Книжный возвращается

Конец Февраля 2012-го. Я у себя в подвале, хотя эта часть моего дома слишком хороша, чтобы называть ее просто «подвалом». Для целей нашей истории давайте говорить «Координационный центр «Парнаса». Я упаковала 533 копии в суперобложке моего последнего опубликованного романа «Предчувствие чуда» в коробки, перетащила их в машину и перевезла через весь город (три поездки туда, три поездки обратно) из «Парнаса», книжного магазина, совладелицей которого являюсь, сюда, в «Координационный центр «Парнаса». Вместе с книгами в супере я также взяла бессчетное количество моих предыдущих книг в мягких обложках. Подписываю их все и складываю штабелями на огромном и невероятно прочном столе. Затем вызываю подкрепление: Патрик и Ники из магазина, моя подруга Джуди, моя мама. Вместе мы формируем сборочную линию: принимаем заказы с веб-сайта магазина, заполняем почтовые этикетки, пишем краткие благодарственные записки, вкладываем их в подписанные книги, которые заворачиваем в пузырчатый целлофан и пакуем для отправки на почту. Мы входим в ритм, у нас сложилась некая система, все идет довольно гладко, не считая удаления заказов с сайта. Для меня это загадка, но сколько бы заказов я ни удаляла из списка, короче он не становится. Это рабочий процесс без результатов, и я уверена, что все это последствия серьезной неполадки. В конце концов, мы запустили сайт всего неделю назад, и кто сказал, что мы знаем, что делаем. «Мы знаем, что делаем», – говорит Ники. Патрик, который, вообще-то, этот сайт и создал, поддакивает. Они объясняют, что список не становится короче, потому что заказы продолжают поступать.

Вы наверняка слышали новости: независимая книготорговля мертва, книги мертвы, а возможно, и само чтение умерло. На что я скажу: устраивайся поудобнее, дружок. У меня есть отличная история.

Причина, по которой я подписываю и упаковываю книги у себя в подвале, заключается в том, что мы получили больше заказов, чем способны принять; причина, по которой мы получили столько заказов, в том, что несколько дней назад я была гостем телешоу «Отчет Кольбера». После раунда нешуточных споров о противостоянии книжных магазинов и гиганта «Амазон» мистер Кольбер показал на камеру экземпляр моего романа и призвал Америку покупать его через «Ама-зон», – на что я, ни секунды не раздумывая (фраза «ни секунды не раздумывая» точно описывает мой нынешний образ жизни), выкрикнула: «Нет! Нет! Не через «Амазон». Закажите его на сайте «Парнаса», и я подпишу ваш экземпляр». И Америка поймала меня на слове, наглядно продемонстрировав, что «Кольбер-бум» – не вымысел. Это объясняет, как я оказалась в подвале, но не дает ответа на более важный вопрос: что, вообще говоря, делала писательница, «новая книга» которой вышла десять месяцев назад, на шоу «Отчет Кольбера»? Соберитесь, потому что именно здесь все начинает страннеть: меня пригласили не как писательницу, а как известного независимого книготорговца.

А теперь вернемся к началу истории.

Год назад в Нэшвилле было два книжных магазина. Первый – «Дэвис-Кидд», наш любимый, управлявшийся независимым местным владельцем, пока десять лет назад его не выкупила торговая сеть «Джозеф-Бет Букселлерс». Они перенесли магазин в торговый центр, в помещение на тридцать тысяч квадратных футов, и в витринах выставили ветряные колокольчики, кофейные чашки и ароматические свечи. Мы продолжали называть его нашим «независимым книжным», хотя знали, что это больше не так. Вторым был «Бордерс», примерно того же размера, что и «Дэвис-Кидд», располагавшийся на краю кампуса Университета Вандербильта. (Справедливости ради стоит упомянуть, что в Нэшвилле есть замечательные букинистические магазины, как культовые, так и стоковые. Но хотя они безусловно вплетены в культурную ткань города, у них другая роль, впрочем, возможно, я говорю с позиции человека, зарабатывающего написанием книг. У нас есть «Барнс энд Нобл», расположенный в двадцати минутах езды от города (если нет пробок), магазин сети БАМ на западной окраине рядом с Кост-ко, а еще «Таргет», где тоже продаются книги. Считаются ли они? Нет, для меня точно нет, как и для всякого знакомого мне нэшвилльца, покупающего книги.)

