Его подробный рассказ я слушал вроде бы рассеянно, любуясь красотами великолепных зданий с их величественными колоннами, огромными статуями, роскошным садом и умело проложенными аллеями, где по бокам высокие клумбы с цветами, фонтаны и прочие буржуазные излишества, но все-таки слушал и запоминал.

Джеральдер Реквильд, которого я в свое время назначил лордом-канцлером, по словам сэра Айфорса, с возвращением из пещер Германа отодвинут, но не на прежнее место, а остался доверенным советником императора. Здесь Герман, как понимаю, одним камнем убил двух зайцев: и мне показал, что ценит мои распоряжения, потому держит в своем кругу людей, которых я возвысил, знает, что замечу, и в то же время приобрел ценных и стойких работников.

Значит, и Поля Лазиуса не упрятали в тюрьму за коллаборационизм с захватчиками с Севера. Возможно, даже слегка повышен, как и остальные, которых я тогда сразу впряг в работу.

Впрочем, мне все равно, даже если бы всех отстранили от дворца. В той ситуации я назначил на должности наиболее подходящих, с опытом работы, а что потом Герман нашел более знающих, это его дело.

Но все-таки его действия о чем-то да говорят. Похоже, понимает, наши дороги где-то да пересекутся, нужно успеть заранее создать о себе хорошее впечатление. Или хотя бы не испортить те отношения, что уже установились.

Нас догнал немолодой, но очень щегольски разодетый офицер в позолоченной кирасе, но в остальном типичный придворный, забежал вперед и вытянулся до хруста суставов.

– Ваше величество, – сказал он быстро и четко, – почетный конвой выстроен.

Я посмотрел на лорда-канцлера.

– Это необходимо?

Тот кивнул.

– Да, конечно. Но у вас свои протоколы?

Я небрежно сообщил офицеру:

– В другой раз. Пока мы изволим полуофициально.

На его лице ничего не изменилось, с коронованными лицами нужно уметь держать себя в руках, ответил тем же четким и по-военному ясным голосом:

– К вашим услугам, ваше величество!

Мы прошли мимо, лорд-канцлер заметил с едва уловимой ревнивой ноткой:

– Военные вас особенно уважают. Чтят!

– За силу?

– За бесцеремонность, – ответил он любезно.

– Обижаете, – ответил я уязвленно. – Просто у вас давно не было военного времени! Не знаете, как вести себя в чрезвычайных обстоятельствах. Повесив с ходу пару сотен разбойников, мы, кроме мирных жителей, спасли от соблазна и пару тысяч нестойких, что вот-вот стали бы такими же романтичными грабителями, насильниками и поджигателями.

Он ответил потерянным голосом:

– У нас бы сперва приняли специальный закон…

– После долгих споров, – отрубил я, – заседаний и обсуждений с бесконечными поправками. За это время полыхала бы вся империя! Нет уж, лучше загасить сразу кровью первых грабителей… Вы устали, сэр Айфорс, почему не скажете? Возвращаемся. Немедленно!

Он ответил измученным голосом:

– Благодарю вас, ваше величество. Не часто императоры выказывают заботу, если это не касается империи.

– Я такой, – согласился я. – Позабочусь так позабочусь! Мокрое место останется.

Шаг на всякий случай сделал еще величественнее, в смысле, почти засыпаю на ходу, хотя нос кверху и смотрю перед собой орлиным взглядом.

Лорд-канцлер прибодрился, идет рядом, повинуясь движению моей длани, комментирует, что и как, а я лишь задаю уточняющие вопросы.

В Люнебурге не случайно поинтересовался у Эльриха, в каких отношениях Герман и Людвиг, император и всего лишь король ничем не примечательной земли, средней во всем и удаленной от центра.

То, что Герман не приказывал Людвигу явиться, а приглашал, говорит о том, что старается установить с ним какие-то доверительные контакты. Похоже, из-за моей дружбы с Людвигом, о которой явно донесли. Людвиг как король далекого Гессена ему вряд ли интересен, таких королевств у него восемнадцать, треть не принимают багеры, это о них приходится думать. К тому же Гессен формально передан мне еще при прошлой встрече, как бы в репарацию ущерба, который он мне нанес, уничтожив своей элитной гвардией охрану входа в убежище.

