Глава 19
– Гипноз или френология? – из-за двери прозвучал высокий мужской голос. Прежде чем Натали успела ответить, дверь отворилась, и ей улыбнулся стройный седовласый мужчина с румяными щеками, в очках и потертом коричневом костюме.
– Э-э-э, гипноз, – ответила она, поглядывая назад, на лестницу.
– Отлично! – Он пригласил ее войти. – У меня уже было три френологических приема этим утром, и я готов к хорошему сеансу гипноза. Этьен Лебо, кстати, как вам уже известно с вывески.
Натали тоже представилась и вошла в просторную комнату, уставленную стопками книг. Они напоминали покосившиеся дымовые трубы, закрывающие все, кроме окон. Она глянула на названия книги на верху ближайшей к ней стопки – «Нейропнология». Такое слово вообще есть? «Суггестивная терапия: трактат о природе и применении гипноза». Скукота. «Зачарованная наука или наука зачаровывания?» Звучит загадочно. «Происхождение видов». По крайней мере, об этой она слыхала.
– Прошу вас, проходите, присаживайтесь, – сказал месье Лебо, указывая рукой на обитый золотистым шелком диван. – Вы когда-либо подвергались гипнозу?
Натали покачала головой.
– Прекрасно! – сказал он, хлопая в ладоши. Затем описал процесс: что он приведет ее в расслабленное состояние ума, будет управлять с помощью звука своего голоса и что она не может и не станет делать ничего противоречащего ее собственной воле.
Седовласая женщина с глазами навыкате и десятками ниток бус вышла из задней комнаты.
– Я мадам Женевьев Лебо, – сказала она, разглаживая свое платье в цветочек, затем сердечно взяла ее за руку и прошептала: – Мир вам.
На этих словах она лучезарно улыбнулась и, шаркая, подошла к бордовым занавесям и закрыла их. Полумрак накрыл комнату будто туманным одеялом. Солнечный свет пробивался по краям занавесей, создавая тени там, где раньше их не было. Мадам Лебо проскользнула в одну из щелок и ушла в заднюю комнату.
Месье Лебо сел напротив нее на деревянный стул и, положив руки на колени, наклонился ближе.
– Теперь самый важный вопрос. Чего вы хотите получить от сегодняшнего сеанса?
– Я хочу забыть некоторые события, которые случились со мной, – на пути сюда она обдумала разные варианты ответа на этот вопрос. Такая формулировка была самой сдержанной и в то же время правдивой.
– Могу ли я спросить, какого рода события?
Она повернула голову вбок, будто он на нее чихнул. Это тоже было намеренно.
– Насилие, преступление. Пожалуйста, поймите, мне тяжело это обсуждать.
– О, – сказал он, понизив голос, – я не буду выведывать. Должен вас, впрочем, предупредить, что забыть событие – не значит перестать его бояться.
Натали нахмурилась:
– Почему?
– Допустим, вы боитесь змей, потому что вас в детстве укусила змея. Я мог бы вам помочь забыть произошедшее, но вы все еще будете бояться змей, не понимая при этом, почему.
– Это еще хуже.
Месье Лебо понимающе закивал.
– Вероятно, вы можете использовать этот сеанс, чтобы примириться с этими событиями.
– Сомневаюсь, – произнесла Натали, но потом передумала. Она зашла так далеко, и не повредит проверить, возможно ли это. – Давайте тогда это попробуем.
– Хорошо, – сказал месье Лебо. – Примите во внимание, что во время гипноза вы можете рассказать то, что не рассказали бы, будучи в ясном сознании.
– Поняла. Начнем?
– Минутку. – Месье Лебо встал, исчез в той комнате, где скрылась его жена, и вернулся с длинной трубкой и накрытой чашей. – Опиум. Я предпочитаю очищать свое сознание перед каждым сеансом.
Этим его жена занималась в той комнате?
– Разве это не затуманивает сознание?
– Только если переборщить, а этого я не допускаю во время работы. Определенное количество позволяет открыть сознание, будто бабочка вылетает из кокона. Так я готовлюсь, чтобы освободить ваше сознание, открыть его больше своего. Желаете опиума?
Натали энергично помотала головой.
– Что ж… – Месье Лебо побарабанил по стенкам чаши, изучая ее. – Вы готовы, мадемуазель Боден?