«Дэвис-Кидд» закрылся в декабре 2010-го. По заверениям владельцев из Огайо, решивших проредить сеть, он приносил доход, но недостаточный. Затем в марте 2011-го «Бордерс», тоже прибыльный, постигла участь остальных магазинов этой сети. Однажды утром мы проснулись и обнаружили, что в нашем городе больше нет своего книжного.

Как это все случилось? Нас сбили с пути электронные книги? Нас завлекла песня сирен о заниженных ценах на «Амазон»? Возможно, мы были слишком беспечны, не смогли оказать поддержку местам, где проходили счастливые читательские часы нашего детства, где проводились встречи с писателями, а летом выставлялись террасы для чтения? Наш город скрежетал зубами и рвал на себе одежды, но так ли уж был виновен Нэшвилл? Оба закрывшихся магазина приносили доход. Несмотря на то что эти книжные были размером с небольшой универмаг, каждый месяц они стабильно обогащали владельцев. Нэшвилльцы, я готова повторить это под присягой, покупали книги.

Публичная библиотека Нэшвилла организовала ряд общественных встреч для заинтересованных граждан, чтобы собраться вместе и обсудить, как нам вновь вернуть себе книжный магазин. Наша библиотека, и я не перестану ее за это восхвалять, немедленно включилась и заполнила образовавшуюся пустоту, привечая обездоленных авторов, встречи с которыми уже были запланированы в Нэшвилле (одной из них была я), и всеми возможными способами пытаясь ответственно преодолевать трудности, с которыми столкнулся наш город, нуждавшийся в книжном магазине. Кто-то пошел еще дальше и предложил разместить небольшой книжный в библиотеке, хотя идея продавать книги там, где их можно взять бесплатно, показалась мне провальной. Кто-нибудь, подумала я, наверняка откроет книжный магазин.

По правде сказать, сама я не очень скучала по тем раблезианским громадинам. Магазин, которого мне так не хватало, исчез гораздо раньше. Книжным моей юности был «Миллз». Каждый день мы с сестрой шли туда после школы, делая остановку, чтобы поглазеть на щенков в зоомагазине через дорогу, а затем отправлялись рассматривать блестящие обложки трилогии «Кристин, дочь Лавранса» – их читали девочки после того, как покончат с серией «Домик в прерии», задолго до того, как были написаны «Сумерки». «Миллз» занимал не больше семисот квадратных футов, и работавшие там люди помнили тебя и что ты читала, даже если тебе было десять. Если бы у меня был такой книжный магазин, где о читателях заботятся больше, чем о маффинах и восхитительных пластиковых леечках, магазин, владельцы которого осознавали бы, что не смогут заиметь каждую книгу из всех, что ищет каждый читатель, и поэтому закупились бы книгами, которые читают, любят и могут порекомендовать продавцы; если бы я могла воссоздать книжное счастье моего детства, тогда, возможно, мне стоит этим заняться. А возможно, нет. Идти в розничную торговлю мне хотелось примерно так же, как в армию.

– Ты как хороший повар, которому кажется, что ему стоит открыть свой ресторан, – сказал мне за ужином мой друг Стив Тернер. Я обратилась к Стиву за советом, потому что у него есть врожденный талант к развитию бизнеса, который привел его к умению зарабатывать деньги. Он пытался уговорить меня слезть с оконного карниза. – И потом, у тебя уже есть работа.

– Я не собираюсь там работать, – сказала я.

Он покачал головой: – Даже не думай, что можешь начать бизнес и просто передать его кому-то еще. Ничего не получится.

Честно говоря, я ушла с того ужина, чувствуя облегчение. Я обратилась к прорицателю, и он сказал, что моя идея никуда не годится; вполне возможно, именно это мне и хотелось услышать.

* * *

Собственно, как раз предостережение Стива Тернера я вертела в уме, когда на следующей неделе встретилась с Карен Хейз. Нас представила друг другу наша общая подруга Мэри Грей Джеймс. Карен была торговым представителем в «Рэндом Хаус», Мэри Грей – в издательстве «Харкорт». Они обе работали в «Инграм» – крупной книжной дистрибьюторской компании за пределами Нэшвилла. Карен – высокая, бледная и невероятно серьезная, напоминавшая пилигрима, или поселенца, или любого другого неустанно трудолюбивого человека, – собиралась открыть книжный магазин. Ее план состоял в том, чтобы уйти с работы и посвятить всю себя проекту. Недоставало ей лишь денег. И я, никогда не рассматривавшая возможность инвестирования в книжный бизнес, при том что меня об этом и не просили, предложила взять на себя все расходы и продвижение магазина. Мы с Карен станем совладельцами, а Мэри Грей – управляющей, и таким образом решим проблему, как я могу владеть книжным магазином, фактически в нем не работая. Дожевывая сэндвичи, мы набросали предварительный план. Затем Карен достала из сумки буклет и протянула мне.

