Часть вторая

Я старательно изучал захваченные кольца и браслеты, но чувствовал, что взялся за эту как бы проблему от бессилия решить дела поважнее. Никакие амулеты и даже талисманы не помогут удержаться здесь в прежнем виде и не раствориться среди южан.

Не потребуется поколений, как нормандским французам, завоевавшим страну англосаксов, чтобы раствориться среди местных и окончательно исчезнуть. Мы тоже исчезаем, перенимая одежду, обычаи и даже образ жизни местного населения, хотя этот процесс вижу пока только я.

Правда, хотя французы Вильгельма в конце концов растворились среди покоренных англосаксов, даже французский язык сменился английским, но за те несколько поколений страна благодаря французским рыцарям стала могучей державой, так что завоеватели все-таки сделали великое дело.

Но там был другой расклад: более высокая цивилизация вторглась в менее развитую, почти примитивную. У англов и саксов все строения из дерева, завоевателям пришлось самим строить каменные здания и высокие башни, а затем обучать этой диковине местных.

Здесь же мы вторглись в более развитый мир, признаемся честно. Хотя нет, гордое рыцарство не признается, но я вижу, мы как айсберг, заплывший в теплые моря. К тому же соотношение норманнов было один к десяти, пусть даже один к ста, а здесь хорошо, если один к миллиону. Даже не представляю, насколько плотно населен континент, мы даже не горсть соли в ведре с водой, а щепотка в океане.

Хотя есть более оптимистичный пример: варварам удалось покорить богатый и просвещенный Рим и не раствориться. Напротив, навязали римлянам, которых все равно в десятки, если не в сотни раз больше, свое христианство и свои суровые нравы, с корнем искоренив римскую распущенность и изнеженные нравы.

Так что вариант варваров смотрится симпатичнее. Они не просто удержали победу, но и навязали Риму и всему миру свое мировоззрение, что привело к победе христианства и зарождению науки.

Церковь, произнес холодный голос в мозгу. Зря все-таки Церковь оставил позади. В любой армии существуют полковые капелланы, что даже в отрыве от больших городов с их величественными соборами постоянно ведут работу и укрепляют дух армии. А у меня даже их нет. А без Церкви наши ценности быстро уступят плотским утехам, те ближе и понятнее.

После завтрака Альбрехт принес материалы по королевствам Эстгония и Куршагия, где вспыхнула война за престолы между захватившими власть новыми лидерами и вернувшимися из пещер королями.

– Обычно, – сообщил он хмуро, – у прежних почти нет шансов, а новые успевают собрать вокруг себя всех как бы брошенных, но в этот раз короли Изборд и Щварцгольд, что при виде Маркуса ринулись в пещеры, все же сохранили много сторонников.

– Или новые успели наломать дров, – сказал я, – и оттолкнуть соратников.

– Сообщников, – уточнил он сурово. – Соратники у благородных людей.

Я кивнул, соглашаясь, сказал державным тоном:

– Мы признаем трон за теми, кто укрепится и обеспечит. Это и есть преимущество демократии.

Он покачал головой.

– Цинично.

– Свежая кровь, – ответил я, – все-таки что-то новое. Что хорошего в династиях, которые занимают троны по тысяче лет вырождающимися потомками?.. А что у вас такое лицо неприветливое?

Он нахмурился.

– Это у вас слишком… довольное. Ваше величество, если мы пришли надолго, то для поддержания воинского духа нам нужна наша миролюбивая церковь. Без нее нет христианской армии…

– Церковь, – уточнил я, – вы имеете в виду церковь или саму Церковь?

– И то и другое. Но для укрепления самой Церкви нужно и здание церкви!..

В его глазах я увидел твердую решимость без всяких моих увиливаний получить прямо сейчас ясный и четкий ответ.

Увиливать в самом деле уже некуда, уперся в стену, но я только и сумел, что выдавить с тоской:

– Мы настолько оторвались от базы, что даже и не знаю… Местные архитекторы вряд ли поймут даже, что такое церковь.

– Языческие храмы стоят же? А церковь, если честно, ничем архитектурно не отличается. Разве что оформление внутри другое, простите за богохульство.

Я покачал головой.

– Крамолу глаголете, принц. Но по сути, конечно, гм… Церковь нужна, это наш символ и свидетельство, что мы выше и круче этих разряженных и напомаженных обезьян. Я, вообще-то, уже прорабатываю этот вопрос…

Он взглянул с недоверием.

– В каком смысле?

– Присматриваю место, – объяснил я. – Маленькую часовенку можно сделать и во дворце, это для личных нужд, а для массовых богослужений необходима церковь побольше… Даже не церковь, а собор, можно сказать. Для такого города, как Волсингсбор, сами понимаете, должен быть собор!

Он рассматривал меня молча, я даже заподозрил, что догадывается насчет моей импровизации, ишь, долго думал, но смолчал, потом медленно кивнул, не спуская с меня взгляда.

– Ваше величество… простите, что усомнился. Вы в самом деле не забываете о самом важном для нашего воинского духа.

– Это не только важно, – уточнил я кисло, – а уже необходимо. Весьма зело.

Когда за ним закрылась дверь, я с усилием перевел дыхание. Импровизация удалась, вывернулся удачно, но, наверное, в подсознании этот вопрос уже решался, раз уж всплыл почти с готовыми словами.

Однако Альбрехт хорош, нутром чует тревожные тенденции, что нарастают среди северян. Понимает, что, когда переедаешь сладкого, организм требует горького или кислого, иначе будет худо.

Собор нужно возводить в центральной части города, но там все застроено, и, сколько я вот прямо сейчас ни шарю по карте Волсингсбора, места не находится даже для небольшой церкви.

Наконец взгляд зацепился за комплекс дворцов, принадлежащий принцу Голдширу, родному брату Скагеррака, который вместе с семьей последовал за императором сперва в пещеры, а потом в ссылку.

Обширный земельный участок, правда, плотно застроенный добротными жилыми зданиями и вспомогательными строениями, можно рассматривать как брошенный, не приносящий прибыли ни владельцам, ни государству.

Правда, там живут слуги, которых в пещеры не взяли, но им можно предоставить другое жилье, а все остальное снести. Освободится место не только для собора, но и для небольшой площади перед ним, где можно совершать ритуальные жертвоприношения или как там теперь это действие называется в Церкви…

Сердце встрепенулось и начало постукивать чаще, торопливо вскочил из-за стола, гаркнул Хрурту:

– Градоначальника ко мне!.. Живо!

Рокгаллер явился в пышном костюме, как и подобает вельможе высшего ранга, однако поверх камзола скромно и мужественно поблескивает стальная кираса, правда, украшенная позолотой и вензелями.

Первым из северян перешел на кирасу вместо тяжелых доспехов Альбрехт, но потом и от нее отказался, однако большинство моих вельмож носят их с гордостью и достоинством, как напоминание местным, что северные лорды остаются верны высшим заветам Севера, потому с нами спорить опасно.

Я поднял на него взор от бумаг на столе, а Рокгаллер сорвал с головы шляпу и резво махнул пару раз перед собой, но, думаю, это больше для того, чтобы поддерживать форму и образ знающего этикет придворного высшего ранга.

– Ваше величество?

– Сэр Рокгаллер, – ответил я, – хорошо выглядите, хотя и похудели что-то… что нас огорчает. Вы же зримый образ нашей процветающей армии!.. Ладно, переходим к делу. Да сядьте же, не бойтесь, поить кофе не буду, времени нет.

Он послушно сел, тут же вытащил платок из-за обшлага расшитого золотыми нитями рукава, промокнул быстро вспотевший лоб.

– Слушаю, ваше величество.

– Сэр Рокгаллер, – сказал я строго и внушающе, – продолжаем нашу миссию нести народам свет и щасте, потому моим величеством решено все имущество принца Голдшира изъять в казну.

Он дернулся, охнул, но смолчал, только насторожился сверх меры.

– Все исполним. Ваше величество…

– Вам надлежит, – сообщил я, – также очистить от люда принадлежащие ему здания и помещения в городе.

Он проговорил опасливо:

– А как же права его высочества?

