Сэр Вик Лакир яростно выругался, когда очередной залп осветил ночь. По крайней мере, его батареи в гавани начали стрелять в ответ, но, в данных обстоятельствах, это утешало удивительно мало.

Он стоял в открытых грузовых воротах на втором этаже одного из припортовых складов, под нависающей над ним тонкой стрелой подъёмника, которым поднимали ящики и бочки. Он выбрал этот высокий насест в качестве своего импровизированного командного пункта, когда бедлам, крики, выстрелы и вопли сделали болезненно очевидными, что его усилия выполнить приказ с минимумом насилия и кровопролития ни к чему не привели. Он понятия не имел, что изначально спровоцировало насилие, но даже те фрагментарные сообщения, которые он уже получил, ясно давали понять, что то, что должно было быть тихим, упорядоченным захватом собственности, вместо этого превратилось во что-то имеющее все признаки резни.

«Не то чтобы она была совсем уж односторонней», — мрачно подумал он. Ни одна из команд черисийских торговых кораблей не была достаточно крупной, чтобы сдерживать его войска и позаимствованных военных моряков длительное время, но по крайней мере некоторые из них явно посетили некоторые подозрения относительно грядущего. У многих из них было под руками оружие, и им удавалось сопротивляться… достаточно ожесточённо, чтобы жертв было в достаточном количестве, чтобы привести в бешенство его людей. А ещё более разъярённые, благочестивые голоса инквизиторов, которые присоединились к его абордажным отрядам, при том, что отец Стивин случайно не упомянул об их намерениях сэру Вику, помогли превратить этот совершенно естественный гнев и страх в настоящую жажду крови.

Прямо у него на глазах загорелся ещё один черисийский галеон, присоединившись к тем двум, что уже пылали у причала. Казалось, что пламя не собиралось перекинуться ни на один из складов, но оно обеспечивало соответствующее адское освещение, так что он мог видеть по крайней мере один галеон, который всё ещё сдерживал каждую попытку взять его на абордаж. Было похоже, что экипажи двух или трёх других черисийцев сумели пробраться к нему на борт — вероятно, вплавь, когда их собственные корабли были захвачены — так что прямо у него на глазах с высокого фальшборта раздался выстрел ещё одного «волка». Оттуда стреляли даже из фитильных мушкетов, а кто-то бросал вниз на пристань зажжённые ручные гранаты.

«Что только сделает нападавших ещё более озлобленными», — подумал он мрачно, — «когда они наконец одолеют оборонявшихся, хотя вряд ли что-то могло сделать их менее дикими после того, что уже произошло».

«А тот факт, что технически этим крысятником командую я, означает, что в Черис обвинят в этом именно меня», — подумал он ещё мрачнее.

По многим причинам, он не сильно волновался об этом, включая тот факт, что ни один человек не хотел бы, чтобы его запомнили как кровавого убийцу, особенно когда он сделал всё возможное, чтобы избежать хоть чьей-нибудь смерти. Однако в данный момент у него были другие заботы, и он стиснул зубы, когда из темноты прогремел ещё один бортовой залп, хлеща штормом картечи по амбразурам одной из его береговых батарей.

Очевидно, что по крайней мере один из стоявших на якоре галеонов был замаскированным капёром. Хорошей новостью было то, что количество орудий, которое можно было скрыть за замаскированными пушечными портами, было ограничено. Плохая новость заключалась в том, что орудия, о которых шла речь — судя по звуками, гораздо более тяжёлые, чем те, про которые он думал, что их можно успешно спрятать — явно были одними из тех новых, быстро стреляющих черисийских пушек, о которых он слышал… а стоявшие за ними орудийные расчёты явно знали, как с ними обращаться.

Галеон неуклонно и величественно прошёл напротив набережной под одними только топселями и стакселями, яростно обстреливая батареи гавани. То тут, то там, какое-нибудь из медленных оборонительных орудий делало выстрел в ответ, но не смотря на то, что Лакир не мог разглядеть многих деталей сквозь дым, тьму и вспышки света, ему казалось, что его артиллеристы не сумели добиться слишком уж большого количества попаданий. И было очевидно, что они даже близко не приблизились по скорострельности к черисийцам.

Крики со стороны носа сказали капитану Фиширу, что «Кракен» только что получил ещё одно попадание. Это было четвёртое, и какими бы не были другие качества, корабль Фишира никогда не проектировался и строился как настоящий военный корабль. В некотором смысле, его более тонкие элементы набора корпуса фактически работали в плюс, так как у них была тенденция меньше крошиться и давать меньше обломков, чем более тяжёлые борта военных кораблей. С другой стороны, они оказывали меньшее сопротивления попаданиям ядер, а у него уже было убито по меньшей мере семь человек и ранено в двое больше.

«Это меньше, чем мы стоили этим ублюдкам!» — подумал он с яростным удовлетворением.

Бортовой залп «кракенов» и установленных на фальшборте «волков» застал пару дельфиракских катеров, направлявшихся к нему, совершенно врасплох. Одних только «волков», вероятно, было бы достаточно, чтобы перебить их команды, но двенадцать тридцатифунтовых карронад, стоявшие на левом борту, вспенили воду двойными зарядами картечи, превратив сами баркасы в плавающие щепки. Ни на одном из них выживших не было.

С этого момента «Кракен» не сидел без дела. Он был единственным черисийским кораблём во всей гавани, который действительно можно было считать вооружённым, и он мог быть только в одном месте за раз, но он перехватил — и разбил — абордажные группы, направлявшиеся к двум другим стоявшим на якоре галеонам, а его собственные абордажные команды перехватили ещё три. У Фишира было слишком мало людей, чтобы распылить их на ещё большее количество абордажных команд, не оголяя свои артиллерийские расчёты или опасно ослабляя способность «Кракена» противостоять попыткам абордажа. Но в дополнение к пяти кораблям, спасённым при его непосредственном вмешательстве, к нему смогли присоединиться ещё всего лишь три корабля. У каждого из них было, по крайней мере, несколько «волков» — достаточно, чтобы убедить экипажи остальных лодок не пытаться приближаться к ним, по крайней мере теперь, когда их экипажи знали, что происходит — и Фишир подвёл свой корабль как можно ближе к батареям порта, стреляя картечью по их амбразурам в попытке подавить их огонь, в то время как другие черисийские корабли пытались пробить себе путь из этого хаоса.

Пока всё выглядело так, что это получится сделать далеко не всем.

Загорелся третий галеон, и Фишир сжал челюсти так, что заболели зубы. Он понятия не имел, кто устроил пожар на борту этих кораблей, но, в отличие от моряков большинства других наций, которые имели тенденцию тонуть как камни в глубокой воде, черисийские моряки, по большому счёту, плавали, как рыбы. «Кракен» уже подобрал из вод гавани по крайней мере дюжину пловцов, и их отрывочные, задыхающиеся рассказы — плюс количество тел, которые Фишир сам видел плавающими на поверхности гавани, отражающей языки пламени — сделали ужасающе ясным, что происходило на бортах осаждённых торговцев. Даже без их рассказов, он был достаточно близко, чтобы видеть один из галеонов, вырисовывающийся на фоне пламени за ним, в то время как дельфиракские абордажники волокли сопротивляющихся черисийцев к борту их корабля. Затем среди дыма и света блеснули лезвия, и внезапно обмякшие, больше не сопротивляющиеся тела плюхнулись в воду, словно кучи мусора.

— Всё кончено, сэр! — почти в ухо прокричал ему Кевин Эдвирдс. Фишир посмотрел на него, и первый офицер «Кракена» поморщился. — Никто больше не выберется оттуда, сэр! — сказал Эдвирдс, махнув рукой в сторону хаоса, насилия и пламени, ревущего вдоль причалов. — Пора уходить!

Фишир хотел спорить, опровергать оценку Эдвирдса, но не мог. Слишком много дельфиракских солдат буквально кишели на пришвартованных у причалов галеонах. К настоящему моменту, большинство стоящих на якоре черисийских торговых судов были взяты на абордаж с лодок. «Кракен» и восемь следовавших за ним кораблей были единственными беглецами, которых он видел, и эти корабли не могли выйти в море без постоянной защиты «Кракена».

— Вы правы, — признал он. — Проложите курс к Банке Пауко-крабов. Мы пойдём по основному каналу.

Капитан Макнил медленно и размеренно расхаживал взад и вперёд на юте вдоль поручней надстройки, заложив руки за спину и размышляя о том, как идут дела в Фирейде. Если всё шло по расписанию — и так, как планировалось — то все черисийские корабли в гавани были захвачены уже несколько часов назад. Но, конечно, редко когда всё идёт по расписанию — и так, как планировалось — не так ли?

При этой мысли он поморщился, затем взглянул на постепенно светлеющее небо на востоке. Оно было неясного, невыразительного серого цвета, потому что облака, которые он наблюдал прошлой ночью сгустились и расползлись во все стороны, до тех пор, пока вдоль южного горизонта не осталась видимой лишь тонкая полоска ясного, звёздного неба. Ветер тоже усилился, поднимая белые барашки, катящиеся по всему Заливу Фирейд, и немного отклонился к северу. Движение «Наконечника» стало заметно более резким, чем раньше, с резким подскоком, когда он шёл против ветра, а первые капли дождя застучали по верхней палубе галеры почти два часа назад. В этот момент, по крайней мере, дождя ещё не было, но даже после восхода солнца видимость лучше не станет, признался он сам себе, невесело хмыкнув.

«Если кто-нибудь из этих ублюдков сбежит, мы, вероятно, увидим их в ближайшие несколько часов», — подумал он. — «Хотя что именно мы должны с ними делать, если их будет больше одного или двух одновременно, ускользает от моего понимания».

Он фыркнул от невольной, ироничной весёлости этой мысли, после чего встряхнулся. По крайней мере у него было время, чтобы накормить людей, прежде чем произойдёт что-либо захватывающее.

— Что-нибудь заметили, Кевин? — спросил Хейрис Фишир, вернувшись на палубу, и смахивая крошки бисквита с своего кителя.

— Только один корабль, сэр, — ответил Эдвирдс. Лицо первого офицера выглядело усталым и осунувшимся, как и должно было быть после ночи, подобной той, что только что была, подумал Фишир. Почти никто не спал, и, несмотря на постоянно свежеющий ветер, максимальная скорость маленького конвоя «Кракена» была немногим больше восьми-девяти узлов. Для того, чтобы развить даже такую скорость, им пришлось поставить больше парусов, чем были готовы рискнуть большинство шкиперов торговых судов такой ночью, когда их дозорные могли бы не заметить несущиеся на них шквалы, на таком расстоянии, чтобы у них было достаточно времени успеть уменьшить паруса. Однако, учитывая возможность того, что галеры, которые он видел выходящими из гавани утром, могли затаиться, чтобы наброситься на беглецов, никто из шкиперов не протестовал, когда Фишир настоял на максимальной возможной скорости.

— Только один корабль, — повторил Фишир и услышал резкость в своём собственном голосе. Там, в Фирейде, было двадцать семь торговых черисийских судов, кроме «Кракена». Из этих двадцати восьми только десять, чуть больше трети сумели вырваться на свободу… по крайней мере, пока.

«И я не думаю, что кто-то из остальных справился бы без нас», — с горечью подумал он. — «Так что же произошло в других местах»?

Это был не тот вопрос, ответ на который он ожидал получить, когда наконец узнает. Если только король Дельфирака Жамис не сошёл с ума по собственной воле, то это было дело рук Клинтана и «Группы Четырёх». Рассказы, которые он уже слышал от выживших, выловленных «Кракеном» из вод гавани, подчёркивали крики нападавших об убийстве «еретиков». И они также ясно дали понять, что дельфиракцы не делали различий между мужчинами, женщинами и детьми. Он едва мог представить, как отреагирует Королевство Черис, когда узнает об этом, но всё же знал, что всё, что он мог себе представить, будет далеко от реальности.

