Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Пока мы изучали самоконтроль и успех «под микроскопом». Мы наблюдали, как благодарность, сопереживание и гордость делают людей более ориентированными на будущее, готовыми сдерживать импульсивные поступки и проявлять упорство в стремлении к цели. Мы видели, как эти эмоциональные состояния ограждают от физических и психологических проявлений ежедневного стресса, как распространяются в социуме и укрепляют его, делая его участников более счастливыми и стрессоустойчивыми. Есть еще одно преимущество эмоционального пути к успеху: он обеспечивает возможность не только горизонтального, но и вертикального роста.
Под вертикальным ростом я имею в виду то, что эти эмоции способны формировать решения, которые улучшают общество в целом. Изменение климата, инфраструктурные проблемы, вопросы здравоохранении и похожие проблемы являются дилеммами межвременного выбора: часть решения требует приложить значительные усилия и принять их издержки в краткосрочной перспективе, чтобы обеспечить хороший результат в будущем. Решать подобные проблемы особенно непросто, потому что нам сложно сопоставить значительные издержки, ожидающие нас в настоящем, с будущими преимуществами, которые на индивидуальном уровне, скорее всего, кажутся нам незначительными.
Сколько стоит общественное благо? Это щекотливый вопрос. Хотя ни один человек в здравом рассудке не захочет, чтобы кто-то рядом с ним страдал, помогая другим, человек тратит собственные деньги и силы. Добавьте к этому тот факт, что любой человек является частью общества — то есть каждый из нас в некоторой степени получает пользу от налогов, усилий и ресурсов, пожертвованных другими людьми, — и это уравнение усложнится еще больше. Для его решения требуется, чтобы отдельные люди взаимодействовали в формате взаимовыгодного обмена на более масштабном уровне. Однако осознаем мы это или нет, но на таком уровне мы действуем ежедневно. За кого мы голосуем, какие политические меры поддерживаем, как потребляем ресурсы — все это влияет не только на наши персональные результаты, но и на результаты других людей. Чтобы изучить, как люди решают, какие издержки считать для себя приемлемыми, когда речь идет о личных против общественных прибыли и убытке, поведенческие экономисты разработали экспериментальную игру. По ее правилам участники могут либо добавить свои деньги в «общий фонд», либо оставить их себе. Чтобы смоделировать преимущества, которые люди получают от участия в общественной жизни, сумму, помещенную в «общий фонд», умножали на конкретный коэффициент, а полученную прибыль распределяли между всеми игроками. Здесь есть две загвоздки. Во-первых, коэффициент, на который увеличивалась общая сумма, всегда меньше, чем число игроков. Это означает, что сумма, которую получит обратно любой из игроков, будет меньше, чем сумма, которую имел бы игрок, если бы решил оставить все деньги себе. Складывается ситуация, в которой для группы прибыль будет самой высокой, если все игроки отдадут свои деньги в «общий фонд», а для игрока прибыль будет самой высокой, если он оставит все свои деньги себе, а затем получит сумму из «общего фонда» за счет других. Вторая загвоздка заключалась в том, что принятые решения не раскрывались: никто не знал, кто из игроков отдал деньги в «общий фонд», а кто нет.
Во многих отношениях эта ситуация отражает нашу повседневную жизнь. Пока человек сам это не озвучит, никто не знает, сколько налогов платит его сосед, за кого он голосует, получает ли субсидии от государства, хотя легко мог бы найти работу, платит ли он больше за использование энергосберегающих технологий и так далее. Суть системы налогообложения, многих социальных программ, уплаты десятины и подобных мер в том, что каждый член общества жертвует часть своих личных ресурсов (в соответствии со своим социальным положением) на обеспечение всеобщего блага. К сожалению, система никогда не работает так справедливо, как задумывалось.
