— Это отвечает вашим потребностям, доктор?

Ражир Маклин отвернулся от окна и посмотрел на отца Клайфирда Леймина, личного секретаря и исповедника короля Кайлеба. За прошедшие годы Маклин сталкивался со многими священниками, которые, казалось, были… далеки от восторга по поводу работы Королевского Колледжа. Отец Клайфирд, однако, казался отрадно свободным от любых недомолвок. Вероятно, неудивительно, что он был лично рекомендован королю для деликатных поручений архиепископом Мейкелем. Сейчас Леймин стоял и внимательно ждал, пока Маклин обдумает его вопрос.

«Не то, тут действительно было много чего, что нужно было „обдумывать“», — подумал Маклин, посмотрев назад в окно башни. Башня Короля Кайлеба — построенная прадедом нынешнего монарха — стояла на самой дальней от гавани стороне дворца. Окно предлагало вид примерно на треть южной части Теллесберга, а также на лес, фермы и далёкие горы за ними. Это было несомненно намного лучше, чем вид из его старого кабинета, на набережную, а сама башня предлагала, как минимум, в половину большую площадь помещений. Правда, ему придётся взбираться на ещё большее количество ступенек, чтобы достичь своего нынешнего наблюдательного пункта, но, если он захочет подняться ещё на один пролёт, он сможет достичь плоской крыши башни, открытой солнечному свету и ветру. Там уже была удобная группа плетёных кресел с мягкими подушками на сиденьях, которые ждали под навесом от солнца, а воображение Маклина было полностью в состоянии представить себе греховное удовольствие сидения на одном из этих стульев, с блокнотом на коленях, ноги подпёрты на удобном табурете, с прохладительным напитком у его локтя — охлаждённым льдом, собранным в тех же самых далёких горах и хранящимся в леднике, похороненном глубоко под дворцом — и слугами, чтобы обновить его при необходимости.

«Я думаю, что это часть проблемы», — сардонически подумал он. — «Так или иначе, «чистая наука» не должна быть такой уж весёлой!»

На самом деле, как он прекрасно знал, его затянувшиеся сомнения ни с чем таким связаны не были. Они олицетворяли его упорную приверженность принципу, согласно которому Колледж должен был быть официально (и как можно более заметно) независимым от Короны. Это было глупо с его стороны, так как нынешний король Кайлеб совершенно ясно дал понять, что собирается изменить эти отношения. Если на то пошло, за пятидневку, прошедшую с момента огненного разрушения изначального здания Колледжа, Маклин понял, что решение короля было правильным. К сожалению, у него продолжало оставаться что-то, что он мог бы описать только как угрызения совести всякий раз, когда он думал об этом.

«Перестань быть таким занудой и ответь человеку, Ражир», — твёрдо сказал он самому себе.

— Думаю, башня подходит просто отлично, отче, — сказал он, возвращая своё внимание к секретарю Кайлеба. — Я мог бы пожелать, чтобы у нас было немного больше места для хранения записей, но это, к сожалению, не то, о чём нам придётся беспокоиться, по крайней мере, некоторое время.

Он улыбнулся, но это была чрезвычайно кислая улыбка, так как он снова подумал о всех бесценных записях и документах, которые были уничтожены. И он пришёл к выводу, что капитан Атравес с самого начала был прав насчёт того, как и почему этот огонь возник… и с чьей помощью.

— Если вы уверены, доктор, — сказал Леймин, — полагаю я должен сказать вам, что Его Величество хотел бы перевезти вас, вашу дочь и зятя, а также ваших внуков в старую семейную часть Дворца.

Маклин открыл рот в автоматическом отказе от этого предложения, но Леймин продолжил говорить, прежде чем он смог возразить против размеров, роскоши и комфорта предлагаемого жилья.