Впрочем, Герман и должен стараться узнать обо мне побольше. Особенно теперь, когда я прибыл на Юг как бы по его строжайшему приказу, где без всяких церемоний, хотя и мягко, но показал, кто из нас круче.

Интересно, сам Людвиг не воспользовался возможностью сблизиться с могущественным императором, хотя любой на его месте моментально бы прилетел как на крыльях.

У Людвига самолюбие, хоть теперь уже король, к тому же трезво понимает желание императора использовать его для своих целей. Но сам Людвиг не корыстен, Герман зря рассчитывает через него подобраться ко мне.

– Интересное у вас устройство, – произнес я. – Похоже, на Юге во всех восьми империях власть разделена между президентской и парламентской?

– Ваше величество?

– Императорской, – пояснил я, – и властью Великих Магов. Императорская не совсем декоративная, как нам, варварам, кажется, но все же верховная была у магов, не так ли?

Он уточнил опасливо:

– Была?

– Император с вами не поделился, – спросил я, – моими предположениями?.. Насчет того, что Великие Маги останутся отныне в пещерах… продолжать углублять свои знания?

– Предположения, – ответил он слабо, – это же предположения! К тому же слишком невероятные… Ваше величество!

– А это чтобы не слишком пугать народ и людей, – пояснил я. – Вот так сразу. Но вы пуганый воробей, должны понимать, что такой мудрый ворон, как я, зря не каркнет. Разве император не велел?

Он ответил в смущении:

– Велел, но… мы не знаем, что и делать.

– А когда решитесь, – сообщил я со сладчайшей любезностью, – будет поздно.

Похоже, весть о моем прибытии распространилась по дворцу моментально, а следом прокатилась и другая, что меня сопровождает только лорд-канцлер, а телохранители все из незримников.

Незримники – страшно и не страшно, народ везде прост, если врага не видит, то его вроде бы и нет, и когда мы, обогнув центральный бассейн с фигурами писающих мальчиков и фонтанами, вернулись к главному зданию, там с двух сторон крыльца уже появились наиболее отважные из придворных красавиц.

Я прошел величественно и важно, но с рассеянностью в лице, о высоком думаю, но они заметили, что их заметил, еще бы не заметить, при дворе императора собраны не только самые родовитые, таких много, но и самые изысканные и красивые. Здесь все должно быть красиво, от архитектуры и мебели до прогуливающихся придворных, что работают на интерьер так же усердно, как вычурная мебель, картины в золотых рамах на стенах и узорные колонны.

В зале глаза вовсе разбежались при виде множества очаровательнейших женщин, что спешат угадать направление нашего с канцлером движения.

Я вздохнул, напомнил себе, что императоры – это уже не совсем люди, пошел через пространство, которое привычно именую холлом.

Все сверкает великолепием отделки золотом, роскошных картин в массивных золотых рамах, лепнина тоже в золоте, множество золотых фигурок, вделанных в стены, все блещет в свете сказочно прекрасных люстр, хотя, на мой взгляд, с золотом переборщили.

Придворные в роскошных и ярких одеяниях выстроились вдоль стен, раздираемые желанием оказаться ближе и страхом перед следующей за мной незримой толпой демонов.

Показалось на миг, что я на представлении костюмной оперы эпохи Ренессанса, все неправдоподобно красочно, изысканно и шарманно, сейчас запоют, уже улыбаются и церемонно кланяются, прекрасно слаженная хореография, явно и поют красиво и сладко.

Все ли осознали, что прибыл сам ужасающий повелитель Багровой Звезды Смерти или нет, есть и совсем тупые, чаще всего наиболее родовитые, но сам факт, что лорд-канцлер лебезит передо мной и часто кланяется, уже говорит, что да, я тот самый грозный захватчик, что сел на трон императора Клонзейда, хотя сейчас и без свиты.

– Весьма, – сказал я с удовлетворением. – Весьма!.. Неплохо устроились. Заметили, ничего не разграблено, пока вы с императором отсиживались в пещерах?

Лорд-канцлер угодливо поклонился.

– Уцелело благодаря вам, ваше звездное величество!..