– Мы назовем его «Парнас», – сказала она.

Я пригляделась к названию – запомнить его еще сложнее, чем правильно выговорить – и покачала головой. «Мне не нравится», – сказала я. Сколько людей знают, что это значит? (В греческой мифологии гора Парнас – обитель литературы, наук, музыки и, уверена, всяких других полезных вещей.) Я мечтала о магазине, который назывался бы «Независимые люди», повторяя название великого романа Халлдора Лакснесса об Исландии и овцах, или, возможно, «Книги у Красной птички», поскольку полагала, что простые названия, особенно содержащие цвета, легко запомнить.

– Я всегда мечтала о магазине, который бы назывался «Парнас».

Я посмотрела на эту женщину, с которой толком не была знакома, моего потенциального бизнес-партнера. Я хотела, чтобы в Нэшвилле появился книжный. Почему я должна придумывать название?

– В конце концов, тебе там работать, – сказала я.

Тем же вечером, поговорив с мужем и получив от Мэри Грей более детальную характеристику, я позвонила Карен. По ее подсчетам, для открытия книжного магазина площадью в две с половиной тысячи квадратных футов потребуется триста тысяч долларов. Я сказала, что я в деле. Это было 30 апреля 2011-го; через две недели начинался мой тур по Великобритании, посвященный выходу романа «Предчувствие чуда». Американский тур должен был стартовать 7 июня. Уход Карен из «Рэндом Хаус» был запланирован на 10 июня.

– Хочешь, я объявлю об этом во время турне? – спросила я. Весь июнь с утра до вечера я буду давать интервью. Стоит ли мне рассказать о том, что мы придумали за ланчем? Что название мне не нравится, но деньги уже лежат на счете и что мы едва знакомы?

– Да, – сказала Карен после затянувшейся паузы. – Наверное.

* * *

Когда думаю об этом сейчас, поражаюсь беспечности, руководившей всеми нашими деловыми решениями; как будто подходишь к рулеточному столу и ставишь все на один номер. Любой, с кем я заговаривала о своем плане, немедленно напоминал мне, что книги мертвы, что через два года – понятия не имею, откуда взялась эта цифра, но я то и дело ее слышала – они вообще исчезнут, не говоря уже о книжных магазинах, и что с тем же успехом я могла бы продавать аудиокассеты и пишущие машинки. Но почему-то все эти «и-думать-забудь» не оседали у меня в голове. Я буквально видела, как все получается, с той же четкостью, с какой видела себя, стоящей в «Миллз» рядом с сестрой. В конце концов, я сама пишу книги, и они неплохо продаются. Я разговаривала с массой воодушевленных читателей по всей стране, подтверждавших мою правоту. И потом, моим партнером была Карен Хейз, обладавшая несгибаемой решимостью женщины, способной самостоятельно расчистить и засадить поле; с нами была Мэри Грей, моя дорогая подруга, ранее уже открывавшая книжный магазин. Кроме того, два закрывшихся книжных магазина приносили ежемесячную прибыль; шарик рулетки подпрыгивал снова и снова, пока наконец не замер на выбранном мною номере.

