Глава 18
Артиллерийская дуэль

На самой южной оконечности Крымского полуострова – мысе Сарыч за эшелонированной обороной разместился самый важный компонент, из-за которого и была разработана и успешно осуществлена одноименная десантная операция. Вице-адмирал Октябрьский совершенно заслуженно получил за Сарычскую операцию орден Ленина, а командир линкора-флагмана – орден Боевого Красного Знамени. Пост радиолокационного контроля обеспечивал обзор акватории Черного моря почти на полсотни километров.

Конечно, для «попаданца» Алексея – отставного офицера-артиллериста, прошедшего Афган и войну на Донбассе, такое расстояние выглядело смехотворным. Выходец из Донецка XXI века все же привык к современным локаторам с фазированными антенными решетками, способными обнаруживать и сопровождать несколько десятков целей в радиусе нескольких сотен километров. А также – к самонаводящимся ракетам и «умным» корректируемым активно-реактивным снарядам. Однако в 1943 году и полсотни километров дальности локатора в сочетании с дальнобойной крупнокалиберной артиллерией являлись выдающимся инженерным достижением.

На зеленоватом фоне круглых экранов осциллографов змеились светящиеся ломаные линии, напоминающие электрокардиограмму. Изредка они выдавали амплитудные всплески. Операторы тщательно снимали показания приборов и фиксировали их. Тихий прерывистый писк и шуршание самописцев по ленте сопровождали работу радиометристов.

– Зафиксированы всплески амплитудных колебаний, – доложил командир расчета радиолокатора. – Соответствуют крупным надводным целям.

– Вас понял, объявляю боевую тревогу! – ответил офицер с красной повязкой дежурного на рукаве.

Через несколько минут с летного поля на мысе Херсонес поднялся в небо двухмоторный «Дуглас» Ли-2. Его сопровождала шестерка остроносых хищных «Аэрокобр» P-39 капитана комэска Покрышкина. «Дуглас» выглядел необычно из-за довольно большого «горба» над фюзеляжем и «усов» антенн вокруг носовой части и кабины. Это был первый в мире «летающий радар». Благодаря живейшему участию «попаданца» Алексея, высказавшего общую концепцию, СССР впервые в мире получил новейшие средства радиолокационного дозора. Тем более что его разработка велась отнюдь не на пустом месте.

Бортовая радиолокационная станция «Гнейс-1» разработана в СССР еще в начале 1941 года. Тогда довести ее до установки на самолет не смогли, а первый летный экземпляр самолетного радиолокатора «Гнейс-2» установили на бомбардировщик «Петляков» Пе-2 в начале 1942 года. В конце этого же года станции «Гнейс-2» прошли боевое крещение под Москвой и были запущены в серийное производство. Летом 1943 года в советских ВВС создали первую авиационную дивизию ночных перехватчиков с радиолокационными станциями. Вообще «попаданец» из прифронтового Донецка 2014 года Алексей столкнулся с тем, что «попаданствовать» ему особо не приходилось. Дальнобойная артиллерия, реактивная техника, подкалиберные активно-реактивные снаряды повышенной дальности, инфракрасные прицелы и системы обзора, радиолокаторы, электронно-вычислительные машины и даже ядерное оружие уже существовали: либо – воплощенные в металле, либо – в виде достаточно конкретных научно-технических проектов. Так что Алексей просто рекомендовал или настаивал на том либо ином проекте. Так случилось и с авиационным радиолокационным комплексом дальнего обнаружения. Собственно, Алексей лишь упомянул в разговоре со своим товарищем, Серго Берия, что неплохо бы дополнить сеть наземных радиолокаторов еще и «летающим радаром». После чего работы в данном направлении активизировались – проект оценили.

Как хорошо быть «попаданцем»! Вот только лично Алексею для этого пришлось «всего лишь» попасть в ад трех наступлений немецкой 11-й армии на Севастополь. Сражаться с превосходящим врагом и проталкивать свои идеи в кабинетах высокого командования, преодолевая косность армейских и флотских начальников. Да еще и бороться с низостью и подлостью – за честь и достоинство не только свое, но и любимой девушки. Заново переживать ужасы бомбежек и артобстрелов, сутками работать под многометровой толщей скальных пород и железобетона, не видя солнечного света, отвечать за каждого человека и каждую заклепку на вверенной ему мощнейшей бронебашенной батарее… Да, легко быть «попаданцем» и обладать уникальным «послезнанием», особенно о том, что случится, если все они проиграют, уступят гитлеровским захватчикам в этой тяжелейшей борьбе.

«Дуглас» радиолокационного дозора засек группу крупных надводных целей на траверзе румынского порта Констанца. Еще раньше о проходе итальянских и немецких линкоров в сопровождении других кораблей доложила советская агентура в Турции.

