Первое, о чем мы подумали, – это музыка. Я уже превращалась, хотя и очень слабо, под звуки мэванской мелодии, а Люк как раз был музыкантом.

Мы начали сразу после завтрака, укрывшись в библиотеке, ставшей комнатой для опытов. Я отдала Люку свиток с песней Мириай – изящно выведенные ноты все еще скрепляла алая ленточка. Я смотрела, как мой названый брат опустился на стул и развернул его, быстро читая. К горлу подступил ком. Я скучала по Мириай. Песня не зазвучала бы так же, как прежде, даже сыгранная господином Музыки.

– Интересное название, – заметил Люк, посмотрев на меня.

Я же его даже не видела. Нахмурившись, я приблизилась, чтобы взглянуть из-за плеча юноши.

«Бриенна, две в одной».

Я отвернулась, притворившись, что заметила что-то интересное на полке с книгами. Мне нужно было время, чтобы сдержать свои эмоции. Я не стану плакать – разрыдаюсь, лишь когда сосуд моих слез переполнится, а это, надеюсь, случится еще не скоро.

– Почему бы тебе ее не сыграть? – предложила я и снова села в кресло у спинета.

Люк поднялся, нежно разгладил пергамент, придавив каждый край обточенным водой камнем. Я смотрела, как он взял скрипку и смычок и отдался песне – ноты танцевали в воздухе, словно блуждающие огоньки или светлячки. Можно было подумать, что комнату наполнила магия, если бы она не была давно мертва.

Я закрыла глаза и прислушалась. На этот раз мне удалось различить валенийскую часть – веселую и оживленную – то, что Мириай называла аллегро, а затем услышать мэванский мотив – мощный, глубокий и сочный, поднимающийся, как дым, в победоносном крещендо. Но я все еще сидела в кресле и оставалась собой.

Я открыла глаза, когда Люк закончил играть. Отзвуки песни еще звенели в воздухе.

– Ты видела что-нибудь? – спросил он, неспособный скрыть надежду.

– Нет.

– Тогда я повторю.

Он сыграл песню еще дважды. Но воспоминания Т. А. не пришли. Может, я унаследовала только три из них? Что, если нить можно использовать лишь раз?

Я пала духом, но энергия и настойчивость Люка были словно прохладный ветерок в самый жаркий летний день.

– Давай снова обратимся к «Книге Часов», – предложил он, откладывая скрипку. – Ты сказала, что отрывок о Камне Сумерек вызвал первое видение. Возможно, твой предок читал и остальные легенды.

Мне не хотелось признаваться, что я прочла уже много глав, и безрезультатно. Нужно было попробовать вновь лишь для того, чтобы убедиться, что это тупик.

Время, забыв про прежние насмешки, внезапно ускорилось, часы летели как птицы. Прошла неделя. Я почти этого не заметила, ведь Люк придумывал все новые и новые нити.

Мы испытали каждое из моих чувств. Он заставлял меня пробовать мэванские блюда, трогать клубок северной шерсти, слушать мэванскую музыку, вдыхать ароматы сосны, гвоздики и лаванды. Но вызвать новое видение не удавалось.

Однажды Люк посадил меня за стол в библиотеке и развернул рулон бордового полотна, такого темного, что оно казалось почти черным. В центре был вышит белый бриллиант, а в нем – олень, прыгающий сквозь лавровый венок.

– Что это? – спросил меня Люк.

Я посмотрела на полотно и пожала плечами:

– Не знаю.

– Ты никогда его не видела?

– Нет. А что это?

Он дернул себя за волосы, наконец выдав свое отчаяние.

– Это цвета и герб Дома Аллена.

Я снова изучила полотно и вздохнула.

– Прости, ничего.

Люк убрал знамя и развернул передо мной большую карту Мэваны. На ней значились города и важные географические места, а еще границы четырнадцати земель.

– Вот эти леса, – начал он, – на северо-западе – Нуала. Далеко на северо-востоке – Ошин.

Мой брат по страсти указал на каждый из них, я следила взглядом за его пальцем.

– Тонкая полоска прибрежного Ройсвуда – на юго-западе. И, наконец, Майренна – на юге, в сердце страны. Думаю, именно там твой предок закопал камень. Этот лес лежит на севере земель Аллена.

Я никогда не видела карту Мэваны, разделенную на четырнадцать земель. Мой взгляд коснулся каждой из них, прежде чем остановиться на владениях Аллена, обладавших огромной территорией на юге Мэваны. Их земли были ближе остальных к Валении. Две страны разделял лишь канал Бера, но не на него мне стоило обратить внимание. Я перевела взгляд на лес Майренны, венчавший родные земли моего отца словно зеленая корона.

– Я… не знаю. Ничего не вижу, – едва не застонала я, спрятав лицо в ладонях.

– Все хорошо, Амадина, – быстро проговорил Люк. – Не волнуйся, мы что-нибудь придумаем.

Он опустился в кресло, словно его кости превратились в свинец. Так мы сидели в гаснувшем вечернем свете, карта на столе между нами казалась прогоркшим неделю назад маслом.

У моих видений должно было быть объяснение. Если боевое знамя Аллена никак на меня не повлияло, а мой предок, несомненно, смотрел на него бессчетное количество раз, должна была быть причина, по которой я унаследовала одни воспоминания, а не иные.

Я подумала о трех перевоплощениях, которые настигли меня: библиотека, вершина горы и яма под дубом. Библиотека и захоронение были связаны с Камнем, но вид с горы…

Я вернулась к слабейшему из видений и вспомнила тяжесть на шее, прямо над сердцем. Вспомнила, как искала, где спрятаться…

Мой предок должен был стоять на той вершине, с камнем на шее, ища место, где можно было его закопать.