Более того, в данный момент единственной причиной, по которой кому-то удалось сбежать из Фирейда, было то, что никто в Дельфираке не знал, что «Кракен» был на самом деле капёром. Это означало, что шансы на побег из любого другого порта, где, несомненно, разыгрывались подобные сцены, были невелики.

«И если бы я был тем, кто это планировал…»

— У них будет пикет у входа в канал, — сказал он вслух.

— Да, сэр, — согласился Эдвирдс. — Либо там, либо дальше на юг, внутри самого канала.

— Могут быть и там, и там. — Фишир опёрся обеими руками на фальшборт, барабаня по нему пальцами и смотря назад на следующие за кормой галеоны, видимые в постепенно светлеющей предрассветной серости.

— Это то, что бы я сделал сам, — сказал Эдвирдс, кивнув. — С другой стороны, сэр, когда всё это началось, галер у них в порту было не много. Так сколько пикетов у них может быть?

Настала очень Фишира кивнуть. Вопрос Эдвирдса был весьма к месту: в Фирейде было не так уж много свободных галер. Если уж на то пошло, во всём Дельфиракском Флоте их было в общей сложности не более тридцати. И если местные власти не были предупреждены о том, чего от них ждут больше, чем подозревал Фишир, у них не было времени чтобы усилить те три или четыре галеры, которые уже были в Фирейде.

Можно даже сказать, если бы у них было больше свободных галер, они, скорее всего, использовали бы их для абордажа. Во всяком случае, они были бы намного эффективнее, чем атаки лодок.

— Ну, — сказал он, поворачиваясь к Эдвидрсу, — если они всё время сидели здесь, охраняя канал, тогда они не знают, что случилось в Фирейде. Я имею в виду, как всё произошло. И они знают о нас не больше, чем знали те другие ублюдки.

— Нет, сэр, не знают, — задумчиво согласился Эдвирдс, прищурившись.

— Давайте снова закроем порты, — сказал Фишир, оживившись. — Я думаю, что мы можем оставить половину «волков» в вертлюгах: они будут ожидать, что любой галеон должен иметь хотя бы несколько их них на борту, и будет удивлены, если не обнаружат никаких признаков их наличия. Но что касается всего остального…

Он позволил своему голосу затихнуть, и улыбки, которыми обменялись он и его первый офицер, сделали бы честь тёзке их корабля.

— Вижу корабль!

Ховирд Макнил быстро поднял глаза в ответ на доклад наблюдателя.

— Пять парусов — нет, по крайне мере семь — идущих на северо-северо-запад!

— Семь? — Капитан покачал головой. — Семь?

— Что-то, должно быть, пошло нет так, сэр. — До тех пор, пока лейтенант Гармин не ответил ему, Макнил не осознавал, что говорит вслух. Он повернулся и посмотрел на него, и Гармин пожал плечами. — Я не знаю, что это могло быть, сэр, но, очевидно, что-то произошло. Если бы мне нужно было дать оценку произошедшему, я бы поставил на то, что руку сэра Вика что-то подтолкнуло раньше времени, а это те, кому удалось поставить паруса и избежать абордажных партий на лодках.

Макнил хмыкнул. Умозаключение Гармина почти наверняка было правильным, но это не очень помогло ему. Семь кораблей были почти четвертью от общего количества черисийских галеонов, стоявших на якоре в Фирейде в тот момент, когда «Наконечник» отправился на выполнение своей части операции, теперь у него была ровно одна галера, чтобы остановить их.

«И, если кто-нибудь из них сбежит, кому-нибудь захочется, чтобы моя задница поджарилась на вертеле, и никто не вспомнит о том, что я могу перехватить всего одного из них за раз»!

— Готовьтесь к бою, мастер Гармин, — сказал он решительно.