Одновременно из Одессы вышла оперативная эскадра «Schwarzes Meer» под командованием контр-адмирала Клаусена. В состав надводной группировки входили оба старых броненосца – «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн» и четыре тяжелые канонерские лодки, «die schweres Kanonenboot». Их прикрывали самоходные десантные баржи с артиллерийским вооружением и итальянские торпедные катера.

Интересная история возникла с названием четвертой и последней в серии тяжелой немецкой канонерки. Артиллерийский корабль немцы назвали «Капитан цур зее Фольдаг» – в честь командира тяжелого крейсера «Блюхер». Во время вторжения в Норвегию 9 апреля 1940 года этот корабль принял бой с норвежским фортом Оскарсборг. «Блюхер» получил несколько попаданий 280-миллиметровых и 150-миллиметровых орудий, на борту вспыхнул сильный пожар. Добили немецкий тяжелый крейсер, головной в серии кораблей класса «Адмирал Хиппер», два попадания из береговых торпедных аппаратов. После взрыва в снарядных погребах корабль перевернулся и пошел ко дну. Неизвестно даже, сколько погибло на борту «Блюхера»: помимо команды он нес еще и армейский десант. По немецким данным, погибли 125 моряков и 122 солдата Вермахта из десанта. Капитан «цур зее Фольдаг» тяжело переживал гибель своего крейсера и даже хотел застрелиться. Но капитан ненадолго пережил свой корабль: 16 апреля 1940 года Генрих Фольдаг погиб в авиакатастрофе над Осло-Фьордом.

Оперативная эскадра взяла курс на мыс Сарыч, где на небольшом плацдарме располагалась советская радиолокационная станция. В любом случае для артиллеристов 35-й береговой батареи боевая работа уже началась.

Вперед вышли четыре канонерские лодки и открыли огонь из носовых двухорудийных башен. Снаряды чудовищного мегакалибра – 380 обрушились на берег. В ответ ударила батарея «шестидюймовок», отгоняя гитлеровцев. Немецкие корабли шли на большой скорости и вели огонь без корректировки – наугад. Потому и обстрел получился больше эффектный, чем эффективный. Фонтаны земли, дым и пламя взметнулись над русскими позициями, но особого ущерба они не нанесли. Все снаряды легли с перелетом.

Затем к берегу приблизились два немецких броненосца и дали несколько залпов из 280-миллиметровок главного калибра. «Шлезиен» и «Шлезвиг-Гольштейн» были вынуждены приблизиться примерно на двадцать километров, а поэтому вошли в зону действия все той же береговой батареи. «Шлезиен» чуть замедлил ход для более точной наводки на береговую цель. И буквально тут же вокруг броненосца взметнулись всплески снарядов. Советские артиллеристы за два года обороны Севастополя прошли хорошую выучку! Вторым залпом «Шлезиен» схлопотал шестидюймовый снаряд в борт. Попадание было незначительным. Но сам факт заставил осторожного контр-адмирала Клаусена отойти мористее.

Немецкая эскадра взяла курс на мыс Херсонес.

– Докладывает вахта главного КДП. Командира батареи – срочно на главный командно-дальномерный пост!

Алексей быстрым шагом прошел по узкому коридору-патерне со сводчатым потолком и вскарабкался по вбитым в бетон скобам в боевую рубку линкора «Измаил», которая вырастала из скального массива. Оба командно-дальномерных поста 35-й батареи – главный и запасной – представляли собой высокие бронированные рубки линкоров, способные выдержать артобстрел четырнадцатидюймовыми снарядами вражеской артилерии или не менее мощную бомбежку Люфтваффе. И, что характерно, – выдерживали на протяжениии вот уже трех штурмов Севастополя.

– Что там у вас, лейтенант?

– Вражеские надводные корабли на траверзе мыса Херсонес. Дистанция – восемнадцать миль. Вышли из-за пелены тумана.

Алексей уперся лбом в мягкую обивку мощной стереотрубы, напоминающей скорее небольшой телескоп. В окулярах, размеченных дальномерной сеткой, отчетливо виднелись темные силуэты и дымы. Это в прямом смысле коптили небо два «престарелых» немецких броненосца.

Тяжелые канонерские лодки на их фоне были почти незаметны из-за более низкого силуэта. В поле зрения сверкнули орудийные вспышки.

– Вот гады! – Алексей снял массивную телефонную трубку внутренней связи. Стрельба по надводной цели, дистанция – восемнадцать миль, пеленг – 170 градусов. Залпом по фашистской гадине – огонь!

