Июль, 892-й год Божий

Ражир Маклин, щурясь, посмотрел на лист бумаги на своём рабочем столе. Несмотря на наилучшие линзы, отшлифованные мастерами-оптиками, его близорукость постепенно прогрессировала, а освещение не помогало. Масляные лампы были заправлены первоклассным маслом кракена, отражатели позади ламп были отполированы до зеркального блеска, но это всё равно было тусклым подобием естественного солнечного света.

«Конечно, если бы я просто пошёл домой в положенный час, я мог бы поработать над этим в дневное время и не беспокоиться о лампах, не так ли»?

Его губы скривились от этой мысли, особенно учитывая тот факт, что, как он знал, любой из его коллег сказал бы ему тоже самое, хотя, вероятно, и в несколько более едкой форме, чем только что сделал он. Тем не менее, зарождающаяся улыбка угасла, так как, с момента смерти его жены, никто не ждал его дома. Ясбет была его постоянным спутником, коллегой, сотрудником, лучшим другом и женой более тридцати лет, и, если он собирался быть честным, её смерть была одной из основных причин, по которой он не пошёл домой, когда остальная часть Королевского Колледжа уже закрылась на ночь.

Он вздохнул и откинулся на спинку кресла, подняв проволочные очки на лоб и устало массируя переносицу. Новая система «арабских цифр», представленная королевству Мерлином Атравесом, была невероятной находкой для черисийских торговых домов и мануфактур. В некотором смысле, «абак» был ещё большей находкой, но Маклин был практически уверен, что никто за пределами Королевского Колледжа ещё не начал понимать прочие перспективы, которые они делали возможными. В Священном Писании и «Свидетельствах» было даже несколько утверждений, которые впервые обрели для него смысл, с их намёками на математические операции, которые он никогда не мог сделать, используя старую, громоздкую систему исчисления. Возможности буквально ослепляли, хотя он подозревал, что только группа старых чудаков, таких как он и его коллеги по Колледжу, смогут оценить открывающиеся перспективы, которые он видел перед собой. По крайней мере, пока. Если только он не ошибался, это должно было радикально измениться.

«Просто способность вести точные записи и на самом деле понимать, что означают цифры, как они меняются с течением времени, полностью изменит то, как думают короли и императоры. На самом деле, я думаю даже Кайлеб и Железный Холм оценят преимущества для своих клерков и квартирмейстеров, а тем более Казны»!

«Ну, если это кто и будет, то Кайлеб». При всём его отсутствии интереса к фундаментальной науке, во многих отношениях он был сыном своего отца, что было почти пугающим, и он уже сделал свою постоянную приверженность Королевскому Колледжу совершенно ясной. На самом деле, он предложил перенести весь Колледж из его расположенной на набережной высокой, узкой, ветхой, шатающейся от ветра конторы и прилегающего к ней склада в роскошные новые покои в Теллесбергском Дворце.

«Честно говоря», — подумал Маклин, надувая щёки и опуская очки обратно на переносицу, — «предложение было соблазнительным». — Во всяком случае, это удержало бы его от того, чтобы каждое утро подниматься по всем этим ступеням. Но Королевский Колледж находился в одних и тех же зданиях с тех пор, как его основал дед Кайлеба. К этому моменту, Маклин и его коллеги знали каждую щель, и точно знали, куда засунута или спрятана каждая запись. Кроме этого, несмотря на покровительство Короны, и несмотря на само их название, Хааральд VI настоял, когда в первый раз сделал ему пожертвование, что он должен быть независимым от королевского правления. Что он не должен превратиться в простое дополнение или инструмент Дома Армаков, а, напротив, будет служить всему королевству.

Маклин не боялся, что Кайлеб хочет изменить это, но опасался, что такая близость к трону неизбежно приведёт к большей зависимости от него.

«И всё же, так ли это в действительности важно»? — спросил он себя. — «Сейчас происходит столько всего, есть так много вещей, которые вырвались на свободу за последние пару лет. Я сомневаюсь, что наберётся хоть полдюжины людей во всём королевстве, за пределами самого Колледжа, которые начинают подозревать, что всё это вот-вот вырвется на свободу. Или, благодарение Богу, скольким из этого мы обязаны сейджину Мерлину. Если бы кто-нибудь из этих идиотских «Храмовых Лоялистов» узнал о нём, они бы рвали и метали, без сомнения. Но когда происходит столько всего одновременно, я сомневаюсь, что у нас будет время, чтобы стать «подчинёнными» короне».