Специалистам по теории игр очевидна лучшая стратегия для использования в таких ситуациях. Если единственное, что заботит игрока, это максимизация его прибыли, тогда он должен пользоваться общественными благами, ничего не давая взамен. При этом в описанной выше игре обычно возникала другая траектория. Сначала большинство игроков отдавали крупную сумму в «общий фонд» — это всегда изумляло экономистов, так как казалось им нерациональным. Это поведение носило скорее интуитивный характер. С исторической точки зрения, когда люди жили в небольших группах и делились ресурсами — участком для земледелия, совместными усилиями на охоте, — попытка получить что-то за счет остальных могла закончиться плачевно. Если только действия человека не были абсолютно анонимными, ему всегда следовало думать о будущем. Конечно, какое-то время это сходило бы ему с рук, но когда остальные поняли бы, что он не дает им ничего взамен, его бы наказали, изгнали из группы или все закончилось бы еще хуже. Так что даже сегодня, начиная играть в такую игру, люди чувствуют себя обязанными действовать на благо всей группы. Тем не менее, учитывая, что анонимность является одним из правил игры, участники быстро осознают, что эгоистичное поведение не нанесет их репутации ущерба. В ходе игры участники понимают, что не все игроки отдают деньги в «общий фонд», и объем денег, который туда поступает, постепенно уменьшается настолько, что остаются лишь несколько убежденных альтруистов, которые настаивают, что нужно поступать правильно.
То, что мы наблюдаем в этой игре, является расширенной версией «дилеммы заключенного», когда результаты одного игрока зависят не от действий его партнера, а скорее от действий группы. Результатом становится размывание ответственности в совокупности с более высокой неопределенностью по поводу вероятности будущего вознаграждения. Так что многим игрокам становится легче проявить эгоизм. Если есть люди, которые пользуются общими благами, ничего не давая взамен, и им это сходит с рук, велик соблазн вести себя так же. В конце концов, они не только получают выгоду сейчас, но и снижают шансы на то, что те, кто что-то вкладывает, получат вознаграждение в будущем.
Такой образ мышления в совокупности с нашим типичным предпочтением немедленного удовольствия может существенно усложнить решение национальных или глобальных проблем. Возьмем, например, проблему изменения климата. Опрос, проведенный в 2015 году газетой New York Times совместно со Стэнфордским университетом и некоммерческой исследовательской группой Resources for the Future, показал, что подавляющее большинство американцев (включая половину тех, кто назвал себя республиканцами) считают глобальное потепление проблемой и поддерживают меры правительства в этом вопросе. Но многие указывают на значительные экономические издержки от этих мер, снижающие энтузиазм людей. Это наглядно видно по тому, как медленно реализуется решение этого вопроса.
Со временем преимущества от искоренения этой проблемы, несомненно, превысят издержки, но, к сожалению, не раньше чем через несколько десятилетий. И получат их отнюдь не те, кто нес издержки. У шахтеров из Аппалачского каменноугольного бассейна, перед которыми замаячила перспектива потерять работу, вероятно, будет несколько иное мнение о преимуществах борьбы с глобальным потеплением, чем у людей, населяющих прибрежные города, где повышение уровня моря скоро станет серьезной проблемой. Такое распространенное восприятие преимуществ и издержек заставляет людей больше, чем обычно, обесценивать будущее.
Нечто схожее наблюдается и в области инфраструктурных проектов. Инфраструктура США разваливается. В 2007 году Федеральное управление автомобильных дорог опубликовало данные, что более 25% всех мостов в стране имеют повреждения. В 2008 году, по данным Ассоциации по обеспечению безопасности общественных плотин, серьезные дефекты имели более 4000 плотин. В 2010 году дефицит средств, необходимых на ремонт инфраструктурных объектов — от систем питьевой воды до дорог и школ, — составил более 1,8 триллиона долларов. Кажется немыслимым, что избиратели и чиновники допустили такое. Конечно, не всегда деньги помогают решить проблему и необходима подотчетность в том, на что правительство тратит средства. Но верно и то, что необходимо выделять достаточно денег на поддержание инфраструктуры. К сожалению, плачевное состояние инфраструктурных объектов в США, как и во многих других странах, позволяет уверенно говорить, что эти средства не выделяются. Одна из причин постоянного дефицита денег на эти статьи расходов, как логично предположить, — в обычной человеческой тенденции обесценивать будущее. Большинство предпочтут дополнительную поездку в выходные, чем потратить деньги на ремонт какого-то неизвестного моста. Обесценивание будущего, обусловливающее подобное явление, усиливается на уровне сообщества крайне низкой статистической вероятностью, что кто-то из его членов окажется на том мосту в момент, когда он разрушится.
