Глава 22
Генеральное морское сражение

В конце мая 1943 года отряд кораблей Черноморского флота во главе с линкором вышел из Новороссийска. На верхотуре ходовой рубки флагмана, снова переименованного в «Севастополь», находился комфлота Филипп Октябрьский. Многие упрекали вице-адмирала в том, что он прятал основные силы флота, осторожничал, был приверженцем заведомо устаревшей тактики сражения надводных флотов. И что в итоге?.. Да, он тоже совершал ошибки, подчас – серьезные. Но сейчас само время рассудило вице-адмирала с его оппонентами. Многие считали его карьеристом, что ж, стремление сделать карьеру для офицера столь же естественно, как и у любого человека – желание жизненного достатка.

Более того, откровенно говоря, обстоятельства сложились на данный момент не совсем в пользу Октябрьского, тут как раз и пригодилась его хваленая осторожность.

Откровенно говоря, вице-адмирала Октябрьского сильно уязвило решение Кремля, а значит, – и самого Сталина передать честь первого атомного удара по вражеской эскадре 35-й береговой батарее, а не линкору «Парижская коммуна» – ныне «Севастополь». Умом Филипп Сергеевич понимал, что сухопутное размещение орудий является дополнительной гарантией безопасности. Да и авторитет командира – майора Лещенко был заслуженно высок.

Правда, в глубине души карьерист (отнюдь не в плохом смысле) Октябрьский все же считал Алексея Лещенко выскочкой. Но тот с потрясающей прямотой и даже благодушием расставил все точки над «i».

– Филипп Сергеевич, я вас прекрасно понимаю и считаю, что честь нанести удар ядерным снарядом по праву принадлежит прославленному линкору – флагману Черноморского флота. Но на самом верху, под кремлевским звездами посчитали иначе, и я всего лишь подчинился приказу. – Алексей в разговоре с вице-адмиралом был исключительно дипломатичен, и это не могло не понравиться собеседнику. – Все же один удар, даже ядерный, мало что решает. Да – тактическая инициатива завоевана, но стратегическое сражение все еще впереди, и вести его вам, товарищ адмирал. А я – прикрою.

– Спасибо, Алексей Яковлевич! – Вице-адмирал с чувством, крепко пожал руку майору-артиллеристу береговой службы. – Я не сомневался ни в вашем благородстве, ни в понимании чести советского офицера, ни в глубоких знаниях тактики и стратегии.

Алексей тогда только кивнул в ответ. «Попаданец» из прифронтового Донецка 2014 года здраво рассудил: зачем ему ссориться с сильными мира сего?.. Вице-адмиралы Филипп Октябрьский и Гордей Левченко, генерал-майор Петр Моргунов, даже сам генералиссимус Иосиф Сталин – были его союзниками. Врагами были другие: генерал-полковник фон Манштейн, остальные немецкие генералы и офицеры и сам бесноватый фюрер Адольф Гитлер. Алексею была глубоко противна идея современных ему «либерастов и дерьмократов» из XXI века, которые обвиняли русских, советских генералов в неоправданных потерях Красной Армии во время войны. Вообще-то, в этих страшных потерях как раз виновны авторы «Утерянных побед» и прочие «белокурые рыцари Рейха». Это они потом отнекивались от справедливых обвинений в геноциде и военных преступлениях – «Я только отдавал приказ!..»

Французский линкор «Страсбург» под немецким флагом имел преимущество в огневой мощи на встречных курсах. Вся его артиллерия главного калибра сосредоточена в двух башнях на носу – по четыре орудия в каждом. Немцы сразу же дали залп 330-миллиметровыми снарядами главного калибра, стараясь реализовать это преимущество. Грохнул слитный залп всех восьми орудий.

Перед носом «Севастополя» взметнулись гигантские белопенные фонтаны. Недолет!..

Советский линкор тоже ударил из носовой башни главного калибра. Всего три 305-миллиметровых орудия, тем не менее, выдали почти такую же плотность огня, как и у «Страсбурга» за счет более высокой скорострельности. Система автоматизированной подачи боеприпасов в башнях флагмана Черноморского флота позволяла выпустить первые десять снарядов почти по полтонны каждый в темпе чуть ли не пулеметной очереди! Да и целились русские артиллеристы не в пример точнее.

