Инспектор Пенросс вошел в калитку дома Тайнингов.

– Добрый вечер! – произнес он и, глубоко вздохнув, опустился в свободный шезлонг между Мордекаем Тремейном и Джонатаном Бойсом.

Оба джентльмена терпеливо молчали. После обеда они заняли свои обычные места на веранде. Хотя ни один не произнес ни слова, каждый понимал, что в глубине души ждет, не заглянет ли к ним Чарлз Пенросс. Наконец Бойс не выдержал:

– Есть новости, Чарлз?

– Почти всю вторую половину дня я провел в беседе с адвокатом Адриана Картхэллоу, – доложил инспектор. – В результате выяснил, что знаменитый художник обанкротился.

Джонатан Бойс вынул изо рта трубку и взглянул на него с удивлением:

– Обанкротился? А мне-то казалось, будто он процветает. Разве его картины не продавались?

– Еще как продавались, однако денег все равно не хватало. Траты неуклонно росли, и банк требовал немедленного погашения.

– Среди бумаг обнаружили что-нибудь важное?

Пенросс кивнул:

– В ящике стола Картхэллоу держал блокнот, куда записывал невыплаченные долги. Часто он занимал деньги у Льюиса Холдена, так что набралась сумма в пять тысяч фунтов.

– А с самим Холденом вы разговаривали?

– Да. Он ничего не скрывал, рассказал, что по первой просьбе одалживал другу деньги, зная, что тот переживает не самые легкие времена. – Пенросс потер подбородок. – Нельзя судить о людях по внешним признакам: кто бы мог представить, что Картхэллоу по уши в долгах?

– Громкая известность не влечет за собой высоких гонораров, – заметил Мордекай Тремейн. – Картхэллоу сумел заслужить определенную репутацию, но так и не смог установить выгодные деловые связи. Чтобы поддерживать видимость успеха, нужны огромные средства, так что до тех пор, пока не удастся получить серьезные дивиденды, приходится балансировать на грани банкротства. Стремление добиться популярности любой ценой также сыграло против Картхэллоу: люди стали бояться заказывать ему портреты, потому что результат мог оказаться непредсказуемым. Так и случилось, что, несмотря на шум, работы стало меньше.

– Это возвращает нас к Кристине Нил, – заметил Джонатан Бойс.

Пенросс удивленно вскинул брови:

– Кристина Нил?

– Наверное, в свое время вы читали об этом скандале. Картхэллоу написал ее портрет. Назвать изображение лестным трудно.

– Что-то вспоминаю. Потом папочка пытался призвать художника к ответу? Если не ошибаюсь, даже грозился его высечь. Но в итоге так ничего и не предпринял.

– Возможно. Но сейчас полковник Нил обитает в Фалпорте. Во всяком случае, находился здесь до… до смерти Картхэллоу. Несколько дней назад мы с Мордекаем видели его на главной улице.

– Неужели? – взволнованно воскликнул Пенросс, но тут же сник. – Впрочем, из этого ничего не следует. Кроме миссис Картхэллоу и ее супруга в дом никто не входил.

– Иными словами, свидетельство Матильды Викери остается для вас непогрешимым?

– Все алиби подтверждают ее слова, – пожал плечами Пенросс. – К тому же, должен признаться, пожилая леди произвела на меня сильное впечатление. Вряд ли кто-либо способен проскользнуть мимо ее зорких глаз. Разумеется, проверю алиби вашего полковника Нила. На всякий случай. Вдруг он как-то сумел войти и выйти незамеченным? Но надежды мало. Скорее всего Нил убедительно докажет, что находился в другом месте.

– По-прежнему считаете, что это сделала Хелен Картхэллоу? – осведомился Мордекай Тремейн.

– Кто-то застрелил Адриана Картхэллоу, – вздохнул Пенросс. – Если не считать почтальона и молочника, то лишь два человека прошли по чертову мосту, и Картхэллоу был одним из них. Выбор невелик, не так ли?

– К этому я и подвожу, – продолжил Тремейн. – Вы выяснили, что дела Картхэллоу окончательно запутались. Чтобы жить на широкую ногу, он очень много тратил, много занимал и при этом зарабатывал далеко не так существенно, как всем казалось.

– И что же?

– То, что мотив гибели может скрываться именно тут. Картхэллоу понял, что дошел до предела, и совершил самоубийство.

– Я об этом думал, но так и не смог понять, каким образом ему удалось застрелиться и при этом не оставить на револьвере отпечатков пальцев.

– Вероятно, отпечатки стерла Хелен Картхэллоу.

– И оставила взамен следы своих пальцев, подписав тем самым собственный смертный приговор?

– Не обязательно смертный, – возразил Мордекай Тремейн. – Джонатан только что предложил вполне приемлемое решение. Хелен Картхэллоу вернулась домой позднее мужа. Вошла в кабинет и обнаружила, что Адриан застрелился. Зная, что в случае самоубийства страховая компания не выплатит положенной суммы, вытерла револьвер и намеренно оставила следы своих пальцев, чтобы потом рассказать уже известную нам историю: якобы они шутили, и муж предложил нажать на курок, забыв, что оружие заряжено.

– Скорее всего она сомневалась в успехе своей версии, однако решила попробовать. Видимо, знала о подступающей нищете и не хотела голодать. Рассудила, что если сумеет «продать» версию полиции, то и страховая компания будет вынуждена принять ее.

