Глава одиннадцатая

Про любовь

Хотите немного поэзии? Не стесняйтесь! Нужно же хоть иногда расслабиться, отвлечься от основной нашей темы.

Вот вам отрывок из Афанасия Фета для настройки на лирический лад:

 

Я болен, я влюблен; но, мучась и любя —

О слушай! о пойми! – я страсти не скрываю,

И я хочу сказать, что я люблю тебя —

Тебя, одну тебя люблю я и желаю!

 

Задумывались ли вы когда-нибудь о том, какую роль сыграла любовь в эволюции человека?

Только давайте сразу определимся с терминологией, потому что у слова «любовь» есть множество смыслов и толкований. В этой главе (и да простят автора все романтики) речь пойдет о любви как об эмоции, имеющей приспособительный характер.

Вас немного коробит слово «приспособительный»? Хорошо, пускай будет «адаптивный», смысл сказанного от этого не изменится, но звучит как-то приятнее. А можно сказать еще лучше, совершенно другими словами – любовь это эмоция, играющая важную роль в процессах выживания и воспроизведения человека.

В течение довольно длительного времени считалось, что в отношениях между полами первобытный человек недалеко ушел от обезьян. А если уж говорить точнее – совсем никуда от них не уходил. Все половое поведение человека на ранних стадиях его развития объяснялось инстинктивной потребностью в спаривании, которая реализовывалась посредством беспорядочных половых связей.

Таким же образом, то есть – инстинктом, объясняли и материнскую любовь. Инстинкт велит самке заботиться о детеныше, и точка!

Да что там далеко ходить, в смысле – что так далеко заглядывать. Вплоть до XX века в высших слоях общества бытовало устойчивое мнение о том, что любовь является свойством развитых, образованных, возвышенных, тонко чувствующих натур. Необразованное простонародье, по мнению аристократов, не могло знать любви, а руководствовалось одними лишь инстинктами.

Но на самом деле все совсем не так. Любовь как адаптивная эмоция появилась еще у наших далеких предков и с тех пор никуда не уходила.

Первой возникла материнская любовь, без которой наши далекие предки вымерли бы вскоре после перехода к прямохождению. Давайте вспомним, что прямохождение сузило выходное тазовое отверстие больше допустимого для родов предела. Крупная голова плода не могла протиснуться через такие ворота. Два главных качества человека – прямохождение и крупный мозг «технически» противоречили друг другу. Эволюции пришлось «изворачиваться» в поисках выхода из создавшегося положения, и в результате человеческие дети рождаются на свет гораздо раньше положенного. Как минимум месяца на три раньше, а некоторые ученые считают, что и на семь. Зато плод имеет шансы благополучно выйти наружу, поскольку размер головы не так уж и велик, да к тому же кости свода черепа соединены не жестко, а мягко.

Но за все приходится платить, без этого никак. Образно говоря, один день внутриутробного развития стоит десяти дней после рождения. В утробе матери, в суперблагоприятных условиях, плод развивается наиболее интенсивно. Судите сами – за 9 месяцев из одной-единственной оплодотворенной яйцеклетки вырастает организм весом в 3,5 килограмма (в среднем)! После рождения о таких стремительных темпах можно забыть. Их больше никогда не будет. Три условных месяца условной же «недоношенности» оборачиваются для новорожденного человека длительным периодом становления на ноги. Становления в прямом смысле этого слова.

Вот показательный факт, позволяющий представить «недоношенность» новорожденного человека в сравнении с новорожденным шимпанзе. Сравнивается самое ценное, что у нас есть – наш головной мозг. Мозг взрослого человека в 3,3 раза больше мозга новорожденного ребенка, а у шимпанзе – в 2,5 раза. Не надо думать, что такая разница вызвана меньшим объемом головного мозга шимпанзе по сравнению с человеком, ведь имеется в виду пропорциональное сравнение, которое показывает, насколько преждевременно рождаются человеческие дети.

Вот еще несколько сравнений, показывающих, насколько новорожденный человек отстает по степени соматического развития от новорожденных обезьян. Новорожденный детеныш нашей дальней-предальней родственницы мартышки по своему физическому развитию соответствует трехлетнему ребенку (!), а новорожденный шимпанзе – пятимесячному. Почти у всех обезьян детеныши рождаются беспомощными, но у маленьких мартышек эта беспомощность исчезает на третьем месяце жизни, у маленьких горилл, шимпанзе – на шестом, а у человека примерно в годовалом возрасте. Надо уточнить, что речь идет о полной беспомощности, а не об относительной. Относительная беспомощность заканчивается в момент наступления полной самостоятельности, а это же так индивидуально… Один в 14 лет взрослый, а другой и в 40 – дитя.

Полный набор постоянных зубов гориллы и шимпанзе получают к 10 годам, а человек – к 20. В достижении половой зрелости и «конечного» роста наблюдается примерно такой же разрыв.

