57. Угнетенные ЦГГ (цис-гендерные гетеросексуалы)
План Хейли не сработал. Во всяком случае, не сработал так, как она предполагала. Она вглухую не поняла Поколение Радуги. Она собиралась так помыкать островитянами, чтобы те показали, что, вопреки всем своим претензиям на терпимость и инклюзивность, они – такая же свора зловредных пёзд, как и кто угодно еще, но этот замысел не воплотился так, как Хейли хотелось.
Вовсе не обязательно, что они терпимее кого бы то ни было. Более того, в некоторых отношениях они даже менее терпимы, но для них криминализованной стала сама речь, и осудить тебя могли уже за то, что ты произнес.
И аккурат поэтому они никогда не произносили ничего крамольного.
Вот в чем вышла неувязка с планом Хейли.
Языковая инклюзивность оказалась у них в жестких прошивках. Уж во всяком случае в вопросах пола и гендера. Новая пуританская косность “допустимых” слов и выражений, какая людям постарше виделась озадачивающим минным полем, для них стала второй натурой.
Они уже не совершали типичной “дедовской” ошибки – необходимости сдавать назад, ляпнув что-нибудь игривое и предрассудочное: “Ой, наверное, так уже нельзя говорить”. Потому что они никаких ляпов не делали.
Что бы там ни чувствовали они в глубине души, обитатели #ОстроваРадуги владели допустимым инклюзивным языком политики самоопределений XXI века крепче, чем граждане Взлетной полосы № 1 – новоязом в “1984” у Оруэлла.
На воплощение плана Хейли имелись крошечные проблески надежды.
Гей Фрэнк, возможно, самую малость не очень терпим к некоторым проявлениям транс-ортодоксии. Даже язвителен. Он раз-другой выказывал малюсенькие трещины в своей типовой броне терпимости. Втихаря считал, кажется, что “операция” действительно важна для транзита, а это, конечно же, транс-ересь. Первое транс-правило – никогда ни у кого не спрашивать: “Ты до или после?” – потому что такая формулировка предполагает, что если ответ “до”, значит, гендерный выбор у человека неполноценный. Но Фрэнк, очевидно, не совсем это разделял. Он не вполне скрывал свои взгляды, поскольку Себастьян все еще обитал (по его собственному признанию) в биологически женском теле, он не имел права постоянно применять этот свой речевой тик – “говорю как мужчина-гей”. Но вслух Фрэнк никогда не возражал. Получить ярлык трансфоба на общенациональном телевидении он вовсе не собирался. Он лишь разок-другой вскинул недоуменную бровь. Этот разок-другой запечатлели камеры Хейли, и чуткие зрители заподозрили, о чем Фрэнк думает, но он был слишком хорошо натаскан в этикете тотального принятия и вслух ничего такого не произносил.
Как и все остальные.
У многих транс-островитян явно имелся некоторый зуб на Уинстона и Дакоту, которые, как и полагается асексуальным аромантикам, отказывались признавать, что гендер – это вообще “тема”. Если всю жизнь борешься с депрессией и предвзятостью у окружающих к твоим убеждениям о гендере, несколько возмутительно оказаться в одной куче в алфавитном супе ЛГБТКИАПК+ с людьми, которые отказывались признавать, что гендер вообще существует. У Бури, Себастьяна, Вероник и Рока случился один-другой тихий разговорчик о небрежном отношении Уинстона и Дакоты к гендеру – они сочли, что это просто “обезьянничанье” в струе новой моды. Сравнительно свежая идея, что “гендер закончился”, подрывала ценность их гендерных исканий.
Добротная ссора случилась лишь одна – из-за Флоры, которая ужасно пердела. Мария выступила с предложением, что, возможно, это следствие каких-то слесарных неполадок в нижних этажах, возникших в результате хирургической коррекции пола. Флора сочла это замечание оскорбительным и несколько минут по-крупному истерила. Но все вскоре завершилось всеобщими объятиями.