Все воспоминания, которые я унаследовала, касались Камня Сумерек.

Мой взгляд остановился на карте, захватив часть реки Аоифе, что, подобно артерии, пересекала южную часть Мэваны. Это заставило меня вспомнить о реке Каваре, текущей почти у самого черного хода.

– Люк.

– Гм-м-м?

– Что, если найти речной камень размером с Камень Сумерек? Возможно, подержав его, я что-то увижу?..

Он подскочил:

– Стоит попробовать.

Мы встали из-за стола, и я вышла за ним на улицу.

Мне не хотелось говорить ему, что я начала чувствовать себя пленницей в библиотечных стенах, в этом доме. С момента прибытия я не выходила наружу и теперь медленно шла, подняв голову к солнцу.

Стояла середина августа, месяца, исполненного жары и духоты. Я впитывала солнечный свет и легкий ветерок, пахнувший вином и рыбой. Часть меня скучала по свежему луговому воздуху Магналии. Только теперь я поняла, сколь много принимала как должное.

– Ты идешь, Амадина?

Я открыла глаза и увидела Люка, ожидавшего меня неподалеку с улыбкой удивления на лице. Я нагнала его. Мы петляли по улицам, прокладывая путь к берегу реки. Миновали рынок, полный жизни и запахов, но я не позволила себе отвлекаться. Люк знал, куда идти. Он вел меня туда, где Каваре была широкой и вольной, а волны танцевали на валунах.

Люк снял обувь и закатал бриджи, устремившись к центру стремнины, тогда как я осталась искать на берегу. Камень размером с кулак, так я сказала. Я побрела вдоль реки. Остановившись, чтобы присмотреться к паре камней, я гадала, не окажется ли тщетной и эта попытка…

– Госпожа…

Я подняла глаза и вздрогнула, увидев наблюдавшего за мной мужчину. Он стоял неподалеку, опираясь на ствол прибрежной березы. Средних лет, с темными волосами до плеч. Его лицо было обветренным и морщинистым, одежда – грязной, но глаза – как два тлеющих угля. При виде меня они вспыхнули.

Я замерла, не зная, что предпринять. Он отпустил березу и шагнул ко мне, тени пятнали его лицо и плечи. Незнакомец робко протянул руку – грязные пальцы дрожали.

– Леди, как зовут человека, в доме которого вы живете?

Я отшатнулась, по лодыжку провалившись в воду. Незнакомец говорил на среднешантальском, валенийском диалекте, но в его голосе звучал предательски провинциальный акцент. Он был мэванцем.

Святые угодники, подумала я. Язык прилип к небу. Неужели это один из шпионов Ланнона?

– Пожалуйста, скажите, как его зовут, – хрипло прошептал мужчина.

Затем я услышала плеск. Люк наконец заметил его. Бросив взгляд через плечо, я увидела, как мой брат бежит к нам: в промокших бриджах, с кинжалом в руке. Он оказался похож на отца больше, чем я думала. Обрастал сталью, словно растение – побегами.

– Прочь от нее, – прорычал Люк, оказавшись между мной и незнакомцем.

Но грязный мужчина остался на месте. При виде Люка его глаза распахнулись.

– Давай! Убирайся! – потеряв терпение, Люк ткнул в его сторону кинжалом.

– Лукас? – прошептал незнакомец.

Я почувствовала, как что-то изменилось в воздухе. Ветер исчез, словно испугавшись. Люк окаменел, солнце скрылось за облаком. Мы застыли в неизвестности.

– Лукас? Лукас Ма…

Люк бросился к незнакомцу, разорвав паутину потрясения. Он схватил мужчину за воротник и встряхнул его, приставив острие кинжала к грязной шее.

– Не смей произносить это имя, – приказал мой брат так тихо, что я едва расслышала.

– Люк! Люк, пожалуйста, – взмолилась я, подойдя ближе.

Вряд ли он меня слышал – его пристальный взгляд был прикован к мужчине. Тот смотрел на Люка, хотя слезы стояли в его глазах и текли по заросшим щетиной щекам.

– Как долго ты здесь? – прошипел Люк.

– Шесть лет… Но я ждал… ждал двадцать пять…

У нас за спиной раздался громкий всплеск. Мы обернулись и увидели группу детей на другом берегу. Двое мальчишек настороженно наблюдали за нами, Люк опустил кинжал, все еще не выпуская его из рук.

– Пойдем, мы накормим тебя горячим ужином, – проговорил он настолько громко, чтобы услышали дети. – А если тебе нужна милостыня, иди в собор.

Он посмотрел на меня, безмолвно приказав следовать за ним, и повел незнакомца, незаметно прижав кинжал к его спине.

Это было странное, поспешное возвращение. Мы прошли через задний вход, я тенью следовала за Люком до кабинета Журдена, и дверь захлопнулась у меня перед носом. Я осталась в коридоре на нетвердых ногах и слушала, как гудели голоса Журдена, Люка и незнакомца. Слова разобрать не удавалось, но мне это было и не нужно. Я опустилась на скрипящие ступени. Кусочки головоломки медленно вставали на место.

Однажды Картье рассказал мне о революции, окончившейся резней. Это случилось в Мэване двадцать пять лет назад. Я закрыла глаза, вспоминая голос моего господина. Четверть века назад три лорда попытались низложить Ланнона… Лорд Кавана, лорд Морган и лорд Мак-Квин…

Я перебирала крупицы сведений, которые собрала с момента встречи с Альдериком Журденом. Вдовец с сыном. Адвокат, превосходно владевший клинком. Четверть века. Фамилия начиналась с М. Мужчина, желавший Ланнону смерти.

Я наконец поняла, кто такой Журден.