Глава двадцать седьмая

Стадион Готэм стал самым горячим местом на планете, по крайней мере, с точки зрения Пентагона. Более трехсот человек набились в Национальный военный командный центр в Вашингтоне, округ Колумбия, широко известный как «Комната военных действий».

Перед рядами современных компьютерных и коммуникационных станций висело огромное количество освещенных карт и экранов. Прямые кадры со стадиона Готэм всецело заполнили центральный экран, пока команды аналитиков и военнослужащих и весь остальной мир пытались оценить текущую – и беспрецедентную – ситуацию.

Генерал ВВС Мэтью Армстронг, на чьих погонах мерцали пять звезд, с беспокойством наблюдал, как террористы выкатили зловещее устройство на то, что осталось от игрового поля. Светящаяся металлическая сфера была установлена на тележке. Ее внешний вид не соответствовал ни одному оружию массового уничтожения, с которым он был знаком.

– Это инструмент вашего освобождения, – заявил Бэйн. Аналитики ЦРУ уже вычислили в сумасшедшем в маске того самого террориста, который организовал нападение на Готэмскую фондовую биржу на прошлой неделе. Видимо, то был только первый номер его выступления.

– Спутник показывает всплеск излучения, – сообщил аналитик. – Что бы это ни было, оно ядерное.

Напряжение в комнате взлетело еще на одну ступень. Все глаза оставались прикованными к мониторам, где террористы вытащили на поле потрепанного мужчину средних лет и повалили его на колени перед Бэйном.

– Представь себя миру, – приказал лидер террористов.

– Доктор Леонид Павлов, – сказал мужчина дрожащим голосом. – Физик-ядерщик.

Бэйн повернул лицо ученого к камерам, пока эксперты разведки пытались установить личность мужчины.

– Павлов был признан погибшим, – сообщила аналитик ЦРУ, получая данные с компьютера. – Авиакатастрофа при попытки агентов вытащить его из Узбекистана. – Она сравнила человека на мониторе с фотографией из их базы данных. – Но, похоже, это все-таки он...

Генерал был вынужден согласиться. Он потер подбородок, обдумывая ситуацию. Ситуация становилась все более серьезной. Он смотрел на освещенный экран, следя за их ответными мерами.

Эскадрилья истребителей F-22 уже направлялась к Готэму.

На телевизионных мониторах Бэйн положил руку на плечо Павлова. Коленопреклоненный ученый заметно вздрогнул.

– Скажи миру, что это такое, – поручил Бэйн.

– Полностью заряженная нейтронная бомба. С радиусом взрыва шесть миль.

Бэйн кивнул.

– А кто может обезвредить это устройство?

– Только я.

– Спасибо, доктор.

Под взглядами всего мира Бэйн легко сломал ученому шею. Тело Павлова упало на траву. С трибуны раздались крики. Собравшиеся в военном командном центре ахнули.

– Бомба заряжена, – сказал Бэйн, игнорируя крики. – Бомба перемещается, а личность человека с детонатором останется тайной. Один из вас держит детонатор. Мы пришли не как завоеватели, а как освободители, чтобы вернуть контроль над этим городом гражданам. При первых признаках вмешательства внешнего мира или если кто-то попытается сбежать, этот анонимный горожанин – этот невоспетый герой – активирует бомбу.

– Пока вводится военное положение. Возвращайтесь к себе домой, позаботьтесь о своей семьей и ждите. – Он воздел руки. – Завтра вы потребуете то, что по праву принадлежит вам.

Бэйн развернулся и покинул поле. Его люди покатили за ним бомбу, оставив тело доктора Павлова на оскверненном газоне.

Тишина воцарилась в военном командном центре.

– Отведите назад бойцов, – наконец сказал генерал, нарушая тишину. – Начать разведывательные полеты с высоты. И поставьте в известность президента.

«Боже, помоги нам всем», – подумал он.

Готэм-Бридж остался единственным уцелевшим. К закату танки и войска уже наступали на город. Капитан Уиллис Паркер, отвечавший за операцию, просто хотел, чтобы у него было более четкое представление о стратегии их миссии. Как осуществить повторный захват города, оказавшегося в заложниках?

Отряд наемников удерживал мост. Бэйна не было видно, но один из его людей вышел вперед, держа в руках рупор. Усиленный динамиками голос бросал вызов приближающейся армии.

– Танки и самолеты не могут помешать нам взорвать наше устройство, – предупредил он. – Отправьте эмиссара для обсуждения условий доступа к медикаментам и коммуникациям.

Капитан Паркер решил, что это его реплика. После поспешных переговоров со своим начальством он прошел к вершине моста, держа пустые руки на виду. Вашингтон стремился услышать требования террористов, поэтому он шел до тех пор, пока не оказался в пределах досягаемости врага. У главного террориста был лохматый, недисциплинированный вид профессионального наемника – и мертвые глаза хладнокровного убийцы.

– Сколько вас там, сынок? – спросил капитан, получая в ответ только угрюмый взгляд. Посмотрев человеку прямо в глаза, он попытался обрисовать ситуацию террористам. – У вас недостаточно людей, чтобы помешать побегу двенадцати миллионов человек с этого острова.

– Да. У нас их немного, – признал наемник. – Зато у вас предостаточно.

Капитан фыркнул.

– Почему, черт возьми, мы должны помогать вам удерживать заложников?

– Потому что, если хоть один житель города перейдет этот мост, Готэм унесет в ад. – Это заявление не было походе на блеф.

Столкнувшись с таким ужасным сценарием, Паркер попытался придумать убедительный контраргумент, но не смог. Трудно было спорить с заряженным ядерным оружием.

Президент Соединенных Штатов обратился к нации:

«Людей нашего величайшего города не сломить, – сказал он. – Они доказывали это раньше, и они сделают это снова».

Брюс, беспомощно лежащий на своей койке в нескольких милях от Готэма, смотрел трансляцию. Весь день и ночь изображения горящего города выжигали его страдающий мозг. Аэрофотоснимки показывали огненное кольцо, окружающее его город. Эксперты и комментаторы трезво оценивали шансы города на выживание.

Кошмарное вторжение Бэйна на футбольный стадион повторяли снова и снова, пока Брюс не выучил каждый момент наизусть. Конечно, он узнал ядро реактора и знал, на что тот способен.

«Мы не ведем переговоры с террористами, – продолжил президент, – но мы признаем реальность...»

Слезы текли по лицу Брюса.

Темные улицы были почти безлюдны, поскольку запуганные жители Готэма серьезно восприняли предостережение Бэйна оставаться в помещении. Блэйк осторожно поехал к дому, а Гордон сидел рядом с ним на пассажирском сиденье. Детектив пытался избежать кратеров, трещин и обломков, но Гордон все еще вздрагивал при каждом ударе. Жесткая поездка должно быть была тяжела для его ран.

Они мрачно слушали речь президента.

«Как бы ни развивалась ситуация, нужно понимать самое главное. Жители Готэма, мы не оставили вас».

Блэйк хмуро посмотрел на радио.

– Что это обозначает?

– Это значит, что мы сами по себе, – перевел Гордон. – Я должен выступить перед камерой...

– Сэр, они убьют вас, как только вы покажетесь.

– Мэр мертв, – сказал Гордон. – Я символ закона и порядка. Бэйн говорит, что он возвращает Готэм жителям. Им нужно знать, что я могу возглавить их.

Блэйк нахмурился.

– Бэйн никогда не допустит этого.

– Тогда он покажет свое истинное лицо.

«Возможно», – подумал Блэйк.

– А вы умрете, – ответил он.

Гордон молча смотрел в окно.