— Эта часть Дворца практически не использовалась в течении большей части последних двадцати лет, доктор. Фактически, нам придётся сделать небольшой ремонт крыши, прежде чем это станет чем-то, что Его Величество сочтёт действительно пригодным для жилья. И хотя я понимаю, что вы и ваша семья можете чувствовать, что вы болтаетесь здесь, как семечки в тыкве, уверяю вас, что это ненадолго. Его Величество намерен превратить одну из королевских опочивален в рабочий кабинет для вас, и весьма вероятно, что по крайней мере двое или трое из ваших старших коллег тоже переедут сюда. Если Башня Короля Кайлеба станет подходящим домом для официального Колледжа, то тот факт, что она находится прямо напротив Двора принца Эдварда, находящегося в старой семейной секции, несомненно, будет удобен для всех вас.

Маклин снова закрыл рот. Леймин сделал небольшой, но безошибочный акцент на трёх своих последних словах, что убедительно указывало Маклину, что они исходили либо от самого короля, либо от капитана Атравеса. В любом случае, в этом были признаки их презренного коварства. Он не знал, кем могут быть эти «старшие коллеги», но у него были свои подозрения, и по крайней мере двое из них были такими же скрипучими в суставах, каким был он. Аргумент об удобстве делал для него отказ гораздо более трудным, чем если бы ему приходилось беспокоиться только о собственных коленях.

«Кроме того, Тейрис убьёт меня, если я отклоню предложение подобное этому!»

— Очень хорошо, отец Клайфирд, — сказал он наконец. — Пожалуйста, сообщите Его Величеству, что он слишком щедр, но я с благодарностью и радостью принимаю его щедрость.

— Я уверен, что Его Величество будет рад это услышать, — пробормотал Леймин с едва заметным проблеском торжества.

— Теперь, — продолжал он более оживлённо, — о той административной помощи. Его Величество думал…

— О, хватит ворчать, отец! — сказала Тейрис Канклин с ласковой улыбкой, поставив салатник в центр обеденного стола. — Можно подумать, что король предложил вам келью в подземелье!

— Это просто дело принципа, — стойко возразил Маклин. — Мы должны быть независимыми и критически настроенными, а не подкупленными и развращёнными обещаниями греховной роскоши!

— Как по мне, я лично полностью поддерживаю греховную роскошь, — вставил Айзек Канклин, взяв деревянные щипцы и начав раскладывать салат.

Зять Маклина был крепким, коренастым человеком среднего роста. У него была тяжёлая, быстрорастущая борода, густые брови, мощные плечи и предплечья, а его тёмные глаза выглядывали из глазниц, похожих на пещеры. Люди часто думали, что он выглядел так, как будто чувствовал себя как дома будучи портовым грузчиком в доках или за плугом где-нибудь на ферме. На самом деле, в этих глубоко посаженных глазах искрилось живое любопытство, и он был одним из наиболее умных и начитанных людей в окружении Маклина. Он и Тейрис были также официальными библиотекарями Колледжа, и если кто-то был опустошён больше, чем сам Маклин, из-за уничтожения записей Колледжа, то это должны были быть его дочь и зять.

— Я тоже. Я тоже! Я люблю греховную роскошь! — объявила Эйдит Канклин, младшая дочь Тейрис и Айзека, почти подпрыгивая на своём стуле. Её брат-близнец Жоэл закатил глаза. Он всегда так делал, когда энтузиазм тринадцатилетней Эйдит бил через край. Тем не менее, Маклин не услышал, чтобы он выражал и какой-то протест, и потому он посмотрел на Эйдрин, свою старшую внучку.

— Должен ли я предположить, в данном случае, что ты поддерживаешь своих родителей и свою в некоторой степени громогласную сестру? — спросил он у неё.

— Дедушка, — ответила двадцатилетка с улыбкой, — если ты действительно хочешь жить и работать в грязном, скрипучем старом многоквартирном доме, в котором нужно подняться на четыре лестничных пролёта, просто чтобы добраться до твоего кабинета, и в окна которого любой человек с грязными мыслями может забросить зажжённый масляный фонарь, тогда валяй, вперёд. Остальным из нас просто придётся приноравливаться здесь, во Дворце.

