Было уже очень поздно — или, возможно, очень рано, в зависимости от того, с какой точки зрения смотреть — но Мерлин Атравес сидел за столом в своих скромных, хоть и удобных, покоях в Теллесбергском Дворце, в то время как его длинные пальцы искусно собирали пистолет, разложенный на столе. Если бы кто-нибудь в этот конкретный момент случайно открыл дверь, то, наверное, ему стало бы немного любопытно, почему капитан Атравес решил выполнить эту сложную задачу в темноте. Конечно, комната не была тёмной для кого-то, у кого была встроенная светособирающая оптика ПИКА, но так или иначе это не имело никакого значения. Несмотря на то, что глаза Мерлина были открыты и явно смотрели на пистолет, над котором он работал, на самом деле он смотрел на кое-что совершенно другое.

Самые последние снимки со СНАРКов, которых он развернул над поверхностью Сэйфхолда, проигрывались сами по себе за этими открытыми глазами, пока он работал. По мере того, как борьба против «Группы Четырёх» и её ставленников расширялась, и события, которые он обнаружил, пытаясь самостоятельно отслеживать их, разрастались как снежный ком, снимков образовывалось всё больше и больше. На самом деле их просто было слишком много, чтобы он мог внимательно просмотреть их, даже с помощью Сыча. А вот тот факт, что, будучи командующим подразделения личной охраны Кайлеба, у него было ещё меньше свободного времени на просмотр этих данных, совсем не помогал.

Последний из спутниковых снимков, сделанных сегодня в Изумруде, закончился, и он поморщился.

— Напиши отчёт об этом для Волны Грома, Сыч, — приказал он. — Стандартный формат.

— Да, лейтенант-коммандер, — послушно ответил далёкий ИИ, и Мерлин удовлетворённо кивнул. Компьютер использовал устройство графического вывода, стоящее в пещере в Горах Стивина, которую Мерлин превратил в свою передовую базу здесь, в Черис, чтобы изготовить полную сводку по дневным событиям в Изумруде, написанную почерком Мерлина, на настоящей сэйфхолдийской писчей бумаге, дополненную случайными, тщательно вставленными исправлениями и кляксами. Когда это было сделано, Сыч использовал бы один из СНАРКов, скрытый маскирующим устройством, для передачи её (и других сводок, которые Мерлин попросил) через открытое окно Мерлину, используя для этого притягивающий луч. Манера письма Сыча была не совсем такая, как у самого Мерлина, но это был единственный способ получить необходимую информацию записанной и доставленной Волне Грома. К настоящему моменту барон уже должен был задаваться вопросом, как сейджин Мерлин нашёл время набросать столько заметок, но, если бы он это сделал, он бы, с большой предусмотрительностью, не стал задавать этот вопрос.

Мерлин весело улыбнулся от этой мысли, после чего переключил своё внимание на пистолет, сборку которого он завершил. На самом деле не было вообще никакого смысла разбирать его, но он наслаждался этой небольшой задачей. Он обнаружил, что ему нравилось, как превосходно изготовленные детали собирались вместе, как плавный и надёжный механизм возникал при тщательной сборке всех кусочков головоломки. Кроме того, он хотел посмотреть, как на самом деле выглядели его внутренности.

Пистолет в его руке был идеальной, в точности воспроизведённой копией одного из пары пистолетов, которую Подводная Гора подарил Мерлину одновременно с тем, когда он подарил гораздо более изящно украшенную пару Кайлебу. Внешность, однако, может быть обманчива, и эти пистолеты были изготовлены Сычом, который использовал для этого всё тот же производственный блок в Пещере Нимуэ, который изготовил легированную катану Мерлина, его вакидзаси и броню.

Внешне они могли быть неотличимы от оригиналов, но внутри было одно существенное различие.

Каждому члену личного подразделения Кайлеба была выдана его собственная пара пистолетов. Было принято решение не отвлекать значительную производственную мощность от отчаянно необходимых нарезных мушкетов, но, учитывая характер обязанностей Королевской Гвардии, Остров Замка́, Подводная Гора и Хоусмин довольно сильно настаивали на производстве достаточного количества для Гвардии. Теперь они были частью гвардейского мундира, и Подводная Гора разработал для них прочные, практичные кожаные кобуры. В целом, Мерлин от души одобрил всё это, одного, несмотря на то, что нарезные пистолеты были смертельно точными, у них всё равно оставался один существенный недостаток. При всей своей большей эффективности и надёжности, по сравнению с фитильным замко́м, кремниевый замо́к оставался уязвимым для осечек, что не было той вещью, с которой Мерлин был готов смириться, когда дело доходило до защиты жизни Кайлеба Армака.

Вот почему его пистолеты, в отличие от всех остальных на целой планете, скрывали энергетические ячейки, встроенные в их рукоятки. Когда Мерлин нажимал на спусковой крючок, курок фитильного замка падал вниз, как и предполагалось. И, в то же мгновение, электронный воспламенитель, установленный у основания пистолетного ствола, ослепительно вспыхивал. — «Так или иначе», — подумал Мерлин, — «этот пистолет будет стрелять, когда понадобится сделать это».