— Так точно, сэр.

Гармин коснулся своего плеча в салюте, развернулся и начал выкрикивать свои собственные приказы. Раздались свистки боцманов, глубоким басом загремели барабаны, и раздался дикий топот множества ног, когда команда «Наконечника» откликнулась на призыв к бою.

— Эй, на палубе! Я вижу уже, как минимум, девятерых! — крикнул наблюдатель, и Макнил поморщился.

Количество кораблей не стало меньше, но, по крайней мере, это были торговые корабли, а не военные галеоны. Бортовое вооружение «Наконечника», возможно, было не более чем шуткой, по сравнению тем, что, как сообщалось, ставилось на галеоны короля Кайлеба, но восьми «соколов», каждый из которых метал восьмифунтовые ядра, должно было хватить, чтобы справиться с любым простым торговым судном. А если нет, то погонные пушки на баке — пятидесятифунтовый «думвал» и пара тридцатифунтовых «кракенов» по бокам, установленные так, чтобы они могли стрелять прямо по курсу — несомненно, смогут. Проблема заключалась не в том, сможет ли он остановить галеон, с которым ему придётся схватиться, а в том, что он не видел никакого способа, как единственная галера сможет «схватиться» с девятью кораблями, по крайней мере, прежде, чем большинство из них проплывёт мимо него.

«В Писании сказано, что Лангхорн знает, когда человек сделал всё, что мог. Я просто надеюсь, что Мать-Церковь и король одинаково понимают друг друга».

— Вы хотите использовать погонные орудия или «соколов», сэр? — спросил лейтенант Гармин.

— Один выстрел из «думвала» вывернет любого из этих парней наизнанку, — сказал Макнил.

— Да, сэр. Я знаю.

— С другой стороны…

Макнил задумчиво потёр подбородок. То, что он только что сказал Гармину, без сомнения, было правдой. Погонные пушки были намного более мощными, чем требовалось для того, чтобы остановить любого, когда-либо построенного купца… но они были бы определённо более впечатляющими, чем его «соколы». И он так же мог бы использовать погонное вооружение, чтобы атаковать их с кормы, если они решат продолжить убегать. При таком волнении моря, его канониры не смогли бы похвастаться меткостью. На самом деле, им повезёт, если они попадут в цель на любом расстоянии, намного превышающем шестьдесят или семьдесят ярдов. Но им может повезти, а даже если и нет, торговцы, столкнувшиеся с перспективой попадания ядра весом в пятьдесят фунтов в свои корабли, могут просто принять решение не искушать судьбу.

— Пусть канонир идёт на бак и зарядит погонные орудия, — сказал он через мгновение. — И скажи ему, что я хочу, чтобы предупредительный выстрел был сделан из «думвала». — Брови Гармина поползли вверх, и Макнил кисло усмехнулся. — Я не очень люблю еретиков, Ранилд, но я бы предпочёл никого не убивать, если на это не будет необходимости. Если бы вы плавали на торговце, как бы вы отнеслись к тому, что перед вашим носом стреляют из «думвала»?

— Вообще-то, сэр, — сказал первый лейтенант с первой искренней улыбкой, которую Макнил увидел на его лице после того, как они получили их приказы, — я думаю, что после того как я обмочусь от страха, я брошусь спускать свой флаг так быстро, как только это доступно человеку!

— Как вы думаете, что они собираются делать, сэр? — тихо спросил Кевин Эдвирдс, когда дельфиракская галера устремилась к ним сквозь усиливающиеся белые барашки волн.

Эта низкобортная галера шла тяжелее, чем галеоны, но в ней, по сравнению с высокими и пузатыми галеонами, была несомненная лихая грация. Это был прибрежный корабль, гораздо меньший по размерам, и с гораздо меньшей осадкой, чем любая черисийская галера. На ней не могли внезапно открыться сдвижные крышки, тщательно окрашенные для соответствия остальному корпусу, как на галеоне. Они возникли, как будто их всех сорвали одним махом, и из внезапно открывшихся проёмов появились короткоствольные карронады.