Ну и местоимения, конечно. Местоимения вечно создавали некоторое напряжение – столько их было разных.
Но в общем и целом выходило жидковато.
Конфликт, которого искала Хейли, попросту не материализовывался.
За одним могучим и смачным исключением.
Дж-Дж.
Джемайму и Джонатона начали ненавидеть все островитяне ЛГБТКИАПК+.
И когда Хейли это поняла, она осознала, что нащупала золотую жилу.
Началось все исподволь. Сперва незадача состояла только в том, что Дж-Дж уж слишком гетеро-. У всех остальных островитян байки оказывались куда интереснее. Истории о разбитом сердце и отчуждении. Отчаянии и торжестве. Растерянности и откровении. Предвзятости и искуплении.
Некоторые пережили насилие от рук воинствующих ханжей и хулиганов. Большинство на разных этапах жизни претерпевало одиночество и отверженность.
Всем довелось мучиться с выходом из чулана. Перед родственниками. Друзьями. Коллегами.
Джемайме и Джонатону ничего подобного рассказать не удавалось, и Хейли возблагодарила свою счастливую звезду за совершенный выбор. Она могла запросто ввести в программу двух цис-гендерных гетеро- с историями насилия. Вокруг полно цис-гендерных людей, переживших жестокость и надругательства. Но Хейли таких не искала. Как раз гетеросексуальная пара ей нужна была, в точности как мальчики и девочки с “Острова любви”, – очень гетеро- и незатейливые. Джемайма, понятно, участвовала в “Острове любви”, а Джонатона подбирали по типажу – высокого, смазливого, с бугристыми мышцами, квадратной челюстью, безупречно ухоженного, наманикюренного и медно-загорелого. Вообще-то Фрэнк отметил в первый же день, что еще двадцать лет назад Джонатон мог быть исключительно геем, но с тех пор как Дэвид Бекхэм нарядился в саронг и тем самым начал эпоху метросексуальности, все мужчины гетеро- стали выглядеть как геи.
– Это ль триумф, – пробормотал Фрэнк.
Джонатон к тому же не был самым острым ножиком в серванте. Приятный малый. Приличный мужик. Ради тебя в лепешку расшибется. Недалекий.
С самого начала Дж-Дж оказались не у дел. Им попросту не хватало развитости, они хуже ориентировались в мире, не такие бывалые. Даже знаменитый случай столкновения Джемаймы с домогательствами и поцелуями без согласия как-то бледнел по сравнению с историями, какие водились у других островитян.
Поначалу это казалось даже милым – как Джонатон, затаив дыхание, лезет со своими вопросами, а все остальные терпеливо на них отвечают.
Но затем все стало потихоньку прокисать.
Джонатон попросту никак не мог успокоиться на тему гениталий. Он (худо-бедно) врубился в то, что такое “после”. Если тебе отрезали член и яйца, а вместо них устроили некую ямку, тогда ладно, пусть, называйся женщиной. Типа. Но вот что ему никак не удавалось уложить себе в голову, так это понятие о том, что твой гендер и то, что у тебя в штанах, может быть не одно и то же.
И он все долдонил и долдонил про это.
Все возвращался и возвращался к этому вопросу. В отличие от Фрэнка, который молча разделял его мнение, Джонатон своих взглядов не скрывал. И транс-островитянам это нравилось все меньше и меньше. И Хейли понимала, что это очень клевое телевидение.
Потому что люди во внешнем мире, как и Джонатон, были в большинстве, а объяснять приходилось людям ЛГБТКИАПК+, зато на “Острове радуги” все получилось наоборот.
– Идеальный шиворот-навыворот! – радостно вопила Хейли.
И пользовалась этим на всю катушку.