Естественно, произошедшее шокировало, и обдумать детали мисс Картхэллору не сумела. А когда вы доказали, что объяснение не соответствует уликам, сразу сочинила вторую историю, в которой поставила себя в более трудное положение и даже признала мотив для убийства – ссору. Но терять было уже нечего: стерев отпечатки и попавшись на лжи, Хелен поняла, что теперь даже истина покажется очередной ложью, и попыталась хотя бы сохранить страховку.

Пенросс покачал головой:

– Умное рассуждение. Даже могло бы решить все наши проблемы… при одном условии. Если бы страховка существовала.

Мордекай Тремейн опешил:

– Значит, полиса не было?

– Нет, – развел руками Пенросс. – Я выяснил это у адвоката и у самой миссис Картхэллоу. Оба ответили, что Картхэллоу никогда не страховал собственную жизнь. По официальной версии, он принципиально не принимал подобных схем, но мне кажется, что просто не хотел платить ради чьей-то выгоды. Инвестиции его вообще не интересовали.

– Даже если данный мотив отпадает, – продолжил Мордекай Тремейн после долгого молчания, – из этого вовсе не следует, что Картхэллоу не застрелился. Жена могла иметь другую, не известную нам причину скрывать самоубийство.

Инспектор Пенросс взглянул на него с особым вниманием:

– Вы верите в самоубийство?

Мордекай Тремейн не стал скрывать смущения.

– Нет, – он неохотно признался. – Не верю.

Инспектор откинулся на спинку шезлонга.

– Какая удача! – воскликнул он. – Приятно сознавать, что кто-то думает так же, как ты сам, пусть и по одному-единственному вопросу. Из всего, что мне довелось узнать, следует, что Картхэллоу не принадлежал к психологическому типу самоубийц. К тому же, чтобы принять данную версию, необходимо выяснить кое-какие мелкие детали. Например, почему в кабинете лежал пинцет и как туда попали солнцезащитные очки?

Мордекай Тремейн поправил пенсне.

– Интересно, – заметил он. – Пытаюсь вспомнить и понимаю, что ни разу не видел Картхэллоу в солнцезащитных очках.

– Однако миссис Картхэллоу заявила, что они принадлежали мужу, – уточнил Пенросс.

– Да, – кивнул Тремейн, – заявила. А еще сказала, что пинцет скорее всего тоже его, поскольку он постоянно принимал лекарства и пользовался медицинскими инструментами. Но во время моего первого визита в «Парадиз» Картхэллоу уверял, будто чувствует себя здесь хорошо и совсем не нуждается в лечении. На ипохондрика он не походил.

– Должен признать, что в отношении пинцета она вовсе не была уверена, – заметил Пенросс. – Сначала сказала, что не знает, откуда он взялся, а уже потом пришла к выводу, что если вещь не ее, то, наверное, принадлежит мужу.

Мордекай Тремейн посмотрел поверх скал – туда, где за облаками скрылось солнце – и негромко, словно обращаясь к самому себе, проговорил:

– Хотелось бы понять, зачем Картхэллоу понадобилось передвигать стол в центр комнаты.

– А мне хотелось бы понять, – добавил Пенросс, – кому понадобилось так жестоко портить портрет миссис Картхэллоу.

Воцарилось долгое молчание. Инспектор раскурил трубку и глубоко затянулся. Он явно чего-то ждал.

– Насколько могу понять, – наконец проговорил Мордекай Тремейн, – вы спрашиваете себя, сколько еще удастся тянуть с арестом Хелен Картхэллоу?

Пенросс вытащил трубку изо рта:

– Я изложил факты главному констеблю, и тот расстроился. Все сходится к одному: арестовать даму следует немедленно. И все же начальник полиции не хочет делать это, прежде чем удостоверится, что мы не ошиблись. Вопрос не местного масштаба, где можно было бы замять оплошность. Газеты следят за каждым шагом. Вы сами видели эти жуткие заголовки. Арест миссис Картхэллоу просто взорвет прессу. А если мы что-нибудь упустили…

Кажется, вы, Чарлз, уже видите, как вашу голову выносят на блюде, чтобы успокоить ревущую толпу, – усмехнулся Джонатан Бойс.

– Верно, – грустно подтвердил Пенросс.

– Кроме того, – проницательно добавил Мордекай Тремейн, – миссис Картхэллоу по-прежнему остается привлекательной молодой женщиной. Особенно после того, как перестала слишком ярко красить губы. Понимаю ваше затруднение. И все же, что вы намерены предпринять?

– Рад, что мы все-таки добрались до самой важной проблемы, – признался Пенросс. – Ради этого я и пришел. Итак, я представил ситуацию главному констеблю. В том числе упомянул и о вас. Начальник местной полиции не хочет впутывать в дело Скотленд-Ярд – ничего личного, Джонатан, – и будет бесконечно признателен, если нам удастся разбираться собственными силами. Более того, он даже готов продлить следствие на день-другой и лично ответить на неудобные вопросы. Если…

– Если?

– Вы знаете этих людей, – продолжил инспектор. – Не раз с ними тесно общались. Они готовы обо всем говорить откровенно. Главный констебль, разумеется, наслышан и о вас, и о том, как вы помогали в подобных делах, а потому предлагает сотрудничество. Естественно, никаких официальных бумаг не будет, но все необходимое для работы вы получите.

– По-моему, мне уготована роль человека, портящего весь праздник, – вздохнул Мордекай Тремейн.

Однако в его глазах вспыхнул азарт. Главный констебль не разбрасывается такими приглашениями. Похоже, решению предшествовало долгое обсуждение. Не исключено, что в его адрес прозвучало немало лестных слов.