Вскоре мне предстояло отправиться в книжный тур по Штатам, но до того нам с Карен удалось посмотреть несколько потенциальных помещений. Мы были похожи на парочку молодоженов в браке по договоренности, ищущих свою первую квартиру. Мы не знали предпочтений друг друга, и наши разговоры сводились к обмену неловкими репликами, сопровождавшимися неловкими паузами. Одно место было обшито лишь досками, в центре темной комнаты на боку лежал одинокий унитаз. По словам Карен, здесь был потенциал. (Как я вскоре убедилась, Карен в гораздо большей степени, нежели я, одарена способностью видеть потенциал.) Она увидела потенциал и в помещении бывшего ресторана, простаивавшего уже четыре года. Мы осторожно пробирались к кухне, скользя лучами фонариков по заляпанным жиром холодильникам и плитам. В детстве я ела в этом месте, и уже тогда оно было отвратительным. А еще оно было огромным. «Возможно, нам стоит объединиться с кем-нибудь, кто хочет открыть кулинарную школу», – сказала Карен, глядя на громоздящиеся аппараты. Мы были открыты для всех возможностей. Мне казалось, некоторые мужчины, показывавшие нам эти места, провалили пробы на эпизодические роли в «Клане Сопрано» или «Гленгарри Глен Росс», но так до сих пор и не вышли из образа. Часто я была благодарна за отсутствие электричества, будучи уверена, что увижу во внутренних помещениях то, чего не хотела бы видеть. Мне грезилось вылизанное и готовое к въезду место, желательно со встроенными стеллажами вишневого дерева. Карен, напротив, искала что подешевле. Место, которое понравилось нам обеим, когда-то было суши-рестораном, а теперь находилось под залоговым удержанием. Когда управляющий наконец снизошел до ответа, то ограничился заявлением, что книжные магазины мертвы и что он не сдаст нам помещение ни за какую цену.

Не имея ни места, ни даты открытия, я отправилась в книжный тур, и в первый день на «Шоу Дайан Рем» объявила, что вместе с моим партнером Карен Хейз открываю в Нэшвилле независимый книжный магазин. Ничего конкретного я сказать не могла, но, когда меня спросили о названии, смогла выговорить: «Парнас».

В начале тура мне позвонили из нэшвилльской багетной мастерской «Скошенный кант», с которой я давно знакома. Они спросили, не хочу ли я, чтобы они продавали мою новую книгу. Мастерская по ремонту одежды «Швей-Ка» последовала их примеру. Я была бесконечно благодарна за возможность сказать жителям моего родного города, где они могут найти мой новый роман, но этот опыт заставил меня острее почувствовать нехватку действующего книжного магазина. Для Нэшвилла «Парнас» был хорошей идеей, да, но продажа книг была и в моих собственных интересах.

«Предчувствие чуда» был моим шестым романом и девятой по счету книгой. Хотя я уже не раз бывала в книжных турах, этот нес в себе совершенно новое чувство цели. В книжных магазинах я выступала с чтениями и автограф-сессиями, безусловно, но также я там училась. Мне хотелось знать, сколько квадратных футов занимает каждый из них, и сколько там частично занятых сотрудников, и где они берут эти симпатичные поздравительные открытки. У книготорговцев нет секретов, это благородное племя, и они быстро приняли меня в свои ряды и поделились опытом. Они посоветовали мне подвешивать мерч к потолку, где только это возможно: люди жаждут купить то, за чем необходимо тянуться со стремянки. Детская секция непременно должна находиться в дальнем углу магазина, чтобы, когда родители неизбежно уйдут с головой в чтение, их отпрыска можно было поймать до того, как он выбежит на улицу. Я получила советы по бухучету, системе бонусов, рекомендации по поводу персонала и ведения веб-сайта.

Пока я летала из города в город, Карен ездила по Югу в арендованном грузовике и скупала по бросовым ценам стеллажи в магазинах «Бордерс», подлежащих ликвидации. Перед отъездом я выписала чек на сто пятьдесят тысяч долларов, и время от времени спрашивала, нужны ли еще деньги. Нет, денег ей хватало.

В конце лета мы с Карен наконец-то выбрали помещение: бывший салон загара, расположенный по соседству с магазином пончиков и маникюрным салоном. В отличие от предыдущих управляющих, встречавшихся на нашем пути, ответственный за это помещение был подкованным в бизнесе буддистом, который считал, что книжный магазин придаст особый шарм его Г-образному торговому центру, и даже был готов сам оплатить демонтаж кафельных полов. Помещение было продолговатым, уходившим вглубь, со слишком высокими потолками, чтобы мы могли даже мечтать что-то к ним подвесить. Солярии вынесли, но вывеска над дверью «Загар 2000» провисела непостижимо долгое время. Я отправилась в Австралию на очередной этап своего тура, оставив всю работу на Карен.

Молва дошла до Южного полушария. В Австралии со мной хотели говорить только о книжном магазине. Журналисты звонили из Германии и Индии, чтобы обсудить мой книжный. Каждое интервью начиналось с одного и того же: неужели я не в курсе? Неужели никто так и не сообщил мне? С книжными магазинами покончено. Затем один за другим интервьюеры пускались в воспоминания о своих любимых книжных, а я слушала. Они говорили мне, по секрету и не под запись, что, по их мнению, у меня может получиться.