Первым делом она “обнажила” скрытое предубеждение Дж-Дж, “на слабо” отправив их на “свидания” с островитянами, чей гендерный выбор и сексуальные предпочтения Джонатону и Джемайме, по крайней мере формально, подходят. Хейли устроила ужины при свечах à deux (в чистом виде приемчик из “Острова любви” и тогдашних методов стыковки) для Джемаймы со всеми островитянами, определяющими себя как мужчин-гетеросексуалов, и то же самое – для Джонатона со всеми соответствующими женщинами.
Джемайма побывала на свиданиях с Роком, Лето и Рупертом.
Джонатон побывал на свиданиях с Вероник, Каан и Флорой.
Свидания эти успехом не увенчались. У Джемаймы получилось лучше – не замечательно, зато лучше. Двое из троих ее визави признали ее привлекательной, и хотя Джемайма однозначно дала понять, что это не взаимно, никакого очевидного отторжения тоже не выказала.
Джонатон держался не столь учтиво. Он не грубил целенаправленно. Продолжил масштабно и полностью “не врубаться”, вот и все. Даже выказал немножко отторжения.
– Ну в смысле, послушай, – втолковывал он Вероник, – в смысле, все клево – и ты сама, и вообще, мне все равно, что ты там говоришь про себя, кто ты, по-моему, это супер. Будь кем хочешь. Деваха – значит, деваха. Пофиг. Меня не парит. Но ты ж пацан. Ну то есть была пацан. В смысле, ты – пацан. В тех местах, где это считается. Типа. А я с пацанами на свиданки не хожу.
Все трое спутниц Джонатона вернулись на остров рассерженные и обиженные. Джонатон вернулся в полной растерянности.
– А что я такого сказал-то?
Хейли сделала своей ежедневной задачей вынуждать Дж-Дж проявлять отсталые замашки. Ввела игру “правда или действие”. Отменила игры с наградами в виде поцелуев. То, от чего на “Острове любви” возникало наэлектризованное половое напряжение, в “радужной” версии программы создавало один сплошной конфуз и расстройство.
Одна из самых гнусных затей Хейли – игра с детектором лжи, в которой из Дж-Дж выжали признания в ретроградных предвзятостях и обнажили ложь обоих участников, когда Джемайма попыталась свои предубеждения скрыть.
К концу игры островитянам открылась чудовищная истина, и им предстояло с ней жить. И Джемайма, и Джонатон оказались трансфобами. Они считали, что пол равен гендеру. Что гендеров всего два. И что люди рождаются либо с одним, либо с другим.
Вероятно, самое возмутительное вот что: Дж-Дж оба заявили, что, по их мнению, считать себя не того пола, который есть у тела, в котором родился, – “умственное заболевание”. Джемайма выплакала ведра слез, когда это вылезло наружу. Она знала, что€ ей полагается говорить, и попыталась соврать, но прибор вновь и вновь ловил ее на этом.
Джонатон в отношении своих взглядов никаких мук совести не испытывал.
– Да это ж, блин, ку-ку, ну? Желание отрезать себе хер и вшить манду вместо него? Это вообще как?
Хейли, конечно же, очень постаралась замести следы.
Она понимала, что играет с огнем, и со всеми остальными островитянами обошлась не менее сурово. Ей удалось поймать на отдельных припадках предвзятости даже их. При проверке на детекторе лжи Фрэнк уже не смог таить за вскинутыми бровями свою досаду на транс-мужчин. Свое признание он прикрыл рисовкой:
– Квиру нужен хер пацанский, а не фальшь-хер из клитора.
Но когда расшифровали данные с самописца, это все равно и ранило, и обидело. Более-менее все так или иначе показали некоторые отклонения от заявленных принципов. Но небольшие. В основном искренняя терпимость и принятие у Марии, Фрэнка, Бури, Себастьяна, Вероник, Рока, Лето, Каан, Руперта, Флоры, Уинстона и Дакоты ярко и вопиюще контрастировали с совершенно косными бинарными взглядами Джемаймы и Джонатона.