– Честно говоря, Чарлз, я много думаю об этой истории; несколько обстоятельств вызывают у меня недоумение. Пожалуй, я воспользуюсь возможностью кое-что выяснить для себя, а если одновременно смогу вам помочь, то буду рад.

Пенросс не стал скрывать облегчения:

– Предыстория убийства вам известна, так что вы сразу заметите, если кто-нибудь поведет себя не совсем обычно. А главное, обратите внимание на мелочи, недоступные постороннему глазу. Мы же, в свою очередь, продолжим работу.

– Понимаю, что вы имеете в виду, Чарлз, – кивнул Мордекай Тремейн, вставая. – Мне тоже хочется доказать невиновность Хелен Картхэллоу. Но помимо самоубийства – а я по-прежнему считаю, что следует учитывать все версии, – существует единственный способ защитить ее: найти еще одного человека, способного оказаться в доме в то самое время.

– Да уж, было бы неплохо, – сухо согласился Пенросс.

Мордекай Тремейн смерил инспектора задумчивым взглядом:

– Матильда Викери сказала, что в тот день, когда Картхэллоу застрелили – или он сам застрелился, – в «Парадиз» дважды входил почтальон. Полагаю, вы сможете проверить это утверждение на почте?

– Разумеется, – подтвердил Пенросс и уточил: – А зачем?

– Любопытно узнать результаты проверки, – ответил Мордекай Тремейн. – По-моему, они могут представлять определенный интерес.

И он ушел, оставив инспектора стоять с видом человека, готового задать множество вопросов, но не знающего, с какого начать.

Вернувшись в гостиную, Мордекай Тремейн застал военный совет в действии.

– Хелен наверху, отдыхает, – сообщила миссис Ивленд. – А мы пытаемся решить, что с ней делать.

– А зачем понадобилось с ней что-то делать?

– Не прикидывайтесь бестолковым, Мордекай. – Хильда покачала головой. – Вам отлично известно, что инспектор Пенросс не верит в ее версию убийства. Иначе с какой стати до сих пор задает вопросы и держит в доме сотрудников полиции?

Сжимая трубку широкой ладонью, Элтон Стил поднял угрюмый взгляд и проворчал:

– Хелен выгораживает Имлисона.

Льюис Холден протестующе поднял руку:

– Ты судишь предвзято, Элтон. Имей мужество честно признать это. Имлисона не было в доме, так что он ни при чем.

Роберта Ферхэм сидела на диване и внимательно смотрела на обоих, напоминая тигрицу, твердо решившую получить желанную добычу и уверенную, что спастись жертве не удастся.

– Инспектор знает, что это не мог быть Лестер. Он не входил в дом, – произнесла она.

Элтон Стил повернулся к ней и спросил едва ли не с угрозой:

– Хотите сказать, что это совершила Хелен?

Роберта испугалась его враждебного взгляда, однако решительно ответила:

– Хелен сама во всем призналась. Объяснила полицейским, что убила Адриана.

– Случайно убила, – быстро уточнил Холден. – Не забывайте об этом, Роберта.

– Ничто не указывает на случайность, кроме ее собственных слов.

Возражение прозвучало торопливо, словно мисс Ферхэм поспешила обвинить соперницу, пока никто не успел помешать. Ее бледные щеки покрылись красными пятнами.

Повисло долгое молчание. Первой заговорила Хильда Ивленд, и голос прозвучал совсем не так жизнерадостно, как обычно:

– Всем известно, почему тебе так хочется повесить Хелен, Роберта. И все же на твоем месте я бы постаралась не говорить лишнего.

Положение спас Льюис Холден. Он слегка подался вперед, в бороде сверкнули золотистые искры, голос прозвучал театрально:

– Давайте согласимся, что в словах Роберты присутствует рациональное зерно. Сейчас не следует вступать в перебранку. Дело слишком серьезное и может плохо закончиться для Хелен.

– Надеюсь, вы не собираетесь обвинить ее, Льюис? – поинтересовалась Хильда Ивленд.

– Конечно, нет, – ответил Холден несвойственным ему резким тоном. – Не готов даже на секунду представить, что Хелен убила Адриана.

– В таком случае, как же, по-вашему, он умер? – невозмутимо осведомился Мордекай Тремейн.

Викинг резко обернулся:

– Я считаю, что произошло самоубийство. Я знаю Адриана лучше всех, если не считать Хелен. Порой он мог вести себя крайне неприятно, однако мне он никогда не демонстрировал отрицательные стороны своей натуры, и мы неплохо с ним ладили. Адриан часто нервничал и признавался, что испытывает значительные финансовые трудности. Я сам дал ему в долг крупную сумму. Это уже не секрет, полиции все известно. Адриан очень переживал. К тому же, он всегда оставался творческой личностью – это тоже сомнений не вызывает. Когда подобные люди попадают в тупик, невозможно предвидеть, как они себя поведут. Могут выглядеть совершенно спокойными, а потом неожиданно переступить роковую черту.

Его объяснение произвело на Элтона Стила глубокое впечатление.

– По-твоему, именно это и случилось с Адрианом? – уточнил он.

Холден кивнул:

– Думаю, да. Но присутствует и другое обстоятельство. Хелен явно недоговаривает. Необходимо убедить ее открыть правду. Как только мы поймем, почему она заявила полиции, будто убила Адриана, сможем помочь по-настоящему. А пока не услышим ее историю, ничего не получится.

