Настроение в тронном зале было скверным.

Хотя официальный отчёт ещё не был доставлен, слухи о его содержании, с тех пор, как «Кракен» и торговые суда, бывшие под его защитой, двумя часами ранее, прибыли в Теллесберг, распространились как лесной пожар. Капитан Фишир отправил во дворец срочное письмо, в котором объявил о своём возвращении и предупредил своего короля (хотя Кайлеб технически теперь был «императором») и королеву (которая так же была императрицей, и, когда он отплывал, он даже понятия не имел, что она у него появится), что у него есть жизненно важные новости. Теперь Фишир шёл по полированному каменному полу к двум тронам, и мрачное выражение его лица предупреждало всех, что слухи были слишком точны.

Это был первый раз, когда капитан посетил дворец или лично встретился со своим королём, и было ясно, что он нервничает. С другой стороны, важность его миссии, казалось, обеспечивала противоядие от любой дрожи, которую он мог испытывать. Сопровождавший его камергер коснулся его локтя и что-то прошептал ему на ухо, остановив его на должном расстоянии от тронов, и Фишир отвесил несколько неуклюжий, но глубоко почтительный поклон своему суверену.

— Ваше Величество, — сказал он, а затем поспешно добавил, — и Ваша Светлость, — в направлении Шарлиен, поскольку он, очевидно, вспомнил наставления, сделанные ему в последнюю минуту.

— Капитан Фишир, — ответил Кайлеб. Капитан выпрямился, и император посмотрел ему прямо в глаза. — Я с большим беспокойством прочитал ваше письмо, капитан. Я понимаю, что в нём вы смогли сообщить мне лишь самые незначительные подробности, но, прежде чем вы скажете что-нибудь ещё, я хочу подтвердить перед этими свидетелями, — он махнул рукой в сторону придворных чиновников и различных аристократов вокруг них, — как вам благодарна Корона и я лично. Вы хорошо справились, капитан. Очень хорошо. Как раз так, — на этот раз Кайлеб отвёл взгляд, окинув взглядом людей, на которых уже указывала его рука, — как я мог бы ожидать от черисийского моряка.

Фишир покраснел от удовольствия, что, впрочем, не отразилось на его мрачности, и Кайлеб откинулся на спинку своего трона.

— А теперь, капитан, — сказал он, — боюсь, вам пора рассказать нам, что вы пришли сюда сказать. Я хочу, чтобы все услышали это непосредственно от вас.

— Да, Ваше Величество. — Фишир глубоко вздохнул, заметно встряхнулся и начал говорить. — Мы стояли на якоре в Заливе Фирейд, Ваше Величество. Было некоторое напряжение, но до той ночи у нас не было никакой реальной причины ожидать, что…

…и, после того как мы подобрали выживших с «Наконечника», я сразу же поплыл домой в Теллесберг, — закончил капитан Фишир чуть более часа спустя. — Я велел моему писарю опросить всех черисийцев, которых мы выловили, пока выбирались из гавани, и я привёл их с собой во дворец, чтобы вы могли лично поговорить с ними, если хотите. Они в распоряжении вашего камергера.

Когда Фишир прибыл, настроение в тронном зале было скверным; теперь же оно было на грани раскалённой ярости. Было даже несколько восклицаний — по большей части очень нецензурных, настолько все были злы — пока капитан рассказывал о случившемся. Особенно после того, как единственный выживший, которого они подобрали с галеона «Волна», рассказал о том, как началась резня.

Императрица Шарлиен едва ли была сильно удивлена. Хотя она, благодаря замужеству, лишь недавно стала черисийкой, люди Черис не так уж отличались от чизхольмцев, и ярость, пока она слушала, поднялась в ней с силой настоящего вулкана. Один взгляд на профиль Кайлеба показал и его гнев, и суровую выдержку, которая сдерживала его, но в выражении его лица было так же что-то ещё. Что-то, что озадачило её. Не его ярость или дисциплина, но его… готовность. Конечно, у него было время прочитать письмо, заранее посланное Фиширом. На самом деле, Шарлиен читала его вместе с ним. Так что, очевидно, всё это не было для него полной неожиданностью. Но это было так же верно, если говорить про неё, и всё же у неё было отчётливое впечатление, что он уже догадался о гораздо большем количестве деталей, которые они собирались услышать, чем она.

«Не говори глупостей», — отругала она себя. — «Ты всё ещё узнаешь его, дурочка! Ты же знала, что он является одним из самых дисциплинированных людей, которых ты когда-либо встречала, так почему ты должна удивляться, когда он демонстрирует это?»

Что, очевидно, было правдой, но всё же не исключало чувства лёгкого недоумения.

— Как я уже сказал, вы хорошо справились, капитан. — Голос Кайлеба снова отвлёк её от мыслей. — Теперь я хочу повторить это. На самом деле, вы сделали всё великолепно. — Он посмотрел на графа Серой Гавани. — Милорд, я хочу, чтобы этот человек был представлен к Ордену Королевы Жессики. Проследите за этим.

— Конечно, Ваше Величество. — Серая Гавань слегка поклонился, и Фишир снова покраснел от смущения. Рыцарский Орден Королевы Жессики был учреждён Домом Армак почти два столетия назад. Он мог быть вручён только тем, кто отличился в битве на благо Черис, и так просто им не награждали.

«Но не в этом случае» — подумал Мерлин, стоя на своём месте, за троном Кайлеба. — «Если он и был когда-либо заслужен, то точно в этот раз».

— Уверяю вас, вы скоро получите дополнительные доказательства благодарности Короны, капитан, — продолжил Кайлеб, снова обращаюсь к Фиширу. — Когда вы вернётесь на свой корабль, скажите, пожалуйста, остальной команде вашего корабля, что они так же не будут забыты.

— Спасибо, Ваше Величество, — выдавил Фишир, говоря намного более неловко, чем когда он ограничивал свои замечания простыми вопросами жизни, смерти и расправы.

— Так же сообщите им, — мрачно продолжил Кайлеб, — что король Жамис и Церковь в Дельфираке скоро получат послание совершенно другого рода, от меня и от всей Черис.

— Спасибо, Ваше Величество, — повторил Фишир, и на этот раз в его резком ответе не было никакой неловкости.

— А теперь, если позволите, капитан, — продолжил Кайлеб, вставая и кивая камергеру, который терпеливо ожидал всё время, пока длился долгий отчёт капитана, — пожалуйста, пройдите с нашим камергером. Здесь, во дворце, для вас приготовлены комнаты. Идите и освежитесь, но, пожалуйста, будьте готовы к тому, что я могу прислать за вами.

— Конечно, Ваше Величество. Ваша Светлость. — На этот раз Фишир вспомнил о Шарлиен, и она почувствовала, что её губы дёрнулись в неуместной улыбке, несмотря всю на серьёзность ситуации.

Фишир снова поклонился им, и на этот раз Кайлеб ответил ему официальным кивком головы. Он стоял там, ожидая, пока Фишир проследует из тронного зала вслед за камергером, после чего повернулся к Серой Гавани.

— Милорд, я полагаю, Совету пришло время обсудить этот… инцидент.

…и сжечь этот ублюдочный город дотла!

— Да, вместе с ними!

Первый говорящий повернул голову, вглядываясь в густой туман табачного дыма, окутывающий главный пивной бар «Матросской Леди». Таверна была одной из двух или трёх самых больших на всей набережной Теллесберга. У «Красного дракона» и «Золотого бочонка» были свои приверженцы, которых были больше, чем у «Леди», но не было никаких сомнений, кто был королевой питейных заведений у моряков. Тот факт, что владелец «Леди» всегда старался накрыть превосходный стол, а также то, что тут каждый, даже после самого долго путешествия, всегда мог рассчитывать найти ожидающие его свежие овощи, имел к этому более чем не малое отношение.

Но атмосфера счастливого возвращения домой, которая так часто наполняла пивной и трапезные залы «Леди», сегодня явно отсутствовала.

— Посмотрим, как это понравится их женщинам и детям! — проворчал кто-то.

— Слушай сюда! — резко сказал крупный широкоплечий моряк с седыми волосами, заплетёнными в длинный косичку. — Там не было женщин, пытающихся попасть на наши корабли. Так же, как и детей!

— Нет, но они начали…

— Закрой свой чёртов рот! — рявкнул моряк, вскакивая с табурета у стойки, как галера, разбивающая вражескую колонну. Он пробрался сквозь толпу, как разъярённый думвал, и она расступилась перед ним, как косяк трески, в то время как человек, который кричал — и который больше походил на какого-то писца из бухгалтерской конторы, чем на моряка — быстро отступил назад. Он пытался отступить назад до тех пор, пока не упёрся в твёрдую стену, и замер, когда моряк уставился на него.

— Да, я хочу, чтобы наши взяли реванш, — сказал он несчастному клерку, пригвоздив его к полу горящими глазами. — Но что бы они ни собирались делать и что бы ни думали эти долбанные инквизиторские ублюдки, на моих руках не будет крови женщин и детей! Как и на руках моего королевства!

— Эй, — успокаивающе сказал бармен. — Сейчас все раздражены, и будет только хуже. Давайте не будем гоняться друг за другом.

— Да! — сказал кто-то ещё. — Садись. Позволь мне купить тебе ещё один стаканчик.

Матрос уселся обратно, а писарь исчез. Обмен репликами прервал, хотя и ненадолго, неуклонно нарастающий огненный шторм возмущения, охвативший «Матросскую Леди» с тех пор, как мореходная община Теллесберга обнаружила, что правда была ещё ужаснее слухов.

Человек, который только что ушёл, был очень неуместен в этом баре в это время. Мужчины — и женщины — в ней в подавляющем большинстве были профессиональными моряками и их жёнами. Каждый из них знал кого-то, кто был в Фирейде, и каждый из них знал, что это могло так же легко случиться с ними или с их мужьями, братьями, сёстрами.

Или детьми.

Ярость, кипящая чуть ниже поверхности, была горькой и уродливой. Большинство присутствующих могли бы согласиться с седым моряком, но по крайней мере некоторые из них, очевидно, согласились и с клерком. И даже те, кто был с ним не согласен, хотели мести, а также и справедливости. Давний гнев против Корисанда и «Группы Четырёх» никуда не исчез и не утих. Но сейчас всё было по-другому. Это было что-то новое, уродливое, личное… и это напрямую было делом рук Церкви.

Ни о чём таком не было и речи в умах мужчин и женщин, собравшихся в «Матросской Леди». Каждый из горстки оставшихся в живых с кораблей, которые были пришвартованы у причалов Фирейда, рассказывал об одном и том же. Говорил о присутствии в абордажных командах священников-шуляритов. Сообщали о криках, призывающих «Убить еретиков!». Даже некоторые из тех, кто вошёл в таверну в качестве Храмовых Лоялистов, теперь разделяли глубокую ненависть, которая пробудилась, и яростная реакция уже распространилась за пределы района набережной и на Теллесберг в целом.

— Я всё ещё говорю сжечь этот ублюдочный город!

— Ну, что касается этого, — прорычал седой моряк, поднимая глаза от кружки с пивом, — я с тобой! И готов отправиться прямо сегодня вечером, чтобы сделать это!

Общий гул согласия пронёсся по пивной, и хозяин просунул голову через арку ведущую в трапезную.

— Вы не жадные, ребята — как и вы тоже, девочки, — но следующий раунд за счёт заведения! — объявил он.

— Тогда тост! — закричал кто-то. — Смерть Инквизиции!

Настроение в зале Совета было более спокойным, чем в пивной «Матросской Леди», но не менее напряжённым.

Князь Нарман присутствовал в своей новой должности Советника Имперской Разведки. Нововведённый титул всё ещё звучал более чем странно, но было не менее странно видеть человека, который до недавнего времени был одним из смертельных врагов Черис, сидящим за одним столом с Королевским Советом Черис.

Собственно, с остальной частью Королевского Совета Черис.

«По крайней мере, новости от Дельфирака отвлекли «старую гвардию» от подозрений насчёт Нармана», — подумал Мерлин со своего места перед дверью в зал Совета. — «Сейчас, по крайней мере».

— …подданные будут ожидать быстрых, суровых действий, Ваше Величество, — сказал Алвино Павелсин. — И их тоже трудно винить. Если уж на то пошло, если это останется без ответа, то гораздо более вероятно, что «Группа Четырёх» действительно преуспеет в закрытии материковых портов против нас и удержании их таким образом.

— Но если мы предпримем решительные действия против Дельфирака, тогда мы повысим ставки, не так ли, милорд? —  Пейтир Селлирс, барон Белой Церкви и Хранитель Печати, казался почти настолько же взволнованным, насколько он был злым. — «Что, судя по всему, неудивительно», — сухо подумал Мерлин, — «учитывая, какой большой процент его личного богатства был связан с торговыми кораблями, которыми он владел». — Большинство других советников посмотрели на него, и он пожал плечами.

— Я не говорю, что этого не нужно делать, Алвино! — сказал он, старательно обращаясь только к барону Железного Холма вместо того, чтобы смотреть в сторону своего монарха. — Очевидно, так оно и есть. Я только говорю, что, когда мы уже воюем с Корисандом и Таро, а Церковь, кажется, собирается объявить нам Священную Войну, нам не нужно добавлять ещё одну войну ко всему этому.

— При всём уважении, милорд, — сказала Шарлиен, — это не «ещё одна война»; это та же самая война, в которой мы уже сражаемся… с людьми в Зионе. Они просто решили открыть ещё один фронт.

— Её Светлость права, — твёрдо сказал Серая Гавань. — Здесь всё написано прикосновением Клинтана.

— Ты думаешь, что резня была преднамеренной, Рейджис? — спросил адмирал Остров Замка́.

— В любом случае, я не совсем готов принять решение об этом, — ответил Серая Гавань, даже не моргнув глазом в сторону капитана Атравеса. — С одной стороны, для них было бы особенно глупо поступать так специально. С другой стороны, это может не видится им в таком свете. Особенно Клинтану и Мейгвайру. Эти двое, вероятно, предпочли бы всё, что вбивает более глубокий клин между нами и любым проявлением благоразумия.

