«Ивнинг курьер» был весьма солидным изданием для вечерней газеты с ограниченными средствами. Мордекай Тремейн внимательно изучил утренний выпуск – он всегда питал слабость к газетам и газетчикам. Репортаж Рекса Линтона с соответствующим заголовком занимал главное место на первой полосе. Тремейн с облегчением обнаружил, что его имя в материале не упоминается. Впрочем, судя по всему, публикация была лишь первым ходом в игре. Линтон припрятал в рукаве пару козырей: не сообщил подробностей биографии жертвы и даже вскользь не коснулся возможной связи между смертью доктора и прошлыми нераскрытыми преступлениями, лишь изложил голые факты – обстоятельства убийства Хардина. Тремейн ознакомился с репортажем и добросовестно прочитал всю газету. Из местной печати можно многое узнать о городе и его обитателях.

Он сидел за столиком недорогого ресторана возле полицейского управления. Здесь их с Бойсом ждал поздний обед. Джонатан вышел позвонить сержанту Уитему, которого отправили в клинику Хардина. Конечно, день начался рано, но, даже принимая это во внимание, они успели сделать многое, в том числе заселиться в гостиницу, занимавшую здание семнадцатого века, которое когда-то примыкало к городской стене, но теперь это был едва ли не самый центр города. Расположение делало эту гостиницу удобной базой для предстоящего расследования.

Прикосновение к плечу заставило Тремейна поднять голову. Вернулся Бойс.

– Все под контролем. Уитем еще изучает материалы. Пока ни одного посетителя, достойного внимания. Телефонных звонков много, но от людей, прочитавших газеты. Я попросил мисс Ройман отвечать на звонки и приставил к ней человека, чтобы тот записывал имена звонивших. Ей придется на время прервать обычную работу, но это отвлечет ее от печальных дум, если, конечно, у нее есть причина для грусти.

Тремейн уловил в словах Бойса нечто недосказанное, он нервно поправил пенсне. Его тревожила мысль, что такая привлекательная молодая женщина, как Маргарет Ройман, обнаружила тайный интерес к содержимому запертого ящика бюро Грэма Хардина, однако данный факт следовало признать неоспоримым.

Так или иначе, Джонатан Бойс не сказал о девушке больше ничего. Он кивком указал на газету в руках у Тремейна:

– Репортаж Линтона? Есть что-нибудь интересное?

– Ничего нового, лишь несколько мелочей о Хардине.

Бойс просмотрел заголовки, затем взглянул на часы:

– Нам пора. Главный констебль уже ждет нас, я не хочу опоздать и в первый же день произвести на него дурное впечатление.

До полицейского управления пришлось идти несколько минут быстрым шагом. Тремейна и Бойса проводили в кабинет главного констебля – длинную, официального вида комнату прямо над главным входом в здание.

– Входите, джентльмены, и располагайтесь!

Сэр Роберт Деннелл отвернулся от окна и указал на полированный круглый стол для заседаний в центре кабинета. Свет падал сзади, и главный констебль показался Тремейну старше, чем утром, при первой встрече. Высокий, худощавый, с седеющей головой, он сутулился, а на усталом лице обозначились морщины. Однако когда сэр Деннелл сел за стол вместе с детективами, ничто в его голосе или в манере держаться не выдавало слабости.

– Итак, Паркин, – резко бросил он инспектору, который встретил Бойса с Тремейном в холле и сопроводил в кабинет, – начнем с вас. Послушаем ваш отчет.

Паркин коротко описал ход расследования и действия полицейских с самого утра, включая визит к Джерому Мастерсу. Главный констебль внимательно выслушал инспектора, а затем выразительно посмотрел на Бойса.

– Конечно, Мастерс – вероятный подозреваемый. Полагаю, вы уже слышали о его конфликте с Хардином?

– Слышал, сэр. Эти двое были на ножах из-за неких обвинений, брошенных Хардином. А вот чего я не знаю, так это много ли правды в словах доктора, а значит, был ли у Мастерса реальный мотив для убийства.

– Этого никто не знает, – сухо заметил главный констебль. – Похоже, нам предстоит малоприятная работа – копаться в грязном белье. Политические скандалы местечкового масштаба – дело скверное. Даже крупный город вроде нашего в сущности большая деревня. Вы и опомниться не успеете, как перейдете на личности, а взбаламученная грязь не осядет еще долгие годы.

– Думаю, вы немного сгущаете краски, сэр, – возразил Бойс. – Разумеется, если мы придем к выводу, что Мастерс тот, кто нам нужен, придется подумать, как представить убедительный мотив. Но пока на его виновность ничто не указывает, если не считать их с Хардином ссоры. А если Мастерс вне подозрений, то нам незачем будет копать дальше.

Главный констебль кивнул:

– Конечно, я не буду циклиться на нем, может он невиновен. Хотя Мастерс бывает крайне неприятным. А что вы о нем скажете?

– Я склонен согласиться с вами, сэр. Но с одной оговоркой. Мастерс может позволять себе грубые выходки, если считает, будто это сойдет ему с рук. Но сегодня утром мне показалось, что он не слишком-то уверен в себе. Как бы он ни хорохорился, похоже, Мастерс не чувствует себя хозяином в собственном доме.