– Мы уже слышали историю Хелен, – нахмурившись, возразила Хильда Ивленд. – Миссис Картхэллоу изложила ее инспектору Пенроссу.

– Как вы только что признали, Хильда, инспектор ей не верит. Пенросс отнюдь не дурак. Если сомневается, значит, имеет серьезный повод для этого. Видимо, что-то не сходится. Если удастся убедить Хелен откровенно все рассказать, то можно будет попытаться переубедить Пенросса.

На лице Элтона Стила отразилось негодование.

– Ты уверен, что она не открыла всей правды! – воскликнул он.

– Не будь глупцом, – беззлобно возразил Холден. – Отрицать очевидное бесполезно. Это ей не поможет.

Лицо Роберты Ферхэм казалось старым и злым. Глаза смотрели с нескрываемой ненавистью.

– Факты известны, – вмешалась она. – Возникла ссора. Причина тоже всем известна. А что делать с портретом? Как вы объясните акт вандализма?

– Может, портрет испортил сам Адриан? – неуверенно предположил Элтон Стил. – Может, работа не удовлетворила его?

– Нет! – крикнула Роберта. – Нет! Он не сделал бы ничего подобного! Адриан был большим художником и не мог работать плохо. Никогда не ошибался и не поднял бы руки на собственное произведение!

Страстность монолога заставила всех замолчать. Мордекай Тремейн понял, что хотя остальные терпеть не могут Роберту, справедливость ее слов сомнений не вызывает.

Послышался посторонний звук. Присутствующие обернулись и увидели в дверях Хелен. Бледная, но решительная, она смотрела едва ли не с вызовом и оттого казалась еще красивее. Миссис Картхэллоу несомненно поняла, что разговор шел о ней. А общее смущение доказало, что ее осведомленность не осталась тайной.

Мордекай Тремейн воспользовался возможностью поговорить с ней:

– Вы выглядите усталой. Уверен, что глоток свежего воздуха поможет вам восстановить силы. Давайте прогуляемся по саду?

Едва услышав собственные слова, он осознал всю прямолинейность предложения. Но зачем искать обтекаемые выражения? Реальность слишком близка и очевидна. Хильда Ивленд поспешила его поддержать:

– Почему бы немного не развеяться, Хелен? Тебе станет легче.

Хелен Картхэллоу возражать не стала. Выходя вместе с ней из гостиной, Мордекай Тремейн ощутил себя плохим актером. Все знали о его дружбе с Пенроссом и понимали, с какой целью он пригласил Хелен Картхэллоу на прогулку.

– Вас послал инспектор? – спросила Хелен, когда они уже были в саду.

Голос прозвучал жестко и недружественно. Мордекай Тремейн взглянул на нее поверх пенсне и ответил:

– Не совсем. Но от него мне тоже кое-что известно.

– И мне, – кивнула Хелен. – Полагаю, как только ему удастся собрать чуть больше улик, меня ждут наручники. Разве не так?

– Поставьте себя на место инспектора Пенросса. Он обязан расследовать гибель вашего мужа, игнорируя собственные чувства, должен судить обо всем в строгом соответствии с фактами. А факты таковы, что те объяснения, которые вы представили… неискренни. Нетрудно понять его выводы.

Выражение красивого лица Хелен подсказало Тремейну, что можно ожидать откровения, однако ответ прозвучал так же жестко:

– Инспектор Пенросс волен делать любые выводы. Я сообщила ему о том, что произошло, и добавить ничего не могу.

– Неужели? – Мордекай Тремейн накрыл ее руку своей ладонью. – Только не поддавайтесь ложному впечатлению, будто инспектор старается поймать вас. Напротив, он стремится помочь. И обязательно поможет. Если вы дадите ему шанс.

Он надеялся получить ответ, однако глаза Хелен были холодными и отстраненными. После недолгого молчания Тремейн небрежно добавил:

– Хорошо, что мистер Имлисон не заходил в кабинет.

– О чем вы?

– А разве не очевидно?

Хелен стремительно повернулась к нему. Дыхание внезапно участилось, а в глазах мелькнуло отчаяние.

– При чем здесь Лестер? Его не было в доме. Инспектор Пенросс знает, что он не появлялся.

Мордекай Тремейн изобразил полное отсутствие интереса. Ему почему-то показалось, что обман способен дать положительный результат. Не в силах скрыть мучительного безотчетного страха, Хелен Картхэллоу подняла руку к горлу:

– Что… что он подозревает?

– А что-то следует подозревать?

– Ничего. Ровным счетом ничего.

Их прогулка длилась недолго. Надежда на откровенность исчезла. В дом они вернулись в полном молчании.

В гостиной, где по-прежнему сидела компания, атмосфера стала еще более натянутой. Едва переступив порог, Тремейн уловил напряжение, а вскоре понял причину.

Появился Лестер Имлисон. Он стоял неподвижно и в упор смотрел на Хелен.

– Добрый вечер, – произнес отстраненно.

Губы миссис Картхэллоу едва заметно шевельнулись:

– Добрый вечер, Лестер.

Мордекай Тремейн поправил пенсне и внимательно посмотрел на обоих. Лицо Имлисона застыло в холодной решимости, во взгляде сквозило отчуждение. Он шагнул навстречу и что-то протянул.

– Я пришел, чтобы вернуть вот это. Полагаю, не ошибся?

В руке Имлисон держал маленький шелковый носовой платок. С губ Хелен сорвался тихий, похожий на стон возглас. Скрывающая истинные чувства маска на мгновение слетела. Мордекай Тремейн увидел в ее темных глазах откровенный ужас; душа переполнилась смятением и предательской неуверенностью.