— Вы хотите сказать, что они могли намеренно устроить резню, чтобы спровоцировать нас на непропорциональную ответную реакцию? — сказала Шарлиен задумчиво. — Такую, которую они могли бы использовать с пользой, изображая нас злодеями с руками по локоть в крови, пытающимися разрушить Божью Церковь?

— Я говорю, что они могли бы так подумать, Ваша Светлость. — Серая Гавань слегка пожал плечами. — В то же время помните, что вы никогда не должны приписывать злобе то, что может быть отнесено к некомпетентности. Пока что это единственный порт, где произошло что-то подобное. Конечно, это также первый порт, о котором мы знаем, что наши корабли вообще была захвачены. Однако я очень сомневаюсь в том, что король Жамис сам по себе мог бы так обезуметь, и присутствие шуляритов в абордажных командах, очевидно, свидетельствует против этого. Но если мы предположим, что это было частью общего наступления против наших торговых судов и команд, то тоже самое могло произойти в десятках других портов. Или, наоборот, корабли могли быть захвачены в других местах с минимальным насилием. Если окажется, что это единственное место, где произошла бойня, то я думаю, что это указывает на то, что не было прямого приказа от Храма на кровопролитие.

— Бог знает, что это будет не первый раз, когда войска выходят из-под контроля, неправильно понимают свои приказы или просто-напросто выполняют их недобросовестно, Ваша Милость. — Генерал Ховил Чермин официально не был членом Совета, но его роль в качестве старшего офицера Королевской Черисийской Морской Пехоты (а так же тот факт, что он оказался в Теллесберге на совершенно отдельной череде встреч с Островом Замка́ и Кайлебом) привела его в зал заседаний. Было очевидно, что он не привык к своему нынешнему положению, о чем свидетельствовал его огненный румянец, так как он прервал Шарлиен на полуслове, но в нём не было ни капли дрожи, и он храбро продолжил. — Если не было никаких «предполагаемых» боёв, то, если бы кто-то из наших людей оказал сопротивление, войска вполне могли выйти за рамки их приказов. Я не говорю, что это оправдало бы всё, что они сделали. Я только говорю, что так могло произойти, и что на этот раз не потребовалось бы приказа Великого Инквизитора, чтобы это произошло.

— Я склонен согласиться с замечаниями генерала, Ваше Величество. На самом деле, его соображения хорошо согласуются с моей собственной оценкой того, что произошло, — сказал Нарман. Если маленький пухлый изумрудец и чувствовал себя не в своей тарелке, сидя за столом совета, то ни в выражении его лица, ни в манерах не было и намёка на это. Один или два человека нахмурились, но это был не более чем автоматический рефлекс. Даже те, кто меньше всех смирился со странной и неестественной мыслью о князе Изумруда, как о тесте (пока по помолвке) черисийского кронпринца, быстро поняли, что «толстый маленький подонок», как обычно называл его король Хааральд, имеет гораздо более проворный ум, чем большинство из них когда-либо подозревали.

— И что это за оценка, Ваше Высочество? — спросил Кайлеб.

— Моё личное убеждение, которое, я спешу добавить, основано исключительно на моём собственном анализе вероятных мотивов «Группы Четырёх», а не на каких-либо конкретных доказательствах, состоит в том, что произошедшее в Фирейде не подразумевалось в тот момент, когда отдавались первоначальные приказы о секвестировании нашего торгового флота. — Мерлин задумался, казалось ли Нарману столь же странным называть черисийские торговые суда «нашим торговым флотом», как было странным слышать это от него для всех остальных. — Или, по крайней мере, специально не приказывалось. Хотя, вероятно, это правда, что Клинтан почувствовал бы определённое удовлетворение, да и Мейгвайр точно не стал бы возражать против того, что это произошло, но ни Трайнейр, ни Дачарн не хотели бы этого.

— Это имеет смысл, — признал Железный Холм после некоторой паузы. — Дачарн, конечно же, не хотел бы, чтобы кто-то, с кем мы ещё не воюем, сделал что-то, что заставило бы нас принять ответные меры против их собственного судоходства в больших масштабах. И совершенно очевидно, что Трайнейр делает всё возможное, чтобы отложить следующее крупное столкновение, пока Храм не закончит строить свой военно-морской флот.

— Который до сих пор, похоже, полностью состоит из галер, — с глубоким удовлетворением отметил Остров Замка́.

