— … а это ваш кабинет, отче.

Отец Пейтир Уилсинн вошёл вслед за отцом Брайаном Аширом в большую квадратную комнату и огляделся вокруг.

Она была меньше, чем его старый кабинет во дворце архиепископа, но Уилсинн всегда думал, что та комната была больше и, пожалуй, более величественной, чем ему было нужно. Эта была более чем достаточно большой, с окнами в двух стенах и потолочным окном, чтобы пропускать много света. Кресло за столом тоже выглядело удобным.

— Я надеюсь это приемлемо, отче? — спросил отец Брайан после некоторой паузы.

— А? — Уилсинн встряхнулся. — Я имею в виду, конечно, отец Брайан, — сказал он помощнику архиепископа Мейкела. — Этого более чем достаточно.

— Я рад. У нас также есть для вас полдюжины обученных клерков, из которых вы можете выбрать для себя личных помощников. Я послал за ними сегодня утром, и они ждут, когда вы поговорите с ними. Не стесняйтесь, можете выбрать любого — или, если хотите — всех из них.

— Архиепископ очень щедр, — сказал Уилсинн, и Ашир пожал плечами.

— Его Высокопреосвященство просто хочет, чтобы у вас были требующиеся вам инструменты, отче.

— Ну, он, безусловно, позаботился о том, что я буду делать. — Уилсинн прошёл через кабинет, чтобы осмотреть тома, аккуратные расставленные в книжном шкафу, который занимал всю стену от пола до потолка за стойкой ожидания. Он провёл взглядом по отпечатанным корешкам книг, бессознательно кивая в знак одобрения. У него были все справочные издания, которые ему могли бы понадобиться.

— В таком случае, отче, я уберу себя с вашего пути и позволю вам начать устраиваться, — сказал ему Ашир. — Если вы обнаружите, что мы что-то упустили из виду, пожалуйста, сразу сообщите нам об этом.

— Сообщу, — уверил его Уилсинн, и проводил до двери своего нового кабинета.

Ашир ушёл, и Уилсинн медленно обошёл стол, чтобы усесться за него. Он ещё раз оглядел кабинет, но на самом деле он вообще ничего не видел. Он был слишком занят, спрашивая себя, действительно ли он знал, что он сделал, чтобы беспокоиться об обстановке или служебных помещениях.

Подобные рода сомнения в правильности принятого решения были редкостью для Пейтира Уилсинна. С того дня, как он сказал отцу, что готов принять своё назначение в Черис, он всегда чувствовал, что находится в «правильном» месте. Не обязательно удобном, но месте, в котором он должен был быть, чтобы достичь того, чего желал от него Бог.

Конечно, до тех пор, пока Черис не решила бросить вызов не просто «Группе Четырёх», но и всей иерархии Матери-Церкви.

Молодой священник закрыл глаза, потянувшись к тому тихому, спокойному месту в глубине своего существа, где он сохранял свою веру. Он коснулся его ещё раз, и из него распространилось приятное чувство покоя. Его тревоги и опасения не исчезли волшебным образом, но его наполнила уверенность в том, что он сможет справиться с каждой из них, когда они возникнут.

«Конечно», — подумал он, снова открыв глаза, — «„иметь дело с” это не то же самое, что быть уверенным, что ты поступаешь правильно, верно, Пейтир?»

«Правда», — отметил он, — «заключается в том, что его решение о признании полномочий Мейкела Стейнейра — духовных и светских — в качестве архиепископа Черис волновало его гораздо меньше, чем всё это понятие „патентного бюро”».

Когда ему впервые объяснили эту идею, он немного растерялся. Регистрировать новые идеи и методы? Предоставлять людям, которые их придумали, фактическое владение ими и требовать, чтобы другие платили им за их использование? Абсурд! Хуже того, сама концепция пахла преднамеренным подбрасыванием топлива в топку инноваций, а это было чем-то, из-за чего ни один из членов Ордена Шуляра, вероятно, не чувствовал себя по-настоящему комфортно. Тем не менее, он должен был признать, что он не смог найти ничего в Писании или «Комментариях», что бы запретило такое бюро. Может быть потому, что никому просто не приходило в голову, что кто-то мог бы даже подумать о его создании, но отсутствие письменного запрета оставалось фактом.

«А если эти люди собираются выжить, им нужны инновационные решения проблемы того, как защитить себя от тех, кто превосходит их численностью в восемь или девять раз».

Эта мрачная мысль пробрала его знакомым холодком. Часть его хотела настаивать на том, что это было лишь логическое обоснование, способ оправдать нездоровое и духовно опасное увлечение новыми знаниями. Однако всякий раз, когда возникало это искушение, он понимал, что вспоминает ужасную, неспровоцированную атаку, которую Черис каким-то образом удалось отразить.

Конечно, Господь не хотел и не ожидал, что Его дети будут беспомощно стоять, пока их семьи будут убивать, а дома сжигать над их головами! Ни в чём не повинные люди имели полное право искать средства, чтобы защитить себя от чужого нападения, и независимо от того, что Церковь могла бы официально сказать, Уилсинн знал, что атака на Черис было абсолютно неоправданной. Не то чтобы он был особенно удивлён заявлениями об обратном, исходящими от Зиона и Храма. Да, огорчён и испытывал отвращение, но не удивлён. Несмотря на свою глубокую и неизменную веру, Пейтир Уилсинн никогда не питал никаких иллюзий по поводу разложения «Группы Четырёх» и Совета Викариев в целом.

«Нет, это не совсем правильно», — резко сказал он себе. — «Ты лелеял хотя бы некоторые иллюзии, разве нет? Вроде иллюзии, что даже Великий Инквизитор не решится на уничтожение целого королевства только потому, что оно его раздражает».

Он думал, молился и медитировал после этого решения Клинтана, и наконец пришёл к выводу, что то, что происходило здесь, в Черис, было волей Божьей. Какими бы неудобными, какими бы… беспокоящими не считал он убеждения архиепископа Мейкела, он не сомневался, что архиепископ Черис гораздо ближе к намеренью Бога, чем Великий Инквизитор. Мейкел Стейнейр мог заблуждаться; он не был злом… и это больше не было тем, что Уилсинн мог сказать о Жаспере Клинтане и остальной части «Группы Четырёх». И, по правде говоря, Уилсинн становился всё увереннее в том, что Стейнейр не заблуждался. Последствия этого и монументальные изменения в собственном понимании Уилсинном Писания и доктрины, сопряжённые с ними, были пугающими, но Бог никогда не обещал, что исполнять Его волю будет легко.

И потому, отец Пейтир Уилсинн, Интендант Черис, рукоположенный священник Ордена Шуляра, обнаружил себя здесь, сидящим в кабинете, в здании, специально предназначенном для того, чтобы побуждать людей придумывать новые способы делать вещи.

При этой мысли он покачал головой, а губы его изогнулись в подобии улыбки. Затем он встал и подошёл к одному из своих новых окон, глядя сквозь него на вторую половину дня.

Патентное Бюро разместилось в здании, принадлежавшем министерству барона Железного Холма. У Хранителя Кошелька было гораздо больше дел в Черис, чем во многих других королевствах Сэйфхолда, и Железный Холм в прошлом году переместил большинство своего персонала в значительно большее здание. Это здание, возможно, было слишком мало для нужд Железного Холма, но всё же в нём было множество кабинетов — многие из которых были не больше, чем достаточно маленький шкаф — в которых новое Патентное Бюро (входящее, по крайней мере, на данный момент, в министерство Железного Холма) могло бы разместить неисчислимых клерков, которые, вероятно, ему потребуются. Оно было также окружено зрелыми полудубами и соснами, которые обеспечили желанную тень.

А низкая стена вокруг него патрулировалась, днём и ночью, вооружёнными ружьями морскими пехотинцами.

Рот Уилсинна напрягся, когда он увидел, как полуденное солнце блестит на штыках морских пехотинцев, размещённых у ворот Патентного Бюро. Их присутствие — наряду с тем, что случилось с первоначальным зданием Королевского Колледжа — было мрачным напоминанием о том, что не все согласны с его собственной оценкой событий, происходящих здесь, в Черис. Мысль о том, что его нужно защищать от людей, считавших себя верными сыновьями Матери-Церкви, была… тревожащей. Но такова была судьба, которую Инквизиция раздала Эрайку Диннису.

«Нет простых ответов», — подумал он. — «В Писании говорится, что Бог испытывает тех, кого Он любит, и я всегда верил, что это правда. Но обычно то, что Он хочет от меня, достаточно просто, чтобы быстро понять. Может, не легко сделать, но достаточно просто понять».

Он глубоко вздохнул. Пришло время отставить в сторону сомнения в правильности сделанного. Он был здесь не для того, чтобы не поощрять инновации — видит Бог, было уже много черисийцев, энергично делающих это! — но чтобы гарантировать, что ни один из вновь запатентованных процессов или концепций не нарушает «Запреты Чжо-чжэн». Хоть это он мог сделать без всяких сомнений.

«И что ты сделаешь, когда увидишь, что новых процессов и концепций, протекающих через твой рабочий стол, так много, что «Запреты» начнут размываться даже для тебя, Пейтир?» — спросил он себя. — «Как ты скажешь «стоп» после того, как стал частью того, что говорит людям, что перемены — это хорошо? Его Высокопреосвященство прав, «О вере и послушании» говорят, что бывают времена, когда перемены хороши, даже необходимы. Но если это один из тех случаев, то где это закончится… и кем ты станешь, когда доберёшься туда?»

У него не было ответов на эти вопросы… пока. Но были времена, когда любой человек, особенно священник, просто должен поверить, что Бог ведёт его к правильной конечной цели.

Пейтир Уилсинн расправил плечи, подошёл к двери своего нового кабинета, выглянул и посмотрел на дежурного по этому этажу.

— Отец Брайан сказал мне, что собрал для меня несколько кандидатов, которых я мог бы прособеседовать на должность потенциальных клерков, — спокойно сказал он. — Не могли бы вы попросить первого из них пройти в мой кабинет?