Жестокая каверза Хейли сработала. Рейтинг программы вновь попер вверх. Никаких больше невинных игр гетеро-охоты на поцелуйчики, вместо нее – болезненный эксперимент по обратной маргинализации. Пара, которой теоретически должна была достаться вся власть, оказалась в изгоях, в париях. И, к восторгу Хейли, их совместное отчуждение вынудило их признать, что параметров, по которым они удовлетворяют друг друга, немало (ну, по сути, два: цис-гендерность и гетеросексуальность), и они вступили в традиционный для “Острова любви” процесс “узнавания друг друга поближе”.
Несколько дней подряд общее отношение у телеаудитории было отчетливо на стороне радужной коалиции. Очевидны и неподдельны были обида и огорчение, которые Дж-Дж причинили своей упрямой неспособностью поддержать гендерные решения других людей, и публике это все показалось бездушным и гнетущим. Джонатон, понятно, был немножко вахлаком, но Джемайма разочаровала зрителей по-настоящему. Она же в свое время стала чем-то вроде героини #НеОК, отважной пережившей поцелуй без согласия и жертвой домогательств. А теперь оказалось, что из своего былого испытания она никаких уроков не извлекла. Никакой эмпатии и никакого понимания.
На третьей неделе сезона маятник вроде бы качнулся обратно. Социальная обособленность Дж-Дж начала смотреться грустновато. Одни-одинешеньки на людной вилле. Когда они проходили мимо крепко державшихся вместе маленьких групп, доносились шепотки. Веселые разговоры вымирали, стоило кому-то из этих двоих войти в комнату. Дж-Дж начали ощущать давление и жаться друг к другу, что смотрелось довольно трогательно. Некоторые комментаторы во внешнем мире начали замечать, что, как ни диковато это, люди ЛГБТКИАПК+ теперь обращаются с Дж-Дж так же, как с людьми ЛГБТКИАПК+, по их собственным жалобам, обращались исторически. Некоторые колумнисты со злорадным удовольствием отмечали, что это чистое ханжество: “Куда подевалась терпимость? – вопили они. – Где священный спектр, в котором найдется место всем? Очевидно, некуда в радуге приткнуться этой растерянной и маргинализованной гетеросексуальной паре, чье преступление сводится исключительно к тому, что они исповедуют ценности, привитые им с детства”.
Другие комментаторы заняли противоположную позицию – они подчеркивали, что пусть им и жаль Дж-Дж, все это, вероятно, наилучший способ показать зрителям, с какими предубеждениями приходится сталкиваться людям ЛГБТКИАПК+. “Может, цис-гендерным гетеросексуалам не помешает увидеть, как это переживают двое из них, чтобы по-настоящему врубиться, каково это”.
Одно было несомненно. На чьей бы стороне ты ни оказался, программа снова поднималась к своей вершине. И, более того, если раньше к ней относились как к надуманному эскапизму, то в новом воплощении она явно стала завораживающим социальным экспериментом, смелым исследованием тектонических трещин внутри Радужного Поколения.
Хейли прославляли как революционного телегения – ей блистательно удалось перевоплотить “Остров любви” из надира #НеОК в эту новую разоблачительную ипостась.
Хейли была невероятно счастлива. Впереди маячила премиальная пора.
Она решила, что теперь самое время забить гвоздь по шляпку – наддать жару. Организовать для Дж-Дж ночь в Любовном Гнездышке.
В “Острове любви” Любовное Гнездышко всегда играло громадную роль. Там имелась одна двуспальная кровать и давала потенциальной любовной паре провести ночь наедине, а не в общей спальне.
Немудрено, что на “Радужном острове” спроса на Гнездышко возникало маловато: это был первый раз. Конечно, Хейли надеялась на некоторые половые фейерверки, она никогда не возражала против такого, но, помимо того, решила, что Дж-Дж нужна передышка от других островитян – и островитянам от них. Все потихоньку делалось гадким. Из-за постоянной враждебности, какую островитяне выказывали Дж-Дж, у угнетаемых “цис-гетеров” выработалось что-то вроде менталитета осадного положения, и Дж-Дж заняли круговую оборону. Джемайме, некоторое время пытавшейся говорить правильные слова, надоело, что ее называют трансфобкой, гомофобкой и интерфобкой – и всевозможными другими – фобками, а потому она решила последовать примеру Джонатона и ничего не стесняться.
