58. Сложить одно с другим

В тот самый вечер Мэтлок, Клегг и Тейлор осмысляли свои неказистые успехи.

– У нас теперь на руках три идентичных убийства, – промолвил Мэтлок, выписывая имена на доску маркером. На оперативных совещаниях он все делал по старинке. Помогало сосредоточиться. Он не читал романы с “айпэда”. Вместе с тем, многие годы не сдаваясь Спотифаю, вынужден был признать, что Спотифай обалденно гениален. Там удавалось откапывать такие треки 2-тон и ска, о чьем существовании забыли даже те, кто их записывал.

– Латифа. Сэмми. Крессида. – Мэтлок писал и медленно проговаривал, как школьный учитель. – Так, помимо поразительного сходства метода, эти случаи кажутся, в общем, не связанными друг с другом.

– Возможно, это неспроста, шеф, – съехидничал Тейлор.

Мэтлок этой репликой пренебрег.

– По подозреваемым у нас есть очень мало что. Совсем никого по Латифе. По Крессиде у нас был Вотан, но теперь у него есть алиби. Остается Сэмми и ее напряженная связь с Джералдин, которая теперь покойница – судя по всему, вследствие самоубийства. Сэмми и Джералдин были знакомы и даже действительно поссорились. Можно допустить, что это стало одним из факторов крушения карьеры Джералдин.

– Ага – но лишь одним из факторов, шеф, – сказала Клегг. – В смысле, противостояние Джералдин транс-политике и феминизму четвертой волны было гораздо масштабнее и шире одиночной перепалки с Сэмми на тему доступа к пруду.

– Я что-то перестал понимать, – сказал Тейлор. – Феминизм четвертой волны? Сколько им тех волн надо вообще? Я думал, одной достаточно.

– Заткнись, Бэрри, – сказала Клегг.

– Во-во. Заткнись, Бэрри, – сказал Мэтлок.

– Будь я женщиной, вы б так не стали. Двойные стандарты, как по мне.

– Будь ты женщиной, мы бы не стали, потому что ты бы тогда не вел себя как дремучий мудак, – отозвалась Клегг.

– Быстренько движемся дальше, – встрял Мэтлок. – Ты права, Сэлли, стычка у пруда действительно не дает Джералдин достаточной причины для хладнокровного убийства Сэмми, а потому, как ни жаль, этот мотив придется вычеркнуть. А это означает, что у нас нет совсем ничего. Никаких очевидных связей между этими тремя убийствами. Никаких мотивов, никаких физических улик и никого в подозреваемых.

– Так и почему же мы их связываем? – уточнил Тейлор. – В смысле, я просто спрашиваю.

– Модус операнди, Бэрри. Во всех трех случаях насильственное действие свелось к одиночному смертельному удару по затылку и нападавшему удалось скрыться бесследно. Это означает, что либо трем разным непрофессионалам очень повезло, либо это один опытный уголовник. Я был готов принять – с большой натяжкой – вариант двух разных любителей, пока мы имели дело только с убийствами Сэмми и Крессиды, но когда обнаружилось, что и Латифа погибла в точности так же и ее убийца не оставил никаких следов, натяжка у моих допущений сделалась чересчур большой. Здравый смысл подсказывает мне вывод, что Сэмми, Крессиду и Латифу убил один и тот же человек.

Клегг с Тейлором понимали, в каком порядке работает ум Мэтлока, но услышать сказанное вот так впрямую все равно оказалось потрясением.

– Зачем кому бы то ни было убивать этих трех? – спросил Тейлор. – Думаете, какой-то серийный убийца-псих?

– Вероятно. Возможно, – отозвался Мэтлок. – Но вот ты понимаешь, я думаю, нам надо рассматривать шесть убийств, а не три. Нужно учесть и три самоубийства. Джералдин Гиффард и Джокэма с Брендой Макрунов.

– С чего это отделу убийств расследовать самоубийства? – поинтересовался Тейлор.

– С того, что это, возможно, не самоубийства.