Видимо, огневые возможности модернизированного русского линкора еще царской постройки вызвали уважение у противника. «Страсбург» замедлил ход, давая возможность подойти тяжелому крейсеру «Зейдлиц».

Вице-адмирал Октябрьский, напротив, – приказал увеличить ход и разворачиваться влево, чтобы задействовать три орудийные башни главного калибра из четырех. В это время «Севастополь» накрыло очередным залпом со «Страсбурга». Два тяжелых 330-миллиметровых снаряда ударили в броневую цитадель, а третий – обрушился на носовую башню главного калибра. Пять огромных всплесков в опасной близости от бортов советского линкора устроили настоящее рукотворное цунами!

Внутри носовой башни людей сбило с ног, некоторые получили ранения и переломы от выступающих металлических частей. Броня цитадели линкора выдержала, но от мощных ударов разорвало трубопроводы и кабельные трассы. Из-за коротких замыканий в нескольких отсеках начался пожар.

Аварийные партии заливали огонь пеной огнетушителей, подключали брандспойты к пожарным магистралям. Матросы разбирали завалы, вытаскивали из отсеков раненых боевых товарищей.

Несмотря на повреждения, советский линкор сохранил ход и возможность вести огонь главным калибром. Выполнив разворот, «Севастополь» ударил залпом из трех орудийных башен. Не стреляла только кормовая башня. Могучий залп сразу из девяти орудий 305 миллиметров дал накрытие немецкого линкора с первого же раза.

Вокруг «Страсбурга» взметнулись белопенные столбы. Вторым залпом советские артиллеристы добились сразу четырех попаданий! Два бронебойных снаряда ударили в башни главного калибра в носовой части линкора. Один пробил переднюю надстройку, а четвертый «подарочек» весом почти полтонны снес единственную дымовую трубу. Следующий залп «Севастополь» дал осколочно-фугасными снарядами – шесть из девяти легли прямо в середину линкора Кригсмарине. После этого «Страсбург» уже можно было бы выпустить из стробов захвата радиолокационного наведения орудий главного калибра и из перекрестий мощной оптики командно-дальномерных постов. Обе носовые четырехорудийные башни были выбиты, в строю оставались только три кормовые установки 130-миллиметровых орудий вспомогательного калибра. Передняя надстройка разворочена, антенны локатора сбиты, прицельная и дальномерная оптика разбита. Единственная дымовая труба сбита, а это сразу сказалось на скорости и маневренности огромного корабля.

Но вице-адмирал Октябрьский решил позволить себе излишнюю кровожадность. В конце концов, немецко-итальянская эскадра шла к Севастополю отнюдь не с дружественным визитом! Атомных снарядов у Филиппа Сергеевича не было, о чем он в очередной раз пожалел, а то бы шарахнул за милую душу! Но вот огневая шрапнель имелась…

Три орудийные башни «двенадцатидюймовок» русского линкора развернулись с неотвратимой неторопливостью. И шарахнули снарядами с огневой шрапнелью. Они взорвались высоко в воздухе, рассыпав сотни стеклянных шаров, наполненных огнесмесью. Они рухнули с небес, разбиваясь и выплескивая жидкое пламя. «Страсбург» полыхнул от развороченного носа до пока еще целой кормы. Огромный корабль превратился в погребальный костер.

Между тем в корму «Севастополю» зашли в торпедную атаку два немецких эсминца. Вот тут и ударила кормовая башня линкора. Артиллеристы тоже применили огневую шрапнель, и море на пути германцев запылало! Стеклянные шары со смесью КС разбивались о волны, а сам состав горел на поверхности воды. Очаги пожаров вспыхнули и на скоростных немецких кораблях. Оба эсминца были вынуждены отвернуть с курса торпедной стрельбы. Но теперь их высокая скорость сыграла злую шутку: оба корабля на циркуляции попали под огонь вспомогательного калибра «Севастополя». Четыре 120-миллиметровых орудия в броневых казематах по обоим бортам советского линкора рассыпали по волнам белопенные фонтаны. При скорострельности шесть-семь выстрелов в минуту противоминный калибр линкора быстро добился попаданий в немецкие эсминцы. Кормовая трехорудийная башня главного калибра снова дала залп, накрывший один из эсминцев. В середине корабля полыхнул мощный взрыв 470-килограммового осколочно-фугасного снаряда. Немецкий эсминец резко замедлил ход и стал погружаться с дифферентом на корму.

