Август, 892-й год Божий

— Хорошо, мистер Нетол! Ждите у носовой пушки!

— Так точно, сэр!

Хейрим Нетол махнул, подтверждая услышанное со своего поста на носу шхуны, когда ходкий, гладкопалубный капёр обрушился на свою намеченную добычу. Капитан Эколс Рейнейр, капитан и наполовину владелец «Клинка», стоял у штурвала, внимательно следя своими прищуренным карими глазами за ветром, парусами своего корабля и доларским галеоном, на который он нацелился.

— Положите нас под ветер на четверть румба, — прорычал он, и рулевой кивнул.

— Так точно, кэп, — ответил он, переместив свой хорошо пережёванный комок жевательных листьев на другую сторону рта, и Рейнейр усмехнулся. Было сложно представить что-то похожее на дисциплину военно-морского флота на борту «Клинка», но работа была сделана. Он и его шхуна находились в семи тысячах миль от Черис, если бы летела виверна, и в три раза дальше, чем они обычно плавали. Это был долгий путь, но Рейнейра это не волновало. Даже для такого быстрого корабля как «Клинок» и его сопровождающие, плаванье заняло почти три месяца, но и это его так же не заботило.

Нет, Эколса Рейнейра беспокоило только то, что он и его партнёры по консорциуму были правы с самого начала. Казалось совершенно очевидным, что никто в Доларе не питал ни малейшего подозрения о том, что черисийские капёры могут действовать так далеко от дома. Четыре шхуны — «Клинок», «Секира», «Тесак», и «Кинжал» — уже почти месяц прореживали неосторожные доларские торговые корабли, и бухгалтерские книги экспедиции выглядели очень, очень хорошо.

«Как мило, что король Ранилд тратит всё это время и силы на то, чтобы сделать нас богатыми», — подумал Рейнейр, когда его корабль рассекал воду, словно клинок, чьим именем и был назван. Конечно, это было совсем не то, о чём он думал на самом деле. — «Но если ты достаточно глуп, чтобы плавать с кракенами, то тебе повезёт, если ты отделаешься только кровоточащими культями».

С доларской точки зрения, амбиции Ранилда IV по созданию с нуля торгового флота были, без сомнения, похвальны. Рейнейр же их такими не находил. Его отец и один из его дядей были капитаном и первым помощником (и совместными владельцами) черисийского торгового корабля, который заходил в Залив Долар двенадцать лет назад и на подходе к Бухте Силькия столкнулся с доларской военной галерой.

Они даже не направлялись в доларский порт — их груз предназначался торговцу специями в Великом Герцогстве Силькия — но это не имело значения.

Король Ранилд решил, что Залив Долар, Залив Хэнки и Бухта Силькия должны быть закрытыми водами. Он начал с взимания пошлин с тех, кто проходил к востоку от берегов Долара и примыкающих к нему группы островов. Затем он начала расширять зону своих операций дальше на запад. В конце концов, он расширил «защищаемую» им зону до острова Китов, что находился более чем в тысяче миль от его берегов. Заявление о том, что он получил какую-то полицейскую власть на таком большом пространстве солёной воды было не только неслыханным, но и нелепым. Например, Черис, как и почти любая другая морская держава на планете, придерживалось более старого правила, согласно которому держава могла претендовать на суверенитет только над водами, в которых она могла — и осуществляла — эффективный контроль. И это не означало простого вымогательства денег у проходящих мимо торговых судов. Это означало борьбу с пиратами, предотвращение военных действий со стороны других морских держав, ограждение буями и маркировку навигационных помех, обновление карт, и, главным образом, принуждение «детей» вести себя хорошо. Что, в свою очередь, для всех практических целей, означало, что территориальные воды простирались в пределах от берега до самого дальнего выстрела из пушки, что, как обычно все подразумевали, составляло приблизительно три мили. На самом деле, как все прекрасно понимали, даже лимит в три мили был слишком велик. К тому же, стоило отметить, что каким-то образом корабли Харчонгской Империи были освобождены от «оплаты прохода» королю Ранилду.

Так или иначе, Абнейр и Уиллим Рейнейры не видели никаких причин, по которым они должны были вливать свои с трудом заработанные золотые марки в карманы Ранилда. Тем более, что было очевидно, что все требования «платы за проход» задумывались исключительно для того, чтобы лишить не-доларские торговые суда возможности использовать воды, которые Ранилд IV считал «своими».