Этот простой факт способен привести к принятию неграмотных решений на правительственном и личном уровне. Профессор экономики Роберт Франк из Корнелльского университета наглядно это доказал. Во время недавней рецессии американцы были сосредоточены на экономии средств любой ценой. Франк красноречиво убеждал общество, что экономия на ремонте инфраструктурных сооружений — просто иллюзия бережливости. Он указывал на то, что в 2010 году в New York Times вышла колонка с расчетами Департамента транспорта штата Невада: ремонт участка трассы № 80 длиной 16 километров обошелся бы бюджету в 6 миллионов долларов, а если отложить его на два года, его стоимость повысится уже до 30 миллионов из-за постоянного ухудшения состояния дорожного полотна. Для этого проекта, как и для многих других, потратить деньги сейчас, инвестировав в будущее, было бы выгодной сделкой. Во время рецессии, как справедливо отметил Франк, стоимость материалов и рабочей силы очень низка из-за возросшей безработицы и наличия избыточных производственных мощностей. Дешевле всего сделать ремонт именно в этот период. Но дополнительные пакеты мер по стимулированию экономики были в основном отвергнуты. Люди не чувствовали уверенности в будущем, поэтому они, как и политики, которых они поддерживали, сосредоточились на настоящем и стремились сохранить свои ресурсы за счет гораздо более значительной выгоды, которую все получили бы в перспективе.
Чем больше людей участвует в процессе, тем сложнее побудить их поступать правильно. Чем выше шанс, что кто-то получит выгоду за счет остальных, тем сложнее последним поверить, что они сами извлекут из этого пользу, а не станут жертвами обманщиков. Статистика подтверждает выгоды от участия в формировании общественных благ (мы все выигрываем от хороших дорог и мостов, устойчивого развития сельского хозяйства, чистого воздуха и воды, сильной армии). Но они порой кажутся абстрактными и далекими от жизни. Если исторически люди выживали в небольших группах и часто несли ответственность друг перед другом за самоконтроль, сотрудничество, самопожертвование, то сегодня они зависят от миллионов других людей, часто разделенных огромными расстояниями. И мы редко осознаем, что получаем от других, если не оказываемся в очень бедственном положении.
Решение этих проблем требует самоконтроля на масштабном уровне. Как и другая проблема — использование чрезмерного объема общих ресурсов ради своего блага. Это явление известно как «трагедия общин». Оно имеет место, когда люди тратят слишком много ресурсов ради сиюминутной выгоды. Например, если рыбаки выловят слишком много рыбы, чтобы быстро заработать, число рыб в косяках, которые кормят всех, снизится, а со временем они могут и вовсе исчезнуть.
Ситуации, когда оценка выгоды требует сложных статистических методов и общения с пострадавшими от эгоистичных решений, формируют вредную среду для применения исполнительной функции. Требуется все больше мысленных усилий, чтобы понять и оценить, почему стоит применить самоконтроль. Нам нужен подход, который переместит людей на базовый, интуитивный уровень, не требующий грандиозной работы мозга. Такой, в котором легко применить древние методы для решения проблем сотрудничества и самоконтроля в малом и который усилит их для эффективной работы на более масштабном уровне. Нам нужны социальные эмоции.
Три эмоции, которым посвящена эта книга, обладают двумя общими чертами, влияющими на то, как люди формируют или меняют свои позиции и убеждения. Во-первых, как мы видели, они сдерживают свойственную нам привычку обесценивать будущее вознаграждение. Во-вторых, они меняют то, как человек воспринимает других, заставляя его считать, что те готовы к сотрудничеству и заслуживают доверия. В целом этичные эмоции (благодарность, сопереживание, гордость) меняют мировосприятие человека так, что в перспективе это приносит пользу всем. Побуждая его больше думать о будущем и меньше подозревать остальных в желании получить выгоду за счет других, они повышают готовность вносить вклад или жертвовать чем-то ради увеличения общего блага в перспективе.