– Нет. Я… я не могу.
– Почему?
– Потому что… – Ее язык споткнулся о многочисленные оправдания и соскочил на правду. – Потому что мне страшно.
– Закройте глаза, – сказал месье Лебо бесстрастно, выдыхая дым. – И мы поработаем над тем, чтобы помочь вам обрести покой. Да?
Была в нем некая успокаивающая мягкость, а в голосе его – нежность, которые делали его похожим на доброго дедушку. Он напоминал ей симпатичного библиотекаря, уже давно умершего, который много лет назад им с папой рекомендовал книги.
– Да, – сказала она, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза, – я готова.
Через секунду звуки перестали доноситься до нее, будто выставленные вдоль стен книги заглушили шум Парижа, и Натали наконец смогла погрузиться в себя.
– Ты паришь на облаке, без забот, в удобстве и безопасности, – начал месье Лебо. Голос его, мелодичный и спокойный, растворял тишину. – Звук моего голоса поведет тебя, покажет тебе, куда может зайти твой ум. Расслабься на этом облаке. Ощути себя – ты легче воздуха. Твои ступни, ноги, спина, плечи, шея, голова – все в мирном, защищающем тебя облаке. Тебе хорошо.
Дыхание Натали успокоилось и стало ровным, глубоким. Облачко было мягче любой подушки, к которой она когда-либо прикасалась, а небо вокруг – такого прекрасного голубого цвета, которого она не встречала ни в природе, ни в искусстве.
– Я дотронусь до твоего плеча. Когда ощутишь это прикосновение, наше путешествие начнется на покрытой травой поляне.
Рука коснулась ее плеча и снова исчезла.
Она стояла на яркой траве, зелень уходила вдаль, насколько хватало взгляда.
– Позади тебя дом. Зайди в него. Ты увидишь человека, близкого тебе, того, кто помогает тебе. Этот человек обнимет тебя.
Она повернулась и увидела маленький домик с черными ставнями и красной дверью. А войдя, сразу заметила Симону, которая расцеловала ее в обе щеки.
Голос, этот голос, которого она почему-то хотела слушаться, не понимая причины, смягчился:
– Кто здесь?
– Симона. – Натали услышала собственный голос. Каким-то образом услышала, хотя не чувствовала, как говорила.
– Симона здесь для того, чтобы помочь тебе разложить все по коробкам. Большая коробка стоит в центре комнаты, и рядом с ней – камни. Ты откроешь коробку и станешь наполнять ее камнями. Камни – это твои воспоминания, те, которые ты хочешь забыть. Если камень попадется слишком тяжелый, Симона тебе поможет.
Натали подошла к центру комнаты и села на колени. Она взяла маленький камешек и положила в коробку. Воспоминание о том, как она стояла в очереди в морг.
Затем еще один и еще. Вход в морг, приближение к витрине.
Камешек в коробку – ребенок, который плакал, стоя позади нее в морге.
Камешек потяжелее – девушка на плите в морге, растерзанная ножевыми порезами. Как ее звали?
Еще один камень, тяжелее предыдущего, – ребенок кричит в ужасе.
Следующий камень, на этот раз зазубренный, – прикосновение к стеклу.
Еще камень, очень тяжелый. Симона протянула руку, чтобы помочь. Одетт на плите кричит, окровавленная, под ударами ножа.
Она уронила камень и закричала. Симона наклонилась ближе и превратилась в тетю Бриджит со словом «ОЗАРЕНИЕ», выжженным на лбу. Натали поднялась на ноги, и трава превратилась в песок, а она стояла по колено в море. Волна ударила ей в ноги и потянула за собой, в открытую воду, прочь от пляжа, в темную пенистую пучину. Она кричала, пока не ушла с головой под воду, и вдруг поняла, что месье и мадам Лебо держат ее за руки в комнате, полной книг, и говорят ей успокаивающим тоном, что она в безопасности.
Горло саднило. Она поднялась на ноги снова, как только что в гипнотическом… Сне? Видении? Где это было? Непохоже на сон, непохоже и на видения из морга. Еще одно место, куда могло путешествовать ее сознание.
Ее сознание споткнулось о темный лабиринт реальности.
– Как долго я была под гипнозом?
