Все четверо резко развернулись. При виде меня их закованные в доспехи тела расслабились. Изольт подошла ко мне первой, радостно протягивая руки. На ее лице играла улыбка.

– Амадина, – выдохнула она и развернула меня, прежде чем я успела встретиться взглядом с Журденом. – Пойдем, я приготовила кое-что для тебя.

Люк шагнул навстречу Мириай, заметив ее плащ. Он втянул ее в разговор, пока мы с Изольт петляли среди освещенных факелами деревьев. Она привела меня к шатру и раздвинула батистовое полотно, чтобы мы могли войти. Несси разлеглась снаружи, утомленная долгим бегом, а я последовала за королевой, вдыхая запахи хвои, дыма и стали. В одном углу шатра стояла кровать, укрытая шкурами и одеялами, в другом лежало оружие. К нему меня и повела королева. Она подняла нагрудник, сверкавший как драконья чешуя.

– Это тебе, – сказала Изольт. – А еще у меня есть рубашка и бриджи.

Я сняла торбу с плеч и улыбнулась:

– У меня тоже есть кое-что для вас, миледи.

Дрожащими руками я достала Королевский Канон, белый камень впитывал свет свечей, будто слова хотели пить.

Изольт застыла, увидев его. Она опустила нагрудник на землю и взяла табличку. Я увидела, что она тоже дрожит.

– Амадина, – прошептала королева. Ее взгляд скользил по выгравированным словам – закону, который освободит эту страну. – Где? Где ты нашла его?

Я начала расшнуровывать ботинки, сняла с пояса меч Аллена, скинула платье.

– Боюсь, я происхожу из Дома предателей. Аллена не только похоронили Камень, но и спрятали Канон.

Мурашки бежали у меня по коже, пока я натягивала бриджи и полотняную рубашку. Деревянный медальон высунулся наружу. Я почувствовала взгляд Изольт и жжение Камня.

Я уже хотела снять медальон с шеи и отдать ей Камень Сумерек, когда Изольт отшатнулась.

– Нет, – прошептала она, прижимая табличку к груди, – я не хочу надевать его, Амадина. Не отдавай его мне.

Я смотрела, как тени и свет играли на ее лице, медные волосы рассыпались по плечам.

– Если я возьму Камень, – начала королева, – магия вырвется на волю в разгар сражения. Мы обе знаем, как это опасно.

Да, я знала. Поэтому Камень Сумерек и спрятали.

– Носи его ради меня. Еще один день, – прошептала Изольт.

– Да, миледи, – пообещала я.

Мы обе замолчали, когда Изольт положила Канон на кровать и снова подняла нагрудник. Она аккуратно застегнула его на мне и надела мне на предплечья кожаные наручи, усеянные шипами, при виде которых я подумала о зубах дракона. Я знала, что она сама выбрала доспех для меня, а сейчас снаряжала меня на битву. Она заплела прядки вокруг моего лица в косички – их надо было связать сзади, чтобы они не лезли в глаза во время боя, но остальные волосы рассыпались по плечам – каштановые, непокорные.

Дочь Мэваны.

Я чувствовала, как заря приближалась, желая заглянуть к нам в шатер. Чувствовала сомнения: королевы и собственные. Что принесет нам новый день? Нам придется сражаться? Предстоит умереть? Сдастся ли Ланнон?

Все вопросы померкли, один за другим, когда Изольт достала раковину, наполненную синей краской. Мое сердце запело, как только я увидела, что она опустила пальцы в вайду.

Так мы готовимся к войне, подумала я, и темное спокойствие воцарилось между мной и королевой. Мы готовы, потому что мы – сестры и связь между нами глубже кровных уз. Мы восстаем ради прошлых и будущих королев.

– Сегодня ты сражаешься за меня, Амадина, – прошептала Изольт, украшая мой лоб синими брызгами. – Восстаешь вместе со мной. – Она уверенно и гордо провела линии по моим щекам. – Без тебя этот день никогда не наступил бы, моя подруга, моя сестра.

Она отдала мне раковину и попросила меня раскрасить ей лицо.

Я опустила пальцы в вайду и провела ими по лицу Изольт. Как Лиадан, наносившая боевую раскраску. Как Ориана, раскрасившая мое лицо в тот день в мастерской, задолго до того как я узнала, кто я.

Утреннее солнце проглядывало сквозь туман, когда мы наконец вышли из шатра, вооруженные и готовые к битве. Я последовала за Изольт через лес. Мужчины и женщины приветствовали ее поклонами.