Приведу обоснование. В отношении либералов и консерваторов к вопросам защиты окружающей среды есть важная разница. Первые считают такие темы, как изменение климата, повторная переработка, сохранение биологических видов, вопросами морали. При их обсуждении они делают акцент на нравственном аспекте. Либералы гордятся повторной переработкой.
Им жаль животных, которые могут пострадать от загрязнения окружающей среды. Если добавить к этому известную истину, что люди охотно несут краткосрочные издержки ради достижения цели, когда они морально вовлечены в ситуацию, становится понятно стремление либералов поддерживать политические меры, направленные на защиту окружающей среды. Они считают эти издержки оправданными, частично потому что их этичные эмоции не позволяют им сосредоточиться на немедленной выгоде.
Если это справедливо, можно изменить отношение консерваторов к вопросам защиты окружающей среды, вызвав у них этичные эмоции и связав это состояние с соответствующей причиной. Социолог Робб Уиллер из Стэнфордского университета и психолог Мэттью Файнберг из Университета Торонто решили изучить именно эту возможность. Они сформулировали послание в защиту дикой природы, апеллирующее к эмоциям читателей. Но ключевым они сделали не принцип «не навреди», на котором обычно делают акцент либералы, а чистоту. Результаты многолетних исследований показывают, что на шкале морали консерваторы ставят понятие чистоты гораздо выше, чем либералы; вероятно, они будут гораздо больше ценить вещи в их первозданном виде. Поэтому авторы послания призывали людей защитить природу от «осквернения», чтобы будущие поколения могли насладиться ее красотами в их «первозданной чистоте».
Затем Уиллер и Файнберг дали прочесть два варианта послания — один с лейтмотивом «не навреди», а второй с идеей сохранения первозданной чистоты — людям, которые считают себя консерваторами. Изучившие второй вариант высказали более позитивное отношение к мерам, направленным на защиту окружающей среды, чем те, кто прочел первый. Также они серьезнее отнеслись к проблеме глобального потепления, хотя в послании не было информации об изменении климата. Здесь, в частности, мы видим, как влияют этичные эмоции на восприятие людей и их решения по поводу будущего.
Когда человек испытывает этичные эмоции, он будет заявлять, что готов поддерживать решения и поведение, ведущие в перспективе ко всеобщему благу. Но если он окажется в ситуации реального выбора и должен будет понести издержки или испытать неудобства, не разойдутся ли его слова с делом? Об этом нужно знать до того, как мы начнем использовать этичные эмоции ради изменения общества. Счастлив сообщить, что первые ответы внушают оптимизм.
Один из примеров касается энергетики. Во многих городских агломерациях подача электричества обеспечивается через порядком изношенную инфраструктуру сетей. В жаркие летние дни, когда люди активно пользуются кондиционерами в домах и офисах, сети подвергаются запредельной нагрузке. Только в 2013 году происходили крупные аварийные отключения в Нью-Йорке, Вашингтоне, Филадельфии и Бостоне. Похожие коллапсы случались в Канаде, Японии и Индии. Таких отключений электричества можно избежать: уже давно есть технологии, позволяющие это сделать. Проблема в потребителях, а точнее, в отсутствии у них самоконтроля.
По сути, динамика летних отключений электричества — не что иное, как дилемма общественного блага. Как и в случае с «трагедией общин», речь о ресурсе, который приносит пользу многим, только если каждый получает его в разумных объемах. Если слишком многие пользователи пытаются добыть слишком много этого ресурса, это ведет к его исчерпанию, а в данном случае к аварии в электросети. Простой путь решения этой проблемы — сотрудничество. Каждый должен проявить рациональность и использовать чуть меньше ресурса, чем ему хотелось бы, приняв тот факт, что температура воздуха у него дома или в офисе будет чуть выше идеальной. Альтернативный вариант: каждый включает кондиционер на максимум, что ведет к риску аварии в сети и к тому, что все окажутся в еще менее приятных условиях.
