Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
«АН» № 418 от 17.07.2014
Расшифровка замысловатого названия группы «25/17» оказывается ещё более замысловатой: имеются в виду соответствующие глава и стих в библейской Книге пророка Иезекииля (пусть заинтересованный читатель отыщет эти строки сам или пересмотрит фильм «Криминальное чтиво», где они произносятся героем Сэмюэла Л. Джексона). Для своих фанов Андрей Бледный (Позднухов) представляет собой ни много ни мало предвестника национального пробуждения, но сам он оценивает свою роль гораздо скромнее. Да и прогнозировать пробуждение не спешит.
– Лидер «Алисы» Константин Кинчев сказал о тебе так: «Бледный консолидирует людей вокруг себя». Согласен ли ты с такой оценкой твоей роли?
– Думаю, притягивать к себе людей – свойство любого артиста. Когда я увидел, что люди меня слушают, проявляют интерес к моим словам, – я стал задумываться, что именно говорить, как мои слова могут повлиять на слушателей. Но я не учитель. Если бы я хотел им быть, то работал бы по профессии – преподавателем изобразительного искусства.
– Получается ли доносить до слушателя важные вещи?
– Получается, но хочется, чтобы лучше получалось. Чтобы наши слушатели, которые декларируют некую свою идейность, подтверждали бы её делом. В прошлом году состоялся благотворительный концерт фонда «Живи, малыш», все собранные средства от которого шли на оплату дорогостоящего лечения детей. Сравните: на концерт группы «25/17» пришло более трёх тысяч человек, на концерт группы «Грот» – более двух тысяч, а на общий благотворительный, в котором также принимали участие звёзды спорта и телевидения, – 1200 человек. Получается, людям нравится думать о себе лучше, чем они есть… А тем, кто пришёл на этот концерт, – ещё раз наша благодарность.
– В последнее время в стране появилась хорошая мода на ЗОЖ-движение национальной направленности, которое условно называют «русскими пробежками». Знаю, что ты не любишь, когда ваше творчество замыкают на этот контекст.
– Есть ещё такой ярлык-«мотивационный рэп». Если человеку требуется мотивация, то, значит, он зависит от эмоции, а эмоция всегда кратковременна. Песенки не могут мотивировать долго. Движение не охватит всю страну одной только идеей трезвости. Наивно говорить людям, что пить – вредно, все это и так знают. Лично я отказался от выпивки не из-за её вреда, а по религиозным убеждениям. Я смотрю на ажиотаж вокруг ЗОЖ реалистично: он исчезнет так же, как появился. Мода пришла, мода ушла. На модном тренде из «контактика» никакую нацию не возродишь. Это невозможно без фундамента.
– Что может стать фундаментом?
– Как заметил, например, французский математик, физик, литератор и философ XVII века Блез Паскаль, человек рождается с пустотой внутри себя. И пытается её заполнить, но не получается, потому что эта пустота бесконечна. Бесконечность можно заполнить только бесконечностью.
– Ты говоришь о религии?
– Слово «религия», к сожалению, обросло негативными ассоциациями. Я говорю о любви, о Боге.
– Поддерживаешь ли официальный идеологический курс государства на духовные ценности?
– Боюсь, сращивание Русской православной церкви с государством может навредить ей. Такая популяризация религии способна вызвать в народе обратный эффект – отторжение. Государство подменяет духовность внешней атрибутикой. В речах президента появились «духовные скрепы». На практике эти скрепы выражаются в том, чтобы под знаменем православия воевать с педерастией (хотя из телевизора она никуда не делась). При этом в Библии мужеложцы упомянуты в одном ряду с пьяницами (а также с убийцами и проститутками). Что-то я не вижу религиозно обоснованной борьбы с пьянством.
– Ещё в речах президента появился русский народ.