Он открыл рот, но Гармин тоже видел происходящее. Первому лейтенанту не нужны были приказы, и фланговые погонные орудия «Наконечника» выстрелили почти одновременно. На самом деле, они выстрелили слишком рано, когда форштевень ещё поднимался, и они оба задрались вверх. Одно из них совсем промахнулось, а удар второго, хоть и ударил в корпус черисийца, пришёлся слишком высоко по его борту, чтобы быть хоть сколько-нибудь эффективным. Он пробил круглую, окаймлённую щепками дыру в фальшборте, продолжил своё движение по восходящей траектории и упал в море далеко за галеоном, не причинив больше никакого ущерба.

«Наконечнику» повезло меньше.

Палуба «Кракена» вздрогнула, когда двенадцать тонн карронад отбросило назад в едином, зверином рыке. Взметнулся дым, мгновенно ослепляя всё вокруг, не смотря на свежий ветер. Затем его потащило прочь, унося в подветренную сторону, как клочья тумана, и Фишир оскалил зубы, снова увидев галеру.

— Лево на борт! Лево на борт! — закричал Макнил, пытаясь развернуть «Наконечник» так, чтобы дать возможность выстрелить его бортовым пушкам, пока пушкари перезаряжали носовые. К несчастью, когда черисиец начал стрелять, галера едва начала отвечать на действия руля.

Несмотря на относительно узкую цель, несмотря на то, что и их цель, и палуба под их ногами двигалась, и несмотря на ядро, которое уже поразило их собственный корабль, черисийские канониры не ошиблись. По меньшей мере восемь ядер, каждое из которых было таким же тяжёлым, как и ядра боковых погонных орудий «Наконечника», попали по носу галеры.

Люди завопили, когда тяжёлое ядро пронеслось в сторону кормы, убивая и калеча всех на своём пути. Одно из них удалило по импровесате правого борта, разломав её и срезав веретёна вёсел, как коса, косящая пшеницу. Ещё два просвистели сквозь гребную палубу, сопровождаемые смертоносным дождём из осколков, и «Наконечник» покачнулся, когда слаженная хореография его гребцов была грубо нарушена.

Остальные железки пронеслись в сторону кормы на уровне верхней палубы, насквозь пробив носовую надстройку, вырвались из её открытой задней стороны подобно демонам, и прорубив себе дорогу сквозь палубных матросов и морпехов, ждавших приказа подняться на борт толстого, беспомощного галеона после его капитуляции. Один снаряд попал прямо в балку рамы лафета бокового погонного орудия по правому борту, уничтожив само орудие и убив почти весь его расчёт, а другой врезался в кабестан, осыпав палубу веером деревянных и металлических осколков.

— Разворачивай его! — рявкнул Макнил своему рулевому, и перо руля тяжело повернулось. Несмотря на дикое, неупорядоченное движение вёсел правого борта, «Наконечник» сохранил достаточную инерцию, и галера повернулась, стараясь пустить в ход «соколов» с левого борта.

В этот момент Ховирд Макнил и обнаружил, что нелепые рассказы о том, как быстро может стрелять черисийская артиллерия, вовсе не нелепы.

— Да! — Закричал Хейрис Фишир, когда второй бортовой залп обрушился на дельфиракцев. Его орудийные расчёты знали, насколько важна была скорость, но при этом находили время чтобы прицелиться, стреляя в условиях качки так, чтобы каждый выстрел попадал в корпус их цели, и ещё один железный шторм обрушился на галеру.

«Наконечник» был более крепкой постройки, чем «Кракен», но даже близко не таким крепким, как черисийская галера, и его поворот подставил под огонь его борт вместо узкой носовой проекции, что дало пушкарям «Кракена» более протяжённую и большую цель. Тяжёлые ядра врезались в шпангоуты, круша и дробя, убивая и калеча, и он смог слышать крики раненых и умирающих, когда галера по инерции подошла ещё ближе.