На опушке стояли три оседланные лошади. Затем я увидела три знамени.

Алое знамя Кавана, украшенное черным драконом.

Синее знамя Моргана с серебряной лошадью.

Пурпурное знамя Мак-Квина с золотым соколом.

Изольт подошла к лошади, стоявшей в центре, и села в седло. Ее доспехи блеснули, мужчина протянул ей алое знамя.

«Началось», – подумала я.

Поверженные Дома восстают из пепла, отважные и несгибаемые, готовые пролить кровь.

Я отвернулась, не в силах сдержать охватившие меня чувства, и увидела шедшего ко мне Картье. Его доспехи сверкали серебром упавшей звезды, длинный меч висел у бедра. Светлые волосы были заплетены в косы, половина лица выкрашена синим. Он совсем не походил на господина Науки, которого я знала все эти годы. Он был восставшим лордом.

Никогда еще он не казался таким опасным и необузданным, никогда раньше я не желала его так сильно.

Он взял мое лицо в ладони. Я думала, мое сердце расплавится, когда он прошептал:

– Как только битва закончится и мы возведем королеву на трон… напомни мне отдать тебе плащ.

Я улыбнулась, сдерживая смех. Положила руки ему на предплечья. Наши лбы соприкоснулись. Это был миг покоя перед битвой, безмолвный и трогательный. В ветвях над нами пела птица. Туман струился, словно отлив, у наших лодыжек. Наше дыхание смешивалось, мысли о грядущем таились в глубинах сердец.

Он поцеловал меня в щеки – быстрое прощание, обещавшее большее с наступлением ночи, когда взойдут звезды.

Я стояла среди его людей и смотрела, как он подошел к лошади слева и, сев в седло с грацией валенийца, поднял синее знамя. Мириай вышла из толпы и встала рядом со мной. Ее близость смягчила мои страхи точно бальзам. Кто-то нашел ей доспехи, и она стояла, словно носила их всю жизнь. За плечом у нее висел колчан, полный стрел.

Третья лошадь еще ждала седока, помахивая черным хвостом. Это была лошадь Мак-Квина, и я гадала, кто же поедет с Картье и королевой, кто бросит вызов Ланнону с запретным пурпуром и соколом над плечом.

Едва я подумала об этом, как увидела Люка, несшего знамя Мак-Квина. Его темные волосы топорщились в разные стороны, по щекам бежали синие полосы. Он искал… кого-то.

Его глаза нашли меня и замерли. На нетвердых ногах я подошла к нему.

– Амадина, я хочу, чтобы ты несла это знамя, в память о моей матери, – проговорил он.

– Люк, нет, я не могу, – хрипло прошептала я в ответ. – Это должен быть ты.

– Моя мать хотела бы, чтобы ты несла его, – повторил он. – Пожалуйста, Амадина.

Я медлила, ощущая жаркие бесчисленные взгляды. Я знала, что Журден тоже был среди них, стоя в толпе, наблюдая, как Люк просит меня. Мое сердце сжалось. Журден, должно быть, не хотел, чтобы я держала это знамя, чтобы я принадлежала к его Дому.

– Твой отец… он не…

– Наш отец тоже желает этого, – прошептал Люк. – Пожалуйста.

Возможно, Люк сказал это только для того, чтобы я согласилась, но я не могла больше медлить: утро не должно было ускользнуть от нас. Протянув руку, я взяла тонкое древко, легкое пурпурное знамя стало моим.

Я подошла к лошади – третья и последняя всадница – и села в седло. Мои ноги дрожали. Седло было холодным, я вставила ноги в стремена, левой рукой держась за поводья, а правой сжимая древко. Бархатная ткань коснулась моей спины, вышитый золотом сокол взмыл над плечом.

Я посмотрела на Изольт и Картье. Они оба глядели на меня, на их лицах играл утренний свет. Налетел ветер, дергая меня за косички, развевая наши знамена. Меня охватил покой, окутал, словно теплый плащ, защищая от страха, что ждал впереди.

Я кивнула королеве и лорду, взглядом подтверждая, что готова, что поеду с ними и умру за них.

Изольт вылетела из леса, быстрая, как огонь. Кавана Яркая.

За ней устремился Картье – вода. Морган Быстрый.

И, наконец, я – крылья. Мак-Квин Стойкая.

Мы ехали рядом. Королева – чуть впереди, словно наконечник стрелы, Картье и я – по бокам, наши лошади летели ровным галопом. Мы мчались по полю, туман медленно рассеивался, иней блестел на траве, земля гудела, вторя нашему возвращению.

