Михаил Борзыкин: «Мы все – русские чурки»

«АН» № 360 от 16.05.2013

Коллектив «Телевизор» во главе с Михаилом Борзыкиным – в одном списке с прочими легендами Ленинградского рок-клуба. Песни «Твой папа – фашист», «Выйти из-под контроля», «Дети уходят» были взрывом. В 90-е годы стадионная группа внезапно исчезла из медийного пространства: Борзыкин и шоу-бизнес не любят друг друга. Сегодня «Телевизору» путь в телевизор тем более заказан. Судите сами: «Заколотите подвал – воняет! Крысы в Мавзолее всё наглее и злее. Власть гуляет – на свежих могилах растут Куршавели».

Культурная революция

– Существует критический взгляд на явление «коллективного прозрения». Вы стали антисоветчиком тогда, когда советская власть объявила перестройку? Или сразу, при рождении?

– Не при рождении, а в результате подпольного образования. В старших классах-«инъекция» английского рок-н-ролла и наши попытки играть музыку свободных людей. В университете – самиздат. Студенты обменивались литературой. Дают тебе антисоветчину на день – надо успеть прочитать. Солженицын, Зиновьев, Шаламов… В начале 80-х эта информация была для нас чрезвычайно уникальна и ценна. Не обошлось, конечно, без споров с родителями. Возможно, эти споры и зародили главным образом моё протестное настроение.

– Популярна легенда о том, как мэтры русского рока сокрушили «совок». А вот Глеб Самойлов и Сергей Шнуров говорили в интервью «АН», что Ленинградский рок-клуб был задумкой властей, что партноменклатура использовала рокеров – провела с вашей помощью перестройку и впоследствии приватизировала страну.

– Они правы в том смысле, что рок-клуб был задуман для контроля над разбушевавшимися музыкантами. Очевидно, это инициатива КГБ. Но инерция разложения советской власти дала возможность группам выйти из-под контроля – в 87-м году нам прекратили чинить какие-либо препятствия, мы играли что хотели и где хотели. Я, конечно, далёк от мысли, что Ленинградский рок-клуб в одиночку изменил государственный строй. Произошло совпадение амплитуд: мы озвучивали то, что носилось в атмосфере. И это распространялось с удивительной (для той информационной эпохи) скоростью. Через неделю после концерта мы обнаруживали кассету с его записью в другом конце страны. Произошла без преувеличения культурная революция. Разумеется, не без участия молодой поросли КГБ, которая смотрела по ночам западные фильмы и хотела жить по-западному.

– Так она вас всё же использовала?

– Мы с ней использовали друг друга. К сожалению, многие рок-музыканты сегодня забывают, что именно благодаря той революции они получили возможность выступать и этим зарабатывать, причём неплохо. Сегодня они предпочитают говорить, что в России тысячу лет ничего не менялось и что протестовать бессмысленно.

– По некоторым признакам, перестроечный режим выглядит мягче нынешнего. В 87-м году вы дважды – в Ялте и в Питере – добились разрешения на проведение концерта, выведя на улицу тысячи людей. Сейчас бы просто всех разогнали и повязали.

– Время было другое. Во-первых, усталость советской власти от самой себя. Во-вторых, власть столкнулась с совершенно новым явлением и растерялась. Несанкционированные демонстрации не подавлялись просто потому, что их почти не было. Те два случая – абсолютно стихийные, мне даже мегафон не понадобился. Двинулись 200 недовольных отменой концерта, а потом стали присоединяться прохожие. Люди из окон кричали: «Какие требования?!» – «Рок-фестиваль! Свобода!» – «Подождите, мы с вами!» Через час собралось уже три тысячи. Свобода витала в воздухе.

– Что за люди пошли тогда за вами? Где они теперь?

– Аудитория Ленинградского рок-клуба – это около тысячи человек. Художники, писатели, поэты, музыканты. Большинство из них, как только появилась возможность, уехали из страны, не поверив в перемены. На смену этому бомонду пришли «фанаты»: волна докатилась до широких народных масс. Самые яркие революционные бурления для самих музыкантов происходили в 87-м, в 88-м, а страна для этого созрела к девяностым – после появления фильма «Асса» с цоевской песней «Перемен!» Это было уже не для продвинутых, а для всех. И народ потянулся на стадионные концерты.

– А где новая протестная молодёжь? Неужели молодёжи недоставало только рок-н-ролла?

– Недоставало возможности слушать что хочешь, одеваться как хочешь, читать что хочешь, говорить что хочешь. Сейчас это трудно представить, но 90 % общества абсолютно одинаково думали по всем проблемам и ополчались на каждого, кто посмел усомниться в догмах. Теперь общество, безусловно, свободнее, поэтому у молодёжи меньше причин быть политически активной. Однако власть сама настраивает молодых против себя. Известен случай, когда к хипстерам, пьющим пиво у метро, подошли два милиционера. Возник конфликт. Через какое-то время этих хипстеров били в отделе дубинками по почкам – под музыку Цоя, с криками: «Мы вам покажем анархию!» В результате аполитичное движение хипстеров стало неотъемлемой частью протеста. Нет лучше пропаганды против власти, чем встреча с ней. Говорят: «Не все менты плохие, не все они крышуют публичные дома и наркопритоны». Не сомневаюсь, в России есть достойные полицейские. Жаль, что они не препятствуют плохим ментам и таким образом тоже участвуют в преступлениях.

– В молодёжных кругах распространено мнение, что стоит «отцам» уступить место «детям», не знавшим советчины, – и всё станет замечательно.

– Я бы не стал противопоставлять поколения. К сожалению, и сейчас есть комсомольцы, которые не смотрят в будущее, предпочитают обслуживать настоящее, жить по этим правилам. Конечно, новое поколение придёт, увидит, победит, но опираться будет на наш опыт. Нам в 87-м году точно так же говорили: вы ничего не измените…