– Да, это мое, – прошептала Хелен. – Спасибо, что принес, Лестер.

– Не за что, – ответил молодой человек, глядя ей в лицо. Передал платок, но не коснулся ее пальцев. – Не хочу беспокоить, – невозмутимо добавил он. – Время сейчас нелегкое, так что следует как можно больше отдыхать.

– Да, – кивнула Хелен, немного успокоившись. Ее голос вновь зазвучал спокойно. – Время действительно нелегкое.

Лестер попрощался, и она позволила ему беспрепятственно уйти.

Через двадцать минут, медленно шагая вдоль скал, Мордекай Тремейн печально размышлял о мрачном смысле короткой тревожной сцены. Молва объявила Имлисона любовником Хелен Картхэллоу, и сам он открыто старался оправдать свою репутацию. Никто бы не удивился, если бы в эти минуты верный друг оказался рядом – поддерживая, защищая, доказывая силу чувства.

Две души навеки соединились вопреки судьбе и миру – о подобной картине мечтал и романтичный Тремейн. Однако молодые люди смотрели друг на друга холодно и отчужденно.

Погода изменилась. Налетел порывистый ветер, и лишь горстка смельчаков отважилась появиться на пляже. Повернув шезлонги спинками к морю, упрямцы безуспешно пытались игнорировать утреннюю прохладу. Мордекай Тремейн быстро спустился по каменной лестнице к «Павильону», где выступала труппа «Чудаки из Фалпорта», и сразу заметил Мортона Уэстфилда, входящего в здание через служебную дверь.

Вид характерной лысой головы направил мысли Тремейна в новое русло. Интересно, удалось ли Чарлзу Пенроссу получить информацию относительно прошлой жизни Уэстфилда? Скорее всего смерть Адриана Картхэллоу заставила забыть о посторонних темах. При встрече надо будет обязательно напомнить.

Связь между Мортоном Уэстфилдом и художником по-прежнему вызывала острое любопытство; утренняя встреча на пляже свидетельствовала о многом и порождала массу вопросов. И все же сейчас Мордекай Тремейн пришел сюда вовсе не ради Уэстфилда. Он шагал по дорожке, вглядываясь в лица прохожих, а дойдя до конца променада, поднялся на холм, чтобы вернуться в город. Надежда на новую встречу с Лестером Имлисоном в доме Хильды Ивленд исчезла, во всяком случае, пока там обитала Хелен Картхэллоу. Однако в таком маленьком городке, как Фалпорт, ничего не стоило столкнуться с нужным человеком на улице, особенно если внимательно смотреть по сторонам.

Он нашел Лестера возле гавани. Тот угрюмо разглядывал оголенные отливом рыбацкие лодки.

– Приветствую, Имлисон! Не ожидал встретить вас здесь.

Молодой человек повернулся и хмуро посмотрел на Тремейна:

– Разумеется, вы меня не искали?

Открытый вызов требовал прямого ответа. Мордекай Тремейн придал пенсне необходимую устойчивость.

– Что ж, не стану скрывать: действительно искал. Я хочу поговорить с вами.

– Очевидно, по поручению вашего приятеля, инспектора Пенросса?

– Что заставляет вас опасаться именно этой причины? – осведомился Мордекай Тремейн.

– Кто говорил об опасении? – возразил Имлисон почти грубо.

– Никто, – мягко ответил Тремейн. – Никто и никогда. – Он подошел ближе, чтобы исключить возможность постороннего внимания. – Мне казалось, что из всех живущих на земле людей именно вы должны были поддержать миссис Картхэллоу в тяжком испытании.

Имлисон замер и с силой сжал металлические перила ограды:

– Что это значит?

– По-моему, мы отлично понимаем друг друга.

– И что дальше? Смерть Картхэллоу – несчастный случай.

– Так говорит миссис Картхэллоу?

Ответ последовал нескоро, но когда прозвучал, каждое слово получило конкретный, тщательно взвешенный смысл:

– Если миссис Картхэллоу утверждает, что произошел несчастный случай, то для меня этого вполне достаточно.

– Подобной реакции я ожидал, – заметил Мордекай Тремейн. – Естественно, что вам хочется верить ее словам. Однако сомнения неизбежны. В конце концов, вас там не было. – Он выдержал паузу и уточнил: – Не так ли?

Имлисон спокойно подтвердил:

– Меня там не было. Но я хорошо знаю Хелен… то есть миссис Картхэллоу. Знаю, что ничего иного, помимо несчастного случая, произойти не могло.

– Дайте вспомнить, – продолжил Мордекай Тремейн. – Вы возвращались из Уэйдстоу, и по пути машина сломалась. Верно?

– Да.

– А куда вы отправились, когда все-таки вернулись в Фалпорт? В «Парадиз» вообще не заходили?

– Нет, – ответил Имлисон. – Я пошел… – Он замолчал и зло посмотрел на собеседника: – С какой стати я вообще должен отвечать на ваши чертовы вопросы? Здесь не зал суда, а вы не прокурор!

– Тут действительно не зал суда, а я не прокурор, – подтвердил Мордекай Тремейн. Однако интонация, с которой он произнес эти слова, не оставила сомнений в их истинном значении.

Через полчаса он встретил инспектора Пенросса возле полицейского управления, расположенного на одной из тихих улочек.

– Есть новости? – деловито осведомился тот.

– Ничего определенного, – ответил Мордекай Тремейн. – Вчера вечером я побеседовал с миссис Картхэллоу, а только что расстался с Имлисоном. Оба расстроили меня.

– Хочешь сказать, что голубки больше не воркуют?

Тремейн кивнул. Инспектор замедлил шаг, и они пошли рядом.

– Я тоже это заметил. Не очень логично, правда? – продолжил Пенросс. – Хотелось бы понять, насколько искренне внезапное охлаждение.

– Полагаете, они могут играть на публику?

– Почему бы и нет? По-моему, Имлисон давно ухаживает за миссис Картхэллоу. Вполне достаточно, чтобы оказаться первым в очереди на подозрение, и любовники наверняка об этом знают. Не исключено, что внешняя холодность призвана сбить меня со следа.

Мордекай Тремейн смерил приятеля долгим взглядом:

– О чем вы думаете, Чарлз?

– Предположим, они совершили это вместе. Знаю, что многое потребует объяснений, однако мотив очевиден. Картхэллоу явно стал досаждать: роль глуповатого, самодовольного, ничего не замечающего мужа ему надоела. Вероятно, он даже пригрозил настолько осложнить им жизнь, что парочка не нашла ничего лучше, как убрать препятствие с дороги. Разумеется, миссис Картхэллоу утверждает, будто наедине муж вовсе не проявлял похвальной широты взглядов в отношении Имлисона, но на людях, чтобы доставить боль, изображал любящего супруга. Правда, иных свидетельств, кроме ее собственных слов, не существует. Конечно, если не удастся каким-то образом доказать, что в доме все-таки побывал посторонний человек.

Не составляло труда догадаться, что инспектор сказал далеко не все, что думал.

– Что вы прояснили? – тихо уточнил Мордекай Тремейн.

– Посетил почту, – ответил Пенросс. – Вы упомянули, что там можно узнать что-нибудь интересное. Так и случилось. Вам не показалось странным, что в день убийства почтальон ходил в «Парадиз» дважды?

Мордекай Тремейн насторожился:

– Да. А что?

– То, что он не ходил туда дважды.

– Только один раз, ближе к обеду. Верно?

– Да, – подтвердил Пенросс. – Но как вы догадались?

– Не догадался. Просто появились смутные сомнения. Когда я вошел в дом вместе с миссис Картхэллоу, на столе в холле лежал конверт. Без печати – в таких конвертах обычно присылают рекламные проспекты. Часто их приносят со второй доставкой. Никаких других писем не было. Это мне и вспомнилось, когда вы сказали, что почтальон дважды пересекал мост. Конечно, я понимал, что могла прийти какая-то другая корреспонденция, которую сразу забрали, а рекламу оставили за ненадобностью. Однако и сам Картхэллоу, и его жена долго отсутствовали – во время визитов почтальона их не было дома. Вот я и подумал: странно, что лежит лишь один конверт.

– Действительно странно, – кивнул инспектор. – Почтальон, обслуживающий «Парадиз», не сомневается, что приходил только один раз. Как правило, корреспонденции бывает немало, а потому пустой день запал ему в память. Вот только почему Матильда Викери утверждает, будто видела его дважды?

– Ей кажется, что она видела его дважды. Однако в первый раз почтальон вовсе не был почтальоном.

– То есть кто-то надел форму и прошел по мосту?

– Именно так. Помните рассказ Честертона о человеке, которого никто не замечал, потому что все к нему привыкли? В этот раз Матильда Викери человека заметила. Однако, увидев униформу, сразу приняла за почтальона и рассматривать не стала.

– И кто же, по-вашему, это был на самом деле?

– По-моему, на самом деле это была Роберта Ферхэм, – невозмутимо произнес Мордекай Тремейн.

Инспектор явно ожидал другого ответа и выглядел разочарованным.

– Роберта Ферхэм? – медленно повторил он, словно надежда на мгновение вспыхнула и сразу погасла. – Почему же именно она?

– Всего лишь догадка, – пожал плечами Тремейн. – Однако версия кажется мне основательной. Однажды я встретил мисс Ферхэм в Лондоне, на маскараде. В костюме почтальона. А когда стал думать о людях, которых видела на мосту Матильда Викери, и искать подвох, то вспомнил о ней. Почти не сомневался, что если в двух посещениях почтальона кроется обман, то без Роберты здесь не обошлось. Она знала, что Матильда Викери не сводит с моста глаз, а потому сообразила, что пробраться в дом неузнанной можно только под видом человека, не вызывающего подозрений. Ей крупно повезло: утренней доставки в тот день не было, и настоящий почтальон явился позднее.

– Придется поговорить с мисс Ферхэм, – мрачно заметил Пенросс. – Молодая дама обязана объяснить свои действия.

Несмотря на служебное рвение, делать этого инспектору явно не хотелось. Причина неуверенности показалась Мордекаю Тремейну очевидной, и он попытался успокоить его:

– Не принимайте историю близко к сердцу, Чарлз. Это лишь начало. Вероятно, скоро появятся новые факты, и дело повернется так, как вам хочется.

– Что вы имеете в виду?

– Я имею в виду Лестера Имлисона, – ответил Мордекай Тремейн. – И вам это отлично известно. Если удастся доказать, что молодой человек все-таки побывал в доме, сразу почувствуете себя значительно лучше.

– Да уж, его присутствие объяснило бы многое, – согласился Пенросс. – Например, вандализм в отношении портрета. Если у кого-то и был повод уничтожить картину, то в первую очередь у Имлисона.

Они прошли по улице и, не сговариваясь, свернули к дому Хильды Ивленд. После недолгого молчания Тремейн спросил:

– Кстати, вам удалось что-нибудь узнать об Уэстфилде?

Пенросс нахмурился, вспоминая:

– Уэстфилд? Ах да, актер из театральной труппы! Честно говоря, ожидаю известий с минуты на минуту. – В его голосе прозвучало подозрение. – Уж не думаете ли вы, что он имеет какое-то отношение к делу?

– Нисколько бы не удивился, – беззаботно ответил Мордекай Тремейн. – Впрочем, я готов не удивляться ровным счетом ничему.

Инспектор погрузился в молчание. Мортона Уэстфилда он больше не поминал, и все же Тремейн понял, что мысли Пенросса сосредоточены на актере.

Хильда Ивленд радушно приветствовала гостей.

– Если хотите поговорить с миссис Картхэллоу, инспектор, – произнесла она, – то, боюсь, ничего не получится. Хелен поехала в город и вернется только к ленчу.

– Не беспокойтесь, миссис Ивленд, – ответил Пенросс. – Я пришел, чтобы встретиться с мисс Викери.

Хозяйка взглянула на него с удивлением:

– С Матильдой? Она-то, естественно, дома. Хотите подняться?

Мордекай Тремейн возглавил процессию, и все трое направились в комнату больной. Та полулежала на подушках лицом к большому окну, а когда повернула голову, стало ясно, что страдания ее не оставляют.

– Простите, что снова беспокою, мисс Викери, – проговорил Пенросс, – но хотелось бы прояснить одну небольшую деталь в отношении людей, которые, по вашим словам, проходили по мосту в день убийства мистера Картхэллоу.

Матильда едва заметно подалась вперед. В ее глазах помимо боли мелькнул страх. Пальцы нервно сжали простыню.

– Люди… люди, которые проходили по мосту?

– Да, – кивнул Пенросс. Ее внезапное волнение не осталось незамеченным, и он продолжил: – Вы сказали, что видели почтальона дважды. Будьте добры, расскажите подробнее об обоих случаях.

Страх мгновенно исчез, уступив место столь же внезапному облегчению. Мисс Викери заговорила отрывисто, словно пытаясь свыкнуться с новой ситуацией:

– О… почтальон. Да, конечно, помню. Проходил дважды. Что вас интересует, инспектор?

– Меня интересует, мисс Викери, насколько вы уверены в том, что это был именно почтальон.

Последовала реакция, начисто лишенная фальши или напряжения.

– Конечно, я уверена, – горячо ответила Матильда. – В первый раз он прошел во время утренней доставки, а потом снова… днем.

– Вы его узнали?

– Узнала форму. Лица рассмотреть не смогла. Мост находится не настолько близко. Но этого почтальона я хорошо знаю. Джек Роском, живет на Карбис-стрит.

– Готовы ли вы подтвердить под присягой, что это тот самый человек, который регулярно доставляет корреспонденцию?

Мисс Викери растерялась. Настойчивость Пенросса явно демонстрировала, что ее свидетельство вызвало недоверие, и теперь она попыталась определить, где ошиблась.

– Не понимаю вас, инспектор.

– Я встретился с Джеком Роскомом, – пояснил Пенросс. – Он сказал, что в тот день заходил в «Парадиз» лишь один раз. Утренней доставки не потребовалось.

– То есть это был не он? – изумленно переспросила Матильда. – Что ж, возможно, в первый раз действительно он выглядел иначе. Пожалуй, казался ниже ростом, да и походка отличалась от обычной. Тогда я не обратила особого внимания, а теперь вспоминаю, что даже спросила себя, не новый ли это сотрудник.

– Иными словами, вы приняли почтальона за почтальона из-за униформы. Верно? – подытожил Пенросс.

Мисс Викери кивнула, и он задал следующий вопрос:

– А не приходит ли вам на ум кто-нибудь другой из ваших знакомых? Например, женщина?

– Женщина? – Матильда откинулась на подушки. Не возникло сомнений в том, что она искренне стремится помочь. – Возможно. Но я не уверена. Слишком далеко.

В разговор вступил Мордекай Тремейн:

– Насколько я могу судить, оба раза вы видели, как почтальон прошел в дом и вернулся. Не так ли?

– Да, – кивнула мисс Викери.

– А в первом случае вы не заметили более долгого интервала между входом и выходом?

– Да, пожалуй. Прошло немало времени, прежде чем почтальон вернулся. Сейчас вспоминаю. Я даже решила, что пришло заказное письмо, и он попытался получить расписку, не зная, что в доме никого нет.

– Но он все-таки вернулся?

– Да. Иначе я бы непременно обратила внимание.

Мордекай Тремейн многозначительно посмотрел на инспектора. Печаль в глазах Пенросса дала ему понять, что он понял смысл этого взгляда.

Вероятно, почтальон был фальшивым. Возможно, это была переодетая Роберта Ферхэм. Но из этого еще ничего не следовало. Потому что она не осталась в доме, а ушла до возвращения Адриана Картхэллоу.

– Спасибо, мисс Викери, – вежливо произнес инспектор. – Уверен, я выяснил все, ради чего вас побеспокоил.

– Простите, если не смогла помочь, – ответила она.

Пенросс уже повернулся к двери, когда Мордекай Тремейн тихо заметил:

– Думаю, вы могли бы помочь, мисс Викери.