– Простите, шеф, – сказал Тейлор. – Вы пытаетесь соединить самоубийство знаменитой скандалистки-фемки в Брикстоне с двумя самоубийствами христиан-евангелистов в Камбрии – и называете их убийствами? Вы не дунули, часом?

– Эти самоубийства тоже совершены идентично, – не уступал Мэтлок. – Все три жертвы решили повеситься и все трое вроде как пожалели о своем решении: они пытались не дать веревке себя задушить. Довольно серьезное совпадение.

– Да не очень, – заметил Тейлор.

– Ну, даже если не серьезное, то все равно совпадение. Итак, давайте пока допустим, что Джералдин не сама себя порешила – как и Макруны.

– Но зачем нам это допускать, шеф? – спросил Тейлор. – Желаемое за действительное, по-моему.

– Нет, Бэрри. Я следователь. Желаемое за действительное – это не ко мне.

– Ой, да ладно! По-вашему, это важно, что они все повесились? Да не очень-то совпадение. Методов самоубийства не слишком много, верно? И к тому же одно из них – двойное самоубийство, то есть итого два похожих случая, так? Потому что супружеская пара, совершающая двойное самоубийство, вряд ли выберет два разных метода, ну? “Ты давай вешайся, дорогая, если хочешь, а я себе вены вскрою”?

– Все верно, Бэрри. Молодец, – сказал Мэтлок, стараясь не растерять авторитетности. – Ты сомневаешься в моих выводах. Мне это нравится. Никуда не годится следователь, способный убедить только себя самого.

Он заметил, что Клегг улыбается.

– Да ладно, шеф, – сказала она, стараясь поддержать Мэтлока, но получилось немножко покровительственно. – Продолжайте. Брось, Бэрри. Я слежу за ходом мысли – ну типа.

Теперь уже улыбались и Клегг, и Тейлор.

– Смотрите! – сказал Мэтлок. – Способ убийства – не единственная тревожная особенность. На мой взгляд, ни Джералдин, ни Макрунам не требовалось убивать себя. Джералдин была суровейшей теткой из всех, какие появлялись в “Стриктли”, а Макруны – приверженные христиане. Более того, они тоже, как выяснилось, довольно крепкие ребята. Период самых жутких оскорблений пережили. Выдержали. Выстояли в бурю. Даже дело у них пошло опять, поскольку стало известно, что среди любителей пеших маршрутов по холмам есть много “заново рожденных” евангелистов, желающих поддержать гомофобный пансион. Чего вдруг теперь-то с собой кончать?

– Продолжайте, шеф. А я чаю заварю, – сказала Клегг. – Это лучше “Знаменитой пятерки”. – С этими словами она отправилась на кухню ставить чайник и разживаться печеньем.

– Хорошо. Итак, допустим, что эти самоубийства были убийствами.

– Вы – допускайте, – сказал Тейлор. – А я не буду.

– Чисто теоретически, Бэрри, мы все это допустим. Допускаю я и то, что из-за идентичности модуса операнди можно связать случаи Джералдин и Макрунов друг с другом. Далее я предполагаю, что связь между Джералдин и Сэмми объединяет три самоубийства/убийства с нашими тремя другими убийствами. А это означает, что Латифа, Сэмми, Крессида, Джералдин и Макруны убиты одним и тем же человеком или людьми.

Тейлор больше не смог терпеть.

– Ой, да ну шеф! – чуть не заорал он. – Ну почему? Да ебте! Я знаю, что вы гениальный легаш, и я вас обожаю, шеф, вот честно, и все же это попросту от отчаяния. Наверное, я все же могу следовать за вашей логикой, но говорите вы все это лишь потому, что у вас больше ничего нет. Нам нужен прорыв, потому что, господь свидетель, у нас никакого прорыва не случилось, и вы его выискиваете там, где его нет. Ну правда. Какой тут общий мотив? Что может быть у одного и того же убийцы против этой совершенно смешанной толпы чудиков?

Клегг раздала чай.

Мэтлок макнул печенье в чашку. Уставился на имена и стрелочки, нарисованные на доске. Думал. Думал крепко. Он не сомневался, что напал на что-то, но, ей-ей, не мог даже начать понимать, на что именно.

