Выйдя на улицу, Гуров взглянул на часы. Да, теперь ему стало понятно, почему Ани Галустян выражала недоумение по поводу затянувшегося обыска: ведь была уже половина двенадцатого.

– Что ж, пожалуй, на сегодня хватит, – сказал он. Затем, обернувшись к майору Глухову, спросил: – Ну что, майор, подкинешь меня к месту проживания? Я вроде слышал, что нас поселят в замечательном месте, с видом на Волгу…

– Обязательно завезу вас в гостиницу, – ответил Глухов. – Понятно, что вид сейчас будет не самый замечательный, да и любоваться им некогда будет. Но завтра, я надеюсь, вы все увидите.

Он не только довез Гурова до гостиницы, но и проводил его в вестибюль – он хотел убедиться, что комнаты для московских сыщиков забронированы и никаких недоразумений не случится. Дежурная на ресепшене сообщила, что комнаты действительно выделены и одна из них даже занята.

– Ага, значит, полковник Крячко уже на месте, – понял Лев. – Вот и хорошо. Что ж, майор, утром увидимся.

Он поднялся в свой номер, бросил там сумку, плащ, а затем прошел к соседнему номеру. Не постучав, открыл дверь и услышал знакомый голос:

– Стой, кто идет? Хотя ладно, не стой, лучше проходи в ванную и мой руки. У меня уже все готово для дружеского ужина.

Гуров последовал совету друга. Вытирая руки в ванной, он высунул голову в комнату и спросил:

– А дружеский ужин – это, конечно, твои вечные бутерброды с чаем?

– А вот и не угадал, – ответил Крячко. – Нет, чай, конечно, никуда не делся. Но вместо бутербродов у нас нынче вон какая пицца. – И он показал на стол, занятый здоровенной коробкой.

Гуров вытер руки, сел за стол, и Стас тут же налил ему полный бокал чая. Друзья приступили к трапезе. Когда они ездили в командировки вместе, как сейчас, им даже не нужно было договариваться, кто что берет и как они будут столоваться. Обычно Лев брал с собой банку варенья, сваренного Марией (сам он предпочитал малиновое, а Крячко больше любил клубничное), а Стас брал с собой бутерброды, кипятильник и термос. Остальное, вроде пиццы, приобреталось на месте.

Опять же, по заведенному обычаю, во время еды они не говорили о деле. И только когда с основным блюдом было покончено и Гуров открыл варенье, а Крячко налил себе и другу по второму стакану чая, Лев спросил:

– Ну что, всех успел допросить, кого вызвал?

– Допросить всех успел, но толку от этого немного, – ответил Крячко. – Никто из менеджеров, или поваров, или других людей из ресторана не заметил в этот день ничего подозрительного. А у тебя какие-то новости имеются?

– Имеются, – кивнул Лев. – Целый воз новостей. И ничего хорошего в этом возу нет.

– А что так?

– Со следаком познакомился, который эти дела ведет. Тип, скажу тебе, – в худших традициях. Но сначала я расскажу о находке, которую сделал Глухов.

И он рассказал Стасу о записке, найденной в банке с рисом. И не только рассказал, но и дал ему прочитать копию этого замечательного документа. Рассказ настолько заинтересовал Крячко, что он даже о варенье забыл – взял ложку из банки, да так и не донес до рта.

– Это что же получается? Выходит, Киршер не напрасно так боялся? Не зря запер себя в «комнате страха»? Галустян его шантажировал, и Киршер организовал его убийство!

– Вот и следователь Железнов так считает. Не удивлюсь, если утром нам сообщат, что Киршер уже арестован.

– А ты что, не считаешь эту бумагу важной уликой? – удивился Стас.

– Пока что это никакая не улика, – ответил Гуров. – Пусть сначала почерковеды поработают, скажут, действительно ли это писал Галустян. Но даже если это написано его рукой…

– Подожди! А как же слова секретарши Кати? – прервал его Крячко. – Ты что, забыл? Она слышала, как Киршер звонил Галустяну, и тот собрался ехать к нему в банк. И из этой поездки он уже не вернулся…

– Да, эти два свидетельства согласуются между собой, – кивнул Лев. – Хорошо еще, что Железнов не знает о показаниях Кати – он бы тогда Киршера еще ночью арестовал. А мне как раз не нравится, что все так хорошо ложится, одно к одному. Выходит, этот банкир должен быть совершенным тупицей, чтобы так организовать убийство. Ну, сам посуди: зачем ему лично звонить намеченной жертве? Можно попросить это сделать кого-то еще.