– А кто он нам? – уточнил я. – Родственник? Нет, родственник Скагеррака, деспота и самодержца, что неприемлемо нашей военной демократии и духу всеобщего гуманизьма. Это первое. Второе вытекает из первого. В вашем распоряжении вся охрана города, так что выселить всех до единого человека сумеете.

– Выселить… совсем?

Я сказал веско:

– Строения, ввиду их ветхости и опасности для жизни, пустим под снос, это уже решено после долгих и мучительных раздумий о судьбах родины и этических проблемах сельского хозяйства.

Он вскрикнул:

– Ваше величество!.. Его дворец – один из самых новых в столице!

Я взглянул на него строго.

– При строительстве были допущены значительные ошибки из-за халатности каменщиков и вороватости архитекторов. Потому рухнуть может в любой момент!.. Но мы, спасая жизни людей, а это самое ценное на свете, ибо все для человека, все во имя человека… Мы же гуманисты?

Он подтвердил несколько обалдело:

– Да, ваше величество! Еще какие.

Я кивнул.

– Потому я посоветовался с собой и решил ветхие строения снести, а на освободившемся месте построить… даже возвести собор!

Он охнул.

– Ваше величество…

– У меня тоже сперва дух захватило, – признался я. – А потом ничё так, прошло. Привыкнем. Человек ко всему привыкает, не знали?.. Вам предстоит в самые краткие сроки найти и взять на учет всех архитекторов, каменщиков и прочих отделочников дворцов и прочих излишеств, вредных трудовому человеку. Как во вверенной вашему несомненному таланту хозяйственника столице, так и в прилегающих пригородах. И вообще по империи, куда дотянетесь. Строить будем медленно и вдумчиво, но быстро. Армия без церкви разве армия?

Он пробормотал:

– Вообще-то, когда с нами Бог, мы сильнее.

– А впереди бури, – сообщил я, – и очень даже испытания. Потому строить будем ускоренными темпами, что умеем всегда, но редко.

Он вскрикнул в тревоге:

– Ваше величество!.. Но где найдем архитекторов? Им же надо знать, чем церковь отличается от борделя!.. Таких здесь нет.

– Воспитаем в своем коллективе, – заверил я. – Начинайте выполнять первую часть великой стройки века!.. В смысле, подготовку площадки. На первых порах вам нужно выселить из ветхих и опасных для проживания зданий народ, перевести все строения официально в разряд обветшалых и опасных для жизни. Правительство одобрит снос, я вот такой император, оправдываюсь даже перед своим конем, а затем без всякого промедления… гм, пожалуй, это я тоже возьму на себя.

– Ваше величество?

– Снос, – пояснил я. – Люблю ломать. Вообще-то я только ломать и умею хорошо, но потом попробую себя на стройке церкви, хотя я и не Петр, но человека всему обучить можно, если он не особо сопротивляется. Не так ли?

Он послушно кивнул.

– Да, ваше величество. Всему! Даже хорошему. На чем-то надо пробовать, лучше всего на церкви. Если не получится… все равно в ней никто не живет!

– Верно, – подтвердил я. – Бог у каждого из нас в сердце. Сэр Рокгаллер, даю вам милостивое разрешение выполнять.

Он торопливо поднялся из кресла, могучий и грузный, как носорог, но такой же быстрый, поклонился, отступил на шаг, а уже там запоздало помахал шляпой.

– Ваше величество…

– Сэр Рокгаллер, – ответил я государственным голосом.

Как только Хрурт закрыл за ним дверь, а затем по моему знаку вышел и сам, плотно притворив за собой, я произнес тихонько:

– Карл-Антон…

Прошло полминуты, возле стола вспыхнул призрачный огонь, целый столб, из него вышел Карл-Антон, коснулся кончиками пальцев края шляпы и коротко поклонился.

– Ваше величество.

Пахнуло острым запахом химикалий, растворов и зелий, а мой обостренный, как у Бобика, нюх сразу начал определять компоненты.

– Хорошо, – заметил я, – что алхимики шляпы не снимают даже перед императорами! Хоть какое-то разнообразие. Садитесь, сэр Карл. Разговор у меня к вам короткий, но важный. Кофе?

Он покачал головой.

– Ваш величество, не хочу тратить ни ваше время, ни свое. Слушаю со всем вниманием.