Я ждала на лестнице, наблюдая, как вечерний свет сменяется закатом. Голова болела, но я не двигалась с места. Прежде нужно было застать Журдена и выяснить пару вещей. Когда дверь кабинета наконец открылась, озарив коридор светом свечей, я быстро встала. Ступени под ногами скрипнули.

Сначала показались незнакомец и Люк, которые направились по коридору к кухне. Затем вышел Журден. Он застыл на пороге и, почувствовав мой взгляд, посмотрел на меня.

– Отец!

– В другой раз, Амадина. – Он зашагал по коридору на кухню, следом за незнакомцем и Люком, сознательно не обращая на меня внимания.

Гнев закипел у меня в горле, я спустилась с последней ступеньки и пошла за ним.

– Я знаю, кто вы. – Мои слова ударили его в спину словно пригоршня камней. – Может, и не лорд Кавана Яркий, но, возможно, лорд Морган Быстрый?

Журден замер, будто я приставила нож к его горлу. Он не обернулся, и я не видела его лица, но заметила, как сжались его кулаки.

– Или, возможно, лорд Мак-Квин Стойкий? – закончила я. Он развернулся ко мне, едва имя сорвалось с моего языка. Его лицо было бледным от ярости, когда он схватил меня за руку и, втащив в кабинет, захлопнул дверь.

Мне следовало испугаться. Я никогда не видела его таким разгневанным, даже во время схватки с ворами. Но страха не было. Я сказала правду – назвала его имя, которое он хотел от меня скрыть, и позволила этому имени и истине остаться в моем сердце.

Мак-Квин. Один из трех мэванских лордов, что дерзостно попытались низложить Ланнона двадцать пять лет назад. Чьи планы – лишить его трона и сделать королевой старшую дочь Кавана – обернулись пеплом и, как следствие, чья жена была убита. Он бежал вместе с сыном, чтобы затаиться и ждать своего часа.

– Амадина, – прошептал Журден. Его голос дрогнул. На смену обжигающей ярости пришла усталость. Он рухнул в кресло. – Как? Как ты догадалась?

Я медленно опустилась в одно из кресел, ожидая, пока он посмотрит на меня.

– Я знала, что вы мэванец с того момента, как вы без колебаний убили воров.

Он наконец встретился со мной взглядом. Его глаза покраснели.

– Теперь мне ясно, почему вы поступили так безжалостно. Вы любой ценой будете защищать свою семью, потому что потеряли кого-то очень дорогого. И еще этот незнакомец… Он сказал, что ждал двадцать пять лет, – продолжила я, сплетя холодные пальцы в замок. – Четверть века назад три отважных мэванских лорда штурмовали замок, надеясь возвести на престол законную королеву и отнять власть у жестокого узурпатора. Это были Кавана, Морган и Мак-Квин, и хотя они могут скрываться, их имена не забыты, как и их жертвы.

С его губ сорвался звук – наполовину смех, наполовину рыдание. Он закрыл глаза ладонями. У меня упало сердце, когда я увидела это и поняла, как долго он скрывался, виня себя в той резне.

Журден опустил руки. Слезы еще дрожали на ресницах, но он усмехнулся.

– Я должен был сообразить, что ты хитра. Ты же Аллена.

При звуке этого имени мое сердце обратилось в камень.

– Не потому. Я госпожа Науки и учила историю Мэваны. Когда вы собирались сказать мне правду?

– После коронации Изольды. Но это – ради твоего блага, Амадина.

Я не могла в это поверить. Мой покровитель оказался одним из мятежных мэванских лордов. Не могла поверить, что человек, о котором однажды рассказал мне Картье, сидит передо мной во плоти.

Я потрясенно смотрела на листы, разбросанные на его столе. Мой взгляд упал на что-то очень знакомое… Кусок пергамента с изображением кровоточащего пера. Я потянулась за ним. Журден смотрел, как я поднимаю иллюстрацию дрожащими пальцами.

– Вы – Темное Перо, – прошептала я. Мои глаза метнулись к его лицу.

– Да, – просто ответил он.

Меня переполняли тревога и восторг. Я подумала обо всех заметках, что прочла, какими дерзкими и убедительными они были. Внезапно мне стало ясно, зачем ему все это, почему он хотел уничтожить северного короля. Он потерял жену, земли, людей и доброе имя – все из-за Ланнона.

Я прочла слова, которые он нацарапал под рисунком – грязным черновиком грядущего выпуска:

«Как просить прощения за правомерный бунт против человека, возомнившего себя королем? Сначала предложите свою голову, затем – свою верность…»

– Я… не могу в это поверить, – призналась я, положив пергамент на стол.