Исходя из того, что мы уже знаем о самоконтроле, можно предположить следующее: большинство выберут второй вариант, не лучший для электросетей, либо понадеявшись, что остальные поступят ответственнее и они этим воспользуются, либо потому что не хотят, чтобы другие воспользовались их благоразумием. В попытке стимулировать сотрудничество многие энергетические компании регулярно предлагают пользователям установить рядом с кондиционером маленький радиоприбор, способный получать сигнал, когда риск аварийного отключения слишком высок. При его приходе устройство автоматически меняет на термостате температуру на несколько градусов, и нагрузка на электросети снижается. Это быстро и просто, но установить прибор согласились единицы. В разных сообществах в США уровень участия в этой программе редко превышал 20%.
Причина, как я уже отмечал, может быть в том, что современные условия жизни, с точки зрения масштаба и развития технологий, разительно отличаются от прежних. Когда-то было легко увидеть, что кто-то использует больше ресурсов, чем остальные. Если человек приводил слишком много своих коров на общественное пастбище, брал слишком много воды из общего колодца или не участвовал в строительстве местного амбара, это всегда было заметно. Но когда речь идет о тысячах людей и поведении, которое легко скрыть, например установив термостат в доме, проще подавлять или игнорировать традиционные механизмы, которые способны ограничить эгоистичное поведение. Если никому не известно о неэтичных поступках человека, тот может не волноваться за свою репутацию. А когда одни люди не беспокоятся о репутации, другие тоже не спешат применять самоконтроль, чтобы вести себя этично и сотрудничать.
Дилемма кажется неразрешимой, но есть несложные способы с ней справиться. Если технологии и эффект масштаба помогают людям скрыть свой эгоизм, то, чтобы изменить их поведение, надо предать их поступки гласности. Одним из самых наглядных примеров, подтверждающих справедливость этой идеи, стало исследование экономиста Эреца Йоэли из Гарвардского университета, проведенное совместно с корпорацией PG&E — одной из крупнейших энергоснабжающих компаний в США. PG&E предлагала испытуемым 25 долларов за участие в программе по размещению возле своего кондиционера прибора, предотвращающего аварийное отключение. Результаты были очень скромными. Команда Йоэли задалась вопросом, изменится ли ситуация, если не предлагать пользователям вознаграждение, а заставить их задуматься, как они выглядят в глазах соседей. Было внесено небольшое изменение в способ записи для участия в программе. Соискателям, как и прежде, по почте направляли приглашение принять участие в ней. Но, чтобы подтвердить его, теперь нужно было добавить свое имя в особый открытый список, вывешенный на общее обозрение. Так все знали, кто согласился установить дома указанный прибор. Поскольку тот работал в автоматическом режиме, люди могли быть уверены, что никто не жульничает за закрытыми дверями. Кроме того, те, кто действует эгоистично, оказались как на ладони. Согласившиеся участвовать в программе могли гордиться собой. Отказавшимся доставались косые взгляды соседей. Результаты оказались впечатляющими: участие в программе по предотвращению аварийных отключений увеличилось более чем втрое. Более того, новая стратегия оказалась экономически выгодной для энергетической компании. По расчетам исследователей, чтобы добиться такого же уровня участия в программе, PG&E пришлось бы повысить сумму личного вознаграждения еще на 145 долларов. Только подумайте: несколько общих списков против 170 долларов на человека, а результат одинаковый. Тут не было ничего сложного. Гордость — один из самых действенных инструментов в самоограничении, а эффект общих списков еще выше в условиях, когда люди регулярно общаются. Их эмоция распространяется и усиливается. Например, эффект от общих списков был выше в многоэтажных домах, где жильцы видели их в вестибюле. Выше он был и среди владельцев квартир, а не съемщиков: последние были менее мотивированы вкладывать в общее благо на будущее.