Никто в Черис точно не знал, что же произошло в тот полдень в водах между Заливом Хэнки и Бухтой Силькия. Единственное, что они знали, это то, что галеон «Гордость Рейнейра» был обстрелян, взят на абордаж, а затем потоплен Доларским Флотом. Ни отец Эколса, ни его дядя не пережили это испытание, и всего лишь двое из их команды смогли вернуться домой.

Была причина, по которой Эколс Рейнейр был удивлён меньше других тем, что Ранилд так охотно стал союзником Гектора Корисандийского несмотря на то, что Долар и Корисанд были почти на противоположных сторонах света друг от друга, чёрт возьми. Да и, по-правде говоря, не только прибыль привела «Клинок» и его компаньонов в доларские воды.

Он снова перевёл взгляд на неуклюжий доларский галеон. Он мог понять, почему тот плавал в заливе. Один взгляд на по-настоящему открытое море, вероятно, испугал бы команду неуклюжего, высокобортного, неповоротливого корабля до смерти. К счастью, чтобы не думала Церковь — или, в данном случае, Ранилд Доларский — о Черис, имперский наместник провинции Швэй, похоже понимал, что черисийские марки тратятся так же, как и любые другие. В данный момент он, в некотором роде, неплохо себя чувствовал, позволяя Рейнейру и его партнёрам сбывать призовые корабли и конфискованные грузы у харчонгских торговцев в Юй-Шай, в Бухте Швэй. Как долго это могло продлиться, можно было только гадать, но, по крайней мере, на данный момент Рейнейру хотя бы не нужно было беспокоиться о том, что его возьмут на абордаж по дороге домой в Черис.

«Конкретно этот галеон кажется более упрямым, чем большинство других», — подумал Рейнейр. Его капитан упрямо продолжал придерживаться своего курса, вместо того чтобы принять неизбежное. Он поднял все паруса, которые у него были — не такие уж и впечатляющие для тех, кто видел паруса черисийских галеонов — и шёл так, как будто действительно думал, что сможет уклониться от элегантной, низко посаженной шхуны.

«Что же, скоро он узнает всё получше», — подумал Рейнейр.

— Держите голову этого чёртова дурака ниже фальшборта! — зарычал капитан Грейгейр Мейги.

Провинившийся солдат поспешно нырнул обратно в укрытие, и Мейги зло и удовлетворённо хмыкнул.

После чего снова обратил своё внимание на черисийское судно, которое приближалось к «Хранителю» с наветренной стороны.

«Забавно», — подумал он. — «Всё это казалось гораздо лучшей идеей, когда они объясняли мне это в бухте Горат. Сейчас же мне интересно, какой придурок это придумал. Конечно, если бы кто-нибудь в этом проклятом Флоте отличал свою задницу от своего локтя, мы бы вообще не оказались в этом бардаке».

— Как думаете, сэр, он выстрелит в нас, или положит выстрел перед нашим носом? — тихо спросил его старший помощник, Айра Синклир.

— Откуда мне знать, чёрт возьми? — сердито ответил Мейги. Хотя, он должен был признать, это был хороший вопрос. — Я полагаю, мы узнаем… когда узнаем, — добавил он. — Что, если я не ошибаюсь в своих предположениях, должно произойти очень скоро.

— Хорошо, мистер Нетол… дайте выстрел перед его носом!

Носовая пушка выстрелила ещё до того, как Рейнейр умолк, и он увидел, как султан белой воды поднялся далеко перед галеоном.

«Клинок» и его сёстры были построены на верфи Шумейр в Черис. В основном, они были копией проекта сэра Дастина Оливира, предназначенного для Королевского Флота, но с некоторым незначительными изменениями, делающими их более подходящими для их роли частного предпринимательства — их военные двойники несли по четырнадцать тридцатифунтовых карронад на борту, но «Клинок» нёс только десять карронад и одну длинную четырнадцатифунтовку на носу, на новой «вертлюжной установке».

Рейнейр не знал, кто придумал «вертлюжную установку», да и, на самом деле, ему было всё равно.