– Когда-то давно он назвал себя «русским националистом в хорошем смысле», при этом разговоры об интересах русских в России категорически не приветствовались. Сейчас они приветствуются только в одном направлении – в смысле защиты русских от украинцев. Межэтнических проблем в Ставрополье или Москве власть по-прежнему не замечает. Речи о русском народе при отсутствии грамотной национальной политики внутри страны могут дать неожиданный результат: русские в России станут требовать защиты своих интересов – и государство не будет знать, что с этими русскими делать.
– А что делать? Ввести визовый режим с Закавказьем и Средней Азией?
– Это самое простое, что приходит в голову. На эмоциональном уровне хочется ответить: да. Но есть аргументы против. Если граждане среднеазиатских стран перестанут привозить домой деньги из России, экономика этих стран рухнет, они будут искать дружбы с другими. Тогда мы получим у своих границ условный Афганистан, который вдобавок может попасть под влияние недружественных нам западных государств – со всеми вытекающими последствиями. Так мне объяснили ситуацию люди, которые знают об этом гораздо больше меня. Но статистика по совершаемым преступлениям в Москве продолжает подогревать эмоции.
– В совместной песне с Дмитрием Ревякиным ты выразил своё отношение к майдану: «Здесь в прологе – боль и в эпилоге – боль. А в некрологе – соль». При этом у тебя есть довольно жёсткие строчки. Например: «У всякого Ивана топор в гараже, и каждый здесь готов колоть вам яйца Фаберже».
– Это не призыв, а констатация. Очень не хотелось бы стать свидетелем русского бунта. Бунтом правит не любовь, а ненависть.
– В твоём творчестве достаётся всем: и «болотникам», и «нашистам», и ультраправым, и красным… Но непонятно, какую гражданскую активность ты считаешь правильной. Только благотворительность?
– Ещё раз: я не учитель, у меня нет рецепта. Альбом «Лукавые дни», который ты цитируешь, заканчивается призывом к избавлению от ненависти: «Только любовь может сделать этот мир лучше». Мы наполнили альбом крючками, чтобы завладеть вниманием слушателя и в итоге предложить ему эту мысль. Ни в одном из политических движений я не вижу созидания как движущей силы – они всегда в первую очередь против кого-то, а не за что-то. Это касается и майдана, и Болотной, и Манежки. Требование Манежки мне понятнее (потому что оно было не абстрактным – «за добро против зла», а конкретным: найти и наказать убийц), но и она больше определялась ненавистью. В ходе тех беспорядков избили узбеков, зарезали киргиза. Власть услышала Манежку, но я не считаю это допустимым побочным эффектом, если вообще можно называть «побочкой» смерть человека.
Знаешь, иудеи когда-то были оккупированы римлянами, и у них тоже периодически возникали местные манежки. Они ждали лидера, который поднимет их на восстание, но Христос стал учить их совсем другому.
– Свойственны ли тебе компромиссы? Приходится ли в своём творчестве руководствоваться цензурными соображениями?
– Нет, не приходится. Если кому-то дают административный срок за размещение в Интернете фотографии с Константином Кинчевым, поднявшим руку на концерте, то при большом желании могут и нас за что-нибудь «наказать». Однако нас не трогают. Вообще, я предпочитаю не преувеличивать масштабы нынешней цензуры. Я родился в 1976-м, застал Брежнева и хорошо помню, какой она может быть. Кстати, подросткового пьянства и наркомании тогда не было. Мы думали, от свободы можно взять только хорошее, всем нужны были джинсы и колбаса. Оказалось, можно только комплектом: джинсы вместе с героином.
– А компромиссы перед аудиторией тебе присущи?
– Раньше Антон (Антон Завьялов – второй фронтмен группы «25/17». – Прим. «АН») меня иногда просил, чтобы я писал проще, понятнее, не нагружал. Но сейчас, если что-то непонятно, всегда можно узнать в «интернетах». Социологи отмечают: есть 5 % людей, которые являются лидерами мнений. Эти 5 % разберутся в наших песнях и помогут другим разобраться. Мы, в конце концов, не для всех песни пишем – только для своих, как говорится.
Войти с помощью соц. сетей: