Джонатан Бойс находился уже в доме Хардина, когда появился Тремейн.

– Экономка здесь, – объявил старший инспектор Скотленд-Ярда. – Правда, я еще не подступался к ней. Ждал вас, ведь это ваша идея.

– Спасибо, Джонатан.

Бойс остановился, взявшись за дверную ручку.

– Как любовная история? – поинтересовался он подозрительно небрежным тоном.

– Развивается в правильном направлении.

Бойс усмехнулся:

– Никаких трудностей? Вроде внезапного ареста одной из сторон по обвинению в убийстве, например?

– Я не думаю, что они виновны, Джонатан. Да и вы тоже так считаете. Эта молодая пара не имеет отношения к преступлению.

– Значит, секретарша испугалась за своего приятеля? Что ж, с учетом всех обстоятельств это естественно. Однако осторожность не помешает. Надо убедиться, что здесь не осталось неясностей.

Тремейн поправил пенсне на носу:

– Его уже нашли?

– Фенна? Нет, пока никаких новостей. Он будто сквозь землю провалился, ищейки Паркина сбились со следа. Этот малый задал им работу. Ну, посмотрим, что мы можем сделать со своей стороны.

Через минуту экономка уже сидела напротив них в кабинете. Она казалась спокойной, хотя лицо ее помрачнело от недоброго предчувствия.

– Я надеялся, миссис Колвер, – начал Бойс, – что мне больше не придется задавать вам вопросы, но, боюсь, долг обязывает меня снова обратиться к вам.

– Не понимаю зачем, – угрюмо отозвалась экономка. – Я уже рассказала вам все, что могла.

– Информация, которой я располагаю, не подтверждает ваших слов, – возразил Бойс.

Миссис Колвер вспыхнула, смерила его свирепым взглядом и собралась что-то сказать в ответ, но Бойс остановил ее взмахом руки.

– Прежде чем вы заговорите, миссис Колвер, я должен предупредить, что вы не обязаны отвечать на мои вопросы. А если вам нужна помощь адвоката, вы вправе пригласить его.

– Вы ведь… вы ведь не собираетесь арестовать меня? – произнесла она дрожащим голосом.

– Я позвал вас сюда с иной целью.

– Но то, что вы сказали… прозвучало как предупреждение, верно? Так в полиции всегда говорят, когда приходят кого-то арестовать.

– Это не совсем предупреждение, – заметил Бойс. – Не такого рода. Но, честно говоря, я не вполне уверен, что вы рассказали мне все, и считаю своим долгом предупредить вас, прежде чем начать допрашивать.

Его обращение произвело нужный эффект. В глазах экономки мелькнул страх. Она не знала, куда девать руки, ее пальцы нервно перебирали складки платья.

– Среди личных бумаг доктора Хардина, – продолжил Бойс, – мы нашли подборку газетных вырезок. Вам ничего о них не известно?

– Личные бумаги доктора меня совершенно не касались.

– В обычном смысле, возможно, нет. Но эти вырезки представляли особый интерес. В них шла речь о двух убийствах, которые произошли в Бриджтоне в начале этого года. Одной из жертв был моряк по имени Мартон, другой – владелец ломбарда Уоллинз.

– Да, я читала о них. В газетах много об этом писали. Виновников преступления полиция так и не нашла. – В голосе экономки, несмотря на тревогу, слышалась нотка сарказма.

– Вы правы, миссис Колвер, – спокойно согласился Бойс. – Полиция не нашла убийц. Официально.

Он сделал ударение на последнем слове, и лицо экономки непроизвольно дернулось.

– Какое отношение это все имеет ко мне?

– Зачем, по-вашему, доктору Хардину понадобилось хранить у себя эти вырезки?

– Не знаю. Впрочем, он был врачом. Наверное, это как-то связано с его работой.

– Конечно, подобная вероятность существует. Но до сих пор мне не удалось найти никаких подтверждений тому, что убийства заинтересовали его с точки зрения медицины или психологии. И почему именно эти два убийства, а не другие?

– Я же сказала вам, – упрямо стояла на своем экономка. – Я не знаю.

Бойс кивнул, словно ответ его вполне удовлетворил, и вдруг сменил тему. Казалось, его мысли приняли совершенно иное направление.

– Как я понял, – тихо заметил он, – надежды на исцеление вашего сына крайне мало.

Эта внезапная перемена привела миссис Колвер в замешательство. Она растерянно уставилась на Тремейна.

– Никакой надежды нет, – проговорила она после долгой паузы. – Так мне заявили врачи.

– Должно быть, держать его в пансионате очень дорого, даже в наши дни. Однако не сомневаюсь, вы стараетесь окружить сына всеми удобствами.

Тон экономки смягчился, злое, ожесточенное лицо стало почти нежным.

– Я делаю, что могу, – сказала она. – В конце концов, он все, что у меня осталось.

Бойс не сводил с нее внимательного взгляда:

– Матери, как известно, на многое готовы ради своих сыновей. Естественно, возможность получить постоянную прибавку к жалованью экономки показалась вам весьма заманчивой. Перед таким соблазном трудно устоять.

Теперь стало ясно, к чему он ведет. Миссис Колвер выпрямилась, мимолетное мягкое выражение исчезло с ее лица, уступив место прежней угрюмой неприязни. Она ждала прямых обвинений, но Бойс увидел, что достиг своей цели, и снова сменил направление атаки.

– По-моему, миссис Колвер, доктор Хардин что-то скрывал. Наверняка вы видели или слышали что-нибудь в подтверждение этому.

– Что-то скрывал? – Экономка глубоко вздохнула. Тремейну показалось, что за этим последует отрицание, но миссис Колвер кивнула, словно вдруг передумала. – Пожалуй, такое возможно, – медленно произнесла она, подбирая слова. – Порой он вел себя странно, будто чего-то боялся. Я не придавала этому большого значения. В конце концов, человеку, занимающему такое положение, как доктор Хардин, бояться нечего.

– Вы бы удивились, узнав, что у доктора Хардина имелись веские причины бояться? – спросил Бойс. – Что на самом деле у него было преступное прошлое?

Экономка посмотрела на него широко раскрытыми невинными глазами, лицо ее выражало полнейшее изумление. Хороший спектакль, отметил Тремейн. И все же она заметно переигрывала: чувствовалось, что миссис Колвер тщательно отрепетировала эту сцену.

– Преступное прошлое у доктора Хардина? Это неправда!

– Это чистая правда, миссис Колвер. Вдобавок весьма вероятно, доктор Хардин кое-что знал об убийстве моряка по имени Мартон, которого нашли застреленным на холмах.

Лицо экономки исказилось от потрясения и ужаса.

– Но если доктор что-то знал об убийстве, он пошел бы в полицию!

– Хардин не пошел в полицию, – сурово сказал Бойс, – по той простой причине, что Мартона убил он сам.

Женщина ахнула:

– Доктор Хардин… убийца? Нет…

– На это указывают улики. Становится ясно, почему он хранил по меньшей мере одну подборку вырезок. Однако мне хотелось бы знать, зачем ему понадобилась вторая подборка, статьи о владельце ломбарда. И я надеюсь, что вы нам поможете.

– Вы думаете, доктор Хардин совершил и это убийство тоже?

– Ну, это слишком смелое допущение, – признал Бойс. – Не будем забегать вперед. Сейчас я ищу связь между доктором и владельцем ломбарда.

Он замолчал, выжидающе глядя на экономку. Та тяжело и часто дышала.

– Не знаю, поможет ли это вам, – с усилием выдавила она, – но однажды я видела у него квитанцию из ломбарда. Мне показалось это странным, ведь доктор не из тех, кому приходится закладывать вещи. В тот день, когда я вошла в кабинет, доктор рассматривал портсигар. Этой вещицы я раньше не видела. Вот и решила, что квитанция и портсигар как-то связаны.

– Доктор Хардин упоминал о портсигаре?

– Нет, насколько я помню. Это тоже было странно, потому что я знала все его вещи. Доктор был человеком твердых привычек, я всегда могла сказать, какой костюм он наденет или что у него в карманах. – Теперь экономка говорила увереннее. Слова легко слетали у нее с языка, словно вдруг рухнул какой-то невидимый барьер. – Важен не сам портсигар. Наверное, внутри что-то лежало. Скорее всего письмо.

– Письмо? – Бойс поджал губы. – Любопытно. Жаль, вы не воспользовались случаем выяснить это.

Миссис Колвер явно боролась с искушением, но не попалась на приманку.

– Доктор быстро убрал портсигар. И никогда не говорил со мной о нем, – произнесла она. Казалось, экономка понимает, что упускает благоприятную возможность, но вынуждена отступить, несмотря на опасность. – Теперь, когда размышляю об этом, я понимаю, что он и вправду боялся. Припоминаю мелочи… Доктор постоянно спрашивал, не заходили ли незнакомцы, и тревожился, если на дороге появлялся почтальон, но не приближался к дому с письмами. Конечно, мне и в голову не приходило, что за этим кроется такое.

Экономка смотрела на Бойса из-под полуопущенных век, ожидая от него ответного хода. Однако старший инспектор молчал. Она пыталась тянуть паузу, но наконец не удержалась и спросила:

– Вы говорили о преступном прошлом доктора. Что он натворил? Зачем ему убивать этого Мартона?

– Это длинная история, миссис Колвер, и я еще продолжаю собирать ее по крохам.

Экономка постаралась скрыть разочарование и, собравшись с духом, задала другой вопрос:

– Вы полагаете, смерть доктора от руки убийцы как-то связана с его преступным прошлым?

– Нельзя сбрасывать со счетов подобную возможность. Вот почему мне хотелось бы выяснить, не появлялись ли в доме незнакомцы незадолго до убийства.

В глазах миссис Колвер промелькнуло нечто похоже на облегчение.

– Вы хотите сказать, что сюда заходил человек, который знал о его прошлом, кто-то вроде Мартона? Мне очень жаль. Я никого не видела. Но это не значит, что никто не приходил.

– Вы правы, – подтвердил Бойс. – Вероятно, доктор Хардин действительно встретился с каким-то приезжим, хотя встреча произошла не здесь.

Он смерил экономку долгим взглядом, без осуждения или враждебности, но и без сочувствия.

– Вы можете сообщить нам что-нибудь еще, миссис Колвер?

– Нет, – она покачала головой.

– Вы уверены?

– Да.

– Хорошо, – сказал Бойс. – На этом все, миссис Колвер.

Он поднялся. После колебания экономка тоже встала.

– Я вам больше… не нужна?

– Скажем так, я буду рад, если вы согласитесь оставаться в доме. Тогда у нас не возникнет трудностей, если в дальнейшем понадобится обратиться к вам с вопросами.

Бойс говорил невозмутимым тоном, в котором, однако, чувствовалась властность. Миссис Колвер нерешительно посмотрела на него, но он ничего не добавил к своим словам, и ей пришлось удалиться. Когда за ней закрылась дверь кабинета, Бойс засунул руки в карманы и взглянул на Тремейна:

– Она что-то скрывает от нас.

Тремейн поправил пенсне на носу:

– Да. Вначале вы ее напугали, Джонатан. Она решила, что игра завершена. Но потом передумала, посчитав, что у нее есть шанс выкрутиться. Поэтому миссис Колвер сказала вам то, что посмела открыть, не выдав себя. Пожалуй, истории с портсигаром можно верить.

– Да, мне тоже так кажется. Появился Мартон и начал шантажировать Хардина. Он действовал по собственному почину или по плану, разработанному им на пару с приятелем Фенном, который в то время еще отбывал срок в тюрьме. Затем Хардин решил, что с него довольно, и застрелил Мартона, но на этом его беды не закончились, поскольку Мартон записал все, что знал, и спрятал записку в безопасном, как ему представлялось, месте.

– В портсигаре, заложенном в ломбарде, – подхватил Тремейн. – Для человека, который не любит строить версии, Джонатан, это любопытное небольшое допущение.

Бойс усмехнулся:

– Видимо, я заразился от вас. Мы ведь много времени проводим вместе. Мартон рассказал Хардину о портсигаре: наверное, считал трюк с ломбардом своего рода страховкой. Он не учел, что Хардин уже доведен до отчаяния и готов на все. Вот тут-то на сцене и появляется бедняга владелец. Хардин пришел за портсигаром, поскольку спрятанная внутри записка представляла для него смертельную угрозу.

– Вероятно, убийство Уоллинза не было случайным, и дело вовсе не в том, что тот услышал, как Хардин проник в дом, – заметил Тремейн. – У Хардина была закладная квитанция, но он не знал, как найти портсигар среди множества вещей. Может, он разбудил Уоллинза и заставил отдать портсигар, а когда убедился, что получил то, за чем пришел, схватил статуэтку и проломил старику голову, чтобы заставить его замолчать навсегда.

– А потом экономка выведала секрет Хардина и начала его шантажировать. Конечно, она играла с огнем. Доктор уже убил двоих и легко совершил бы третье убийство.

– Он не стал бы колебаться, если бы решил, что выхода нет. Однако убить миссис Колвер было не так просто, как остальных. – Тремейн сжал губы. – Ничто не связывало доктора Хардина из Друидли с Мартоном и Уоллинзом, но убийство собственной экономки – дело другое. Доктор неизбежно оказался бы вовлечен в расследование, а это означало бы подвергнуться допросам, привлечь к себе внимание полиции, и кто знает, что могло бы тогда обнаружиться. Вдобавок миссис Колвер не отличалась жадностью, ее аппетиты были весьма умеренными. Хардин рассудил, что разумнее будет платить. Впрочем, попытайся она прижать его, все обернулось бы иначе.

Бойс кивнул:

– Раз уж экономка взяла деньги Хардина, то увязла так же глубоко, как и сам он, а люди вроде него ничего не забывают. Она не из породы шантажисток, вот что самое печальное. Причина ее шантажа очевидна. Вы ведь это имели в виду, сказав, что любовь придает женщине решительности?

– Да, я говорил об этом, Джонатан. Что вы думаете с ней делать?

– Не знаю. – Бойс помрачнел. – Я понимаю, как должен поступить. Экономка виновна в укрывательстве преступника. В этом нет сомнения. Но с таким сыном, как у нее… – Он осекся и бросил почти зло: – Какого дьявола она так упорно молчит? Проблема ведь не в том, что она пытается спасти свою шкуру. Здесь кроется нечто большее.

Тремейн смерил своего приятеля внимательным взглядом. Джонатан стоял на верном пути и, как всегда, не упустил ничего важного. Но далеко ли он продвинулся по этому пути, вот в чем вопрос.

– Полагаю, мы чего-то достигнем, когда местная полиция схватит Фенна, – продолжил Бойс. – Он заговорит, если ему есть что сказать. Просто нам придется подождать, пока появятся новости, вот и все.

Старший инспектор, судя по его тону, допускал, что это может затянуться надолго, однако ждать пришлось не более десяти минут. Когда они истекли, зазвонил телефон. Бойс вышел, чтобы поднять трубку, и Тремейн услышал, как он отвечает короткими фразами. Потом открылась дверь, и появился Бойс с гримасой досады на лице.

– Фенна наконец нашли, – объявил он. – Но разговорить его не получится. Он мертв.

Бойс с безучастным видом пересказал Тремейну новости. Тело мужчины, называвшего себя Фенном, обнаружили двое мальчишек, когда бродили по холмам без разрешения взрослых. Труп лежал в зарослях кустарника у подножия утеса. Судя по ужасным ранам, он упал с самой вершины и, по оценке полицейского сержанта, пролежал в кустах около сорока восьми часов.