— Ну, мне всё равно, почему так произошло, — прорычал сэр Ранилд Морской Ловец, барон Мандолин. — Дело в том, что это произошло, Ваше Величество. И это произошло потому, что эти ублюдки в Зионе — извините Ваша Светлость, приказали это, независимо от того, хотели они специально устроить резню или нет. Поэтому, насколько я понимаю, пришло время преподавать урок каждому, кто захватывает наши суда и убивает наших моряков!

В ответ раздался общий почти рык одобрения. Шарлиен заметила, что Кайлеб не присоединился к нему. Как и граф Серой Гавани, архиепископ Мейкел и барон Волна Грома. Она быстро обнаружила, что эти трое были наиболее точным барометром, отражающим то, о чём мог думать Кайлеб, и она мысленно нахмурилась, обдумывая аргументы барона Мандолина.

Часть её яростно согласилась. На самом деле, она была просто немного удивлена, обнаружив, насколько она стала чувствовать себя «черисийкой» за последние несколько пятидневок. Она сказала себе, что чувствовала бы то же самое, если бы это были чизхольмские торговые суда, моряки и их семьи, и это было правдой. Но она всё ещё была немного озадачена, обнаружив, что отождествляет себя с подданными своего нового мужа настолько же сильно, как со своими собственными.

Другая её часть думала исключительно на основе холодного политического и военного расчёта. Была ли резня преднамеренной или нет, она, как указал Мандолин, произошла. Позволить этому остаться без отмщения по любой причине было бы расценено как признак слабости как врагами, так и потенциальными друзьями Черис.

И всё же, несмотря на это, другая часть её боялась расширения военных действий, которые, казалось, в позиции Мандолина были обязательными. Не только потому, что это означало бы гибель большего числа людей, но и потому, что это ослабило бы боевую мощь новой Черисийский Империи.

«Прямо сейчас нам нужно не отвлекаться от Гектора», — подумала она и, с чем-то, очень похожим на удивление, поняла, что Кайлеб, должно быть, уже пришёл к тому же выводу. На самом деле, казалось, что его ближайшие союзники в Совете видели это точно так же, и она задалась вопросом, когда и как они смогли найти время, чтобы обсудить это.

«Ты опять делаешь тайны на пустом месте», — сказала она себе. — «Они знают Кайлеба с тех пор, как он был мальчишкой. Конечно, они понимают, как работает его мозг, и ему не нужно говорить им об этом. Бог знает, что Марек делает это для тебя так же часто!»

Всё это было совершенно логично… но не отменяло постоянного грызущего чувства, что здесь замешано чем-то большее.

— Вы совершенно правы, сэр Ранилд, — сказал Кайлеб. — Но, однако, я хотел бы напомнить всем, что у нас есть довольно насущная проблема и на востоке. Кто-нибудь за этим столом действительно хочет подумать о том, что Гектор может сделать, если мы дадим ему больше времени для его стараний, чем нам нужно?

«Вдумчивая тишина, которая ответила ему, была глубокомысленной», — сухо подумал про себя Мерлин.

— Очевидно, мы не можем знать всё, что может делать Гектор, — сказал Серая Гавань — «…не очень точно», — подумал Мерлин. — С другой стороны, мы все знаем, что он, к сожалению, совсем не слюнявый идиот. Мы должны предположить, что он готовится к вторжению, о котором он знает так же хорошо, как и мы.

— Вообще-то, мы с князем Нарманом можем получить отчёт о его приготовлениях в течение ближайших дней, Рейджис, — сказал Волна Грома. — Я ожидаю известий от некоторых моих агентов в самое ближайшее время.

Нарман просто кивнул, с безмятежным выражение лица, как будто он имел хоть какое-то представление о чём говорит Волна Грома, и Мерлин почувствовал, как улыбка поднимает уголки его рта.

— Это будет очень кстати, Бинжамин, — сказал Серая Гавань, тоже кивая. — Тем не менее, прямо сейчас мы все должны иметь в виду именно тот момент, который уже упомянул Его Величество. Если мы позволим этой бойне отвлечь нас от нашего внимания к Гектору, это может дорого нам обойтись.

— Я согласна. — Шарлиен была немного удивлена тем, как твёрдо прозвучала её собственная фраза из двух слов, но она не позволила этому отвлечь себя. — Конечно, у меня есть свои причины желать, чтобы с Гектором разобрались. Тем не менее, я думаю, что всем нам должно быть ясно, что он представляет для нас гораздо большую потенциальную опасность, чем когда-либо сможет Дельфирак. Мы не только уже знаем, что он наш враг, даже без подсказки Церкви, но он также ближе к нам. И, как только что заметил граф Остров Замка́, всё указывает на то, что «Группа Четырёх» строит только новые галеры, в то время как я думаю, что все мы согласимся, что Гектор слишком умён — и слишком хорошо осведомлён о том, что только что произошло с его флотом — чтобы совершить такую же ошибку.

— Точно. — Кайлеб кивнул и улыбнулся ей.

— Я тоже должен согласиться, — сказал Остров Замка́ с гораздо большей неохотой. — В то же время, однако, Ваша Светлость, точка зрения барона Мандолина очень хорошо понятна. Мы должны ответить на это.

— О, я согласен, Брайан, — сказал Кайлеб. — Я просто хочу, чтобы все держали в голове, что характер наших довольно неотложных обязательств означает, что некоторые из вещей, которые мы хотели бы сделать, являются взаимоисключающими.

— Хорошо, Ваше Величество, мы все это учтём, — сказал Остров Замка́, задумчиво глядя на своего юного монарха. — Может быть теперь вы расскажете нам, что вы уже решили, что мы собираемся с этим делать?

Шарлиен всё ещё чувствовала себя несколько удивлённой, когда один из советников Кайлеба проявлял смелость говорить с ним подобным образом. Очень мало кто из монархов мог бы снести такое, но Кайлеб, казалось, действительно поощрял это, по крайней мере, со своими ближайшими советниками.

И тот факт, что они чувствуют себя с ним достаточно комфортно — и достаточно в нём уверены — чтобы действительно так поступать, вероятно, объясняет, почему он так много от них добивается.

— Вообще-то, у меня была одна или две мысли на эту тему, — мягко признался Кайлеб, и, несмотря на всю серьёзность событий, которые заставили их собраться вместе, многие из его советников подняли руки, чтобы скрыть улыбку.

— Проще говоря, нам действительно нужно ответить, но мы также должны сохранить большую часть нашей боевой мощи для использования против Гектора и Корисанда. Кроме того, я считаю, что важно, чтобы любой ответ, который мы предпримем, явно соответствовал уровню провокации. Мы будем бороться за то, чтобы заставить каждого принять — или, по крайней мере, открыто признать, что они это допускают — что правдой является наша версия событий, а не та ложь, которую, как мы все знаем, «Группа Четырёх» собирается выдумать, чтобы оправдать свои действия и очернить наши. Нам не нужно облегчать задачу их глашатаям.

Даже Мандолин кивнул, и император продолжил.

— Насколько мы сейчас знаем, единственное место, где это произошло, это Фирейд. Возможно, мы узнаем что-то ещё, и в этом случае нам, возможно, придётся пересмотреть приоритеты. Если, однако, окажется, что это произошло только в Фирейде, тогда наша законный спор будет с королём Жамисом и его королевством. Мы можем протестовать против захвата наших кораблей другими государствами, но в соответствии с принятым законом наций, на этом этапе протест является подходящим ответом, если только не было умышленных человеческих жертв, которые можно было предотвратить. Именно это, по-видимому, и произошло в Фирейде.

— Кроме того, есть… осложнение, заключающееся в том, что все свидетели согласны с тем, что Инквизиция принимала в этом непосредственное участие. Фактически, инквизиторы преднамеренно спровоцировали бойню. — Лицо юного императора стало суровым, а глаза превратились в карий кремень. — Что бы не заявляли Клинтан и «Группа Четырёх», инквизиторы знали, что они подталкивают войска короля Жамиса к убийству женщин и детей на этих кораблях. Мне как-то трудно поверить, что ребёнок может быть виновен в ереси, что бы ни делали его родители, и я думаю, что пришло время нам напомнить Инквизиции о том, что Писание говорит об убийстве невинных. — Эти твёрдые как скала глаза устремились к лицу Мейкела Стейнейра. — Я полагаю, что соответствующий текст есть в «Книге Лангхорна», не так ли, Мейкел? Глава двадцать третья, если я правильно помню?

Архиепископ бросил на него короткий взгляд, затем медленно кивнул.

— Я полагаю, что вы думаете о стихе пятьдесят шестом, Ваше Величество, — сказал он, — Горе убийцам невинных, потому что кровь невинных взывает к уху и сердцу Господа, и Он не будет простирать длань Свою над пролившими кровь. Лучше бы, чтобы они никогда не родились, потому, что падёт проклятие Его на них, гнев Его найдёт их, и Он использует руку праведников, чтобы уничтожить их полностью.

— Да, именно этот отрывок я и имел в виду, — мрачно согласился Кайлеб.

— Извините, Ваше Величество, — сказал барон Белой Церкви очень осторожным тоном, — но…

— Я не планирую возложить ответственность за эти смерти на весь город Фирейд и вешать главу каждой семьи в черте города, милорд, — перебил Кайлеб Хранителя Печати. — Но я призываю призвать виновных к ответу. Кем бы они ни были.

На несколько секунд в зале Совета воцарилась мёртвая тишина. Шарлиен оглядела лица мужчин, сидевших за совещательным столом, и почувствовала, что тишина отдаётся в её костях. Белая Церковь выглядел глубоко несчастным, а один или двое других определённо выглядели… менее чем нетерпеливыми, но всё же она была практически удивлена тем, как мало она чувствовала настоящего сопротивления.