Он сухо рассмеялся от этой мысли и снова склонился над своим столом, нахмурившись и размышляя над формулой, над которой думал последние несколько часов. Осторожно постучав по зубам кончиком пера для письма, он опустил кончик пера и снова начал медленно писать.

Он так никогда и не идентифицировал звук, который вывел его из задумчивости примерно через час. Что бы это ни было, это было совсем не громко. — «Возможно», — решил он позже, — «это был звук разбивающегося стекла».

В тот момент, он знал только то, что услышал что-то, что не было частью обычных ночных скрипов и стонов старого здания. Земля рядом с гаванью в Теллесберге всегда была в цене, и это объясняло, почему в городе было так много высоких зданий. Фактически, некоторые из них были даже выше, чем Колледж, при том, что многие из них были ещё более древними постройками. Но некоторые из строителей были немного менее скрупулёзны при выполнении строительных норм. Безусловно, Колледж постоянно являл новые трещины в своих стенах и издавал по ночам звуки, которые могли быть откровенно тревожащими. Однако в данном случае, хоть это и не прозвучало как-то особенно угрожающе (чем бы оно там ни было), такого звука не должно было быть, а Ражир Маклин был по природе любопытным человеком.

Он посидел несколько секунд, ожидая, не повторится ли звук, но этого так и не произошло. Наконец, он пожал плечами и снова сосредоточился на работе, но не смог погрузиться в неё, как обычно. Странность этого неопознанного звука продолжала биться в уголке его сознания, продолжая требовать от него выяснить, откуда тот взялся.

«Ой, да ладно, Ражир»! — сказал он себе наконец. — «Ты же знаешь, что больше ничего не сможешь делать, пока не пойдёшь и не узнаешь что это».

Он снова отложил ручку, встал, прошёл через свой маленький кабинет на четвёртом этаже, и открыл дверь, выходящую на центральную лестницу здания.

Порыв горячего воздуха, взметнувшийся вверх по пустому лестничному колодцу, почти сбил его с ног.

Ражир Маклин недоверчиво уставился на плотные потоки дыма, которые поднимались подобно парам от одной из печей Эдвирда Хоусмина. Кирпичному зданию было около восьмидесяти лет. Деревянные оконные элементы здания, полы и стены были сухими и не один раз окрашенными, лестничный колодец был похож на огромную дымоходный трубу, и голодный, потрескивающий рёв прожорливых языков пламени подсказал Маклину, что здание уже обречено.

И поэтому, тонкий, тихий голосок, раздавшийся в глубине его мозга после того, как он захлопнул дверь, сказал ему, что он тоже был обречён. Его кабинет находился на верхнем этаже колледжа. Эта лестница была единственным выходом наружу, и если что-то в этом мире было ясно, так это то, что он не мог спуститься по этой лестнице сквозь бушевавшую на ней преисподнюю.

«Полагаю, в конце концов, я иду к тебе, Ясбет», — почти спокойно подумал он, прислонившись к внешней стене кабинета.

Дым начал клубиться под дверью кабинета, словно тот факт, что он открыл её, показал огненному монстру путь внутрь, и ему показалось, что он чувствует, как обжигающий жар с той стороны этого хлипкого портала касается его лица. Возможно, это было всего лишь его воображение. Но даже если это и было так, жара не могла долго оставаться воображаемой, и Маклин принял решение.

«Это лучше, чем сгореть заживо», — мрачно подумал он и распахнул окно своего кабинета. Улица, выложенная булыжником, уже была освещена адскими красными бликами пламени, поглощающего нижние этажи Колледжа. Булыжники выглядели, мягко говоря, не очень привлекательно, но, по крайней мере, это должно было быть быстрее и менее болезненно, чем сгореть.

И тем не менее он колебался. Возможно, это не имело особого смысла, но каким-то образом эти последние несколько мгновений его жизни были неописуемо ценными. Или, возможно, его превосходное воображение просто настояло на том, чтобы представить, что случится, когда его хрупкое, пожилое тело шлёпнется на эту каменную мостовую.

«Продолжаешь быть не как все до самого конца, а, Ражир? Тем не менее, когда пламя действительно проест эту дверь, думаю тебе будет проще. И, конечно же, ты всегда можешь спланировать падение вниз головой чтобы…»

— Прошу прощения, доктор Маклин, но вы не думаете, что нам пора идти?

