Я встретила Аллена в дверях зала, перед завтраком. Он ждал меня, надев кожаные перчатки, в отороченном мехом плаще. На мне были мэванское платье из тех, что мне принесли, – красная шерстяная ткань льнула к телу – наряд для прогулок и верховой езды, с белыми широкими рукавами, а еще теплый плащ и ботинки, такие новые, что скрипели.

Увидев его, я подняла брови. Неужели он хотел, чтобы я присягнула ему прямо здесь, а не в зале?

– Хочу кое-что тебе показать, – проговорил Аллена до того, как я успела открыть рот. – Позавтракать можно позже.

Я кивнула и вышла за ним во двор, взволнованная тем, что он хотел увезти меня из замка. Две оседланные лошади уже ждали нас, и я села на пятнистую кобылу и последовала за Аллена верхом на каштановом жеребце. Мы ехали на гору – к востоку от замка, туман таял с каждой минутой. Мы поднимались все выше, воздух стал разреженным и холодным.

Когда мы добрались до места, я уже промерзла до костей. Кобыла остановилась за конем Аллена, туман рассеялся, унесенный ветром, и я увидела, что мы оказались на вершине горы. Я считала, что со стен замка открывается захватывающий вид, но теперь поняла, что ошибалась.

Перед нами лежали земли Аллена: холмы, ручьи и леса, синие, зеленые, цве́та умбры. Пашни сменялись лугами. Я смотрела во все глаза, любуясь красотой этого края. Эта земля была моей, я чувствовала, как ее голос отзывается в моем сердце.

Я закрыла глаза.

– Это – твой дом, Бриенна, – проговорил Аллена хрипло, словно не спал всю ночь. – Я дам тебе все, что захочешь.

Земли. Семью. Корону.

Я открыла глаза и различила вдали Дамэн – черные камни, дым, поднимавшийся из труб.

– А как же ваши сыновья? – спросила я, наконец оторвав взгляд от этой красоты.

– Они получат часть наследства. – Жеребец лорда переступил с ноги на ногу, роя копытом землю. Аллена посмотрел на меня. Ветер играл его длинными темными волосами. – Я так долго ждал тебя, Бриенна.

Я вновь опустила глаза на простиравшуюся под нами землю, словно мой ответ таился среди ее ручьев и теней. Я сделала выбор. На рассвете я пришла к Картье и рассказала ему все. Вместе мы придумали план. Несмотря на это, я была потрясена, как глубоко уязвили меня сомнения.

Я взглянула на него – лорда и моего отца – и произнесла:

– Я выбираю вас. Выбираю Дом Аллена, отец. Возведите меня на трон.

Аллена озарился тихой, теплой улыбкой, от которой помолодел лет на десять. Он смотрел на меня с гордостью – так, словно во мне не было изъянов и я уже была королевой, а не его потерянной дочерью.

– Я рад, Бриенна. Вернемся в замок. Я покажу тебе Канон.

Он развернул лошадь, но остановился, когда я сказала:

– Может быть, отец, вы покажете мне Канон вечером, после ужина?

Он с удивлением посмотрел на меня через плечо:

– Вечером?

– Да. – Я растянула губы в улыбке. – У вас в замке валенийцы. Я могу подождать.

Аллена задумался. Я надеялась, что он проглотил наживку.

– Хорошо, – наконец согласился он, кивком приказав мне следовать за ним.

Когда лошади, стуча копытами, въехали во двор, я почувствовала, как сильно устала, мое сердце болело. Я спешилась по возможности грациозно, насколько позволили это сделать мои затекшие ноги, и взяла Аллена за руку, чтобы пройти с ним в зал.

Завтрак еще не кончился, теплый воздух, словно бальзам, коснулся моих замерзших рук. Я заметила, что Райана нет в зале: его кресло пустовало. Аллена подвел меня к нему, усадив по правую руку от себя.

– Доброе утро, сестра, – поприветствовал меня Шон, потрясенно разглядывая меня, словно не в силах поверить в случившееся.

– Доброе утро, брат, – ответила я, когда отец сел между нами.

Я заставила себя проглотить три ложки овсянки и взглядом нашла Картье в редевшей толпе валенийцев. Он смотрел на меня из-под полуприкрытых век, словно скучал, но на самом деле мой бывший господин ждал знака.

Я осторожно коснулась воротника.

Он повторил движение. Воздух между нами замерцал, словно от меня к нему протянулась волшебная нить.