«И почему я должна быть удивлена?» — Она мысленно покачала головой. — «Как указывал Белая Церковь, мы уже воюем с Церковью, и правды у нас хватит на двадцать королевств!»

— И как вы установите эту степень этой вины, Ваше Величество? — наконец тихо спросил Стейнейр.

— Мейкел, я не предлагаю выбрать случайным образом две или три дюжины священников из числа Храмовых Лоялистов и вздёрнуть их в качестве примера или ответной меры. — Лицо Кайлеба чуть посветлело, и он фыркнул. — Имей в виду, бывают моменты, когда я испытываю соблазн поступить именно так, сильнее, чем других случаях. Однако, если мы не можем действовать без доказательств здесь, в Черис, мы не можем поступать так же и где-нибудь ещё. Но если только мы не хотим, чтобы нас могли заслуженно обвинить в том, что наши действия столь же своенравны и предосудительны, как и действия самого Клинтана, и как бы я не был зол, я отказываюсь относить себя в одну категорию с Жаспером и Клинтаном! С другой стороны, я не думаю, что кто-то в Фирейде — и уж тем более кто-то в Управлении Инквизиции — слишком уж обеспокоен любыми возможными последствиями, вытекающими из их действий в данном случае. Что, вероятно означает, что там ещё не было никаких действий по сокрытию информации. Или, во всяком случае, никаких эффективных действий. А если их нет, то я думаю, что пришло время им и Великому Инквизитору понять, что они ошибаются в отношении последствий всего этого. Никто не будет действовать без доказательств. Однако, если такие доказательства существуют и если они могут быть найдены, то люди, которые подстрекали к убийству черисийских детей на глазах их матерей и отцов, предстанут перед судом, который положен любому убийце детей. Мне всё равно, кто они, мне всё равно, как их зовут, и мне нет дела до того, во что и как они одеты. Это всем понятно за этим столом?

Он обвёл взглядом стол. Белая Церковь всё ещё выглядел глубоко несчастным, но даже он встретил взгляд ледяных карих глаз, не вздрогнув, и Кайлеб кивнул.

— Хорошо, — сказал он тихо. Затем он глубоко вдохнул.

— Однако, — продолжил он нарочито спокойным тоном, — чтобы вы все не решили, что я становлюсь всё более безумным, настаивая на доказательствах, я считаю, мы должны дать по рукам королю Жамису, Фирейду и Дельфираку в целом. Просто как лёгкое напоминание, что мы не слишком довольны ими. И поскольку мы хотели бы, чтобы другие извлекли выгоду из их примера, я хочу, чтобы этот шлепок был нанесён твёрдо. Очень твёрдо.

— Как именно, Ваше Величество? — немного осторожно спросил Остров Замка́.

— Нам не нужен весь Флот для вторжения на Корисанд, — ответил Кайлеб. — Лишь часть, достаточная чтобы обеспечить безопасность транспортов вторжения, конечно. И достаточно лёгких боевых единиц, чтобы обеспечить нужную нам безопасность на флангах, и блокировать порты Гектора. Но как бы сильно он ни старался заменить свой флот, у него не может быть больше горстки кораблей… пока. Отчасти из-за необходимости не дать изменить это положение вещей, я отказываюсь в данный момент отвлекаться от Корисанда.

— С другой стороны, к настоящему времени у нас введено в строй более пятидесяти галеонов.  Я полагаю, что мы могли позволить тебе выделить двадцать или тридцать из них на что-то кроме вторжения в Корисанд, Брайан. Я думаю, что мы должны передать их адмиралу Каменного Пика и сказать ему, чтобы он пошёл… высказать Фирейду упрёк. Он так же может взять с собой нескольких морских пехотинцев. Столько, сколько нужно для того, чтобы, скажем так, сжечь почти дотла весь портовый район Фирейда.

С последней фразой голос Кайлеба снова стал твёрдым, как железо. Тем не менее, он был теплее, чем карие глаза, пристально смотревшие на Острова Замка́.

— Я не хочу никакой ответной резни, Брайан. Убедись, что все твои капитаны это понимают. Да, должно быть правосудие в отношение тех, кого мы знаем, что он виновен, но я не хочу, чтобы наши люди спровоцировали что-то, что можно было бы назвать ответной бойней. Я не сомневаюсь, что даже если нам удастся не причинить вреда ни одной душе, «Группа Четырёх» объявит, что мы изнасиловали и убили половину города. Правда, в конце концов, выйдет наружу. Когда это произойдёт, я хочу, чтобы она кусала за задницу Клинтана, а не нас. Но, сказав это, я также не хочу, чтобы в этой гавани осталось на плаву хоть одно несожжённое судно, или здание, стоящее на расстоянии двух миль от набережной. Это понятно?