Я начала понимать, какую роль в успехе могут сыграть интервью. Когда мне было тридцать, я оплачивала счета, работая для модных журналов. Самым непостижимым мне казался «Элль», потому что редакторы там настаивали на выявлении трендов. Поскольку большинство номеров подобных журналов «закрывались» (профессиональный жаргонизм для обозначения момента, когда номер уходит в печать) за три месяца до появления в газетных киосках, выявление трендов, особенно если ты сидишь в Нэшвилле, было практически актом ясновидения. Со временем я поняла то, что в модном мире всем давно было известно: тренд – это то, что ты называешь этим словом. «Весной парижские модницы будут носить на головах аквариумы». В моем гостиничном номере в Австралии это озарение вновь снизошло на меня, скорее как видение, нежели воспоминание. «Маленький независимый книжный магазин возвращается, – говорила я журналистам из Берлина и Бангладеша. – Это часть тренда».

Я действовала в дороге, и с каждым выступлением корректировала сценарий, чеканя детали, пока рассказывала о них незнакомцам: все на свете циклично, объясняла я, маленький книжный магазин преуспел и превратился в большой книжный магазин. Видя потенциал для прибыли, сети супермаркетов поднялись и раздавили независимых, затем «Амазон» поднялся и раздавил сети супермаркетов. Теперь, имея возможность заказать любую книгу в любое время, не выходя из дома, прямо с экрана, мы осознали, что потеряли: место встреч, живое общение, рекомендации умного читателя, а не компьютерный алгоритм, рассказывающий нам, что приобрели другие покупатели. Всем, кто меня слушал, я обещала, что независимый книжный магазин восстанет из пепла.

А что насчет электронных книг, хотели знать журналисты. Как быть с ними?

И я отвечала: мне важно не как вы читаете, а что вы в принципе это делаете. Большинство независимых книжных, не говоря уже о «Барнс энд Нобл», продают электронные книги через свои веб-сайты, и эти книги можно загрузить в любой электронный ридер, за исключением «Киндла», который работает только для покупок, сделанных на «Амазоне». Так что вы можете поддержать ваш местный книжный магазин, продолжая при этом читать с айпада.

Скажи это достаточное количество раз, и это станет правдой.

Построй, и они придут.

В Мельбурне я выступала вместе с Джонатаном Франзеном. Спросила, посетит ли он наш магазин. Конечно, ответил он, с удовольствием. На другом конце света мой мозг заработал по принципу вращающейся картотеки. Я знакома со многими писателями.

* * *

Тем временем в Нэшвилле Карен и Мэри Грей наняли персонал, и все вместе они снова и снова намывали книжные полки, купленные у «Бордерс», ожидая, пока высохнет краска и привезут новый пол. В нашем оптимистическом раже мы надеялись открыться 1 октября. Когда наконец 15 ноября мы открылись, электричеством были снабжены еще не все помещения. Мы забыли приготовить разменные деньги для сдачи, и я побежала с чековой книжкой в банк. В то утро в «Нью-Йорк Таймс» вышла статья об открытии «Парнаса» с моей фотографией на первой полосе.

Представьте себе группу высокооплачиваемых консультантов, столпившихся в офисе моего издательства «Харпер Коллинз». Их задача – попытаться выяснить, как добиться, чтобы портрет романиста (меня, например) попал на первую полосу «Таймс». «Может, она кого-нибудь убьет?» – предлагает один из них. Остальные качают головами. «Тогда жертвой должен стать кто-то известный», – говорит другой. «Может, она угонит автобус, забитый школотой? Или реструктурирует общеобразовательную систему штата Нью-Йорк?» Все дружно вздыхают. Этого тоже недостаточно. Они перебирают список преступлений, экстравагантных выходок, героических деяний, но все они не тянут на первую полосу. Могу гарантировать: если бы их навечно заперли в этой комнате, они бы и то не додумались, что достаточно открыть в Нэшвилле книжный магазин площадью две с половиной тысячи квадратных футов.