Но есть, есть один светлый период в нашей жизни, когда мы превосходим всех приматов в темпах развития! Это происходит на ранней стадии внутриутробного развития, когда зародышу нужно как можно скорее надежно прикрепиться к стенке матки. Иначе вертикальное положение тела матери может привести к выпадению зародыша из матки. Так что мы тоже не лыком шиты и не лаптем биты, нам тоже есть чем гордиться.

Для того, чтобы долго и добросовестно заботиться о беспомощном потомстве, одного материнского инстинкта недостаточно. Поэтому инстинкт подкрепляется материнской любовью – сложной эмоцией, имеющей биологическую, точнее – биохимическую природу.

Да – биохимическую! А что тут удивительного? Все происходящее в нашем организме представляет собой совокупность химических реакций. И сокращение сердечной мышцы (вспомним: «и сердце бьется в упоенье…»), и акт вдоха, и чувство наслаждения, и вообще все-все-все – обусловлено химическими реакциями. Чтобы что-то произошло, одно вещество должно вступить во взаимодействие с другим или же распасться на составные части, иначе никак.

Разумеется, материнская любовь вместе со своим биохимическим «фундаментом» не упала с неба, а сформировалась под воздействием естественного отбора. У ответственных, заботливых матерей, которые уделяли своему потомству достаточное внимание, выживало больше детей, чем у легкомысленных безответственных матерей. Таким образом в каждом поколении становилось все больше и больше потомства от ответственных матерей.

Появление ребенка приносит матери радость. Дело не столько в том, что заканчивается тягостный процесс беременности и мучительный процесс родов, сколько в повышенной выработке эндорфинов клетками головного мозга, которая наблюдается в течение некоторого времени после окончания родового процесса. Эндорфины участвуют в формировании ощущения эйфории. Их послеродовой выброс является защитной реакцией организма. Грубо говоря, организм старается сгладить последствия перенесенного стресса. И вот на таком позитивно-эйфорическом фоне происходит очное знакомство матери с ее ребенком.

Затем мать прикладывает ребенка к груди, а сосание груди стимулирует выделение гормона окситоцина, который способствует быстрому сокращению матки и отторжению плаценты, а также останавливает послеродовое кровотечение. Но у окситоцина есть еще одно свойство, открытое не так давно, но уже хорошо изученное – этот гормон участвует в формировании тесной эмоциональной привязанности матери к ребенку.

Оцените мимоходом, насколько практично устроен наш организм – одно вещество выполняет несколько важных функций!

«Многофункциональный» гормон прогестерон, играющий важную роль в формировании сексуального влечения у женщин, также участвует в формировании привязанности матери к ребенку. Любой контакт с ребенком – зрительный, тактильный, слуховой – в той или иной степени повышает выработку прогестерона в организме матери.

Задумывались ли вы когда-нибудь над тем, почему женщины склонны умиляться при виде разных плюшевых игрушек, пупсов и разной прочей, как принято говорить нынче, «милоты», на которую мужчины взирают совершенно равнодушно? Да потому что при виде всего, что напоминает маленьких детей или же напоминает о маленьких детях, в организме женщины увеличивается выработка прогестерона, только и всего.

Короче говоря, эволюция отобрала целый комплекс признаков, формирующих чувство материнской любви, благодаря которой беспомощные и слабо развитые физически (по сравнению с детенышами других приматов) человеческие дети имеют хорошие шансы на выживание.

У новорожденных, в свою очередь, очень быстро формируется привязанность к матери, опирающаяся на внутриутробные контакты матери и плода. Человеческий ребенок испытывает по отношению к матери более сложное чувство, нежели детеныш шимпанзе или гориллы. У детенышей обезьян вся привязанность сводится к инстинктивной боязни утраты физического контакта с матерью, не более того.

Естественный отбор поддерживает не только любящих и заботливых матерей, но и детей, которые любят своих матерей.

У мужчин любовь к потомству формируется иначе. У них нет столь мощного биохимического (гормонального) фундамента, как у женщин. Оно и логично, ведь мужчинам не приходится вынашивать ребенка в течение девяти месяцев, рожать его и кормить грудью. Степень близости не та, и потому формирование привязанности к ребенку у отцов растягивается на довольно длительный срок и не всегда протекает гладко.

Во всем, как всегда, виноват естественный отбор. Вообще на вечно-глобальный вопрос: «Кто виноват?» существует простой и стопроцентно точный ответ: «Естественный отбор». Мы с вами такие, какими нас сделал естественный отбор, великий, безжалостный и непредсказуемый.