Пути назад не было.

Я ждала. Ужин почти подошел к концу, воздух в зале гудел от эля, разговоров и музыки. Я заставила себя поесть, хотя мой желудок сжимался. Затем повернула голову влево, к Аллена, и спросила:

– Возможно, время пришло, отец?

На его тарелке еще оставалась еда, а в кубке искрился эль, но я уже поняла, что отцам нравятся просьбы дочерей. Аллена поднялся, я взяла его за руку, оглянувшись, когда мы выходили из зала.

Картье наблюдал за нами. Он подождет еще десять минут, а затем тоже исчезнет.

Я считала про себя шаги, когда Аллена снова провел меня в свои покои, – числа странным образом успокаивали меня, пока ботинки утопали в ковре.

Эту часть плана – местонахождение Канона – мы не могли просчитать. Аллена сказал, что он спрятан в замке, но мы с Картье действовали на свой страх и риск. Я полагала, что Канон спрятан в крыле лорда, в комнатах, которые прежде принадлежали Тристану Аллена.

Я не ошиблась.

Вместе с Аллена мы прошли через его гостиную и личную столовую в спальню. В ней стояла огромная, укрытая мехами и одеялами кровать и имелся каменный камин с остывшим пеплом. Три витражных окна темнели в свете свечей.

– Скажите, отец, – спросила я, терпеливо ожидая, когда он удалился в соседнюю комнату, – как вы узнали о Каноне?

Он возвратился, держа в руках длинную кочергу, – мое сердце упало: на секунду я подумала, что он использует ее как оружие, – но лорд улыбнулся и ответил:

– Этот секрет передается от отца к сыну с тех пор, как мы спрятали Канон.

– Райан знает об этом?

– Да. Но Шон – нет.

Я наблюдала, как он поддел кочергой одну из каминных плит: длинную, почерневшую от сажи и исцарапанную поленьями. Он поднял ее, и я подумала о Тристане, почти увидев, как мой предок совершал те же движения, – только он хотел спрятать, а не вытащить на свет Канон.

– Бриенна.

Услышав свое имя, я шагнула вперед, словно с моих ног спали незримые оковы. Он поднял плиту, ожидая, что я загляну под нее и возьму Канон.

Я неслышно подошла к Аллена и посмотрела в отверстие в полу.

Однажды Картье описал мне Канон. Он сказал, что Лиадан применила магию, чтобы выгравировать слова в камне. Я увидела Канон, и мое дыхание замерло. Камень Сумерек раскалился в медальоне, все еще спрятанный в корсаже. Его пробуждение заставило меня встать на колени. Я протянула к каменной табличке дрожащие руки.

Слова Лиадан мерцали, словно в выемках скопилась звездная пыль. Табличка казалась легкой – белый прямоугольник размером с большую книгу. Я стерла с нее сажу и пыль, и слова ожили под моими пальцами, разгораясь. Я знала: это была магия. Канон отзывался на близость Камня Сумерек. Капли пота выступили у меня на шее, когда я поняла, что Аллена тоже видит небесный свет, исходящий от Канона, словно я придавала надписи сил.

Я встала, отвернулась от него и отошла на несколько шагов, баюкая табличку как ребенка, мысленно уговаривая ее потускнеть, потому что она могла выдать меня.

Канон словно услышал мою немую просьбу. Свет померк, как остывающие угли. Камень Сумерек тоже остыл. Я могла только представить, что случилось бы, будь во мне хоть капля крови Кавана.

– Прочти его, дочь, – велел Аллена, опуская каминную плиту на место.

Я вздохнула, приказывая голосу быть твердым.

Слова Лиадан потекли с моих губ, легкие, как воздух, сладкие, как мед, и острые, как меч.

Мой голос растаял в тенях, в комнате воцарилась тишина, слова повисли между мной и Аллена как нитка жемчуга. Раньше я думала, что лишь наследница Кавана имеет право на трон. Теперь я поняла, что Лиадан открыла путь к короне любой из наследниц четырнадцати Домов.

Аллена не лгал. У меня было право на трон.

Он шагнул ко мне, заключив мое лицо в ладони. Жажда власти блеснула в его глазах, когда он посмотрел на меня, увидев во мне отражение моей матери.

– Дом Аллена возвысится, – прошептал он.

– Да, отец.