Тем временем отряд из четырех советских крейсеров сковал боем крейсерские силы и эсминцы противника. Крейсер «Молотов» огненным молотом 180-миллиметровых орудий накрыл старый немецкий броненосец «Шлезвиг-Гольштейн».

Поначалу «престарелый» броненосец понадеялся на вес залпа, а он был все-таки выше у 280-миллиметровых орудий. Но точности наведения старому немецкому броненосцу явно не хватало. В советский крейсер прилетел только один осколочно-фугасный снаряд. Остальные только эффектно плюхнулись в волны, подняв водяные столбы.

Советские орудия крейсера «Молотов» были уникальными по баллистике и бронепробиваемости, что и ощутили на собственной шкуре. Скорострельность четыре выстрела в минуту обеспечила настоящий огневой шквал. Фонтаны накрытий взметнулись вокруг броненосца, а за ними и попадания не заставили себя долго ждать. Немецкий броненосец, ознаменовавший залпом орудий начало Второй мировой войны, ушел на дно у берегов города-героя Севастополя – было в этом нечто символическое…

Два немецких крейсера, «Зейдлиц» и «Лейпциг», при поддержке оставшихся эсминцев атаковали советский крейсер «Ворошилов». Благодаря эффективной системе управления огнем, размещенной на тяжелом «Зейдлице», его 203-миллиметровые орудия оказались значительно точнее вооружения «Ворошилова». Да и «сто пятидесятки» крейсера «Лейпциг» нанесли советскому крейсеру сильный урон. Мощными 203-миллиметровыми снарядами «Зейдлиц» развалил всю носовую часть – от передней надстройки до форштевня. Обе башни со 180-миллиметровыми орудиями были разбиты. Советский крейсер мог отстреливаться только из бортовых 100-миллиметровых орудий. Советские эсминцы поставили дымовую завесу и прикрыли выход из боя поврежденного крейсера.

Капитан тяжелого крейсера «Зейдлиц» решил развить успех и атаковать с фланга советский линкор «Севастополь». Для этого он отдал приказ пройти между берегом на траверзе мыса Херсонес и русским линкором, чтобы атаковать его с неожиданного направления. Это решение стало роковым для последнего тяжелого крейсера класса «Адмирал Хиппер» и его команды. Очевидно, его капитан все же потерял свою хваленую немецкую осторожность в азарте масштабного морского сражения.

– Цель надводная, крупнотоннажная, классифицируется, как тяжелый крейсер, – пришел доклад с локаторного поста. – Пеленг… Дистанция… Скорость цели не меняется, цель приближается.

Как только Алексей получил рапорт от радиолокаторщиков и подтверждение с запасного командно-дальномерного пункта – сразу же отдал приказ на открытие огня. Он не стал использовать еще один ядерный снаряд, ограничившись применением дальнобойных активно-реактивных боеприпасов.

Все четыре орудийных ствола в двух броневых башнях грянули залпом. Очень скоро артиллеристы 35-й батареи добились накрытий, а затем – и попаданий. Огненные кометы активно-реактивных снарядов обрушились на «Зейдлиц», сверкая «коронами» пламени пороховых ракетных ускорителей. Бронебойные 280-миллиметровые «болванки» пробивали бронепалубы, прошивали надстройки, взрывались глубоко во внутренних отсеках корабля. Тяжелый крейсер содрогнулся от множества попаданий.

К чести немецкого капитана, он не растерялся: поставил дымовую завесу и открыл беглый огонь по берегу из 203-миллиметровых орудий. Скорострельность в четыре-пять выстрелов в минуту вполне позволяла поставить эффективный заградительный огонь из восьми стволов на носу и на корме. Но для эффективного поражения мощных укреплений береговой бронебашенной батареи разрушительной мощи 122-килограммовых немецких снарядов было явно недостаточно.