— Гедонисты, все вы, — проворчал Маклин.

— Если ты действительно так думаешь, то называй нас так, не улыбаясь, папа, — сказала Тейрис. Маклин проигнорировал её вызов с достоинством, присущим патриарху его преклонных лет. Тем более, что он прекрасно знал, что не мог бы принять его, в любом случае.

— Кто-нибудь обсуждал это с дядей Томисом? — спросил Эрайк. Ему было семнадцать лет, и он был вторым по старшинству из внуков Маклина. Высокий, стройного телосложения, он был больше похож на свою мать, чем на отца, и он определённо был в семье самым беспокоящимся человеком.

— Мой маленький брат может позаботиться о себе, большое тебе спасибо, Эрайк, — сказала в ответ с улыбкой его мать. — В конце концов, он делал это годами. И я совершенно уверена, что когда он вернётся домой, он будет за то, чтобы «отдать якорь» здесь, вместо нашей старой свободной спальни.

Большинство из сидящих за столом захихикали. Томис Маклин никогда не был женат — пока, по крайней мере; Маклин напомнил себе, что ему было всего тридцать шесть — в основном потому, что он утверждал, что жена и капитанская койка не подходят друг другу. Будучи шкипером одного из галеонов Эдвирда Хоусмина, Томис находился за пределами Теллесберга гораздо чаще, чем дома, и Маклин подозревал, что у него было довольно много возлюбленных, разбросанных по океанам Сэйфхолда. В отличие от своей сестры, Томиса никогда не прельщала жизнь учёного. Он был слишком занят, преследуя более… живые цели, и у него не было никаких возражений против того, чтобы наслаждаться лучшими в жизни вещами.

— Боюсь, по крайней мере насчёт этого, твоя мать права, — сказал Маклин своему внуку.

— Конечно, права, — весело сказал Айзек. — Помимо его особенного вкуса к солёной воде, он один из самых здравомыслящих людей, которых я знаю. Ты действительно думаешь, что твой дядя воротил бы свой нос от жилья здесь, во Дворце, Эрайк?

— Не дядя Томис, будьте уверенны! — вставила Эйдит с огромной усмешкой. — Точно, — сказал Айзек, передавая Маклину его тарелку, наполненную салатом. — И это даже не учитывает всех других преимуществ, — добавил он, чуть тише, встречая глаза своего свёкра с другой стороны стола.

«Нет, Айзек, не учитывает», — молча согласился Маклин. — «Им будет чертовски тяжело разбрасывать здесь вокруг любые зажжённые фонари, так ведь?»

— Хорошо, — сказал он. — Хорошо! Я перестану жаловаться, возьмусь за ум и буду страдать от навязывания всей этой греховной роскоши в благородном молчании.

— Ваше Величество!

Маклин попытался вскочить на ноги — или, как минимум, сделать что-то близкое к этому, насколько это мог человек его возраста, с его коленями — но король Кайлеб взмахом отправил его обратно в кресло.

— О, оставайтесь на месте, Ражир! — проворчал молодой монарх. — Мы знаем друг друга много лет, вам достаточно лет, чтобы быть моим отцом, и это ваша территория, а не моя.

«Со стороны короля было тактично», — подумал Маклин, — «хотя и не совсем точно, сказать „отец”, а не „дедушка”».

— Ваше Величество весьма добры, — сказал он, садясь обратно в роскошно обитое кресло, предоставленное ему Кайлебом.

— Моё Величество отнюдь не такое, — раздражённо сказал Кайлеб, когда Мерлин Атравес проследовал за ним через дверь в кабинет Маклина, неся кожаную, плиссированную папку для документов. — Моё Величество — расчётливое, циничное и эгоистичное Величество. Следить за тем, чтобы у вас и ваших коллег было всё необходимое для бесперебойной и эффективной работы — и не беспокоиться об отравлении угарным дымом — полностью в моих собственных интересах.

— Конечно это так, Ваше Величество.