– А кем ты считала Темное Перо, Амадина?

Я пожала плечами.

– Честно говоря, не знаю. Я думала, это валениец, любящий дразнить Ланнона из-за нынешних событий.

– Думаешь, я бежал, чтобы затаиться, сидеть, ничего не делая, стать валенийцем и забыть, кто я? – вскинулся Журден.

Я не ответила, но выдержала его взгляд. Я все еще была в смятении.

– Скажи мне, дочь, – проговорил он, наклоняясь вперед, – что нужно любой революции?

И вновь я молчала, не зная, что ответить.

– Революции нужны деньги, вера и люди, способные сражаться, – проговорил мой названый отец. – Я начал издавать «Темное Перо» почти два десятилетия назад, надеясь, что оно воодушевит валенийцев так же, как и мэванцев. Даже если бы Вдова никогда не рассказала мне о тебе и о том, что могут открыть твои воспоминания, я продолжил бы писать и издавать эти заметки всю жизнь, пока не стал бы дряхлым, девяностолетним стариком, пока люди – валенийцы или мэванцы, или все вместе – не объединились бы и не восстали бы. Неважно, с магией или без.

Я думала, на что это похоже: провести двадцать пять лет, скрываясь, делая все, чтобы анонимные слова постепенно разъедали мэванский страх и валенийское невежество. Он готов был посвятить этому еще двадцать пять лет, если нужно, пока на его стороне не окажутся вера и люди для бунта.

– Без меня и надежды на Камень… что вы стали бы делать?

Журден сложил пальцы домиком и опустил на них подбородок.

– Мы убедили трех валенийских аристократов помочь нашему делу. Они предоставят деньги и людей. Исходя из этого мы думаем совершить переворот в течение четырех лет.

За двадцать пять лет он обрел поддержку трех валенийских аристократов. Я поерзала в кресле:

– Разве это не приведет к войне, отец?

– Да. К войне, которая готовится уже сто тридцать шесть лет.

Мы глядели друг на друга. Мое лицо оставалось бесстрастным, хотя сердце при мысли о войне обливалось кровью. Внезапно я испугалась битв, крови и смерти.

– Что, если бы вы попросили Ланнона простить вас? – осмелилась спросить я. – Он готов к уступкам, переговорам?

– Нет.

– Несомненно, у него есть советники, хотя бы один, который прислушается к вам.

Журден вздохнул.

– Позволь мне рассказать тебе маленькую историю. Тридцать лет назад я часто присутствовал на королевских слушаниях. Раз в неделю Ланнон садился на трон и внимал жалобам и просьбам людей. Я стоял в толпе, вместе с другими лордами. Не могу сказать, сколько раз я видел, как мужчин, женщин… детей… разрубали на куски у подножия трона. Лишали пальцев, языков, глаз и голов – все потому, что они осмеливались его о чем-то попросить. Я смотрел на это и боялся открыть рот. Мы все боялись.

Я вздрогнула, представив эту картину, не в силах поверить, что такое насилие было возможно на севере.

– Значит, мирного пути нет?

Он наконец понял мой вопрос, выражение моих глаз.

– Амадина… Поиск Камня и возрождение магии – самый мирный путь к справедливости. Я не могу обещать, что не случится столкновения или битвы, но хочу, чтобы ты знала: без тебя война будет неизбежна.

Я отвела взгляд, рассматривая складки платья. Он молчал, дав мне время обдумать раскрывшиеся секреты, зная, что меня переполняли вопросы.

– Как вы познакомились с Вдовой?

Журден глубоко вздохнул и налил себе ликера. Мне тоже. Я увидела в этом долгожданное приглашение – он хотел рассказать мне мрачную историю – и с готовностью приняла напиток.

– Двадцать пять лет назад, – начал мой новый отец, – я присоединился к лорду Моргану и лорду Кавана в попытке низложить Ланнона и возвести на престол старшую дочь Кавана. Согласно родословной, в ней была капля древней магической крови, перешедшей от первой королевы, Лиадан, но, что еще важней, мы устали служить жестокому королю вроде Ланнона. Он использовал нас, унижал наших женщин, мог убить любого, даже ребенка, за один косой взгляд. Ты знаешь, что мы проиграли. Другие лорды не присоединились к нам потому, что у нас не было Камня Сумерек и Королевского Канона. Если бы мы обладали хотя бы одним из этих артефактов, остальные Дома сплотились бы вокруг нас.

Он отпил из бокала, крутя его в пальцах. Я тоже сделала глоток, готовясь к худшей части истории.