Магазин, который открывается в Нэшвилле, так прекрасен, что это не укладывается у меня в голове. Пока я проводила лето в разговорах, Карен материализовала свой воздушный замок. Идеальный воображаемый книжный магазин она превратила в место, куда вы действительно можете прийти и купить книгу. Теперь мне очевидно, что в некотором смысле моя деловая партнерша сама романист. Она начала с самых утомительных деталей и сотворила из них произведение искусства. С помощью каждого выбранного цвета, каждого стеллажа, каждой подвешенной мерцающей звезды она вызвала к жизни мир, который стоил неизмеримо больше, чем все его самые дорогостоящие части вместе взятые; магазин, который сегодняшние дети будут помнить, когда сами состарятся. «Парнас», как я наконец поняла, был очень удачно назван, а ей это было известно с самого начала. Каждый раз, переступая порог, я думаю о том, что Карен единственная из всех, кто мне встречался, хотела открыть книжный магазин, и как при встрече с ней у меня хватило ума довериться ей на всю жизнь?

В день открытия Национальное общественное радио хотело взять интервью прямо в магазине. Им нужны были фоновые шумы, но людей пришло много, стало слишком шумно, и мы вынуждены были укрыться в дальнем углу складского помещения. Затем в четыре часа дня позвонили из программы «Сегодня утром» канала CBS. В ближайшие пару часов я должна была сесть на самолет, чтобы утром появиться в эфире. За время торжественного открытия в следующую субботу – феерия, растянувшаяся на весь день от утренних кукольных представлений до позднего вечера с вином и сыром, – через магазин прошли примерно три тысячи нэшвилльцев, пожиравших книги, подобно саранче, налетевшей на летнее поле. Все мы, кто там работал (обычно я не включаю себя в их число, но в тот раз была вместе с ними), так долго ждали покупателей, что, когда они наконец пришли, не могли остановиться, и снова и снова рассказывали, что именно им стоит прочесть. Еще одна радость, которую я не учла: я могу убеждать незнакомцев читать книги, которые люблю сама. Недавно отмытые, высушенные, забитые книгами полки были обескураживающе пусты. Карен то и дело бегала в офис, чтобы заказать еще книг, в то время как я вскарабкивалась на скамейку, чтобы толкнуть очередную речь. Приехали представители всех местных телеканалов, каждой местной газеты, а также люди из журнала «Пипл». Я дала столько интервью, что человек, проходящий мимо нашего окна в сторону магазина пончиков, мог подумать, что мы выиграли дерби, или нашли лекарство от рака, или обнаружили портал на Южный полюс.

– Знаешь, – сказала я Карен еще до всего, – тебе в конечном счете придется делать всю работу, а все почести достанутся мне. Это может раздражать.

Но она не выглядела раздраженной – ни абстрактной идеей, ни, позже, неизбежной реальностью.

– Мы каждая делаем свою работу, – сказала она мне. – Только и всего.

Моей работой стало то, о чем я и помыслить не могла, и, хотя это приносит пользу «Парнасу», дело не совсем в нем. Даже не подозревая, что подобная должность существует, не говоря уже о том, что она может быть вакантна, я ненароком стала голосом независимых книжных магазинов. Людям по-прежнему нужны книги; у меня есть цифры, доказывающие это. Полагаю, они вспоминают книжные магазины своей юности с той же нежностью, с какой я вспоминаю свой. Каждое утро, когда мы открываем двери, они выстраиваются в очередь, потому что, как мне кажется, благодаря этому нашему общему приключению они узнали, что истинное значение не определяется низкой ценой. «Парнас» обеспечивает рабочие места и вносит свой вклад в налоговую базу. Мы создали место, где дети могут учиться и играть, не разграничивая два этих понятия. У нас есть пианино. У нас есть такса. К нам приезжают с чтениями писатели, и вы можете поговорить с ними, а они подпишут вам книги. Возможно, эта бизнес-модель устарела, но мне она нравится, и пока что она работает.

Возможно, все получилось, потому что я сама писательница, или потому, что Карен работает с такой отдачей, будто от магазина зависит вся ее жизнь, или потому, что у нас лучшая команда на свете, или потому, что в Нэшвилле ценится независимость во всех ее проявлениях. Возможно, нам просто повезло. Но мое везение заставило меня поверить, что перемены в мире больших корпораций возможны. Последнее слово не за «Амазоном»; последнее слово за теми, кому важно, где и на что они тратят свои деньги. Если книжный магазин что-то для вас значит, ходите в книжный магазин. Если вы чувствуете, что опыт чтения книги что-то вам дает, читайте книги. Именно так мы меняем мир: мы хватаемся за него. И меняемся сами.

2012