Она состояла из почти стандартного орудийного лафета, который был установлен на платформе, сделанной из двух тяжёлых брусьев, или салазок, которые были соединены четырьмя массивными равномерно расположенными блоками. У лафета не было колёс, однако вместо этого, когда он отскакивал, то скользил по канавкам, прорезанным в салазках. Сами салазки были прикреплены к палубе с помощью шарнирного пальца через соединительный блок сзади. Палец проходил сквозь палубу, и его нижний конец был прикреплён к брусу площадью два фута. Точка, в которой он проходил сквозь палубу, была укреплена массивной чугунной втулкой, которая была вставлена внутрь на половину бревна, а его верхний конец, в том месте где он соприкасался салазками, был сильно измочален, так как он принимал большую часть отдачи, когда пушка стреляла. Поворотные колёса под передней частью салазок катались по круглому рельсу, закреплённому на палубе, и перемещая переднюю часть по рельсу, при закреплённом заднем конце, вся установка могла быть повёрнута теоретически на триста шестьдесят градусов, хотя бушприт и такелаж корабля закрывали определённые углы ведения огня. Слухи приписывали изобретение заслугам барона Подводной Горы, но всё, что действительно волновало Рейнейра — это то, что осевое крепление позволяло использовать единственную длинноствольную пушку «Клинка» с любого борта.

Существовали ограничения на калибр орудия, которое могла выдержать установка, и длинная четырнадцатифунтовка стреляла гораздо более лёгким выстрелом, чем карронады, но дальность её стрельбы была больше, и в море на самом деле не требовалось самое тяжёлое орудие, чтобы убедить любого достаточно здравомыслящего шкипера торгового корабля, что пришло время сдать свой корабль.

— Как, чёрт возьми, они это сделали? — поинтересовался Синклир.

— Ты думаешь, я знаю? — огрызнулся Мейги в ответ.

По правде говоря, он знал, что это был риторический вопрос. На самом деле, он не был уверен, что Синклир вообще понял, что говорит в слух. Нечего и говорить, что новые свидетельства ещё одних, казалось бесконечных, черисийских инноваций, не заставили его чувствовать себя счастливее.

Фактически, это было самое лучшее объяснение, что Мейги мог сказать о черисийской артиллерии, которая, как он подозревал, более чем наполовину была причиной его раздражающей напряжённости. Почти все в доларском Флоте, начиная с герцога Тораста, были заняты тем, что пытались преуменьшать эффективность черисийских пушек. Мейги подумал, что это было неизбежно — «Очевидно», — сардонически подумал он, — «притворяться, что черисийские пушки не работают, гораздо проще, чем выяснять, что с ними делать, если окажется, что они, в конце концов, работают» — но это было чертовски важно для бедного ублюдка, который оказался с ними лицом к лицу.

Ему очень хотелось вытащить подзорную трубу и хорошенько рассмотреть вооружение шхуны, но подзорные трубы были редкостью на борту торговых судов и в более лучшие времена, и в особенности на таких умышленно потрёпанных, как «Хранитель».

— Приготовьтесь, мистер Синклир, — сказал он вместо этого и посмотрел на своего второго помощника. — Пора, мистер Джинкс, — сказал он.

— Это странно, — пробормотал Эколс Рейнейр про себя, когда галеон, наконец-то, подчинился неизбежному и лёг в дрейф. Он нахмурился, пытаясь понять, что же всё-таки терзало уголок его сознания, когда «Клинок» последовал его примеру, а Нетол и дюжина тяжело вооружённых моряков спустилась в первый катер, чтобы завладеть их призом. Было тут что-то…

Через мгновение он узнал, в чём заключалось это «что-то»

— Сейчас! — рявкнул капитан Мейги, и одновременно произошло сразу несколько вещей.

Ждущие солдаты вскочили на ноги, с мушкетами наготове, поднявшись над высоким фальшбортом, в то время как другие, специально подготовленные части этого фальшборта внезапно упали, обнажая орудия, установленные позади них. Этими орудиями были исключительно «соколы», чья ядра весили чуть меньше восьми фунтов.

В конце концов, «Хранитель» был просто переделанным торговым галеоном. Он не был построен с учётом размещения на нём артиллерии, а каждое из этих орудий весило чуть более тонны по-отдельности. Было просто нецелесообразно размещать на нём какие-либо более крупные и тяжёлые орудия, и даже если десятая часть рассказов о новых черисийских пушках была правдой, его бортовой зал будет гораздо медленнее. Но у капёра было только по пять орудий на борт, в то время как у «Хранителя» их было восемнадцать.

Сердце Рейнейра, казалось, перестало биться, когда доларский «торговый корабль» внезапно обнажил клыки. Его рот открылся, но прежде, чем он успел отдать первый приказ, мир вокруг него, казалось, взорвался.