А вот Алексей получал данные не только от оптических систем на командно-дальномерном посту, но и от собственного радара батареи, и от воздушного радиолокационного дозора. Благодаря электронному вычислителю точность расчетов и наведение на цель огромных 12-дюймовых орудий превосходили возможности немецкого тяжелого крейсера.

Еще один залп – и снова накрытие, вахта на верхотуре бронированной рубки командно-дальномерного поста замечает яркие вспышки попаданий. Подкалиберные 280-миллиметровые снаряды превращают палубу и надстройки немецкого корабля в металлические руины. Алексей приказывает следующий залп сделать уже полновесными «двенадцати-дюймовками». Стрельба ведется на предельной для орудий 35-й береговой батареи дальности, но точность наведения страдает несильно, поскольку контролируется локатором и электронной счетно-решающей машиной.

Немец же садил 203-миллиметровыми с предельного для себя расстояния, а для советских орудий это вполне себе обычная дистанция боя.

Массированный удар бронебойными, осколочно-фугасными и шрапнельно-огневыми снарядами советской батареи оказался роковым для «Зейдлица». Последний в серии тяжелый крейсер класса «Адмирал Хиппер» погиб так же, как и второй однотипный корабль – «Блюхер».

Во время операции по захвату Норвегии «Блюхер» с десантом на борту вошел в Осло-фьорд и попал под огонь орудийных батарей форта Оскарборг. Добили тяжелый крейсер залпы из береговых торпедных аппаратов. Девятого апреля 1940 года тяжелый крейсер «Блюхер» был потоплен, погибли 125 членов экипажа и 122 участника десанта. Так что береговая оборона, в данном случае – советская, убедительно доказала, что может вполне эффективно противостоять вражеским кораблям.

Оба гвардейских легких крейсера – «Красный Крым» и «Красный Кавказ» – не столько участвовали в артиллерийских дуэлях, сколько обеспечивали воздушное прикрытие от пикировщиков и торпедоносцев Люфтваффе. Оба советских корабля ощетинились, словно еж – огненными «иглами» орудийных зенитных залпов и сверкающими трассами малокалиберной артиллерии и тяжелых пулеметов.

Свое веское слово черноморские «гвардейцы» сказали. Когда в атаку на линкор «Севастополь» в очередной раз устремились итальянские и немецкие эсминцы, гвардейский «Красный Крым» встретил их беглым огнем «сто тридцаток», а «Красный Кавказ» – подстраховал. В итоге из пяти вражеских эсминцев не уцелело ни одного! Русские артиллеристы стрелять умеют.

Морское сражение у мыса Херсонес – генеральная морская баталия всей Великой Отечественной войны, завершилось полнейшим разгромом немецко-итальянской эскадры. Итальянский линкор «Джулио Чезаре» был пожран смертоносным атомным пламенем одного-единственного ядерного снаряда, выпущенного 35-й батареей. Та же печальная судьба постигла и легкий итальянский крейсер «Джузеппе Гарибальди».

Немецкий, а точнее – трофейный французский, линкор «Страсбург» получил тяжелейшие повреждения и выбросился на мель недалеко от Казачьей бухты. Тяжелый линкор «Зейдлиц» пал жертвой огня береговой 35-й бронебашенной батареи. В этом он повторил судьбу своего «одноклассника» – тяжелого крейсера «Блюхер», потопленного береговой обороной Осло в 1940 году. Легкий крейсер «Лейпциг» был потоплен крейсером «Молотов». С нашей стороны серьезно пострадали крейсер «Ворошилов» и лидер эскадренных миноносцев – фактически легкий крейсер «Харьков». Было потоплено три черноморских эсминца.

Проигрыш в морском сражении означал полнейший провал операции «Störfang» – «Лов осетра», знатная рыбка сорвалась с крючка так и не состоявшегося фельдмаршала Эриха фон Манштейна! Впору было ложиться виском на дуло «Парабеллума»…

Потеря обоих старых броненосцев – «Шлезвиг-Гольштейна» и «Шлезиена», а также двух тяжелых канонерских лодок из четырех имеющихся – привела к полной невозможности десантных операций. Поддержать огнем высадку сил с моря теперь было практически нечем. Не считать же кораблями артиллерийской поддержки самоходные десантные баржи «Зибель» с парой 105-миллиметровых орудий?!