В целом полученные результаты позволяют предположить, что если общество пробуждает в людях этичные эмоции, то вероятность, что совместные устремления окажутся направлены в будущее, тоже увеличивается. Есть два взаимодополняющих способа этого добиться. Первый — сделать этичные эмоции социальными нормами, чтобы они культивировались с рождения. Например, сопереживание само по себе горю не поможет, но способно побудить действовать на пользу другим, иногда в ущерб себе.
Один из лучших примеров этой стратегии можно увидеть в Дании. Датчане убеждены, что привитие эмпатии так же важно для будущего успеха и счастья, как обучение математике или литературе. Эта точка зрения подтверждена результатами серьезного исследования. Поэтому в Дании уроки эмпатии включены в школьную программу. Если детей с малых лет учат, как ставить себя на место другого, работать в команде, поддерживать других, став взрослыми, они чаще способны на сопереживание. И хотя не было экспериментов, подтверждающих прямую связь более сильного сопереживания и других характеристик датчан, наверняка она существует. Дания не только традиционно занимает первые строчки рейтингов стран, где живут самые счастливые люди, но и лидирует в списках государств, где население поддерживает перспективные меры экологической политики. Например, население Дании поддержало налоговые меры, направленные на уменьшение потребления традиционной энергии и развитие новых, «зеленых» технологий. Конечно, пока эти меры привели к увеличению налоговой нагрузки, но потенциально они сулят значительные преимущества для всего общества.
Второй способ использовать социальные эмоции, чтобы стимулировать долгосрочный общий успех, — определять политические меры так, чтобы побуждать людей испытывать этичные эмоции. Люди готовы потратить больше на гибридный автомобиль, в частности чтобы гордиться, показывая всем, что каждый не только может себе позволить его купить, но и благодаря этому защитит природу. Важные социальные проблемы можно сформулировать в терминах морали, что повысит их убедительность. Эту меру не стоит недооценивать: люди, имеющие возможность выбора, придерживаются общих моральных принципов. Как показало исследование Уиллера и Файнберга, иногда нужно переформулировать сообщение так, чтобы оно соответствовало текущим нормам морали (таким как чистота), и нагляднее показать моральные аспекты проблемы. Но если люди готовы ощущать благодарность, гордость и сопереживание, они будут готовы чем-то пожертвовать для решения проблемы. По мере роста числа таких людей средний уровень самоконтроля и сотрудничества в обществе будет расти, а опасения, будто кто-то станет пользоваться общими благами, ничего не давая взамен, сократятся.
Конечно, эмоции могут быть важным фактором при принятии решений, но стоит помнить, что люди обычно опираются на имеющиеся знания (объективные и не очень) при обсуждении, как на них влияют законы и меры правительства. Эта информация сыграет свою роль в формировании их окончательного решения. Отмечу еще одно преимущество вплетения социальных эмоций в ткань общества: они помогают людям не закрывать глаза на факты. Как мы убедились в , временами мозг искажает факты в интересах человека. Испытуемые были готовы расценивать свои проступки как не слишком аморальные. Неудивительно, что мозг порой поступает так же, когда речь заходит о фактах, от которых зависит возможность получения немедленной выгоды. Человек слишком легко поддается соблазну поверить в «ложные новости», когда это в его интересах.
Один из наглядных примеров можно увидеть в эксперименте, показывающем, как беспокойство о ближайшем будущем (в экономическом смысле) напрямую влияет на то, какие факты люди запоминают, ведь это влияет на их мнение о роли человечества в изменении климата. Психологи из Нью-Йоркского университета Эрин Хеннес, Джон Джост и их коллеги провели эксперимент с участием более 200 человек, в ходе которого те слушали и оценивали подкаст и видеосюжет. Сначала они слушали подкаст на экономическую тему, в котором обсуждалось текущее финансовое положение США. Исследователи записали два подкаста, хотя опирались на одни и те же факты. В первом говорилось, что страна до сих пор переживает экономическую рецессию, а во втором — что национальная экономика начала расти. После того как участники прослушивали одну из версий подкаста, им показывали шестиминутное видео Национального управления по аэронавтике (НАСА), где приводились доказательства, что причина изменения климата — деятельность человека. Через несколько минут испытуемым без предупреждения задавали вопросы о конкретных фактах, о которых шла речь в видео.