– Что ж, и на старуху бывает проруха, – заметил на это Крячко. Он с сожалением посмотрел на заметно понизившийся уровень варенья в банке, после чего закрыл ее, отложил ложку в сторону и повторил: – И на старуху бывает проруха. Может, обстоятельства так сошлись, что некогда ему было кого-то просить, надо было срочно заткнуть рот слишком разговорчивому партнеру, вот он и позвонил сам. А о записке, составленной Галустяном, он и знать не знал.

– Ты очень кстати вспомнил о том, что они были партнерами по картам, – сказал Гуров. – Это возвращает нас к вопросу о первых двух убийствах. Я могу согласиться, что в деле о смерти Галустяна против Киршера имеются серьезные улики. Хотя и тут надо все внимательно проверить. Каждая из этих улик вызывает сомнения, и пока на них нельзя строить обвинение. А уж когда мы переходим к объяснению причин первых двух убийств, тут попадаем в полную темноту. Интересно, как ты их объяснишь?

– Ну, допустим, банкир слишком часто стал проигрывать и заподозрил своих партнеров в нечестной игре. Помнишь, кто-то – кажется, Щербинин – говорил, что Котов практически всегда оставался в выигрыше. Банкиру это не понравилось, он заподозрил партнеров в жульничестве и встал на преступный путь. А может, Галустян поделился собранной им информацией за карточным столом, и теперь тайной банковских махинаций Киршера владели уже три человека? Вот он и устранил всех троих…

– Блестящая версия, ничего не скажешь, – покачал головой Лев. – И она вполне бы годилась, если бы ее не надо было доказывать. Но я абсолютно – слышишь, абсолютно! – уверен, что все это чепуха. Что между запиской, найденной сегодня в доме Галустяна, и первыми двумя убийствами нет никакой связи. У меня вообще крепнет уверенность, что между этими тремя убийствами нет связи.

– Как же так? – удивился Крячко. – Ты что же, считаешь, что тут имеет место совпадение?

– Ты же знаешь, что я не верю в подобные совпадения. Я, наверное, неудачно выразился. Связь между убийствами, конечно, есть. Хотя я не уверен, что всех троих убил один и тот же человек. Возможно, убийц было несколько, поэтому и способы совершения преступления разные: Приходько и Галустяна задушили, а Котова застрелили. Способы разные, а вот заказчик, который все это задумал, – он один. В этом смысле связь есть. Но какой-то одной для всех причины убийства, мне кажется, нет.

– Что-то у тебя уж очень заумно получается, с ходу и не разберешься, – хмыкнул Стас. – Ты есть еще будешь? А пить? Тоже нет? Тогда я все убираю. Ты мне лучше скажи, какие у нас завтра главные направления работы. Чем будем заниматься?

– Ну, Киршером нам заняться не дадут, – задумчиво произнес Гуров, – в него мертвой хваткой вцепится следователь. Скорее всего, он уже завтра утром получит ордер на арест банкира. А после этого будет строить обвинение в том, что он является заказчиком всех трех преступлений. Постарается раскрыть все дело без нашей помощи и получить одобрение начальства. Значит, нам остаются трое погибших. И работы по ним непочатый край. По Приходько основная зацепка – этот фальшивый разносчик. Если удастся его отыскать, мы поймаем убийцу. По Котову надо шаг за шагом проследить весь его путь от места работы до той самой стройплощадки, где он встретил свою смерть. Не может быть, чтобы его никто не видел! Время было еще не такое позднее, людей на улице достаточно. Лейтенант Удальцов у нас занимается поиском свидетелей рядом с местом преступления, в районе парка, а я, пожалуй, подключусь к этому делу, так сказать, по пути следования. Побываю у Котова на работе, познакомлюсь с его сослуживцами. Ну а ты ведь занимался Галустяном, так? Вот и продолжай им заниматься. Нам нужно выяснить, где и при каких обстоятельствах убийца сел в машину ресторатора. И, конечно, необходимо выяснить все про этот странный звонок, о котором говорила Катя. Кто звонил Галустяну? И куда он поехал из ресторана? Давай, займись этим.

– Ну вот, мы с тобой будем заниматься всякой второстепенной мелочовкой, а этот следователь пойдет по главному направлению, – пробурчал Крячко. – Ясно же, что главное направление – это как раз Киршер…

– Значит, хмырю из Следственного комитета, которого ты даже в глаза не видел, ты веришь, а другу не веришь? – с нарочитой обидой в голосе проговорил Лев. – Теперь ночь не спать буду, буду думать, как ты меня обидел.

– Я верю своему здравому смыслу, – рассудительно ответил Крячко. – А ты уж, пожалуйста, не обижайся. И постарайся выспаться. А то не выспишься, и завтра у тебя все оперативные способности упадут ниже ватерлинии.

– Не бойся, не упадут, – заверил Гуров.