Лорд поцеловал меня в лоб, словно заключив с судьбой договор. Я прошла за ним в гостиную и села в кресле у огня. Он налил мне вина, чтобы отпраздновать наши планы. Канон все еще лежал у меня на коленях, мои пальцы скользили по выгравированным словам.

Наконец раздался долгожданный стук в дверь.

Аллена нахмурился, отставил в сторону бутыль вина.

– В чем дело? – раздраженно спросил он.

– Милорд, поля горят! – Тяжелая дверь приглушила слова.

Я видела, как раздражение на лице Аллена сменилось потрясением. Он подошел к двери и резко распахнул ее. В коридоре стоял один из его танов, его лицо казалось грязным от дыма и пота.

– О чем ты? – спросил лорд.

– Огонь бушует на ячменном поле, – выдохнул тан. – Мы не можем потушить его.

– Собери всех, – приказал Аллена. – Я скоро буду.

Я вскочила на ноги, оставив Канон в кресле. Аллена пересек комнату, направляясь к боковой двери, вырубленной прямо в стене, – двери, которую я не заметила раньше. Я последовала за ним, заламывая руки.

– Отец, чем я могу помочь? – спросила я, поняв, что за дверью находится его личная оружейная. Мечи, щиты, булавы, копья, луки, колчаны, полные стрел, заблестели на стенах, когда их коснулся отсвет огня.

Аллена опоясался длинным мечом и вернулся в гостиную. Похоже, он вспомнил обо мне, только увидев перед собой.

– Оставайся здесь, – велел он. – Не выходи из моих покоев.

– Но, отец, я…

– Оставайся в комнате, Бриенна, – оборвал меня Аллена. – Я вернусь, как только справлюсь с огнем.

Я смотрела, как он уходит, слышала, как хлопнула дверь. Я этого и хотела, пока не раздался скрежет ключа: Аллена запер меня в своем крыле.

Нет. Мое сердце упало. Я метнулась к двери – единственному выходу. Железный засов не поддавался. Я была пленницей в отцовских покоях. Я снова дернула дверь – она даже не дрогнула.

Нужно было выбираться. У меня оставалось всего несколько минут.

Борясь с паникой, я вспомнила план. От проклятых дверей я бросилась в спальню Аллена. Открыла его шкаф и стала рыться в вещах, разложенных по цветам, пахнущих хвоей и гвоздикой, пока не нашла кожаную торбу с ремешками и пряжками. Я сунула Канон внутрь, надела ремешки на плечи и застегнула пряжку на талии.

Затем я метнулась в оружейную Аллена. Выбрала тонкий меч с необычной рукоятью: в ней блестел янтарь с застывшим внутри пауком, черной вдовой. Укус Вдовы. Этот меч подойдет мне, подумала я и опоясалась им. Схватила ближайший топор и вернулась к закрытой двери, ударив над засовом. Через несколько секунд я поняла, что все напрасно: я почти выбилась из сил, но лишь поцарапала дерево.

Оставалось окно.

Я вернулась в спальню Аллена, к витражам. Сквозь них я увидела пожар на дальнем поле, стекла придавали пламени жуткий зеленоватый цвет. Я подняла топор, глубоко вдохнула и ударила.

Стекло брызнуло в разные стороны, обдав меня дождем осколков, разлетевшись по полу как разноцветные зубы. В комнату ворвался стылый ночной воздух вместе с дымом пожара Картье и криками танов и вассалов Аллена, которые старались его потушить. Я быстро очистила раму от осколков и выглянула наружу, чтобы увидеть, как далеко до земли.

Я была на втором этаже, но все же могла сломать ноги при падении.

Пришлось вернуться в оружейную за мотком веревки. Я притворялась, что знаю, что делаю, привязывая ее конец к столбику кровати Аллена, к счастью, вмурованной в пол. Притворялась спокойной и уверенной, вставая на подоконник. Мир подо мной казался темным водоворотом, полным болезненных решений, нарушенных клятв и вероломных дочерей.

Я не могла ждать. У меня оставались считаные минуты.

Я стала спускаться по замковой стене. Веревка жгла мне руки, Камень Сумерек гудел под платьем, Королевский Канон защищал мою спину, волосы трепал наполненный дымом ветер. Неумелый узел на столбике кровати развязался, и я полетела – навстречу тьме. Я ударилась о землю, почти отбив ноги, но смогла встать.

Я побежала.

Пожар бушевал на поле, скрывая мой побег, призывая людей Мак-Квина подняться на бой. Я метнулась в тень затихшей среди ночи пивной. Я почти добежала, – трава цеплялась за платье, – как вдруг услышала за спиной топот копыт.