Дельфиракцу удалось завершить поворот, и рявкнул залп его лёгких «соколов». По меньшей мере три восьмифунтовых ядра попали в «Кракен», и кто-то закричал от боли. Но дымящиеся карронады галеона уже откатились, расчёты уже перезаряжали их, и галера едва успела выстрелить, как бортовой залп «Кракена» раздался в третий раз.

Макнил пошатнулся, цепляясь за перила, чтобы удержать равновесие, поскольку огонь черисийца вновь и вновь обрушивался на его корабль, пока он переваливался на волнах. Гребцы «Наконечника» были в безнадёжном замешательстве, корабль потерял способность двигаться вперёд, мёртвые и раненные грудами покатились по палубам, когда корабль беспомощно увалился на подветренную сторону, лейтенант Гармин рухнул на палубу — Макнил не знал, мёртвым или раненым — и пока он смотрел, «торговец», который уже так изуродовал его команду, изменил курс. Он повернул по ветру, кренясь, чтобы пересечь курс его изломанного, истекающего кровью корабля, чтобы пройти на расстоянии всего нескольких ярдов, и он знал, что он ничего не может сделать, чтобы остановить его.

Он смотрел, как орудия черисийца появляются в портах, видел, как они снова вспыхивают огнём, чувствовал, как их выстрелы бьют по кораблю, словно по его собственной плоти, и знал, что всё кончено.

— Флаг спустить! — услышал он, как кто-то кричит его голосом. — Флаг спустить!

Фишир смотрел, как зелёно-оранжевый дельфиракский флаг упал вниз, словно раненная виверна, и его губы с рычанием изогнулись. Перед его внутренним взором снова встали тела, выброшенные за борт их собственного корабля, словно кучи портового мусора. Снова послышались в ушах отчёты выживших об убийствах и издевательствах над мёртвыми женщинами и зарубленными детьми, а также яростный призыв безжалостно убивать «еретиков» во имя Господа.

Его орудия прогремели ещё раз, и в его сердце вспыхнуло яростное ликование, когда железные ядра врезались в изуродованный корпус галеры. — «Они решили начать эту бойню», — яростно подумал он. — «Теперь они имеют дело с последствиями этого».

— Они сдаются, сэр! — прокричал Эдвирдс прямо ему в ухо, и Фишир кивнул.

— Я знаю, — сказал он ровным голосом, когда ещё один бортовой залп попал в изуродованный, истекающий кровью корпус его противника.

— Чёрт возьми, сэр… они сдаются! — прокричал Эдвирдс.

— И что? — Фишир повернулся к своему первому офицеру, а затем поднял руку, указывая назад, туда, откуда они приплыли. — Они как-то предупредили нас, как это положено «офицеру и джентльмену»? Неужели эти люди, с которыми мы даже не воюем, остановились, когда убивали наших людей? Наших женщин и детей? Сжигали наши корабли? Убивали наших друзей?

Эдвирдс на мгновение посмотрел на него, покачал головой и наклонился ближе.

— Нет, сэр, они этого не сделали. Но вот эти люди были здесь, когда это всё произошло. И даже если они этого не сделали, мы не они. Вы действительно хотите, чтобы мы превратились в то, в чём нас уже обвиняет Клинтан?

Глаза Фишира расширились от удивления, когда грубоватый, лишённый воображения Кевин Эдвирдс бросил ему этот вопрос прямо в лицо. В течение долгого, напряжённого мгновения, за время которого пушки успели выстрелить ещё раз, они стояли, глядя друг другу в глаза… и капитан не выдержал и первым отвёл взгляд.

— Нет, Кевин, — сказал он, и его голос был бы практически неслышен даже без грохота битвы, бушевавшей вокруг них. — Нет. Я не буду таким.

Он глубоко вздохнул, ещё раз взглянул на разбитую, истекающую кровью галеру и повысил голос:

— Прекратить огонь! — крикнул Хейрис Фишир. — Прекратить огонь!