– Возможно, мне есть что ответить, Бэрри, – проговорил он.

– На что ответить? – отозвался Тейлор. – Я не знаю даже, в чем вопрос.

– С чего вообще кому-то увязывать этих шестерых, – сказал Мэтлок.

– А есть со сливочным кремом, Сэлли? – спросил Тейлор.

– Нет, только цельнозерновые, – подчеркнуто терпеливо отозвалась Клегг. – Приноси свои, не стесняйся.

– Я приношу печенье! – возмутился Тейлор.

– Один раз, Бэрри, один раз! Года три назад – и с тех пор ссылаешься на ту пачку овсяных с шоколадом.

– Вы мне ломаете логическую цепочку, оба! – сердито оборвал их Мэтлок. – Заткнитесь уже про печенье и слушайте.

Клегг с Тейлором, старательно не смеясь, принялись за чай.

– Отвечая на твой вопрос, Бэрри: не думаю, что у нашего гипотетического убийцы было хоть к одной из жертв что-то личное. Думаю, возможно, они погибли из-за того, что собою воплощали.

– Воплощали?

– Из-за своего самоопределения. Или из-за своей связи с чьими-то самоопределениями.

– Не улавливаю, – молвил Тейлор.

– Я – с трудом, – проговорила Клегг, – но с большим.

– Сэмми была транс-женщиной – это самоопределение почти всегда в верху списков самых неблагополучных групп населения, а это значит, что недавно им вдруг досталось, вероятно, больше всего преимуществ в войнах самоопределений.

– Войнах самоопределений, шеф?

– Во всей этой заварухе с самоопределением людей по расе, гендеру и полу. Об общественных классах – да и о национальности – уже никто не заикается, верно? Все очень точно говорят о том, кто они такие. На дворе эпоха индивидуального.

– Шеф? Вы вообще к чему-нибудь клоните? – спросил Тейлор. – Потому что я целиком и полностью запутался.

Молчание Клегг намекало, что и она тоже.

Мэтлок понимал, что увяз в словах. Попытался сосредоточиться.

– Я вот к чему: Латифа, как и Сэмми, – представитель очень сильного самоопределения. Джералдин – та не так ярко. Белая обеспеченная цис-женщина. В этом у нее очков маловато. Однако пойдя поперек транс-политики, она внезапно обрела самоопределение, которое меняет жизнь.

– Блядской ТЭРФ, – изрекла Клегг.

– Именно. Сорок лет прожив радикальной феминисткой, она в одночасье превратилась в блядскую ТЭРФ, а это сделало ее эпицентром целой вселенной самоопределенческого негодования. Ее противостояние новой политике транс-самоопределения целиком определило саму Джералдин. Затмило все прочие ее заслуги. Стало тем, что она есть на самом деле.

– Шеф, – запротестовал Тейлор, – мы тут легавые или, блядь, социологи? По-моему, вы слишком начитались “Гардиан”.

– Дай мне договорить, Бэрри. Возьмем теперь Крессиду Бейнз. Как и Джералдин, она сама по себе в смысле самоопределения ничем особенным не была, просто еще одна белая цис-женщина из среднего класса…

– Божечки! – простонал Тейлор. – Мы сейчас о чем вообще?

Мэтлок гнул свое:

– Но она стала публичным лицом движения, занятого пересмотром всей нашей истории с позиций феминизма. Крессида определяла себя через свое противостояние патриархату. Она публично демонизировала белых мужчин-гетеросексуалов, хоть живых, хоть мертвых.

– Иисусе Христе, шеф! – вновь возопил Тейлор. – При всем моем уважении, вы вообще слышите, что говорите? Думаете, что один и тот же мужик убил Сэмми Хилл и Крессиду Бейнз, потому что они обе рассуждали о всякой современной херне, о которой рассуждают все подряд без продыху! И на которую, добавил бы я, насколько мне известно, срать и мазать на самом-то деле примерно всем, кроме горстки чокнутых обсосов в Твиттере.