Маклин улыбнулся, и король улыбнулся в ответ. Но затем выражение его лица стало более серьёзным, и брови Маклина поднялись, когда капитан Атравес закрыл за собой дверь кабинета.

— На самом деле, в том, что я только что сказал, доктор Маклин, есть много правды, — сказал Кайлеб. — На самом деле, я думаю, больше, чем вы знаете.

— Прошу прощения, Ваше Величество?

— Позвольте мне начать, — сказал Кайлеб, садясь в одно из кресел, стоящих в большом, залитом солнечными лучами кабинете. — Я полагаю, что без опасений могу предположить, что вы отметили, так скажем, несколько… незначительных особенностей, касающихся сейджина Мерлина?

Он сделал паузу, склонив голову, и Маклин прищурился.

— Вообще-то, Ваше Величество, — медленно сказал он, — да, отметил.

— Ну, как выяснилось, это потому, что он в каком-то роде довольно своеобразный человек, — сказал Кайлеб с немного натянутой улыбкой. — И причина моего небольшого неожиданного визита сегодня днём состоит в том, чтобы рассказать вам о некоторых его особенностях и о том, почему они — и вы — так важны для того, что происходит не только здесь, в Черис, но и для всего Сэйфхолда.

— До самого недавнего времени я сам не знал о некоторых особенностях сейджина, — продолжил он. — До того дня, когда он и архиепископ Мейкел пришли, чтобы рассказать мне о небольшой истории, о которой большинство людей не знают. Видите ли, доктор, похоже, что несколько веков назад…

Чуть более трёх часов спустя, Кайлеб откинулся на спинку своего кресла и поднял обе руки ладонями вверх.

— Так что это правда, доктор, — тихо сказал он. — Я знаю, что многое нужно принять, и я знаю, что это бросает вызов всему, чему Церковь когда-либо учила нас, но это правда. Я спросил архиепископа Мейкеля, и он сказал мне, что он более чем готов подтвердить всё, что я уже сказал вам. Если уж на то пошло, Братство готово предоставить вам оригиналы документов, чтобы вы смогли изучить их сами, в Сен-Жерно.

— В этом… нет необходимости, Ваше Величество, — медленно произнёс Маклин. Его глаза были огромными, сверкающими жарким, пылающим любопытством от того, что он смотрел не на короля, а на Мерлина. — О, я непременно приму предложение Его Высокопреосвященства… что за историк смог бы не принять его?! Но мне не нужно понимать этого, чтобы поверить каждому слову, которое вы только что сказали мне, и не просто потому, что я никогда не думал, что вы лжёте. Я не буду притворяться, что когда-нибудь хотя бы подозревал, что вы только что сказали мне, но это объясняет очень много других вещей, которым я удивлялся в течение моей жизни.

— Если вы простите мне мои слова, доктор Маклин, вы из тех людей, которые всегда чему-нибудь, да удивляются, — заметил Мерлин с блеском в глазах.

— Стараюсь, сейджин Мерлин. — Маклин покачал головой. — С другой стороны, глядя на вас, на знания и способности, которые представляет само ваше существование, очевидно, что я не хочу прекращать задумываться обо всех тех вещах, которые должны меня удивлять, прежде чем у меня закончится время.

— Теперь, когда вы всё знаете, доктор, вы будете чувствовать себя более комфортно? — тихо спросил Кайлеб.

— Учёному не должно быть слишком комфортно, Ваше Величество.

— Это не совсем то, что я имел в виду, — сухо сказал Кайлеб.

— Я это знаю, Ваше Величество. — Маклин посмотрел на короля с сокрушённым взглядом. — В то же время, тем не менее, мой ответ был не совсем легкомысленным. Сейджин Мерлин и вся история, которую вы только что сообщили мне — это то, ради чего живут учёные. Или, во всяком случае, ради чего мы должны жить. Я уверен, что я открою для себя аспекты этой истории, которые будут тревожащими, и попытка усвоить всё это перед лицом того, чему всегда учила Церковь, неизбежно вызовет некое беспокойство. Хотя по сравнению с коэффициентом очарования…

Он пожал плечами, и плечи Кайлеба, казалось, немного расслабились, словно какое-то, ранее незаметное, напряжение только что покинуло него.