— Да, Ваше Величество, — официально заявил Остров Замка́, даже без намёка на легкомыслие.

— Хорошо. Я также хочу, чтобы все наши капитаны и все наши капёры поняли, что сейчас сезон охоты на всё, что плавает под флагом Дельфирака. Опять же, дайте им понять, что я не потерплю ненужной жестокости или убийства из мести. Но через два месяца, начиная с сегодняшнего дня, мне нужны моря Сэйфхолда очищенные от торговых кораблей под флагом Дельфирака.

— Да, Ваше Величество, — повторил Остров Замка́.

— Если выяснится, что кто-то из других государств обошёлся с нашими людьми так же, как Дельфирак, они получат такое же обращение, по одному портовому городу за раз. Тем временем, однако, мы должны сконцентрировать наши основные усилия на Корисанде и Гекторе. Итак, поскольку ты и генерал Чермин оба здесь, что вы можете нам рассказать?

— В основном, пока мы идём по графику, Ваше Величество. Транспорты сейчас накапливаются, хотя если из-за новых действий «Группы Четырёх» мы потеряли столько торговцев, сколько у нас может быть, то это может помешать нашим планам. Кроме этого, я не вижу никаких существенных проблем. Во всяком случае, численность войск должна быть доведена до требуемого уровня в установленные сроки.

— Ах, вы позволите мне, Ваше Величество? — князь Нарман поднял свою пухлую руку, вежливо привлекая внимание.

— Да, Ваше Высочество? — ответил Кайлеб.

— Я просто хотел сказать, во-первых, что я полностью согласен с приоритетами, которые вы только что установили. А, во-вторых, у меня была определённая переписка с Великим Князем Томасом.

— Какого плана «переписка»? — спросил Кайлеб, и его глаза хищно сузились.

— Она носила чисто исследовательский характер, если вы понимаете, о чём я, между мной, как князем Изумруда, и им, как Великим Герцогом Зебедайи, — сказал Нарман самоуничижительным тоном. — Таким образом, это, конечно, было задолго до того, как Изумруд стал частью территории Империи. На самом деле, это началось задолго до недавней… неприятности, которую «Рыцари Храмовых Земель» потребовали от Её Светлости и от меня. Однако, с тех пор она продолжалась. До, эээ, почти настоящего момента, на самом деле.

— Понимаю. — Кайлеб, как заметила Шарлиен, не спускал глаз с Нармана. Граф Серой Гавани, напротив, смотрел на Кайлеба, а не на Изумрудского князя. А может, и нет. На какое-то мгновение взгляд первого советника, казалось, проскользнул мимо императора.

— И природа этой переписки была…? — продолжил Кайлеб, прежде чем она смогла подумать об этой возможности, и вопрос быстро переключил её собственное внимание полностью на Нармана.

— Как я уже сказал, она носила исследовательский характер, — повторил Нарман. — Тем не менее, судя по некоторым моментам, которые мы обсуждали, я подозреваю, что он вполне может готов быть… гораздо более разумным, чем вы и ваши советники могли предположить. На самом деле, я полагаю, вполне возможно, что он может быть открыт предложению предоставить адмиралу Острова Замка́ и генералу Чермину передовую базу, находящуюся гораздо ближе к Корисанду, чем, скажем, Чизхольм.

— Понятно, — медленно произнёс Кайлеб. Он наклонил голову, задумчиво глядя на возможного будущего свёкра своего младшего брата. Затем он кивнул. — Я бы хотел быть более информированным о вашей предыдущей переписке, Ваше Высочество. Однако я считаю, что, если предложенная вами возможность действительно существует, она может оказаться весьма полезной.

Нарман ничего не сказал. Вместо этого он чуть склонил голову в согласии.

— Очень хорошо, — сказал Кайлеб с усталым видом, положив ладони на стол совета и отодвигая от него кресло. — Я полагаю, что на сегодня наши дела подошли к концу, господа?

Раздался общий гул согласия. — «Как и всегда, конечно», — подумал Мерлин, и задался вопросом, что произойдёт, если однажды один из советников Кайлеба выразит несогласие с этим.

— В таком случае, — продолжил император, — я прошу вас всех извинить Её Светлость и Меня. У нас назначена встреча с выжившими в Фирейде. — Его губы на мгновение сжались, а ноздри раздулись, когда он встал, протягивая руку Шарлиен, чтобы помочь ей встать.  — Я надеюсь, что они получат некоторое утешение, узнав, что Дельфирак и Фирейд скоро поймут ошибочность своего пути. Во всяком случае, я буду очень рад сказать им об этом.