– Не больше десяти минут, – сказал месье Лебо.
Нет, это было несколько часов. Так говорило ее тело. Она подошла к окну. Тени не сдвинулись. Он был прав.
– Думаю, вы не были полностью под гипнозом, – продолжил он. – Близко, но не совсем там. Где-то посередине, кажется. Вы будете помнить то, что случилось, скорее, как сон.
Ноги ее подкашивались от усталости. Ей казалось, будто она последнюю пару часов убегала от кого-то.
– Прошу вас, присядьте, мадемуазель, – сказал месье Лебо, ведя ее к дивану. – Мне так жаль, что это произошло.
Мадам Лебо, от которой пахло розами и чем-то медицинским, положила морщинистую руку ей на щеку. Прикосновение напомнило ей о тете Бриджит.
– Я принесу вам попить, – сказала она, исчезая в загадочной задней комнате.
Натали попыталась сглотнуть першение в горле.
– Чувствую, будто была в кошмаре, только еще хуже. Это часто случается? Кто-то попадает туда, «посередине», как вы сказали, и выходит оттуда в ужасе?
Месье Лебо покачал головой:
– Боюсь, что нет. Только однажды было в особых… обстоятельствах. А вы?..
Вопрос не сошел с его губ.
– Я что?
Он поднял сосуд с опиумом и трубку, положил их на стол в углу и посмотрел на нее. Затем расплылся в улыбке – примерно такой же, с какой встретил ее на входе.
– Вы достаточно хорошо себя чувствуете, чтобы идти? То есть вам нужно помочь добраться до дома?
Глаза и поза выдавали его.
«Вы не это собирались спросить».
– Я что? – повторила Натали, будто он ничего не отвечал, потому что, по правде говоря, он и не ответил.
Мадам Лебо вернулась с маленьким серебряным подносом, на нем стояли чайник и чашка. Она поставила поднос на столик рядом с диваном.
– Это вам поможет.
– Месье, что вы собирались у меня спросить? – Натали попробовала снова.
– Ничего, – жизнерадостно ответил он, скрестив руки. – Прошу прощения, это неправда. Я хотел спросить, сколько вам лет. Невежливый вопрос, знаю.
– Шестнадцать.
– О! – Его глаза засияли. Он удивился? Она выглядела на свой возраст, и ей никогда не давали больше семнадцати-восемнадцати. – Хорошо быть молодым. Да, Женевьев?
Мадам Лебо улыбнулась:
– Конечно.
Но что-то в его тоне, в том, как озарилось его лицо, подсказывало Натали, что и это не было тем вопросом, который он сначала хотел задать.
Он не поддавался. Что бы он ни собирался спросить, оно кануло в никуда.
«Почему?»
Мадам Лебо налила чай и передала ей чашку в бело-голубую полоску с надписью каким-то экзотическим шрифтом.
Натали подняла ее к губам, вдохнула пряный земляной, цветочный запах и немедленно опустила обратно.
– Что здесь? Это не чай.
Пожилые Лебо переглянулись, и только потом мадам Лебо ответила:
– Это похоже на чай, и оно поможет вам прийти в себя.
– Это опиум?
– Нет, – сказала женщина, – но там есть маковые зерна и другие травы.
Натали ощутила тревогу. На секунду она поддалась искушению, сильному искушению, и чуть не выпила чай залпом, но не стала – не смогла.
– Я лучше пойду, – сказала она, поднимаясь с дивана на ноги, которые внезапно обрели былую силу. – Спасибо, что попытались мне помочь. Сколько франков?
Месье Лебо взмахнул рукой.
– Я не возьму с вас денег, мадемуазель. Примите мои извинения за то, что ваше переживание было таким неприятным. Я могу только заключить, что… то, о чем вы хотели забыть, не может быть забыто.
Натали выпрямилась, впервые обратив внимание на то, какими невысокими и ссохшимися были оба этих странных человека. И все же они казались ей симпатично странными. В них чувствовалась свобода, решила она. Что-то вроде того, к чему стремилась Симона, только вкупе с опытом и уверенностью, которые приносит возраст.
Она взяла сумку и торопливо попрощалась, и последние слова месье Лебо преследовали ее всю дорогу домой.
– Помните, кто вы такая, – сказал он, – и тогда поймете, почему не можете забыть.
