Вторая заповедь
Чти жертвы, которые старшее поколение принесло ради цели, кажущейся невозможной
Конан О’Брайен сделал Тому Хэнксу подарок на сорок шестой день рождения: нечто особенное, выражающее и его любовь к открытому космосу, и увлеченность Второй мировой войной. Ведущий ток-шоу рассказал: «У нас была картина, на которой астронавты штурмуют пляж в день высадки союзнических войск в Нормандии» [1].
Как только полотно открыли, Хэнкс, отсмеявшись, прокомментировал: «Это был такой великий день, Конан». Он разыграл сцену со звуковыми эффектами и имитацией стрельбы: «Это один (тыщ-тыщ) маленький шаг (бабах) для человека (трататата)!»
Интерес Хэнкса и к космической программе, и к военной теме – из одного источника: «Космонавтам, летчикам-испытателям и десантникам-разведчикам свойственна определенная автономность, очень заразительная. Они становятся своего рода духовным классом – в чем-то одна семья, в чем-то конкуренты. Это нельзя отрицать» [2]. Его восхищение было искренним, но, казалось, в нем присутствовала доля самолюбования: съемочные группы ведь тоже формируются из элитных специалистов, которые на короткое время образуют семью для того, чтобы выполнить задачу. Хэнкс быстро опроверг любые подозрения, что он ставит себя на такой уровень: «Факт в том, что у меня нет внутренней дисциплины, и американцы, проходящие сложное обучение, чтобы служить обществу, вдохновляют меня» [3].
Два события, преобразившие мир молодого Тома Хэнкса и открывшие новые рубежи человеческих возможностей: появление Beatles и высадка на Луну. Когда он учился в третьем или четвертом классе, в его школу привезли большой черно-белый телевизор, чтобы все посмотрели запуск «Джемини». «Два парня в пустоте космоса – это было потрясающе» [4], – вспоминал Том. Он ощущал личную связь с астронавтами, поскольку комментаторы постоянно повторяли, что размеры капсулы не больше «фольксвагена»: «Мой папа ездил на “фольксвагене”».
Хэнкс смотрел лунную высадку «Аполлона‐11», когда ездил к матери в Ред-Блафф, в Калифорнию. У него была фигурка майора Мэтта Мейсона, сделанная Mattel. Ранее он собрал модели лунного и командного модуля, которые продавали компании Aurora и Revell. В двенадцать лет он лежал под маминым кофейным столиком на овальном, вязанном крючком коврике, играя с игрушками и моделями и ожидая, когда Нил Армстронг совершит исторический шаг. Хэнкс сказал: «Потом все произошло, а ты почти ни черта не видел. Угол камеры был не очень хорош – и его так и не поправили» [5].
В том возрасте у Хэнкса было тусклое, полученное из чужих рук представление о Второй мировой войне, преломленное опытом его отца, служившего во флоте. «Подрастая, я всегда знал, что папа где-то в Тихом океане, что-то чинит. Он не рассказывал о флоте ничего хорошего. Он ненавидел все это. Не рассказывал про подвиги» [6]. Но хотя отец презирал собственный военный опыт – его отправили в зону боевых действий за тысячи километров, и ему пришлось на несколько лет выпасть из жизни – Хэнкс обратил внимание, что отец до сих пор носит свой старый армейский жетон на связке с ключами.
Том вырос в военно-морском городке, и у многих его друзей отцы служили на Тихоокеанском театре военных действий. Это не то, что интересовало его в детстве: «Когда заходила речь о понимании истории, я отключался» [7].
Его взгляды переменились, когда ему было девятнадцать, и он был «убежден, что мне досталось сильнее, чем кому бы то ни было в мире» [8]. Он сказал: «Я пытался попасть на занятия вовремя; я пытался подрабатывать коридорным в отеле. Война во Вьетнаме наводила на меня ужас, и у меня не ладилось с девушкой». Каждый день в отеле Хэнкс перебрасывался несколькими словами с мужиком постарше, тому было около пятидесяти и он работал в химчистке. По утрам он собирал одежду постояльцев, а днем возвращал ее. Потом, на одну неделю в июне, его подменил другой парень.
Когда мужчина вернулся, Хэнкс спросил, где тот был. Во Франции – но он ездил не отдыхать. Хэнкс узнал, что работник химчистки раньше был парашютистом и высадился в Нормандии в «День Д»; он провоевал примерно сто дней, прежде чем его ранили и отправили домой. Десятки лет спустя он вместе с другими членами его взвода ездил на поля тех сражений – и на могилы своих товарищей.
«Когда в тот день он ушел, я посмотрел на свою жизнь так, как никогда раньше. Со мной работает человек, который десантировался во Франции, а потом прятался в яме, глядя, как гибнут его лучшие друзья. И кроме всего прочего он должен был убивать других детей, таких же как он сам». Хэнкс постигал, что мир больше, чем его личный уголок, пусть даже он пока не понимал, что делать с этим знанием.
Это случилось за много лет до того, как Хэнкс стал всерьез изучать историю Второй мировой войны. Позже благодаря роли в фильме «Спасти рядового Райана» (поставленном Стивеном Спилбергом) он приобрел о ней глубокие познания. Он глотал один исторический фолиант за другим, изводил вопросами всякого встреченного ветерана и ездил на места сражений. На «Омаха-Бич» Хэнкс сказал: «Я прошел там, где они погибли, там, где кто-то из них надел сухие носки в последний раз» [9]. В одиночестве, захваченный нахлынувшими чувствами, он мог только лечь прямо там и заснуть.