– Успели вовремя, – согласился я. – Народ везде вороватый.

– Но вы успели, – поддакнул он дрогнувшим голосом, – как бы вот весьма, как вы говорите… сразу по прибытии…

– Весьма зело, – подтвердил я. – Я вполне. Потому что. Для подтверждения и стабильности.

Среди опасливо отступающих с моего пути людей и женщин только одна осталась на месте, даже сделала шажок вперед. Еще до того, как увидел прекрасное бледное лицо с расширенными глазами, сердце мое сжалось в сладкой муке.

Элизабет стала еще прекраснее, как роза, что тогда была в виде бутона, а сейчас распустилась во всей сметающей любые препятствия красе и прекрасности.

Элегантное платье золотистого цвета ниспадает до пола, но открывает безукоризненные плечи, лебединую шею и нежную кожу в низком вырезе платья, волосы на этот раз собраны в высокую прическу и украшены сеточкой с жемчужинами, и вообще показалась мне в этом зале как царевна-лебедь среди серых гусей.

Внутри болезненно екнуло, да она еще прекраснее, хотя тогда казалось, что лучше уже невозможно, и теперь эта жемчужина сияет и блещет при дворе императора Германа…

Мои шаги замедлились сами по себе. Стальной стержень, что внутри меня толщиной с Вандомскую колонну, стремительно истаивает, превращается в хрупкую сосульку под лучами жаркого солнца ее обаяния.

Я с усилием вернул контроль над мышцами лица, удерживаясь от глупо-радостной улыбки.

– А-а, леди… ах да, леди Элизагрет?

Похоже, мне удалось проговорить нейтрально контролируемым голосом, она присела в почтительном поклоне и ответила смиренно и почтительно:

– Леди Элизабет, ваше величество.

– Да-да, – сказал я тем же благосклонным голосом, – леди Элизабет, дочь короля Людвига, что в этом… как его, ага, Гессене!.. Видите, у меня прекрасная память! Все мелочи помню.

Последнее я произнес чуточку мстительным тоном, чтобы почувствовала, я могу вспомнить не только ее имя.

Она распрямилась по движению моих пальцев, взглянула мне в лицо дивными глазами цвета чистейшей воды из горного ручья.

– Ваше величество…

Я осведомился:

– Вас не пугает, что со мной телохранитель? А то и не один?

Она покачала головой, не отрывая от меня жаждущего взгляда.

– В отличие от остальных, я видела с вами и пострашнее.

– Когда же это, – удивился я. – Ах да, вы с графом Бекдорфом… или как его там, отправлялись на вечернюю охоту!.. И как прошла охота?

Ее глаза вспыхнули негодованием.

– Вы прекрасно знаете!..

– Ему точно была охота, – сказал я задумчиво, – а вам?.. Леди Элизабет, а ночь была бы так нежна… Простите, что помешал. Слышал в детстве, что даже собачью свадьбу нельзя портить, а я вот так неуклюже с сапогами в хрупкую и нежную романтику этого, как его… ага, флирта!.. Было приятно повидаться, леди Элизабет. Привет родителю, весьма милый человек.

Кивнул, выдерживая прежнюю благосклонность в лице и осанке, так же величаво пошел мимо, хотя вся натура воспротивилась, а внутренний я все пытался развернуть меня и ухватить ее в объятия.

Песню можно победить только другой песней, я изо всех сил вызывал в памяти Бабетту, но в голову лезут не воспоминания, какая она в постели, а как же ухитрялась хитрюга на северный континент?.. Скайбагеры отпадают, те только в этих широтах, так что либо кольца и талисманы, либо заклятия…

Скорее, талисманы, мелькнула трезвая мысль. Фигура у нее потрясная, потому в постель гордо прыгала, еще на середине комнаты сбросив все одежды, а что на руках и даже на ногах браслеты, женщины все стараются что-то на себя да нацепить.

Но ее нацеплялки могут означать не только украшения.

Нужно постараться вспомнить, как выглядели, потом расспросить Карла-Антона. И почему я тогда смотрел на ее сиськи, а не разглядел в подробностях кольца и ножные браслеты?

Увы, даже самые мудрые из нас все-таки самцы…