Результаты эксперимента подтвердили, что ощущение экономической уязвимости значительно повлияло на восприятие фактов из видеосюжета. Участники, которые прослушали подкаст с информацией о продолжающейся рецессии и начали переживать о своем финансовом положении, неверно воспроизводили факты: в их изложении проблема изменения климата казалась менее серьезной. Например, они занижали показатель летнего таяния арктических льдов. Дело было не в плохой памяти: участники и занижали, и завышали показатели. Но их мозг тщательно и целенаправленно выбирал цифры так, чтобы они ощущали себя вправе игнорировать долгосрочные последствия ради немедленных результатов. Эта закономерность еще заметнее прослеживалась в поведении тех, кто сильнее всего верил в справедливость действующей экономической системы США.
Исследование выявило серьезную проблему. Рациональный анализ не сможет стимулировать усиление самоконтроля, если сознание искажает факты. Зачем людям жертвовать чем-то в настоящем, если будущее не несет реальных угроз? Очевидно, что у мозга есть мотив искажать любые факты, угрожающие способности получить больше удовольствия сейчас, даже если для этого приходится слегка «исправлять» воспоминания. При этом, как мы видели ранее, если сосредоточиться на эмоциональной реакции на затруднительную ситуацию, это может стать своего рода противоядием от желания получить немедленную выгоду, независимо от того, идет ли речь о решениях, касающихся только самого человека или имеющих более масштабные последствия.
Суть очевидна: общество, в котором культивируются такие чувства, как благодарность, сопереживание, гордость, более склонно откладывать ресурсы на будущее. Но не так очевиден лучший способ помочь обществу продвинуться в этом направлении. Сфокусированность сообщения на моральных аспектах, как показали Уиллер и Файнберг, предлагает один из действенных механизмов побудить людей испытывать эти эмоции при решении политических вопросов. Но успех здесь зависит от того, насколько правильно сформулированы сообщения для каждого конкретного случая. То же касается и таких стратегий, как составление публичных списков, как в исследовании Йоэли. Более надежные методы должны гарантировать, что люди будут испытывать эти эмоции постоянно: это подготовит сознание выбирать будущие преимущества, а не текущие удовольствия. И тут, думаю, датчане поступают мудро, когда сосредоточиваются на социальных эмоциях в школьной программе.
В США идея развития эмоционального интеллекта (ЭИ) как в школах, так и на корпоративных тренингах стала очень популярной. Однако в ходе обучения часто упускается из виду основополагающий элемент ЭИ. Инструкторы и тренеры сосредоточены на обучении людей тому, как понимать эмоции других и контролировать собственные. Цель видится в умении прогнозировать, что могут почувствовать другие, и стратегически использовать это для манипуляции собеседниками или взаимодействия с ними, а также отработки навыков управления своими эмоциями, чтобы маленький Джонни (или большой) не создавал проблем в школе (либо на работе) и сохранял концентрацию. Но есть и третья составляющая ЭИ, о которой почти никогда не говорят: как использовать эмоции в качестве инструментов для достижения целей. Именно на этом аспекте мы как общество должны сосредоточиться. Так же как в Дании детей обучают важности эмпатии для успешного достижения гармоничных целей, гражданам США и других стран стоит развивать в себе и регулярно использовать благодарность, сопереживание и истинную гордость. Стратегии, которые для этого можно применять, будут разниться в зависимости от возраста и места проживания: от историй и подражания для детей до специальных упражнений и тактик (вроде тех, что упоминались выше) для взрослых.
Здесь цель в том, чтобы предлагать примеры того, как успешно применять социальные эмоции в качестве ответной реакции. Это могут делать и общественные институты, и родители. Нет, людям не нужно внушать, что они должны чувствовать. Я выступаю за то, что простое обучение ценности этичных эмоций — как вербальное, так и методом подражания — может содействовать развитию положительных социальных норм. В сознании человека есть ростки этих эмоциональных механизмов; необходимо создать условия для их расцвета.
Войти с помощью соц. сетей: