Ретроспектива,
в которой Огнедел открывает перед Филаретом Ляхом широкие перспективы

Эта Эпоха длилась уже более трех столетий и считалась эрой цеппелей – гигантских кораблей легче воздуха, умеющих путешествовать от планеты к планете, через бесконечную Пустоту. Цеппели олицетворяли нынешнюю Вселенную и прошли долгий путь от редких, вызывающих удивление красавцев, которых строили поштучно и знали наперечет, до привычного элемента пейзажа, на который не всегда обращали внимание.

Массовый флот погубил романтику воздушных судов. Цеппели устаревали, отправлялись на утилизацию, продавались на нищие планеты по бросовым ценам, меняли хозяев и названия, и постепенно торговые пути заполнились не только новенькими или ухоженными кораблями военных и крупных корпораций, но и потрепанными «старичками», многие из которых больше походили на музейные экспонаты. И торговое судно «Лавка Ангелины» относилось к их числу. Судя по обводам корпуса и характерной форме гондолы, «купец» был выстроен на Бахоре – только там лобовую часть делали восьмиугольной, а не округлой, как в остальном Герметиконе. Со стапелей «Ангелина» сошла лет тридцать назад, многократно ремонтировалась, а сейчас требовала замены левого руля высоты и одной мотогондолы, скрипела всеми соединениями, а ее третий баллон явно подтравливал гелий.

Скрипела, но продолжала летать.

В отличие от современных грузовиков, «Лавка Ангелины» брала товар не на подвесную платформу, а в два объемных трюма, что было отличительной особенностью всех «купцов» и высоко ценилось свободными торговцами окраинных миров, из-за чего производители продолжали выпускать суда этой конструкции.

«Купцов» в Герметиконе было много, и Филарет Рубака относился к ним с презрением, как хищник. На борту «Ангелины» он держался вежливо, говорил негромко, первым протянул капитану Диккенсу руку и даже похвалил царящий на борту порядок, но все равно чувствовалось, что пират совершает над собой усилие, не считает торговцев равными и не понимает, для чего Огнедел привел его на цеппель. А тот не спешил с объяснениями: сначала уговорил Рубаку отправиться на планету Зарид, в сферопорту которой, Чарсити, как раз стояла «Лавка Ангелины», познакомил с капитаном, старшим помощником, двумя астрологами – почему-то на борту их оказалось двое, но раздраженный Лях не обратил на эту деталь внимания, – привел в кают-компанию и предложил выпить.

А цеппель тем временем поднялся в воздух и взял курс на север.

– Далеко идем? – поинтересовался Рубака, принимая бокал красного вина. Пить что-нибудь крепче он не рискнул, несмотря на то что в баре оказался роскошный выбор спиртного – поскольку предположил, что впереди их ожидает приключение. И не ошибся.

– Мы направляемся к точке перехода на Луегару. «Окно» откроется примерно через час, погода отличная, и нет сомнений в том, что мы успеем вовремя.

– Нам нужно на Луегару? – поморщился пират, не испытывающий особого желания появляться на планете, расположенной всего в одном переходе от Ожерелья, поскольку официально числился в списке самых разыскиваемых преступников Герметикона, и его физиономия украшала полицейские доски во всех цивилизованных сферопортах.

– Нет, на Луегаре нам делать нечего, но мы на ней окажемся, – не совсем понятно объяснил Мааздук.

И услышал ожидаемое:

– Мне надоело, что ты говоришь загадками.

– Не хочу портить сюрприз.

– Ты говорил, что придумал, как поднять пиратство на новый уровень, – припомнил Филарет. – Собираешься изводить торговцев занудным преследованием?

– Нет, не так, – серьезно ответил Ричард. Себе он тоже налил красного и пил его малюсенькими глотками. То ли тоже не хотел напиваться, то ли ему не нравилось дешевое заридское пойло из бара «Ангелины». – Я хочу, чтобы ты своими глазами увидел все детали происходящего. – Он выдержал паузу. – Это покажет, что я полностью тебе доверяю.

– Спасибо, – с иронией отозвался Лях. И залпом опрокинул бокал, после чего вновь его наполнил.

– Сначала о «Лавке Ангелины», – продолжил Огне-дел. Ему не понравился жест Рубаки, однако лицо террориста осталось привычно неподвижным, неудовольствие на нем не отразилось. – Это абсолютно чистое с официальной точки зрения торговое судно. Документы в полном порядке, капитан Диккенс хорошо известен в центральных мирах, ходит под флагом Бахора и не вызывает подозрений у таможенных и пограничных служб. Его репутация чиста.

– Он наводчик? – быстро спросил пират. – Или вы сплавляете ему товар?

– «Лавка Ангелины» не в состоянии взять большой груз, – негромко ответил Мааздук. – Второй трюм всегда пуст, первый заполняется не более чем наполовину. Ящики и тюки, которые Диккенс показывает таможенникам – фикция, они пусты.

– Зачем это нужно?

– Затем, дружище Филарет, что астринг очень тяжел, а на «Ангелине» их два.

– Ага… – Лях понял, что начинается самое интересное, отставил бокал и потер подбородок. – Непонятно, но интригующе.

А вот этот жест Ричарду понравился. Он тоже поставил бокал и жестом пригласил пирата к иллюминатору:

– Посмотри.

Рубака послушно встал рядом и прищурился на появившиеся на горизонте цеппели: импакто и огромный камион.

– Грузовик называется «Сильный Джонни», приписан к Луегаре и везет на родную планету массу самого разнообразного груза, среди которого прячутся десять контейнеров с перкенсойскими кристаллами. Это уникальный и самый важный экспортный товар Зариды, на который существует огромный спрос у алхимиков Герметикона. Десять контейнеров настолько ценны, что грузовик сопровождает легкий крейсер.

– Вижу, – пробурчал Филарет, недружелюбно разглядывая импакто. – Что дальше?

– Мы их ограбим, – холодно ответил Огнедел. – И заберем кристаллы.

– Разнесем импакто?

– Нет.

– Тогда как?

– Ты увидишь происходящее во всех подробностях… Пойдем.

И Мааздук увлек заинтригованного Ляха к машинному отделению, рядом с которым традиционно располагался астринг – удивительная машина, позволяющая цеппелям путешествовать между мирами.

– Итак, дружище, мы находимся в точке перехода, то есть там, откуда можно добраться до другой планеты…

– Ты решил прочитать мне вводную лекцию по астрологии? – язвительно осведомился Филарет.

– Я хочу, чтобы ты понял абсолютно все нюансы, – парировал Ричард. – Поэтому, пожалуйста, не перебивай меня без дела.

– Ладно, – проворчал пират, сожалея, что не прихватил с собой бокал вина.

– Так вот. Точки перехода «включаются» в определенное время, когда планеты занимают друг относительно друга правильное положение, поэтому цеппели, если их несколько, улетают строго по очереди. Военные уже вышли с нами на радиосвязь и сказали, что первым на Луегару отправится грузовик, затем – они, и только потом – «Ангелина». Если успеем. Мы, естественно, согласились, потому что не можем себе позволить ссориться с военными.

– Ха-ха, – изобразил иронию Лях.

На этот раз Огнедел сопроводил его замечание улыбкой.

– А поскольку точка перехода открылась, на «Сильном Джонни» заработал астринг…

В это мгновение бортовой астролог грузовика опустил на глаза гоглы с толстыми синими стеклами и положил руки на рукоятки астринга. Астролог утонул в массивном кожаном кресле, ему комфортно и удобно. Это одно из главных цепарских правил: астрологу должно быть удобно, ничто не должно его отвлекать или мешать, потому что он и только он ведет корабль через Пустоту, а капитан, рулевой и механики становятся пассажирами. Астролог внимательно смотрит в «дальний глаз» – полуметровое кольцо из астрелия, плавно давит левой ногой на педаль, запуская первый контур астринга, и подкручивает ручки, делая появившееся внутри «дальнего глаза» изображение четким. Астролог смотрит через Пустоту и последовательно фокусирует удивительный прибор сначала на звезде, а затем – на планете, на которой нестерпимо ярко сияет Сфера Шкуровича – ярче, чем звезда…

– Именно сейчас начинает работать наш второй астринг, – негромко произнес Огнедел, открывая дверь в отделение, но не переступая порог.

Лях прекрасно знал, что входить в работающую машину опасно, но не смог пересилить любопытства и сделал шаг, разглядывая склонившегося над «дальним глазом» астролога – их астролога.

Нет!

Над вторым «дальним глазом»!!!

В этой машине возле кресла находились два одинаковых круга, и астролог «Ангелины» работал с обоими, постепенно сдвигая их так, чтобы один круг оказался над другим.

– Как ты изменил астринг? – хрипло спросил Филарет.

Звездные машины изготавливались только на Герметиконе, на таинственной планете, алхимики которой возродили древнюю технологию обработки астрелия, и Рубака понял, что вряд ли астрологи изменят конструкцию машины для преступных нужд Мааздука.

– Ты будешь знать, как это работает, а не то, как я сумел этого добиться, – усмехнулся Ричард. – И не перебивай, начинается самое интересное: наш астролог меняет изображение, поступающее в «дальний глаз» грузовика. Подменяет одну Сферу Шкуровича другой. И сейчас…

По изображению, которое показывал «дальний глаз» астринга «Сильного Джонни», пробегает рябь, но она не вызывает беспокойства у астролога грузовика: такое случается. Дождавшись окончания помех, он набрасывает на пылающую Сферу серый «хвостик», устанавливая соединение между мирами, и нажимает на правую педаль. Теперь астринг грузовика работает на полную мощность. Блестит так, что больно глазам, а в центре помещения бешено крутятся закрепленные одно внутри другого кольца. Три кольца, которые должны сложиться в одно и породить невидимый луч, создающий «окно» перехода.

И когда оно распахивается, Пустота втягивает грузовик в себя. Вертикально вверх.

В Ничто…

– Где сейчас «Сильный Джонни»? – поинтересовался Филарет, проводив взглядом исчезнувшее судно.

– Если ты помнишь Астрологический атлас…

– Я посмотрел его, узнав, что мы идем на Зарид.

– Прекрасно. – Огнедел помолчал, справляясь с раздражением, но не меняясь в лице, и продолжил: – Раз ты рассматривал Астрологический атлас, то наверняка обратил внимание, что мы находимся в скоплении обитаемых планет. Поблизости их двенадцать, и я уверен, что скоро этот «куст» начнет бурное развитие…

– Ричард, ты умный мужик, но очень болтливый.

– У меня просто хорошее настроение.

– Хочешь сказать, у нас все получилось?

– Судя по лицу моего второго астролога – да, получилось.

Обманщик, сумевший незаметно подключиться к работе коллеги с грузовика, снял гоглы и показал Огнеделу большой палец. Ричард растянул губы в усмешке.

– На самом деле вокруг нас тринадцать планет, но тринадцатая – Леонида – находится в плотном пылевом облаке, – сообщил Филарет, разглядывая остановившийся астринг. Судя по всему, эта машина предназначалась только для обмана. – Прыжки на Леониду опасны и затруднительны, поэтому планету забросили – никто не хочет рисковать.

– Но Сфера Шкуровича на ней есть, – обронил Мааздук.

– И ты отправил «Сильного Джонни» на Леониду?

– Где ее поджидают мои люди, – сказал Огнедел. И вновь улыбнулся: – Какое интересное совпадение, правда?

Улыбаться у него получалось плохо: губы растягивались, словно резиновые, но лицо почти не менялось, на нем просто появлялись растянутые губы. А глаза оставались холодными.

– Действительно, интересное совпадение, – процедил Лях, наблюдая за исчезающим в окне перехода крейсером. – А мы идем на Луегару?

– Обязательно.

– Зачем?

– Чтобы не вызывать подозрений: нас видели в точке перехода, и мы должны совершить прыжок. «Ангелина» проведет в сферопорту пару часов и уйдет, это время нам с тобой придется поскучать в потайном отсеке.

– Наш капитан Диккенс еще и контрабандист?

– У капитана Диккенса масса достоинств.

– Где мы?

– Что происходит?

– Это не Луегара!

– Я вижу!

Капитан «Сильного Джонни» подошел к лобовому окну и внимательно оглядел пейзаж, словно надеясь, что колдовской морок спадет и вместо аккуратного поселка из чистеньких беленьких домиков под красными крышами, слева от которого высилась Сфера Шкуровича, а справа раскинулось небольшое посадочное поле, он увидит луегарский сферопорт с десятью причальными мачтами, четырехэтажным зданием порта, складскими ангарами, железнодорожной веткой, а главное – с современным городом на горизонте.

Но морок рассеиваться отказывался, и через несколько секунд капитан Даниель был вынужден признать, что происходящее – не сон.

– Где мы? – повторил растерянный рулевой.

– Что происходит? – повторил растерянный старпом.

– Нужно спросить у астролога, – ответил капитан, останавливая взгляд на пришвартованном к единственной причальной мачте импакто, гондолу которого украшал герб Скурийской республики. – Но я думаю, мы поймали новый Знак…

– Неизвестный цеппель, неизвестный цеппель! Ответьте! – услышав запрос, бортовой радист тут же вывел его на громкую связь.

– С кем я говорю? – откашлявшись, поинтересовался Даниель. – Где мы?

– Вы не знаете, куда прыгали? – после короткой паузы спросили с земли. Осторожно спросили, без всякой иронии, поскольку все знали, что в переходах случается разное, и относились к этому серьезно.

– Кажется, Пустота сыграла с нами забавную шутку, – глухо ответил капитан. – Мы планировали оказаться на Луегаре.

– Это Леонида, – сообщил диспетчер. – Вы находитесь на Леониде, капитан, добро пожаловать.

Слух о том, что «Джонни» прибыл не по назначению, быстро распространился по кораблю, и у дверей капитанского мостика столпились встревоженные цепари. Сообщение с земли они встретили сдержанными возгласами, обрадовавшись, что живы и находятся на обитаемой планете, но быстро прекратили шуметь и замерли, ожидая от капитана распоряжений.

– Мы можем пришвартоваться? – поинтересовался Даниель.

– Готовьте швартовы, капитан, мы высылаем команду.

В сферопорту Леониды торчала всего одна причальная мачта, и «Джонни» предстояло опуститься непосредственно на землю.

– Вас понял, – подтвердил капитан и покосился на рулевого: – Самый медленный вниз, сынок.

И подумал, что не отказался бы сейчас от стаканчика чего-нибудь крепкого.

– Сталкиваясь с неожиданным и необъяснимым, люди теряются и пытаются искать простые ответы, – продолжил Огнедел, когда «Лавка Ангелины» вышла из Пустоты и зависла в воздухе, примерно в лиге от четырехэтажного портового здания Луегары. Вести серьезный разговор во время перехода не было возможности, собеседникам пришлось прерваться, и Мааздук продолжил фразу с полуслова: – А самый простой и очевидный ответ для команды «Сильного Джонни» – это появление нового Знака, который забросил их в другой сферопорт. Капитан и астролог четко знают, что вошли в Пустоту правильно, ведь они сами проложили курс. Оказавшись на другой планете, эти двое растеряются… и примут решение приземлиться, чтобы сообразить, что делать дальше.

Разговор они вели в потайном отсеке «Ангелины»: узком и темном, похожем на карцер и искусно спрятанном среди гигантских баллонов с гелием. Таможенники в такие дыры редко заглядывали, но мужчины все равно говорили приглушенными голосами.

– Сферопорт Леониды не вызовет у капитана «Джонни» подозрений: он мал и заброшен, что обычно для заштатных планет. Капитан увидит импакто у причальной мачты, но не насторожится, потому что на крейсере есть герб и штандарт одной из республик. Капитан услышит искреннее удивление в голосе диспетчера и поверит, что случившееся – необычная, но вполне возможная случайность. Он прикажет приземлиться…

– Зачем? – не выдержал Рубака. – Логичнее всего ему убраться с Леониды как можно скорее!

– Представь себе людей, которые летели на Луегару, а оказались на Леониде, – предложил Огнедел. – Представь их состояние, когда они решат, что стали жертвой нового Знака, и этот знак мог забросить их куда угодно, хоть на безжизненную луну, а оказались они на обитаемой планете. Они приземлятся, Филарет, хотя бы для того, чтобы отметить подобную удачу хорошей выпивкой.

– И окажутся в наших руках, – закончил Лях.

– Да, Филарет, они окажутся в наших руках, – подтвердил Мааздук. – Они сбросят швартовы, портовая команда их примет, закрепит на земле грузовую платформу, а затем и само судно. Цепари выйдут из него и будут… Они все будут убиты.

– Все? – уточнил пират.

– Это главное условие: только в этом случае мы сможем гарантировать соблюдение тайны.

– Гм…

– Есть проблемы? – поднял брови Ричард.

– Никаких проблем, – покачал головой Лях. – Убьем всех.

– Я в тебе не сомневался. – Огнедел выдержал короткую паузу. – Второе главное условие: после выгрузки добычи цеппель должен быть отогнан в океан и взорван.

– Никаких следов.

– Никаких следов, – подтвердил Ричард. – Единственный залог безнаказанности в том, что цеппели будут считаться погибшими в Пустоте. Поэтому мы станем забирать только интересующий нас товар и судовую кассу. Если драгоценности, то строго в переплавку. Никаких художественных ценностей – картин или скульптур, никаких рабынь для услады. Берем только то, что невозможно идентифицировать. Тебе придется довести это до сведения команды и жестко следить за исполнением приказа. Если кто-то прихватит на память красивый перстень с пальца покойника, ты должен будешь расстрелять его на глазах у команды.

– Я справлюсь.

– А теперь самое главное, Филарет. – Огнедел очень жестко посмотрел пирату в глаза. – Я знаю о твоей связи с Компанией. И понимаю, что ты уже прикидываешь, за сколько можно продать полученную от меня информацию.

– Почему ты так решил? – опешил Рубака.

– Я не буду за тобой следить, я просто хочу сказать, что нужно подождать и отточить захват цеппелей до идеала. В этом случае мы продадим технологию намного дороже.

– Мы? – удивился Лях.

– Я предлагаю тебе стать полноправным компаньоном, – очень серьезно произнес Ричард. – У тебя есть связи, у меня – технология. Доработав ее, мы проведем переговоры и заключим сделку, по итогам которой будем купаться в золоте.

– А как же спорки? – тут же спросил пират.

– Спорки – нечистые, – отчеканил Мааздук. – Сейчас они необходимы, но я не собираюсь вести с ними дела дольше, чем это необходимо.

– Хорошие слова, – одобрительно кивнул Лях. – И хорошее обещание.

– Я предпочитаю предельно сильно мотивировать партнеров.

– Считай, что ты меня мотивировал, – подтвердил пират, и мужчины обменялись крепким рукопожатием.

Они покинули цеппель через три часа после того, как «Лавка Ангелины» вышла из сферопорта Луегары. Пересели на один из грузовиков спорки и через два прыжка оказались на Ямне, где Филарета ожидал «Фартовый грешник» и куда через сутки прибыл принадлежащий Огнеделу импакто – легкий крейсер, гондолу которого украшал герб Скурийской республики, а в трюме лежали десять контейнеров с драгоценными перкенсойскими кристаллами.

Что же касается «Лавки Ангелины», то с Луегары она ушла на Зарид, затем перебралась на Ганадиду, планету спорки, и встала в закрытый ремонтный эллинг, где ей перекрасили гондолу, избавили от приметного бахорского восьмиугольника и поменяли документы, превратив в чурскийский торговый цеппель «Честный абрикос».