Я думала, это Картье и поэтому остановилась. Но, когда обернулась, сердце мое застыло: ко мне несся Райан, его лицо пылало от гнева. В руке он держал моргенштерн – деревянный шар, усеянный гвоздями.

Я не успела бы вздохнуть, не то что увернуться от смертельного удара. Единственным щитом оставалась каменная табличка у меня на спине. Я отвернулась, чувствуя, как моргенштерн врезается в Канон.

Удар отдался в моих костях. Я упала на траву, в ужасе думая, что Канон уничтожен. Оглушенная, я протянула руку и нащупала в торбе кусок камня. Он не пострадал и только что спас мне жизнь. Кое-как я поднялась на ноги, чувствуя привкус крови во рту.

Врезавшись в Канон, моргенштерн раскололся надвое, словно дерево, пораженное молнией. Райан вылетел из седла. Я подумала, что даже спустя столько лет слова Лиадан защищают дочерей Мэваны.

Я решала, стоит ли мне бежать: я задыхалась от падения – или лучше встретиться с ним. Мой единокровный брат пытался подняться на ноги. Увидев меня и заметив мои сомнения, он схватил расколотое оружие.

У меня оставались секунды, чтобы обнажить меч, но я чувствовала звеневшее в воздухе напряжение. Он убьет меня раньше, чем я смогу защититься.

Райан навис надо мной, закрывая луну, и поднял половину моргенштерна.

Но не ударил. Широко раскрыв глаза, я увидела, как его сбил с ног зверь – собака, похожая на волка. Я в ужасе отшатнулась, когда Несси вцепилась ему в руку. Он вскрикнул лишь раз, и она перегрызла ему горло. Это случилось мгновенно. Я видела, как Райан затих. Его глаза были распахнуты, кровь струилась в траву. Несси обнюхала меня, тыкаясь носом в мои юбки.

– Спокойно, девочка, – прошептала я, содрогнувшись, и погладила ее по голове, благодаря за спасение.

Райан был моим братом, но я не жалела, что его загрызла собака отца.

Я отвернулась от него и бросилась к пивной. Несси бежала рядом.

Картье ждал меня у черного хода, нависающий карниз скрывал его от глаз. Увидев, что я приближаюсь, он шагнул мне навстречу, ведя под уздцы двух лошадей. Лунный свет струился с неба, белый, как молоко.

Я бросилась к нему на грудь, и он обнял меня, его рука коснулась торбы с Каноном у меня за спиной. Я поцеловала бы улыбку, с которой он посмотрел на меня, но нам нужно было спешить. Тут я поняла, что мы не одни.

Из теней вышла Мириай, ведя за собой лошадь. Звездный свет и тени плели узоры на ее лице, и она улыбалась мне.

– Мир? – прошептала я, освобождаясь из объятий Картье, и устремилась к ней. – Что ты здесь делаешь?

– А на что похоже? – поддразнила она. – Еду с вами.

Я посмотрела на Картье и вновь на Мириай, только теперь осознав, что она была с нами с самого начала.

– Как?..

– Когда я вызвался поехать в Дамэн, – тихо объяснил Картье, – то связался с Мириай. Спросил, сможет ли она убедить Патриса отправиться на север. Честно говоря, я не думал, что у нее получится… поэтому не стал говорить об этом Журдену.

– Но зачем? – спросила я.

– Я знал, что Амадине Журден потребуется помощь, – с улыбкой ответил Картье, – хотя и не подозревал, что она – это ты.

Он был прав: без Мириай я никогда не нашла бы Камень.

Я взяла их за руки:

– В Миствуд?

– В Миствуд, – тихо отозвались они.

Впереди лежала шестичасовая дорога сквозь ночную тьму. Но, прежде чем добраться до Миствуда, нам надо было навестить еще одного человека.

– Чья это собака? – спросил Картье, наконец заметив большого лохматого зверя у моих ног.

– Моя, – ответила я, взбираясь в седло. – Она отправится с нами.

Пять часов спустя я нашла нужный нам дом в темном переулке, под сенью одного из множества дубов Лионесса. Картье и Мириай следовали за мной. Мы скользили по мостовой тихо, как призраки, от тени к тени, от дома к дому, пока не оказались у двери гравера.

