычные вещи, как-то успокаиваешься.

– Весело было в Брайтоне? – спросила я.

– Да прям.

– Что же вы делали целый день?

– Посидели в кафе. Погуляли. Попали под дождь.

Я знала, нехорошо радоваться из-за того, что сестренка скучала, но все-таки обрадовалась.

– Мне пришлось весь день проходить в пижаме, – добавила Айрис, – потому что у меня не было с собой нормальной одежды. В общем, жуть.

– Зато вы с мамой побыли вместе.

Мы помолчали, поскольку, как ни крути, из нас двоих мама выбрала именно Айрис.

– А как тебе мама объяснила, почему вы уезжаете из Лондона? – поинтересовалась я. – Ты же, наверное, удивилась, когда она сообщила, что ты сегодня в школу не пойдешь. Что она сказала?

– Что мы едем на день погулять.

– А я почему не с вами?

– Мама сказала, ты не хочешь.

У меня перехватило дыхание.

– Чушь. Она меня даже не спрашивала. Я проснулась, а вас нет.

Айрис грустно покачала головой.

– Я не хотела ехать. Было скучно. Весь день никаких развлечений, а вечером, когда мы добрались до той дурацкой гостиницы, мама все время кому-то звонила.

– Кому?

– Мерьем. Они секретничали.

– О чем?

Айрис пожала плечами и ударила ногами по колонне. Прикусила губу. Поковыряла дырку на колене джинсов.

– О чем они говорили?

Айрис покосилась на меня, и по ее лицу я догадалась, что сестра услышала нечто, что не предназначалось для ее ушей, ей очень хочется мне об этом рассказать, но вряд ли стоит это делать.

– Скажи мне на ушко, – попросила я. – Тогда не считается.

Она снова ударила ногами по колонне и принялась с деланным любопытством рассматривать проезжающие автомобили.

– Ты так кроссовки порвешь. Хватит вредничать, расскажи уже, что мама сказала Мерьем. Они говорили обо мне?

– Нет, о папе.

– И что же?

Айрис вздохнула.

– Не думаю, что твой отец может чем-то меня удивить.

– Он завел любовницу.

– Что-что?

Айрис закрыла глаза, наклонилась вперед и положила голову на колени.

– Он завел любовницу, а мама об этом узнала. – Сестра приоткрыла глаз и посмотрела на меня. – И теперь они поженятся.

– Вот это да! Твой отец женится на любовнице?

– Нет, на маме, но свадьба будет раньше. Кажется, через месяц.

– Так погоди, какая свадьба, если у него любовница?

Айрис вздрогнула.

– Это папин последний шанс, – промычала она себе в колени. – Он и раньше изменял своим девушкам. Ты только не злись, ладно?

– То есть он всю жизнь всем изменяет, и мама все равно собирается за него замуж? И это вместо того, чтобы послать его куда подальше? Ноги моей не будет на этой свадьбе!

– Ты должна пойти.

– Я ничего никому не должна.

Айрис выпрямилась.

– Мама так и думала, что ты рассердишься. Она сама сказала Мерьем, что ты разозлишься, если узнаешь.

– Не ошиблась. А кто его любовница? Как ее зовут?

– Моника.

Я спрыгнула с колонны и принялась расхаживать туда-сюда по парковке. Хотелось что-нибудь разбить, и я пнула по колпаку на колесе машины Джона. Он мутит с практиканткой, а мама, как ни в чем не бывало, ложится с ним в постель? Бред какой-то.

Я вернулась к колонне.

– Ты все это выдумала?

Айрис покачала головой и сунула большой палец в рот.

– А ты где была, когда мама разговаривала с Мерьем?

– Смотрела сломанный телевизор.

– Вынь палец изо рта. Мама заметила, что ты подслушиваешь?

– Нет. Зря я тебе рассказала. Ты меня пугаешь.

Я наклонилась к сестре, чтобы она почувствовала мое дыхание на щеке.

– Я могу еще и не так напугать.

Айрис взвизгнула и со смехом оттолкнула меня.

– Злюка!

– Но тебе нечего бояться. Я никогда тебя не обижу. – Я чмокнула ее в щеку. – Надо будет поговорить с мамой, у нее совсем крыша поехала. Можно я скажу, что ты слышала ее разговор с Мерьем?

– Она собирается объявить о свадьбе.

– Но явно не о любовнице. Уж об этом-то она никому не расскажет, иначе выставит себя полной дурой. Так можно я ей скажу, что это ты мне обо всем рассказала?

Айрис кивнула и снова засунула большой палец в рот. Я принялась мерить парковку шагами, пытаясь сообразить, как быть дальше. Мама узнала о Монике и сбежала. Джон и раньше ее обижал, так что она, наверное, пригрозила, что бросит его, вот он и запаниковал. Понял, что цветами тут не отделаешься, и решил сыграть свадьбу пораньше. Наобещал с три короба, мол, никогда тебе больше не изменю, вот мама и поверила. Он годами вытирал об нее ноги, но больнее всего ее задела именно измена.

А может, и хорошо, что у Джона есть любовница? Так мне будет проще от него избавиться.

Я снова принялась пинать колпаки на его колесах, Айрис подбежала ко мне, протянула сжатый кулачок.

– У меня кое-что есть. Хочешь, покажу?

И медленно, один за другим разжала пальцы. «Так раскрывается цветок», – подумала я. В руках у Айрис было ожерелье из сейфа Джона – драгоценные рубины, которые дедушка подарил бабушке в знак истинной любви.

Айрис вложила ожерелье мне в руку. Оно еще хранило тепло ее ладошки.

– Я его взяла, пока никто не видел.

Я сказала, что она очень смелая. Что я буду его беречь как зеницу ока. А если его у меня найдут, скажу, что сама его украла. И чмокнула сестренку в макушку.

– Пока вас не было, – добавила я, – я решила, что единственный способ выжить – это не потерять способности любить. Несмотря на всякие бяки.

– Что это значит? – моргнула Айрис.

– Это значит, что я всегда буду тебя любить и защищать, – улыбнулась я. Кажется, я в жизни не говорила искреннее.