На борту этого корабля было по меньшей мере сто мушкетёров. В этот момент они выскочили из своих укрытий и открыли огонь по досмотровому катеру «Клинка». На таком расстоянии даже мушкеты с фитильным замком не могли промахнуться, и сосредоточенный залп превратил катер в разрушенную, медленно тонущую развалину, наполненную мертвецами и кровью.

Факт смерти Нетола, наряду с расправой над остальной частью его абордажной команды, только начал доходить до сознания, как прогремел доларский бортовой залп. Хотя это и были доларские пушки, но их было много, и, очевидно, что у их артиллеристов было чертовски хорошее представление о том, с какой стороны орудия вылетают ядра. Некоторые из них, не смотря на смехотворную дистанцию, умудрились промазать, однако большинство из них справились, и на палубе «Клинка» раздались крики, когда огонь доларца пропорол насквозь команду Рейнейра.

Уже это было достаточно ужасно, но этот же бортовой залп обрушил вниз лавину обломков и парусины, разрушив фок-мачту «Клинка». Для двухмачтовой шхуны, фок-мачта была основной, и запутанные обломки причинили «Клинку» множество повреждений.

— Огонь! — Рейнейр услышал, как кто-то ещё закричал его голосом, и четыре из пяти карронад по левому борту шхуны плеснули огнём.

— Да! — закричал Мейги, когда мачта черисийского корабля с грохотом рухнула вниз. Это было много больше, чем он надеялся, и он мог видеть, что как минимум дюжина тел упала на изуродованную выстрелами палубу шхуны.

Но затем капёр исчез в облаке своего собственного дыма, и Мейги пошатнулся, когда гораздо более тяжёлые и мощные заряды карронад шхуны обрушились на его собственную команду.

«Хранитель» был спроектирован и построен как торговое судно. Его шпангоуты были легче, его обшивка была тоньше, чем потребовал бы любой военный проектировщик. Был только один пункт, который работал в его пользу. Поскольку обшивка была намного тоньше, то сокрушительный удар от огня «Клинка» породил меньше разлетевшихся осколков, чем их было бы в случае более тяжёлой конструкции «правильного военного корабля», и их было меньше. С другой стороны, его корпус был забит солдатами и моряками, а его более лёгкая конструкция означала, что он был гораздо более хрупким, чем военный корабль.

В ушах Мейги зазвенело от воплей и криков его собственных раненых. Одно из его орудий получило прямое попадание и громоздкая деревяшка от неуклюжего, бесколёсного лафета разлетелась на куски, когда большая часть черисийского тяжёлого залпа прочертила огромные кровавые борозды среди команды корабля. «Хранитель» превосходил «Клинка» по числу орудий более чем три к одному, и у доларца было преимущество неожиданности. Но орудия «Клинка» стреляли гораздо более тяжёлыми ядрами, и делали это намного быстрее.

— Перезаряжай! Перезаряжай, будьте вы прокляты! — Он слышал, как Синклир кричит в дыму откуда-то спереди. На фоне криков голос первого лейтенанта звучал искажённо и резко. Мушкеты стреляли по черисийскому кораблю так быстро, как только могли, но для какой-либо прицельной стрельбы расстояние до шхуны было слишком велико.

— Бей их, бей ублюдков! — Рейнейр даже закричал, когда боцман повёл вперёд толпу моряков с топорами и абордажными ножами, чтобы срезать обломки.

Подобно большинству капёров, «Клинок» имел гораздо большую команду, чем на самом деле требовалось кораблю для управления или боя. В конце концов, призовые команды, чтобы овладеть кораблями, которые они захватили, должны были откуда-то взяться. Но смертоносный сюрприз доларца, убил или ранил, должно быть, по меньшей мере тридцать человек Рейнейра. — «Считая Нетола и команду его катера, это число ближе к шестидесяти, чем к пятидесяти», — свирепо сообщил ему голос откуда-то глубоко изнутри. — «Это была как минимум треть всей корабельной команды».

Тем не менее, была причина, по которой он требовал таких неустанных и беспрерывных тренировок и упражнений с пушками во время их долго путешествия от Черис. Расчёты орудий левого борта понесли тяжёлые потери, но им на смену пришли расчёты с правого борта, чтобы заменить убитых и раненых. Если бы «Клинок» мог свободно маневрировать, всё было бы совсем иначе. К сожалению, обломки передней мачты означали, что даже неуклюжий галеон превосходил их по манёвренности.

Нет, сейчас Эколс Рейнейр мог делать только одно, и он оскалил зубы, когда прогремел второй бортовой залп «Клинка».