– Нас предал один из лордов, обещавший присоединиться к нам. Если бы не эта измена, мы бы низложили Ланнона, ведь наш заговор был ему неизвестен. Мы тихо собрали силы трех наших Домов, мужчин и женщин, и планировали захватить замок, совершить переворот настолько незаметно, насколько это было возможно, и вынести Ланнону справедливый приговор. Но он узнал обо всем и выслал войска, чтобы разбить нас на поле брани. Последовало кровопролитное сражение, в котором погибли наши жены и дочери. Он хотел, чтобы нас, мятежных лордов, взяли живыми и привели к нему для пыток. Если бы не Люк… Если бы у меня не было сына, которого я обещал защищать умершей у меня на руках жене… я бы сдался. Но мы с Люком бежали, как и лорд Кавана со своей младшей дочерью и как лорд Морган со своим сыном. Мы потеряли все: наших жен, наши земли, наши дома, но мы выжили. Наши Дома не погибли – у нас были потомки. Мы бежали на юг, в Валению, зная, что можем стать причиной войны, что Ланнон никогда не перестанет нас искать. Он не дурак и прекрасно понимает, что однажды мы придем к нему, чтобы отомстить за кровь наших женщин.

Журден снова отпил ликера. Я осушила свой бокал, чувствуя, как огонь струится по венам. Во мне кипел праведный гнев, взывая к отмщению.

– Мы держались юга Валении, шли лесами, лугами, пастбищами, – хрипло продолжил Журден. – Люк заболел. Ему был всего год, и я видел, как он медленно угасал у меня на руках. Как-то дождливой ночью мы осмелились постучать в дверь прекрасного поместья, окруженного полями. Это была Магналия.

Я почувствовала, как слезы застилают мне глаза. Я поняла, что он скажет дальше.

– Вдова впустила нас, не задавая вопросов, – продолжал мой названый отец. – Она знала, что мы скрываемся и можем принести ей неприятности. Новости о резне еще не пересекли канал, но мы сказали ей, кто мы и чем она рискует, приютив нас. Она предложила нам постель, одела и накормила, послала за лекарем, чтобы вылечить моего сына. А затем дала каждому кошелек с монетами и посоветовала разделиться и пустить корни в Валении. Сказала, что день расплаты не заставит себя ждать, если мы будем действовать мудро и терпеливо.

Глотнув еще ликера, Журден потер виски.

– Мы так и сделали. Взяли валенийские имена и разошлись. Я поселился в Бомоне, превратился в адвоката-затворника, нанял господина Музыки для моего сына, чтобы он стал истинным валенийцем. Морган поселился в Делароше, Кавана отправился на юг, в Перен. Мы никогда не теряли связь. И я никогда не забывал о доброте Вдовы. Я вернул ей деньги и написал, что я перед ней в огромном долгу. – Он бросил на меня взгляд. – Похоже, она была права. Карты наконец сошлись.

Я потянулась к графину с ликером, изнемогая от груза возложенной на меня этим человеком надежды. Ему необходимо было найти Камень. Что, если у меня не получится или его планы вновь пойдут прахом?

– Отец, – выдохнула я, встретившись с ним взглядом, – обещаю, что сделаю все возможное, чтобы найти Камень, и помогу вам добиться справедливости.

Журден провел рукой по медным волосам, в свете свечей седина сверкала, как серебро. – Амадина… я не хочу посылать тебя в Мэвану.

Я едва не подавилась ликером.

– Что? Но ведь я должна вернуть Камень, разве не так?

Мне это не понравилось. Совсем. Но, вместо того чтобы спорить, теперь, когда он рассказал мне о своем полном боли прошлом, я откинулась в кресле. Одна битва за раз, сказала себе я.

– Мы заключили соглашение, – осмелилась я напомнить.

Журден медлил. Я знала: он боялся увидеть, как со мной случится что-то плохое, опасался навлечь на меня смерть или что-то еще хуже. Жена умерла у него на руках, на окропленном кровью поле сражения. Я знала, что мой новый отец решил сделать все, чтобы я не разделила ее судьбы. Разве я не видела, как жестоко он обошелся с теми, кто угрожал мне? А ведь я даже не была его родной дочерью.

Наверное, это говорила его мэванская кровь, которую я видела и в Люке. Мэванцы не терпели, когда угрожали их женщинам.

Значит, я должна была стать мэванкой, научиться владеть мечом, чтобы справляться с этими упрямыми мужчинами.

– Мы договаривались, что ты знаешь о наших планах. Эта часть договора выполнена. Еще ты вручишь Камень королеве, – ответил Журден. – О поездке в Мэвану за Камнем речь не шла.