На лицо сэра Роберта Деннелла набежала тень.

– Мы не должны ставить ему это в вину. Множество мужчин в одной лодке с ним, хотя не у всех хватает честности признать это. Часто самоувереннее всех держатся те, кому нечем похвастать.

В голосе главного констебля прозвучала нотка горечи, и Тремейн окинул его задумчивым взглядом. Но сэр Роберт не потрудился объяснить, что хотел сказать. Он просмотрел свои заметки в блокноте, лежавшем перед ним на столе, и заговорил прежним властным, требовательным тоном, каким открыл совещание:

– Итак, хотя у вас и наметились одна-две ниточки, вы пока не пришли ни к чему определенному. Дело вовсе не кажется простым, иначе я бы не обратился в Скотленд-Ярд, и едва ли можно было ожидать, что на данной стадии вы бы добились конкретных результатов.

Он поднял голову, и твердый взгляд его голубых глаз, глаз человека, привыкшего к тому, что все его приказы беспрекословно выполняются, остановился на Джонатане Бойсе.

– Вам будет оказана любая помощь, какая потребуется, старший инспектор. А я хочу, чтобы мне подробно докладывали о ходе расследования и немедленно сообщали о каждом предпринятом шаге, о каждом результате. Немедленно, – с легким нажимом повторил главный констебль.

– Хорошо вас понимаю, сэр, – отозвался Бойс.

Сэр Роберт мрачно усмехнулся:

– Не знаю, так ли уж хорошо. Люди не любят нераскрытых убийств, а у нас их уже два за последние восемь месяцев. Немного неловко, когда мне, начальнику полиции, приходится отказываться от приглашений на обед, чтобы не попасть в затруднительное положение, если почтенные горожане начнут задавать неудобные вопросы. Вы можете связываться со мной в любое время. Со всеми просьбами обращайтесь к Паркину, он проследит, чтобы вам незамедлительно оказали содействие. Я хочу, чтобы это дело было раскрыто как можно скорее.

– Я сделаю все, что в моих силах, сэр, – тихо ответил Бойс. – Вы создали мне все необходимые условия. След преступника еще не остыл. Я не подведу вас.

Главный констебль задержал взгляд на лице Бойса, потом опустил голову. Раздался тихий звук, похожий на слабый вздох.

– Надеюсь, так и будет. – Он протянул руку к пухлой стопке документов и подтолкнул ее по столу к Бойсу. – Как я понял, вы хотели получить данные материалы. Здесь вы найдете все по делу Мартона и владельца ломбарда Уоллинза. Все, что мы сумели собрать. Откровенно говоря, я думаю, это пустая затея, поскольку мои люди поработали на совесть, но если вы считаете, что сможете обнаружить что-нибудь новое, – дерзайте.

Послышался короткий нервный кашель. Паркин произнес:

– У меня не было возможности проверить, сэр, чтобы окончательно убедиться, но, по-моему, имя доктора Хардина мелькнуло в материалах дела об убийстве Мартона.

– Черт возьми! – Главный констебль устремил строгий взгляд на подчиненного. – Я такого не помню.

– Незначительное упоминание, сэр, – объяснил Паркин. – Я все думал об этом, с тех пор как мистер Тремейн сегодня утром подал мне эту мысль. Тот человек, Мартон, вроде бы говорил в Мореходной миссии, будто собирается зайти к доктору Хардину. К нему обращались и другие моряки из Миссии в разное время – похоже, он помогал им с работой.

– Разве Хардина не допрашивали по данному делу?

– Допрашивали, сэр, но он сказал, что ничего не знает о Мартоне, тот у него не появлялся. Мы не нашли никакой связи между погибшим моряком и доктором. Эта ниточка никуда нас не привела. Хардин пользовался хорошей репутацией, у нас не было причин подозревать, будто он что-либо скрывает, поэтому мы оставили его в покое.

– Непохоже, что это стоит внимания. – Главный констебль отодвинул стул и поднялся. – У меня сегодня заседание комитета, мне пора идти. Можете остаться в моем кабинете, если хотите. Сомневаюсь, что я вернусь раньше половины шестого.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр, – отозвался Бойс. – Я с радостью воспользуюсь возможностью просмотреть эти материалы и во всем разобраться. Мой сержант еще в доме, я присоединюсь к нему позднее. Если будут какие-то новости, я вам сообщу.

Главный констебль кивнул и вышел из комнаты. Бойс с Тремейном и Паркином остались сидеть за столом.

– И снова Мастерс, – заключил Тремейн. – Похоже, тут ни у кого нет сомнений, что за всем стоит он.

Он посмотрел на Паркина, но тот промолчал.

– Вы говорите о сложностях, какие возникают при попытке найти мотив? – пробурчал Бойс. – Сэр Роберт убежден, что наша главная задача – повесить убийство на Мастерса. Однако, возможно, он просто не хочет получить уже третье нераскрытое убийство и торопится поскорее распутать дело.

Бойс потянулся за папками на столе и бегло просмотрел их.

– Ну вот, Мордекай. Берите первым дело Мартона, ведь это вроде бы ваш любимчик. Я возьму себе владельца ломбарда. Не стану притворяться, будто вижу здесь луч света, но ведь Хардин зачем-то хранил у себя те вырезки.

Какое-то время они молчали: изучали скопившиеся отчеты, показания и фотографии. Наконец Бойс отложил последний листок и с хмурым видом откинулся на спинку стула.

Без сомнения, местная полиция провела тщательную работу, однако в обоих случаях следствие зашло в тупик. Подобные дела – сущий кошмар для детектива. Бойс уныло взглянул на Тремейна:

– Хорошего мало.

– С другой стороны, Джонатан, – заметил тот, – вызов всегда подстегивает. В конце концов, когда убийца кто-то из преступного мира, или когда круг подозреваемых предельно узок и ограничивается лишь близкими жертвы, расследование превращается в рутину. Все, что от вас требуется, – внимательно просмотреть записи о способе совершения убийства, найти известных преступников с похожим почерком, а затем разобраться с алиби. И если тот, за кем вы охотитесь, не из криминальных кругов, но один из родственников или знакомых жертвы, вычислить убийцу, как правило, не составляет труда. Главная задача здесь – собрать доказательства. В подобных случаях основная работа ложится на плечи экспертов лаборатории, где исследуются улики. Детектив превращается в мальчика на побегушках, который собирает грязь под ногтями, пыль или необычные волокна с одежды.

Бойс состроил гримасу:

– Иногда неплохо побыть мальчишкой на побегушках. Помогает сберечь нервы. А такие вот безнадежные дела как раз и заставляют честного трудягу вроде меня задуматься, нужно ли продолжать тянуть лямку ради пенсии. Взгляните сюда! – Бойс хлопнул ладонью по верхней папке. – У Уоллинза нет близкой родни, а знакомых раз, два – и обчелся. Разумеется, ни у кого нет видимого мотива убивать его, а у всех известных в округе бандитов, которые могли бы такое учинить, железное алиби. Какой-то неизвестный появился невесть откуда, прикончил беднягу и был таков. В итоге у нас пятьдесят миллионов подозреваемых – выбирай любого! – Он оттолкнул от себя бумаги, безнадежно махнул рукой и снова откинулся на спинку стула. – А что до второго малого, Мартона, тут и вовсе не поймешь, с чего начать. Мы даже не можем сказать наверняка, кем он был в действительности. Запрос в Вест-Индию, где Мартон нанялся на корабль, не принес результатов, а тут, в Бриджтоне, о нем, похоже, никто ничего не знает.

Инспектор Паркин встревожился. Тремейн глянул на него поверх пенсне:

– Не принимайте близко к сердцу, инспектор. Бойс говорил не всерьез. Видите ли, так он выпускает пар.

Бойс резко отодвинул стул и поднялся. Он засунул руки в карманы, хмуро сдвинул брови и принялся беспокойно расхаживать по комнате.

– Думаю, он хранил эти вырезки только потому, что случаи его заинтересовали. Как врач он мог заметить что-либо любопытное, достойное изучения с медицинской точки зрения. Наверное, в то время в городе об этих двух убийствах много говорили.

– Верно, – подтвердил Паркин. – Вокруг убийства всегда поднимается шумиха. У нас, к счастью, обошлось без большого скандала. И все же не вполне обычное убийство неизбежно оказывается на страницах газет даже в наши дни.

Бойс задержался у окна, посмотрел вниз, на улицу, затем повернулся к своим собеседникам.

– Мы не можем позволить себе заглядывать в каждый тупик, – решительно произнес он. – Главный констебль ждет от нас результатов. А в этих материалах нет ничего, что можно связать с Хардином. Извините, Мордекай, но вы же и сами понимаете.

– Все в порядке, Джонатан, – тихо ответил Тремейн. – Это было лишь подозрение. Безотчетное чувство. Но в конце концов, не за что зацепиться.

Он собирал в стопку просмотренные папки и документы, когда в дверь постучали. Вошел констебль.

– Прошу прощения, сэр, – обратился он к Паркину. – Это вам, только что пришло. В лаборатории сказали – дело срочное.

Паркин взял из рук констебля фотографии и отпечатанный на машинке листок. Секунду-другую он внимательно изучал их, а потом восхищенно присвистнул.

– Посмотрите на это! – воскликнул он, протягивая Бойсу фотографии.

Бойс осмотрел увеличенные снимки револьверных пуль с характерными следами, оставленными оружием, из которого их выпустили. Фотографии пестрели красными чернилами – в лаборатории пометили множество точек.

Бойс поднял голову от фотографий и взглянул на Тремейна:

– Похоже, в конечном счете предчувствие вас не обмануло. Убившую Мартона пулю выпустили из револьвера, который Хардин носил в своем черном докторском саквояже!

Он протянул через стол фотографии Тремейну. Тот взял их, стараясь держаться со скромным достоинством.

Сходство между пулями на снимках бросалось в глаза – отметины совпадали. Теперь можно было доложить главному констеблю о первом успехе в расследовании, причем в самое короткое время.