– Да, – отозвался Мэтлок. – Именно это я и предполагаю. Взглянем на Макрунов. Они стали символом классического культурного разлома самоопределений. Старомодные консервативные нравственные ценности против нового принятия к геям. Макруны родились в мире, где белые христианские семейные пары – абсолютно могущественная вершина дерева, а гомосексуальность – вне закона, а умерли Макруны в мире, где они – парии, чуть ли не общенародно проклятые за то, что они белая христианская семейная пара, отвергающая гомосексуальность!

– И что, шеф? – не успокаивался Тейлор. – При чем тут это все? Применительно к нашему расследованию особенно. Чего, по-вашему, этот гипотетический один убийца пытается добиться? Если хочет, чтобы все перестали гнать эту самоопределенческую пургу – кто они да что они, и почему они все из себя особенные, выжившие и, блядь, герои, – ему придется убить примерно всех в стране, потому что никто ни о чем другом не разговаривает. С чего ему выбирать именно этих? Можно ж кого угодно? В чем смысл?

Ответа у Мэтлока не было. Он сказал все, что собирался, и дальше развивать свои доводы не мог. Никакой настоящей связи не наблюдалось. У Мэтлока имелось лишь чутье, прости господи, – чутье. Самое ненавистное ему – когда против доказательств пытаются выставлять чутье. Как подруга Нэнси, отказавшаяся прививать своих детей, потому что так ей подсказывало чутье. А теперь вот сам Мэтлок на него полагается.

Он плюхнулся в кресло и обреченно пожал плечами.

– При всем почтении, шеф, – сказал Тейлор, и получилось у него так, будто Мэтлока ему чуть ли не жалко, – думаю, вы впали в то, от чего вечно предостерегаете нас. Вы выдвинули некую парадоксальную теорию и теперь пытаетесь подогнать под нее все. Вы рассуждали о шести связанных между собой смертях, но правда в том, что лишь две из этих смертей имеют к нам отношение. Латифа – в юрисдикции Хаммерсмитского отдела угрозыска, и никто не предлагал нам заняться этим случаем. Джералдин убила себя сама – как и Макруны. Единственные убийства, которые нам сейчас поручены, – это Сэмми Хилл и Крессида Бейнз, и, кажись, все остальное надо выкинуть из головы и сосредоточиться на них. Как на отдельных убийствах. Совершенно не связанных между собой. Может, так нам удастся что-то нарыть.

И вновь Мэтлок не отозвался, потому что, опять-таки, не с чем. Теперь, когда он облек свои смутные подозрения в слова, все показалось таким слабым, таким нелепым. У него не было подозреваемого – и мотива тоже не было, а он, поди ж ты, пытается увязать воедино шесть смертей – при том, что три из них даже убийствами-то не считаются. Возможно, Тейлор прав. Надо вернуться к первым двум случаям. Заниматься только Сэмми и Крессидой. Порознь. И начать все сначала.

Клегг слегка отключилась. В конце концов, теория Мэтлока о всеобщей взаимосвязи ей была известна еще с их поездки на поезде из Пенрита. Поскольку ничего полезного добавить не могла, она позволила себе скользнуть взглядом к телефону и принялась листать новостную ленту.

До референдума оставался всего месяц, и теперь все начинало смотреться так, будто Англия может проголосовать за раскол Королевства. Клегг это изрядно пугало. Полемика поляризовала всю страну и вроде бы сводилась к следующему: верите ли вы в новаторское, прогрессивное единое Королевство или желаете более консервативную Англию “традиционных ценностей”? Англию, где шквал общественных реформ откатится назад силами Трепа Игрива и ему подобных, к удовольствию Томми Черпа, Ксавье Аррона и им подобных. Как женатая лесбиянка, Клегг знала, за какую страну ей голосовать, но не была уверена, что эту страну она и получит.

И тут к ней в ленту упала новость, изгнавшая из головы Клегг любые мысли о каких угодно референдумах.

Вот это новость.

Вот это по-настоящему серьезно.

– О господи! Ну нет же! Нет! Бля, нет! – завопила она.

– Что? – спросил Мэтлок.

– На “Острове радуги” убиты Дж-Дж.