Ражир Маклин подпрыгнул, по крайней мере, на фут вверх, поскольку глубокий, спокойный голос, казалось, раздался прямо из пустоты за окном. Затем, не веря своим глазам он увидел, как капитан Черисийской Королевской Гвардии Мерлин Атравес легко спрыгнул вниз с края крыши здания внутрь сквозь открытое окно. Его ботинки бухнули об пол кабинета, и Маклин уставился на то, как сейджин задумчиво погладил свой вощёный ус.

— Да, определённо нам пора уходить, — сказал гвардеец так, как будто бы он просто заметил, что может начинаться дождь.

— Как…? Куда…?

— Боюсь, у нас мало времени для подробных объяснений, доктор. На самом деле, у нас мало времени на что угодно, кроме…

Маклин удивлённо запротестовал, когда личный телохранитель короля Кайлеба подхватил его приёмом, который в другую эпоху и на другой планете назвали бы «пожарный захват». Маклин был пожилым, и он знал, что, хотя и постепенно слабел, но весил гораздо больше, чем Мерлин, казалось, понимал. Однако при всём его весе, плечо под ним, казалось, было вырезано из мрамора, когда Мерлин вылезал обратно сквозь оконный проём.

«Ну, ты же всё равно собирался прыгать, не так ли?», — невнятно пробормотал в глубине его мозга безумный голос, и он крепко зажмурил глаза, так как Мерлин спокойно повернулся боком и дотянулся до боковой стены здания.

Позже Маклин так и не смог точно восстановить, что же произошло дальше. Возможно, это было из-за того, что его слишком рациональный ум настаивал на том, чтобы пытаться понять то, что было заведомо невозможно. Или, возможно, потому что он уже надышался дыма и это начало размывать его восприятие, заставив его начать воображать разные вещи. Из этих двух объяснений, он определённо предпочёл второе объяснение.

Вероятно, потому что он был уверен, что оно не было верным объяснением.

Во всяком случае, он обнаружил себя плавно спускающимся по стене к подножию Королевского Колледжа на этом невероятно сильном плече. Казалось, капитан Атравес пробивал пальцами рук и носками ног поверхность наружной стены так же легко, как если бы она была сделана из бумаги, а не из кирпича и строительного раствора. Это было единственное объяснение тому, как он мог найти точки опоры именно там, где он в них нуждался, на всём пути вниз по этой отвесной стене. За исключением, конечно, что это было просто невозможно… не так ли?

Возможно это было или нет, это, очевидно, сработало. Спустя всего несколько минут после того, как Мерлин чудесным образом появился в его кабинете, Ражир Маклин обнаружил себя стоящим на улице, наблюдая за тем, как здание, в котором находилась лучшая часть работы его жизни, сгорало в ревущем потоке пламени.

— Боже мой, Боже мой, — услышал он себя, бормочущего снова и снова. — Какая катастрофа! Боже мой, как что-то подобное могло случиться? Мы никогда не позволяем зажигать лампы и свечи, за исключением тех, кому они действительно нужны! Никогда!

— В этот раз вы тоже этого не сделали, доктор, — мрачно сказал капитан Атравес.

— Что? — Маклин моргнул. — Что вы сказали?

— Я сказал, что вы не оставляли без внимания никаких зажжённых свечей, доктор. — Сейджин повернулся и спокойно взглянул на него. — И это также не было случайностью. Это был преднамеренный поджог.

— Что? — Маклин яростно покачал головой. — Нет, это невозможно. Этого не может быть!

— Почему не может быть? Это здание, ваш Колледж, — Мерлин махнул рукой в сторону ревущего, потрескивающего пекла, когда первый из городских пожарных насосов прогремел вслед за парой предгорных драконов, — с самого начала было осуждено Храмовыми Лоялистами, доктор. Это один из их излюбленных ужастиков, дом всего того «нечистого знания», которое «привело Корону к вероотступничеству», не так ли? Так почему бы одному из их фанатиков не решить сжечь его дотла?

Маклин уставился на него, в то время как одни пожарные начали соединять шлангами помпу с ближайшей цистерной пожарной охраны, а другие заняли свои места у ручек насоса. Было очевидно, что они не смогут спасти Колледж, но смогут спасти здания, примыкающие к нему, если смогут достаточно быстро накачать на них достаточно воды.

— Конечно, дело не дошло до того, что люди готовы убивать друг друга так легко и непринуждённо! — воскликнул доктор.

— Вы думаете, нет? — Мерлин приподнял бровь, но его глаза были жёсткими. — Возможно, вы припомните тот факт, что менее трёх пятидневок назад они пытались убить архиепископа Мейкела в нефе его собственного собора?