Он тихонько усмехнулся от этой мысли, затем засунул оба пистолета в ожидающие их кобуры, встал и подошёл к окну своей комнаты, чтобы посмотреть сквозь тьму Теллесберга, спящего под светом единственной большой луны, которую «Архангелы» назвали Лангхорном. Это была мирная картина, и на одно мгновение он почувствовал знакомую, глубоко засевшую в душе тоску по простому смертному телу из плоти и крови, которое принадлежало Нимуэ Албан. Он мог делать удивительные, чудесные вещи с помощью молекулярных схем ПИКА, его датчиков и синтетических мышц. Он мог обходиться без сна, он мог — по крайней мере, теоретически — жить буквально вечно… предполагая, конечно, что он, вообще был жив. Но он больше никогда не сможет снова узнать, что значит погрузиться в мирный, настоящий сон, зная, что он смывает усталость, которую он больше не чувствует.

Он навсегда потерял эту возможность вместе со смертью тела Нимуэ.

«Ох, перестань ныть об этом!» —сказал он себе резко. — «Ты теперь в любое время начинаешь предаваться сентиментальности вопреки тому факту, что у тебя больше не может быть кариеса!»

Эта мысль заставила его усмехнуться, и расправив плечи, он решительно отвернулся от окна, так как он снова был готов погрузиться в отчёты СНАРКов.

Глаза Кайлеба Армака открылись. Он вгляделся в темноту, а затем сел, так как в его спальне снова прозвучал решительный стук.

— Войдите! — позвал он прежде, чем кто бы это ни был, смог постучать в третий раз.

Никто не мог пройти мимо телохранителей под командованием Мерлина Атравеса, если только у них не было законной причины находиться здесь, а достоинство Кайлеба не было столь хрупким, чтобы он должен был настаивать на горах формального протокола. Он быстро поднялся с кровати и потянулся к халату, который Галвин Дейкин оставил на случай, если он ему понадобится. Он был на полпути к нему, когда дверь открылась.

— Ваше Величество.

Мерлин стоял на пороге, слегка кланяясь, и глаза Кайлеба распахнулись. Даже сейчас он не знал всего, что задумал Мерлин, но факт, что капитану Атравесу нужно было довольно много времени, чтобы делать всё, что он делал, был совершенно очевидным. И так как ему было гораздо удобнее делать это, чем бы оно не являлось, в часы темноты, ночное дежурство перед спальней Кайлеба почти навсегда отошло к лейтенанту Францу Астину, заместителю Мерлина в отряде личной охраны Кайлеба.

Что сделало неожиданное появление Мерлина… интересным.

«И я надеюсь, что всё что будет — будет „интересно”», — подумал Кайлеб, вспоминая другие полуночные сообщения, которые приносил ему Мерлин.

— Входи, Мерлин, — произнёс он громко, в расчёте на других гвардейцев, закончив надевать халат и завязывать пояс. — Закрой дверь.

— Конечно, Ваше Величество, — пробормотал Мерлин, входя внутрь и закрывая дверь за собой.

— А теперь, — сказал Кайлеб немного язвительно, когда дверь закрылась, — я полагаю, ты расскажешь, зачем ты поднял меня в середине ночи на этот раз?

— Потому что, Ваше Величество, уже не «середина ночи». На самом деле, остался всего лишь час до рассвета, и так вышло, что часы в Чизхольме на пять часов опережают нас.

Спина Кайлеба резко выпрямилась, а его глаза распахнулись.

— Я сомневался, рассказывать ли вам об этом до тех пор, пока вы не решите подняться, — продолжил Мерлин. — Затем мне пришло в голову, что, как бы не могло быть оправдано моё ожидание, вы, с неумолимостью молодости, могли бы, вероятно по ошибке, увидеть это в другом свете. Конечно, чем больше я думал об этом, тем больше мне приходило в голову, что вы могли бы почувствовать ту неоспоримую степень неблагоразумности, которую я отмечал в вас раньше от случая к случаю, если бы я, по какой-то небрежности, не разбудил вас немедленно. Тем не менее, казалось, что один час, в любом случае, не имел бы такой большой разницы. Но, несмотря на мои собственные переживания по этому поводу, моим безусловным долгом, как верного слуги Короны, было…

— Если только ты не хочешь выяснить, может ли простой смертный задушить сейджина, я бы рекомендовал сейчас же рассказать мне то, что ты собирался сказать, придя сюда! А не говорить мне, что ты пришёл сюда, чтобы рассказывать о том, должен ли ты разбудить меня или нет!

— Ну, если вы хотите — будь по-вашему, — фыркнул Мерлин. Кайлеб сжал руку в удивительно жёсткий кулак, и Мерлин улыбнулся.

— Хорошо, Кайлеб, — сказал он гораздо более мягким голосом. — Прости, я просто не мог удержаться и не подразнить тебя.

— У тебя, — сказал Кайлеб сквозь стиснутые зубы, — очень своеобразное чувство юмора. Ты знаешь об этом?

— Да, я знаю. — Мерлин протянул руку и положил её на плечо короля.

— Она решила сказать да, — сказал он.