Мы оставили лошадей за городом. Их охраняла Несси, бежавшая за нами всю дорогу. Мы вошли в город пешком, чтобы избежать стражи Ланнона, который усилил ночные патрули. Несмотря на это, холод пробежал у меня по спине, когда я подняла руку, чтобы тихо постучать.

Втроем мы ждали в ледяной тьме. Дыхание срывалось с губ клубами пара.

По положению луны и холоду в воздухе я поняла, что сейчас около трех утра. Я снова тихо постучала в дверь печатника, надеясь, что он услышит и отопрет.

– Бриенна, – прошептал Картье. Я понимала, что он хотел сказать: нужно торопиться, мы должны прибыть в Миствуд до рассвета.

Я вздохнула и уже хотела отвернуться от двери, когда она приоткрылась, совсем чуть-чуть. Распахнув глаза, не скрывая надежды, я посмотрела на человека, который выглянул наружу, пламя свечи освещало нахмуренное лицо.

– Эван Берне? – прошептала я. Он нахмурился еще сильнее.

– Да. А кто вы?

– Дочь Дэвина Мак-Квина. Вы позволите нам войти?

Теперь он смотрел на нас широко распахнутыми глазами, оценивая меня, Картье и Мириай. Наконец он осторожно открыл дверь и впустил нас.

Его жена стояла чуть позади, кутаясь в шерстяную шаль, страх был написан у нее на лице. С двух сторон от нее стояли сыновья, один из которых прятал за спиной кинжал.

– Простите, что мы пришли в такой час, – поспешила я извиниться. – Но Лайам О’Брайан сказал, что вы поддерживаете нас, и я хочу вас кое о чем попросить.

Эван Берне подошел ко мне вплотную, глядя на меня с потрясением и испугом.

– Вы сказали, что вы… дочь Мак-Квина?

– Да… Мой отец вернулся в Мэвану. На рассвете три мятежных Дома объединят силы и вернут себе трон.

– Как? – выпалил один из сыновей.

Я посмотрела на него, прежде чем устремить взгляд на Эвана. Сняла торбу со спины.

– Вы ведь печатник?

Эван резко кивнул. Свеча задрожала в его руках, когда он смотрел, как я достаю Королевский Канон.

Почти не дыша он шагнул вперед, чтобы осветить выбитые в камне слова. Его жена ахнула, сыновья приблизились, зачарованные. Они встали вокруг меня, читая слова, которые Лиадан выгравировала много лет назад. Я чувствовала, как отвага, надежда и вера в чудо наполняли их сердца с каждой секундой.

– Где вы его нашли? – прошептала жена Эвана. Ее глаза блестели от слез, когда она посмотрела на меня.

– Долгая история, – с тенью улыбки ответила я и подумала, что однажды изложу ее в книге. – Вы можете напечатать Канон? Я хочу, чтобы к рассвету он был на каждом углу, на каждой двери этого города.

Эван молча посмотрел мне в глаза. Я видела, как годы страха и унижения исчезали из его взгляда. Он был одним из любимых танов Журдена, человек, который видел падение своего лорда много лет назад и думал, что тот никогда не воспрянет.

– Да, – прошептал он. В его голосе послышалась сталь. Он принялся раздавать приказы. Его сыновья закрыли окна шерстяными одеялами, чтобы сквозь ставни не просочился свет, пока его жена подготавливала станок.

Картье, Мириай и я прошли за ним в мастерскую, где станок застыл, как спящий зверь. Я положила Канон на длинный стол и смотрела, как Эван и его жена выкладывают передвижные литеры, копируя слова Лиадан. В воздухе пахло бумагой и чернилами: печатник покрыл ими металлические буквы и опустил сверху лист пергамента.

Он опустил нажимную доску. Королевский Канон отпечатывался на бумаге снова и снова, в такт быстрым движениям Эвана Берне. Вскоре у нас было множество листовок, один из его сыновей почтительно взял их.

– Мы развесим их повсюду, – прошептал он мне. – Но скажите… где начнется восстание?

Краем глаза я увидела, как его мать оторвала взгляд от станка, ее губы сжались в тонкую линию. Я знала, о чем она думает. Ее пугало, что сыновья отправятся в бой.

Картье ответил раньше, чем я открыла рот, оказавшись рядом со мной:

– На заре мы выступим из Миствуда.

Его ладонь легла мне на плечо, и я почувствовала сквозившее в жесте нетерпение. Нам пора было уходить. Сейчас же.