Он был прав.

Я проглотила возражения, смыла их ликером и решилась на вопрос:

– Кто тот человек? Чужестранец?

– Один из моих верных танов, – ответил Журден. – Он служил мне, когда я был лордом.

Мои глаза распахнулись:

– Вас не тревожит, что он нашел вас здесь?

– И да, и нет. Это значит, что я не так хорошо затаился, как думал, – вздохнул Журден. – Но этот человек искал годами. И он хорошо меня знает: как я думаю, как действую и как прячусь – словом, он знает меня гораздо лучше, чем приспешники Ланнона.

В дверь тихо постучали. Миг спустя в кабинет заглянул Люк и увидел нас с Журденом, сидящих друг против друга с бокалами в руках, в наших глазах все еще отражались пережитые нами эмоции.

– Ужинаем у Лорана, – объявил Люк, переводя полный вопросов взгляд с Журдена на меня и обратно.

– Амадина пойдет с нами, – решил мой названый отец.

– Отлично, – кивнул Люк и добавил: – Лайам на кухне, отдает должное стряпне Пьера.

Я решила, что Лайам – это тан. Но кем был Лоран?

Прежде чем вопрос отразился на моем лице, Журден успел на него ответить:

– Лораны – это Кавана.

Предстояло запомнить много имен – мэванских, скрытых валенийскими, – но я начала мысленно рисовать родословную: три длинные ветви. Первая ветвь – Мак-Квина, которого я продолжала называть Журденом ради безопасности. Вторая – Лоранов, которые оказались давно скрывавшимися Кавана. И ветвь лорда Моргана, которого мне еще предстояло узнать, как и его союзников.

– Тебе нужно освежиться перед тем, как мы отправимся, Амадина? – поинтересовался Журден. Я кивнула и медленно поднялась на ноги.

Я хотела пройти мимо Люка, но замерла на пороге и беспомощно оглянулась.

– Я думала, Лораны живут в другом городе.

– Жили, – поправил меня Журден, – они переехали сюда совсем недавно, чтобы быть поближе.

Ближе к сердцу заговора, к планам, которые изменились с моим появлением.

Я обдумала это. Возбуждение наполнило мое сердце, нутро, голову. Я умылась, сменила платье – Журден сдержал слово и купил мне новые наряды – и уложила волосы в корону из кос.

Мои названые отец и брат ожидали меня в прихожей. Безмолвно мы вышли в ночь и направились к дому Лоранов.

Они жили тремя улицами восточнее, на краю города, вдали от рынка и любопытных глаз. Журден не стал звонить – быстро постучал четыре раза. Дверь сразу открылась. Румяная пожилая женщина в платке впустила нас, посмотрев на меня так, словно я представляла опасность.

– Она одна из нас, – успокоил ее Журден. Управляющая неохотно кивнула и провела нас по узкому коридору в столовую.

На длинном дубовом столе была рассыпана лаванда, горели свечи, тарелки и оловянные кружки сверкали, как роса на заре. Пожилой мужчина сидел во главе стола, ожидая нас. Когда мы вошли, он поднялся с радушной улыбкой.

Он оказался высоким, седовласым, широкоплечим и чисто выбритым. На вид хозяину дома было около шестидесяти, хотя с мэванцами можно ошибиться. Они старели быстрей валенийцев, проводя много времени на свежем воздухе. Его глаза, темные и мягкие, остановились на мне.

– О, это, должно быть, твоя дочь по страсти, Журден, – проговорил он, протягивая мне крупную, покрытую шрамами руку.

Действительно, мэванские мужчины жали друг другу руки. Этот обычай восходил к мрачному прошлому: так делали, чтобы узнать, не спрятал ли гость кинжал в рукаве.

Я улыбнулась и подала ему руку в ответ:

– Амадина Журден.

– Гектор Лоран, – представился мужчина, склонив голову. – В лучшие времена я был Брэденом Кавана.

Имя, слетевшее с его губ, заставило меня поежиться, ощутить, что прошлое стало ясней и ближе, словно дни величия королев притаились.

Я не успела ему ответить. За спиной раздались легкие шаги, мимо меня скользнула гибкая фигурка и встала рядом с Гектором Лораном. Молодая женщина, немного старше меня, с гривой непослушных медных волос и веснушками, горевшими на щеках точно звезды. У нее были глаза лани – большие и карие, с морщинками в уголках, проступившими, когда она робко мне улыбнулась.

– Изольт, это моя дочь, Амадина, – представил меня Журден. – Амадина, позволь познакомить тебя с Изольт Лоран… Изольдой Кавана… будущей королевой Мэваны.