Разумеется, время от времени в любой человеческой популяции рождались «любящие отцы», то есть такие, которые испытывали к ребенку любовь, сопоставимую с материнской любовью. Такие отцы конкурировали с матерями за внимание ребенка, стремились проводить вместе с ребенком как можно больше времени, ну разве что грудью не кормили…

Погодите умиляться – ах, какой хороший папаша! Посмотрите в корень. Папаша из этого мужчины возможно и хороший, но вот кормилец никудышный. Это в наше время отцу-фрилансеру можно спокойно сидеть со своими детишками дома. Даже в магазины можно не ходить, а заказывать все в Интернете. Но в легендарные доисторические времена не было ни фриланса, ни магазинов, ни Интернета. Еду приходилось добывать в активном поиске. При неблагоприятных условиях – в холодное время года или, например, в северных широтах, поиск растягивался надолго. Можно было проходить весь день, но так и не найти ничего съедобного. От мужчины требовалось как можно больше усилий по добыче пропитания, поэтому естественный отбор выводил на первое место такой признак, как заботливость. Или можно сказать иначе – ответственность перед семьей. Главное – заботливость, а все остальное приложится.

Разумеется, невозможно жить бок о бок с ребенком, заботиться о нем и не испытывать при этом к нему каких-то позитивных чувств, начиная с простой человеческой симпатии и заканчивая сильной отцовской любовью. Большое влияние оказывает и пример матери – видя то, как она любит ребенка, отец тоже преисполняется любви. Но в любом случае отцовскую любовь нельзя сравнивать с материнской – и «фундамент» не тот, и «градус» тоже. Корни отцовской любви у человека уходят к «заботе по расчету», которую проявляют к детенышам многие приматы, в том числе и шимпанзе.

Если вы понаблюдаете за шимпанзе в зоопарке (лучше наблюдайте за обыкновенными шимпанзе, потому что у них легко можно отличить самца от самки, не ошибетесь), то увидите, что самцы время от времени играют с детенышами. Иногда самцы проявляют несвойственную им щедрость, угощая детеныша чем-то съестным. Взрослые шимпанзе те еще жадины, просто так они с ближним своим ничем никогда не поделятся, небольшой альтруизм свойственен только детенышам. Но вот же – угощают! Причем учтите, что самцы шимпанзе не могут выделять из группы детенышей своих родных, поскольку при том образе жизни, который ведут шимпанзе, установить отцовство можно только при помощи анализа ДНК. Не стоит думать, что у папаши-шимпанзе вдруг взыграли родительские чувства и он решил приласкать свою родную кровиночку. Причина такого «странного» поведения иная…

Попробуйте сами догадаться – почему самцы шимпанзе вдруг начинают играть с детьми или угощают их.

Догадаться несложно, если понимать, что составляет основной смысл жизни самца. Конечно же – оставить как можно больше потомства, как можно чаще спариваться со способными к зачатию самками. Для того, чтобы завоевать благосклонность самки, самцы оказывают знаки внимания ее детям. Сделал приятное ребенку – сделал приятное матери. Шимпанзе (и не только они) прекрасно это понимают. Естественный отбор подхватил эту черту и развил ее в «общую», если так можно выразиться, заботливость самца мужчины в моногамной паре. Потребность в сексе здесь отступает на второй план (хотя очень далеко не уходит), на первом плане находится осознание того, что это моя женщина и мой ребенок и потому я должен о них заботиться.

При формировании моногамных пар большое значение имела такая сугубо человеческая эмоция, как романтическая любовь. Ее тоже можно объяснить химическими факторами, такими как увеличение выработки в организме фенилэтиленамина, норадреналина, дофамина, серотонина, эндорфинов и ряда других веществ. Но у нас с вами разговор идет не о биохимии, а об эволюции. Нам важно понять, что романтическая любовь укрепляла моногамные отношения (это, наверное, вам и так было ясно), а следовательно, является полезным признаком, который благоприятствует репродукции, то есть – воспроизведению потомства. Влюбленный мужчина будет лучше заботиться о своей женщине и своем потомстве, влюбленная женщина будет лучше заботиться о детях, которых она родила от любимого мужчины, влюбленные дорожат своей любовью и своими отношениями, а еще влюбленные будут чаще спариваться… Ну что тут рассуждать? С какой стороны ни взгляни, романтическая любовь является благоприятным признаком, способствующим выживанию в сложных и изменчивых условиях окружающей среды. Не надо забывать и о том, что все позитивные эмоции (а любовь однозначно позитивна) оказывают благоприятное действие на весь организм в целом, повышают его защитные свойства. Во время различных эпидемий влюбленные оказывались в выигрышном положении. Можно сказать, что в давние домедицинские времена любовь была единственным лекарством от инфекционных заболеваний. Да, разумеется, далеко не всегда это лекарство оказывалось эффективным, но все же любовь давала какие-то преимущества. Вдобавок влюбленные лучше заботятся друг о друге, потому что любовь невероятно увеличивает ценность данного конкретного партнера.

На этом можно и остановиться, поскольку все, что надо было сказать, уже сказано.

В представлении наших не очень далеких предков плоская земля держалась на трех слонах, которые стояли на огромнейшей черепахе.

Земля, слоны и черепаха

Если принять, что Земля – это человеческая цивилизация, то слонами у нас будут верность, нравственность и любовь, а черепахой, на которой все держится, можно считать Ее Величество Эволюцию. А кого же еще?