— Ну да, конечно, это было, но ведь он же архиепископ! Если кто-то может быть логичной целью — предполагая, что может быть какая-то причина для чего-то подобного — очевидно, это должен быть он. Но убивать кого-то вроде меня? Ничего из себя не представляющего? Словно это не больше, чем прихлопнуть муху? Конечно же, нет!

— Если до этого ещё не дошло, то скоро дойдёт. — Глубокий голос Мерлина был резок, как треск ломающегося камня. — И вы едва ли «ничего из себя не представляете», доктор! Я соглашусь с вами, что кто бы не устроил этот конкретный пожар, вероятно, не думал об убийстве, но не потому, что они не подумали, что ваше убийство стоит того. Я всего лишь сомневаюсь, что они могли понять, что такая возможность вообще существовала. Сколько людей за пределами Колледжа знают, что вы проводите здесь эти часы?

— Не очень много, — признался Маклин, отворачиваясь от собеседника, чтобы снова взглянуть на языки пламени.

— Тогда, вероятно, наш друг с огнивом тоже не знал об этом. Он, наверное, думал, что здание в это время ночи будет пустовать.

— Я полагаю это заставит меня чувствовать себя немного лучше, — сказал Маклин уныло. — Но если кто-то хотел уничтожить Колледж, то он преуспел. Все наши записи, все наши документы, вся наша работа находились в этом здании, сейджин Мерлин. Всё пропало, понимаете?

— Записи и документы, да, доктор. — Маклин повернулся, чтобы ещё раз взглянуть на Мерлина, поражённый мягкостью, внезапно прозвучавшей в голосе гвардейца. Мерлин оглянулся и слегка пожал плечами. — Записи могут пропасть, но умы, которые написали, изучали, или работали с ними, по-прежнему здесь.

— Наверное, мы не сможем воссоздать всё это…

— Наверное нет, но, по крайней мере, вы можете с этого начать. И, если вы позволите мне сказать, что вам действительно нужно — так это найти себе молодых людей с таким же мышлением. Заинтересовать их. Дать им точки отсчёта и некоторое направление, а затем отойти на шаг и посмотреть, что получится. Вы можете быть удивлены. И, по крайней мере, вы знаете, что Кайлеб готов открыто вас поддерживать и финансировать. Позвольте ему это, доктор. У вас слишком много работы по восстановлению, чтобы беспокоиться ещё и о независимости от Короны, которая могла быть так важна сорок лет назад.

Маклин уставился на него, слушая насмешливый рёв горнила, поглощавшего труд его жизни. Изолирующий эффект от шока и первые признаки горя уже начали рассеиваться, и, увидев зловещие отблески пламени в глазах Мерлина, он понял почему. Их вытеснило другое чувство — ярость. Грубая, жаждущая крови ярость. Такая, какую он прежде никогда не испытывал.

— Да, доктор, — сказал капитан Атравес, кивая так, словно мог читать мысли Маклина. — Что бы ни случилось, вы не можете позволить этим людям, — он указал на бушующее пламя, — победить, не так ли?

Епископ Милц Хэлком наблюдал за дополнительными пожарными помпами, пробирающимися по городским улицам. Несмотря на поздний час, бурлящий поток багряного пламени и непроглядно-чёрного дыма вызвал на улицах изрядные толпы народа. Многие из зрителей спешили вперёд, чтобы помочь пожарным в борьбе с огнём, хотя всем уже было ясно, что сам Королевский Колледж уже обречён. Большинство просто с благоговением таращилось на огненную катастрофу. Тем не менее, должно пройти не так уж много времени, прежде чем они точно выяснят, как начался пожар, и Хэлком удовлетворённо кивнул самому себе.

Всё, что требовалось верным сынам Матери-Церкви — это небольшое руководящее начало, небольшая подсказка, чтобы указать путь для их возмущённой веры, чтобы нанести ответный удар по мерзости раскольнической ереси так называемой «Черисийской Церкви».

«А что могло бы быть более подходящей целью?» — спросил он себя. — «Пришло время Кайлебу и его прихвостням обнаружить, насколько по-настоящему горячо разгорается ярость истинного верующего. Этот проклятый сейджин, возможно, сумел спасти жизнь этого предателя Стейнейра, но теперь они знают, что одна неудача не заставит нас просто сдаться! Возможно, этот маленький костёр поможет им… пересмотреть своё нечестивое решение восстать против истинной Божьей Церкви. Ну а если этого не произойдёт, я уверен, что мы сможем найти то, что в конце концов… поможет».