Его слова заставили инспектора остановиться. На лице Матильды Викери снова появилось выражение страха.

– Что… что вы хотите сказать? – пробормотала она.

– Я хочу сказать, что вам не следует скрывать правду, – ответил Тремейн.

Наступила такая тишина, что стало слышно, как тяжело дышит бедная женщина. Пенросс замер, не сводя с нее глаз.

– Я… уже сказала правду, – с усилием проговорила больная.

– Боюсь, это не так, – не отступал Тремейн. – Вы почему-то не захотели сообщить, что видели, как по мосту прошел мистер Имлисон.

Матильда Викери приподнялась на подушках и воскликнула:

– Нет! Неправда! Я не видела Лестера!

Мордекай Тремейн приблизился к кровати и бережно сжал искореженную полиартритом руку.

– Понимаю, как вам хочется защитить своего дорогого мальчика. Вы всегда его любили, не так ли? Но, к сожалению, ничего не получится. Правда все равно скоро откроется, а ваше добровольное признание поможет мистеру Имлисону. Дело в том, что если человек утаивает истину – пусть даже из лучших побуждений, – кажется, что ему есть что скрывать. И в итоге тому, кого он пытается защитить, становится еще хуже.

– Лестер не совершал этого! – воскликнула Матильда Викери. – Он не убивал!

– Никто не утверждает, что мистер Имлисон убил мистера Картхэллоу, – невозмутимо произнес Мордекай Тремейн. – И все же вы должны понять, что если будете и впредь утаивать важную информацию относительно его перемещений, то инспектор заподозрит неладное. Ведь вы видели Лестера, правда?

Мисс Викери не выдержала его прямого взгляда и опустила голову.

– Да, – прошептала она. – Я его видела.

Пенросс сделал шаг вперед, однако Мордекай Тремейн остановил его жестом.

– Это случилось после возвращения мистера Картхэллоу?

Она кивнула и пролепетала:

– Сначала по мосту прошел мистер Картхэллоу, а потом показалась миссис Картхэллоу. Лестер появился позднее.

– А когда он покинул дом?

– После ухода миссис Картхэллоу.

– То есть позднее, чем миссис Картхэллоу спустилась на пляж, чтобы позвать меня, но раньше, чем мы с ней вместе вернулись?

– Да, – подтвердила Матильда Викери. – Верно.

Ее глубокое горе вызывало столь же глубокое сочувствие. Сентиментальная душа Мордекая Тремейна болела, однако он понимал, что поступить иначе не имеет права.

– Только не думайте, что мы собираемся преследовать мистера Имлисона, – попытался успокоить он. – Если Лестер не виновен в гибели мистера Картхэллоу, то инспектор сделает все, чтобы доказать это. Поверьте.

– Конечно, – угрюмо подтвердил Пенросс. – Буду вынужден просить вас о новых показаниях, мисс Викери, с учетом последних фактов. Жаль, что вы сразу всего не сообщили.

В его голосе прозвучало раздражение. Мордекай Тремейн поспешил вмешаться:

– Строго говоря, не раскрыв фактов в полной мере, вы совершили правонарушение. Но полагаю, что инспектор учтет сопутствующие обстоятельства, закроет глаза и ограничится новым показанием. Правда, инспектор?

Пенросс все еще выглядел недовольным. Но сохранить официальную непреклонность рядом с несчастной Матильдой Викери не удалось даже ему.

– Да. Закрою глаза. Учитывая сопутствующие обстоятельства.

И все же через несколько минут, на обратном пути, верный служитель закона дал волю своему негодованию:

– Какого черта она не могла сказать все и сразу? Будь я проклят, если что-нибудь понимаю!

– В таком случае, вас ждет мрачное будущее, Чарлз, – мирно заметил Тремейн. – Потому что вы отлично все понимаете.

– К чему вы клоните?

– Матильда Викери обожает молодого Имлисона. Тот часто навещает старушку и балует ее подарками. Она знает его с детства и готова ради любимца на все. Естественно, роман между Хелен Картхэллоу и ее дорогим мальчиком не остался тайной за семью печатями. Услышав о смерти Картхэллоу, бедняжка связала трагическое событие с появлением Имлисона на мосту в опасное время. Она умная женщина, а потому сразу догадалась, что правдивое свидетельство способно затянуть петлю на его шее, и решила промолчать.

– Вряд ли ее можно винить, – смягчился Пенросс. – Интересно, знал ли Имлисон, что преданная Матильда поддержит его алиби?

– Сомневаюсь. Скорее всего, утверждая, что не появлялся в «Парадизе», он не думал о том, что из ее окна виден мост. Имлисон принял обычные меры предосторожности и решил, что он в безопасности. А вот что думает наш герой теперь, зная, что несчастная женщина пошла ради него на лжесвидетельство? Большой вопрос.

Инспектор потер подбородок:

– Да. Ситуация действительно занятная. Если он убил Картхэллоу, то, наверное, сейчас места себе не находит от страха. Ждет, когда же наконец всплывет правда.

Мордекай Тремейн поправил пенсне:

– Не так давно, Чарлз, вы сетовали на недостаток подозреваемых лиц. Теперь же, как видите, их круг заметно расширился.

– Больше и не надо, – отозвался Пенросс.

Его слова прозвучали мрачно, и угадать ход мыслей инспектора не составило труда. Если Лестер Имлисон прошел по мосту, то вполне мог застрелить Адриана Картхэллоу и уничтожить портрет Хелен.

Тем более что он обладал вескими мотивами для каждого из преступлений.