Эван, шаркая, подошел к нам и вручил мне Канон. Табличка снова оказалась в торбе у меня на спине. Он проводил нас до дверей и, пока мы не ушли, взял меня за руки.

– Скажите вашему отцу, что Эван Берне ему верен. Во тьме или на свету, я останусь с ним.

Я улыбнулась и сжала его ладони:

– Спасибо.

Он приоткрыл дверь.

Сопровождаемая Картье и Мириай, я выскользнула на улицу. Наши сердца колотились, когда мы перебегали от тени к тени, ускользая от стражей в темных доспехах и зеленых плащах. Я молилась, чтобы сыновья Берне были осторожны, чтобы ночь защитила их, пока они мчались по улицам, разнося Канон.

Когда мы вернулись к лошадям, меня одолевала усталость. До зари оставалось совсем немного. Я чувствовала ее приближение: в светлеющем небе, в скрипе инея под копытами моего мерина. Я ехала за Картье, огибая опасные стены Лионесса, чтобы углубиться в Миствуд, Несси бежала рядом.

Лес ждал нас, чернея в лунном свете, утопая во мгле. Конь Картье замедлил шаг: мы въехали в туман, словно погрузились в морскую пену. Долго петляли среди деревьев, пока не увидели свет факелов. Нас приветствовали незнакомые люди.

– Это лорд Морган, – прошептал кто-то, и меня охватило неуютное чувство, что стрелы, направленные на нас, только что опустились. – Добро пожаловать, милорд.

Я спешилась одновременно с Картье. Моя спина ныла, мышцы ног натянулись как струны арфы. Какой-то человек увел мою лошадь, и мы с Мириай зашагали по лесу. Несси не отходила от меня ни на шаг. Мы миновали шатры и группы людей, присоединившихся к восстанию: вооруженных, в цветах падших Домов.

Синие одежды – Морган. Алые – Кавана. Лавандовые – Мак-Квин.

Но я едва обратила на них внимание. Я искала королеву и моего отца-покровителя, петляя среди деревьев, как иголка вышивальщицы, минуя мечи, щиты и колчаны, полные стрел.

Журден оказался прав. Мы были готовы к войне. Если Ланнон не сдастся, не отречется от трона в пользу Изольт, сражения не избежать.

Мы были здесь, готовые сражаться до последнего. И хотя я убеждала себя в этом, но все еще не могла поверить в то, что пойду в бой.

Все это казалось мне сном, подумала я. Мои мышцы болели от усталости, зрение затуманилось. Затем я услышала знакомый голос, и всякое желание спать исчезло.

– Ее еще нет, – говорил Журден. – Она должна была выехать с Морганом из Дамэна.

Я пошла на его голос – он вел меня сквозь туман.

– Но она ведь приедет, – ответила ему Изольт. Но я услышала невысказанный ею вопрос. «Она выберет нас или присоединится к Аллена?»

Наконец я увидела их, собравшихся на поляне: Журдена, Люка, Изольт и Гектора Лорана. Их доспехи блестели, как рыбья чешуя, они стояли в кругу – головы склонились, мечи висели на поясе, тени, казалось, лишь усиливали охватившие их сомнения, словно сгущаясь с каждым их словом.

– Мы сказали нашим людям, что Камень Сумерек у нас, – тихо произнес Гектор. – Они верят, что, когда мы выступим навстречу войскам Ланнона, он будет с нами. Говорить ли им правду, если она не приедет?

– Отец, – произнесла Изольт, протянув к нему руку, – да, Камень необходим нам. Камень делает нас Кавана. Но, кроме того, мы еще и мэванцы. – Она умолкла, и я видела, как мужчины один за другим поднимают глаза на свою королеву. – Я не собираюсь выезжать на поле боя с Камнем на груди.

– Изольда, – начал ее отец. Он был явно разочарован.

– Если Ланнон не сдастся без боя, – продолжила она, – мы будем сражаться, воевать, пока не вернем трон с помощью мечей и щитов. Я не хочу пробуждать магию, чтобы она вышла из-под контроля. Магия спала сотни лет. Мне нужно овладеть ею в мирное время.

– Но люди, что собрались здесь, – слабо запротестовал Гектор, – пришли из-за Камня.

– Нет, – возразил Люк, – они пришли ради Изольды. Потому что мы вернулись.

Я задержала дыхание, ожидая, что скажет Журден: что он об этом думает.

Но мой отец-покровитель промолчал.

Я вышла из тумана и сказала:

– Я здесь.