Это поле видело бойню и поражение четверть века назад, но мы скакали по нему, словно оно принадлежало нам и всегда было нашим. Мы не остановились, даже когда впереди показался королевский замок с желто-зелеными знаменами Ланнона и я увидела, что король ждет нас с войском солдат, ограждавшим его как стена черной стали.

Он знал, что мы придем, потому что, проснувшись, обнаружил Королевский Канон на каждой стене Лионесса, потому что лорд Аллена, думала я, ворвался в замок, обнаружив, что я сбежала вместе с людьми Журдена.

В злобном уме Ланнона не осталось сомнений, когда он увидел, как три запретных знамени развеваются у нас за плечами.

Мы пришли на битву.

Лошадь Изольт перешла на легкий галоп… на рысцу… Мы с Картье последовали примеру королевы и натянули поводья. Наши лошади бежали все медленней, расстояние между нами и Ланноном сокращалось. Мое сердце заныло, когда они остановились на расстоянии броска камня от короля, восседавшего на жеребце. По бокам от него ждали капитан стражи и лорд Аллена.

О, он наградил меня взглядом, полным яда, взглядом, как нож вонзившимся в мое сердце. Я встретилась с ним глазами. Знамя Мак-Квина реяло у меня над плечом, и я увидела, как по его красивому лицу разливается ненависть.

Я отвернулась, прежде чем горе вонзило в меня свои когти.

– Гилрой Ланнон, – вскричала Изольт звучно и резко, – вы захватили трон Мэваны. Мы пришли забрать власть из ваших нечестивых рук. Отрекитесь сейчас мирно, на этом поле. Или мы возьмем свое кровью и сталью.

Ланнон мерзко хмыкнул.

– А, маленькая Изольда Кавана. Как же ты избежала моего меча двадцать пять лет назад? Знаешь, на этом поле я пронзил им сердце твоей сестры. То же ждет и тебя. Склонись, раскайся в этой глупости – и я прощу тебя и твой опозорившийся Дом.

Изольт даже не дернулась от его слов. Она не позволила эмоциям отразиться на своем лице, хотя я чувствовала ее гнев, кипевший вокруг подобно грозовой туче.

– Я не склонюсь перед королем, – заявила она. – Не склонюсь перед жестокостью и тиранией. Вы, сир, – позор этой страны, темное пятно, которое я сотру. Даю вам последний шанс сдаться, прежде чем разрублю вас надвое.

Он рассмеялся – его смех разлетелся в воздухе, как стая черных кричащих птиц. Я почувствовала на себе взгляд Аллена. Он не сводил с меня глаз, даже не взглянув на Изольт.

– Тогда, боюсь, мы зашли в тупик, маленькая Изольда, – усмехнулся Ланнон, корона на его голове блеснула в лучах солнца. – Я дам вам пятнадцать секунд, чтобы пересечь поле и приготовиться к битве. Раз… два… три…

Изольт развернула коня. Мы с Картье остались у нее по бокам – как поддержка и защита. Лошади мчали нас обратно. Я видела линию нашего войска, людей, маршировавших по полю. Они сомкнули щиты, готовые встретить нас и начать долгожданную битву.

Наверное, я считала, отмеряла пятнадцать секунд. Но время в этот миг стало хрупким и призрачным. Мы почти достигли нашего войска, когда я услышала свист в воздухе, словно ветер устремился за нами в погоню.

Я не обернулась, даже когда стрелы начали впиваться в землю впереди. Я услышала чей-то голос, похоже, Журдена. Он выкрикивал приказы, и я увидела, как стена щитов открылась в центре, готовая проглотить трех всадников, мчавшихся по полю.

Я не поняла, что ранена, пока не увидела алый ручеек, бежавший по моему рукаву. Казалось, передо мной была чужая рука – наконечник стрелы торчал из предплечья, боль отдавалась в костях, заставила сжать зубы, оборвала дыхание.

Ты справишься, сказала я себе. Перед глазами замерцали звезды. Я видела, как Картье и Изольт отрываются от меня.

Ты справишься.

Но мое тело обмякло, словно масло на раскаленной сковородке – не только из-за укуса стрелы. Я слишком поздно поняла, что происходит… Воздух вокруг меня сомкнулся, звеня в ушах, царапая легкие.

Нет, нет, нет…

Мои руки онемели. Знамя Мак-Квина выскользнуло из пальцев. Небо над головой потемнело от грозы, мое тело соскользнуло с седла.

Я упала на землю вместе с Тристаном Аллена.