Когда Хэнкс и Спилберг решили продолжить тему «Райана» и вместе поработать над мини-сериалом о Второй мировой войне для HBO, каждый из них выбрал свою любимую книгу Стивена Амброза, которую хотел бы экранизировать. Спилберг предпочитал произведение «Граждане солдаты» (Citizen Soldiers), но Хэнкс настоял на «Братьях по оружию» (Band of Brothers), посвященных действиям роты «Е» (входившей в состав 506-го парашютно-десантного полка) во время войны. Хэнкс не только выступил в качестве исполнительного продюсера и появился в камео парашютиста, но и трудился над сценарием, просиживал целые марафоны кастинг-сессий и поставил ключевую пятую серию – «Перепутье». Также он участвовал в охоте за винтажными армейскими вещами, что стало одной из причин, почему мини-сериал снимался в Англии. «В США не найти “шерманов”. Мы вывезли эти танки в сороковых и не потрудились вернуть их обратно» [10].
«Я словно пишу докторскую диссертацию по истории» [11], – сказал он. Собирая материал ради экранного правдоподобия, Хэнкс провел работу, вполне достаточную для диссертации по теме: «Военные парашютисты в Северной Европе».
Хэнкс интересовался масштабными стратегическими решениями времен войны, но по-настоящему его занимали события с точки зрения обычного человека – именно тут он находил детали, оживлявшие историю. Одно дело читать, что стояла холодная погода, когда союзники обороняли бельгийский город Бастонь. «Ты думаешь: так, я провел на улице в холодный зимний день часов семь, и это довольно неприятно». И совсем другое – нутром понять, что это значит: «Ты мне говоришь, что у этих парней в буквальном смысле не было крыши над головой, им не довелось обернуться горячим полотенцем на протяжении сорока девяти дней? Стоял такой холод, что им приходилось мочиться на автоматы, чтобы разморозить механизм! Настолько холодно» [12].
Прочувствовав, что выпало на долю американских солдат, Хэнкс захотел пойти дальше, и стал спонсором Мемориала Второй мировой войны на Национальной аллее в Вашингтоне (лишенный своеобразия, но трогательный), а также Национального музея Второй мировой войны в Новом Орлеане (первоклассный). Если вам доведется побывать в последнем, не пропустите мультимедийную феерию, озвученную Хэнксом, – «Вне границ» (Beyond All Boundaries).
Тот же путь Хэнкс проделал с космической программой: главная роль в блокбастере («Аполлон‐13») привела к созданию успешного мини-сериала для HBO – «С Земли на Луну» (From the Earth to the Moon). При желании Хэнкс смог бы выиграть в викторине по логотипам NASA (внутри организации их называли «котлета» и «червяк» [13]) или по здоровью астронавтов «Аполлона‐7» («Уолли Ширра был нервный, потому что простужен» [14]). Он тщательно изучал подробности космических исследований еще ребенком, но сейчас ему надо было погрузиться в это сильнее, чем он мог мечтать.
В 1994 году Хэнкс был рядом с командой шаттла «Индевор», когда они поднимались на корабль и готовились к старту. В музеях убрали защитное стекло, и ему довелось залезть в настоящие капсулы. С невесомостью на большой высоте он познакомился в тренировочном самолете NASA «Рвотная комета». То, что изначально задумывалось как разовая ознакомительная поездка, превратилось в 612 отдельных «полетных парабол» [15]. То есть значительная часть «Аполлона‐13» снималась на самолете двадцатипятисекундными дублями. К тому времени, когда съемки закончились, исполнители главных ролей налетали по четыре часа в невесомости, больше, чем большинство астронавтов набирает перед отправкой в космос.
Рон Ховард, режиссер «Аполлона‐13», беспокоился: вдруг его команде потребуется дополнительное обучение, чтобы справиться с работой. Он сказал: «Помню, как я говорил: надо пригласить мима для того, чтобы помочь так называемым “астронавтам” добиться иллюзии невесомости в сценах с большими диалогами, где мы не могли бы эффективно использовать наш самолет для имитации невесомости. И я помню, как Том расплывчато выразил несогласие, но идея засела мне в голову. И я заводил речь о миме еще пару раз, пока Том не отвел меня в сторону и не сказал: “Рон, прошу тебя, мы справимся. Я мечтал о невесомости всю свою жизнь. Я клал кирпич в штаны, закидывал садовый насос на дно бассейна и притворялся, прости господи, что совершаю космическую прогулку. Если ты правда сделаешь это, Рон, предупреждаю тебя: я могу и убить мима”» [16].
Иногда свое глубокое восхищение космической программой Хэнкс выражал с помощью пафосной риторики: «Как смеем мы настолько верить в себя и друг в друга? Мы осмеливаемся мечтать о таких вещах, поскольку с декабря 1968 года по декабрь 1972 года двадцать четыре разных человека, не сильно отличающиеся от тебя или меня, совершили невозможное, божественное путешествие с Земли на Луну. И если мы на это способны, нет ничего, чего мы не сумели бы сделать» [17].
Иной раз, будучи эстетом и стремясь описать масштаб научных достижений, Хэнкс сравнивал программу «Аполлон» с величайшими художественными работами человечества, например с Сикстинской капеллой. Или он говорил: «Это сочетание Шекспира, Софокла и Т. С. Эллиота» [18]. По сути, для Тома Хэнкса космонавты всегда будут находиться на одном уровне с Beatles.
Хэнкс убеждал всех, кому посчастливилось встретиться с космонавтами «Аполлонов», чтобы помнили: хотя те летали в космос, они – смертные люди. «Сделанные из плоти и жил, с кровью и мозгом, трудившиеся рука об руку с сотнями тысяч других подобных им людей, они помогли сделать фактом то, что раньше было лишь вымыслом» [19]. Это относилось как к космическим путешественникам, так и к солдатам – и было мощнейшим волшебством для того, кто всю свою жизнь создавал вымысел из фактов.