Больше не нужен был детектор лжи: между Дж-Дж и прочими островитянами началась открытая вражда. И – по крайней мере, со стороны Джонатона – намеки на физические угрозы. Хватит с него насмешек и высокомерия – да и голову ему морочить, честно говоря, хватит. Небольшая стычка у Джонатона уже произошла с Уинстоном, единственным островитянином, способным потягаться с ним в весе и силе, и оба Дж-Дж успели наораться в сварах, считай, со всеми остальными участниками.
Линии фронта проступили, и Хейли решила, что всем нужен перерыв – остыть. Ей не хотелось, чтобы ее вновь преуспевающая программа пострадала из-за потасовок. А если Дж-Дж решатся на утешительный трах, выйдет замечательный бонус.
И вот в назначенный час Дж-Дж собрали свои купальные принадлежности и зубные щетки, прошли по общаге мимо бара к доселе бездействовавшему Любовному Гнездышку. В предыдущих сезонах такое развитие событий всегда сопровождалось добродушными напутствиями, воплями ликования и свистом, пока слегка разрумянившаяся парочка шествовала мимо своих товарищей.
Но на “Острове радуги” такой любви не было.
Дж-Дж молча прошли мимо обиженных людей с враждебными лицами, мимо тех, кто ощущал до глубины души, что Дж-Дж представляют экзистенциальную угрозу самому их существованию в обществе. Дж-Дж, по мнению всех остальных, – подлые, вредные, жестокие и попросту злые. Дж-Дж отрицают право иных считаться людьми.
Они ненавидели Дж-Дж. И вся зрительская аудитория видела это.
А Дж-Дж ненавидели их – этих людей, которые навязывают им свои взгляды, насмехаются над ними и презирают за то, что Дж-Дж не врубаются, не поддерживают, противятся.
Но сегодня все отдохнут.
Дж-Дж вошли в Любовное Гнездышко.
И им там полюбилось.
Уж такое оно… не налюбуешься.
Как его не любить?
Безупречно белое покрывало, усыпанное лепестками цветов. Бутылка шипучего вина в ведерке. И, что самое главное, они одни. Вновь наконец-то в большинстве. И они бросились целоваться. Столь горячие, пылкие поцелуи способны растопить даже самое холодное сердце.
А затем они отправились в постель, и хотя Джемайма дала Джонатону понять, что не собирается делать с Джонатоном ничего, что не одобрил бы Джемаймин папа, потому что “он с катушек слетит”, чувства к Джонатону у нее все же есть, и она хотела бы узнать его поближе, поскольку он удовлетворяет ее по всем параметрам.
Джонатон ответил, что ни за что бы не хотел выказать неуважение к ней самой или спровоцировать ее папу на слет с катушек, но ощущает он к Джемайме то же самое. Она удовлетворяет его по всем параметрам. У него к ней однозначно чувства, и он однозначно желает узнать ее поближе.
– То есть просто обнимашки, да? – уточнили Дж-Дж.
– Ага. Просто обнимашки, честное слово, – ответили Дж-Дж.
– Честно? – переспросили Дж-Дж, нежно улыбаясь.
– Честно, – ответили Дж-Дж с благородной искренностью.
И они пообнимались, поцеловались и в конце концов уснули.
А затем, примерно часа через два, когда на вилле все стихло, произошло короткое замыкание и погас весь свет. В том числе и инфракрасный, в котором камеры наблюдали за сном Дж-Дж.
На несколько минут, пока производственная группа искала электрика, на “Острове радуги” воцарилась кромешная тьма.