— Я также начинаю понимать, откуда появляются странные маленькие тайники знаний сейджина Мерлина, — продолжил Маклин.

— Я не думаю, что когда-либо лгал об этом, доктор.

— Нет, я тоже не думаю, что вы лгали. — Маклин усмехнулся. — На самом деле, я просто пробежался в памяти по вашим вводным замечаниям, которые вы делали каждый раз, когда представляли какую-то новую, полезную технику или изобретение. Вы всегда были очень осторожны с тем, как вы их представляли, так ведь?

— Разумеется, я старался быть осторожным, — серьёзно сказал Мерлин, — и во многом потому, что я всегда знал, что такие моменты как этот должны наступить. Могут быть вещи, которые я был не в состоянии рассказать вам, или другим людям, но я с самого начала решил, что важно, чтобы я не придерживал эту информацию таким образом, который мог бы подорвать мой авторитет, когда я наконец смогу ей поделиться.

— И, если вы думаете, что он станцевал несколько искусных танцев там, где дело касается вас, доктор, вы бы видели, как он разговаривает с отцом Пейтиром, — с чувством вставил Кайлеб.

— Мне кажется, что я хотел бы увидеть это. — Маклин покачал головой с ещё одним смешком. — Это должно быть… занимательно.

— О, вы даже не представляете, доктор, — заверил его Мерлин.

— Наверное, нет, — согласился Маклин. Затем он сел в своём кресле прямее, наклонившись вперёд и сложив руки на столе перед собой. — С другой стороны, Ваше Величество, я начинаю понимать, что вы сказали, когда только зашли. Должен ли я предположить, что у сейджина Мерлина есть несколько дополнительных зёрнышек знаний, которые можно распространить в Колледже и через него?

— На самом деле, да, — согласился Кайлеб. — И мы также хотели бы, чтобы вы рассмотрели дополнительные кандидатуры для «внутреннего круга». Очевидно, вы знаете своих коллег по Колледжу лучше, чем кто-либо из нас. Кто из них, по вашему мнению, был бы… достаточно гибкими, чтобы принять правду?

— Я должен немного подумать об этом, Ваше Величество, — осторожно сказал Маклин, и Кайлеб фыркнул.

— Если бы вам не нужно было «немного подумать», я бы вас обязал сделать это, доктор! И помните, окончательное решение зависит не только от вас или от меня. Всё-таки, определенно было бы чрезвычайно полезным иметь дополнительных членов Колледжа, которые могли бы работать с нами над этим.

— Я понимаю, Ваше Величество, — заверил его Мерлин.

— Хорошо. А теперь, Мерлин, я думаю, у тебя есть что-нибудь для хорошего доктора?

— Конечно есть, Ваше Величество, — сказал Мерлин с полупоклоном. Затем он залез в папку, которую принёс в кабинет, и достал стопку бумаги. — Я перевёл это в рукописную форму, доктор, — сказал он. — Я подумал, что это, вероятно, вызовет меньше вопросов, чем правильно распечатанная копия в твёрдом переплёте с датой публикации раньше Дня Сотворения, если кому-то ещё случится увидеть это. Держите.

Он протянул её Маклину, который принял её с небольшой опаской. Он открыл её, а затем удивлённо дёрнулся.

— Это же мой почерк! — выпалил он, поднимая взгляд на Мерлина.

— На самом деле, Сыча, — сказал Мерлин с улыбкой. — Он довольно способный фальсификатор, и я подсунул ему образец вашего почерка, прежде чем он изготовил это. Я думаю, что так будет лучше для всех.

— Но что это? — спросил Маклин.

— Это, доктор Маклин, что-то, что было написано много лет тому назад, на Старой Земле, человеком по имени сэр Исаак Ньютон. Я немного обновил это — оригинальному английскому уже около двух тысяч лет — но я думаю, что вы найдёте это интересным.