Массивная броневая рубка командно-дальномерного поста содрогнулась от слитного грохота четырех орудийных стволов. Алексей наблюдал в мощную стереотрубу, как вокруг немецких броненосцев вспенилась вода. Из-за фонтанов воды свркнула вспышка прямого попадания. Командир батареи с дальномерного поста напрямую корректировал стрельбу. Благодаря электронной счетно-решающей машине и отменной выучке артиллеристов батарея добилась еще трех прямых попаданий.

– На «Шлезиене» или «Шлезвиг-Гольштейне» свалили дымовую трубу! – улыбнулся Алексей.

Он наблюдал, как вражеский корабль, дымя и сильно кренясь на левый борт, пытался выйти из зоны поражения грозной береговой батареи. Очередной раз прогремел залп – Алексей четко увидел в мощную оптику сильную вспышку на корме немецкого броненосца.

– Получи, фашист, гранату! – Хотя вместо гранаты (так называется любой осколочный снаряд калибра до 100 миллиметров) «ветерану Ютланда» прилетело нечто посерьезнее: 470 килограммов русской стали и взрывчатки.

Правда, и ответный огонь немецкой эскадры «Schwarzes Meer» оказался неожиданно мощным. Пока советская береговая батарея вела артиллерийскую дуэль со старыми броненосцами, все четыре тяжелые канонерки подошли на наиболее выгодную дистанцию стрельбы.

На каждой «die schweres Kanonenboot» размещалась носовая башня с двумя 380-миллиметровыми орудиями. Таким же калибром были вооружены и суперлинкоры Гитлера – «Бисмарк» и «Тирпитц». Поэтому канонерские лодки немецкие моряки между собой называли «Viertel-Tirpitz» – «Четверть-Тирпитца». А сейчас, получается, против 35-й береговой батареи выступал целый «Тирпитц» – четыре башни главного калибра, восемь чудовищных 380-миллиметровых стволов!

Все четыре канонерки открыли беглый огонь по советской береговой батарее. Восемь чудовищных стволов били попеременно. Огромные 800-килограммовые снаряды легли вокруг приземистых броневых башен. В небо взметнулись чудовищные фонтаны взрывов. Глубоко под землей, за толщей скальной породы и железобетона отсеки и галереи тряслись от мощных ударов взрывных волн. Противоосколочный стальной подбой на сводчатых потолках удерживал крощащийся бетон. В нескольких местах взрывы мощных немецких снарядов вызвали обрушения коридоров. Аварийные партии матросов ринулись разбирать завалы и спасать из-под обломков раненых.

Во вторую башню береговой батареи прилетело сразу два 380-миллиметровых снаряда. Один из них отрикошетил от башни, только отколов внушительные куски трехсотмиллиметровой стали. Все же Алексей оказался прав, когда предложил установить разнесенное бронирование из «сэндвич-панелей» с резиновой прослойкой между стальными листами поверх основной брони башни. Это существенно ослабило удар, так же, как и внутренний противоосколочный подбой.

Второй снаряд немецкой канонерской лодки хоть и не попал прямо в башню – натворил немало бед. Восемьсот килограммов крупповской стали и взрывчатки ударили в железобетонное основание башни. Чудовищной силы взрыв взметнул огромный фонтан щебенки, скальной породы и дыма. Внутри башни людей сбило с ног, матросы падали и калечились о выступающие металлические части. Железобетонный фундамент оказался разрушен, нижний 100-миллиметровый броневой пояс был разорван, а саму 900-тонную башню заклинило на шаровом погоне. Мигнуло и «вырубилось» освещение, башня обесточилась. Внутри вспыхнул пожар из-за коротких замыканий. Артиллеристы мужественно боролись с огнем, не допустив взрыва снарядов и картузов пороховых метательных зарядов.

Но броня массивной приземистой башни все же выдержала сокрушительный удар града увесистых стальных осколков. По проекту бронирование 35-й батареи позволяло выдерживать близкие разрывы и 405-миллиметровых снарядов, а также двухтонных авиабомб. Но то – в теории. Хотя, получается, что и практика не подкачала.

Сокрушительный удар пришелся и на командно-дальномерный пост, в котором находился Алексей. Командир батареи только успел увидеть в мощную стереотрубу вспышку далекого выстрела со стороны моря, а несколько мгновений спустя перед глазами взметнулась непроницаемо-черная стена взрыва. Линкорная броня дальномерного поста выдержала – защитила людей от взрывной волны и смертоносных осколков. Алексей очнулся от беспамятства, звуков не было, перед глазами плыли разноцветные круги, из носа лилась кровь. Он провел ладонями по ушам, к счастью – там крови не было. Ценой огромных усилий командир батареи дополз до коммутатора внутренней связи.

– Аварийную партию на КДП – срочно! – Алексей кричал в трубку, совершенно не слыша собственного голоса. И оттого еще больше срывал голосовые связки. – Доложить обстановку!!!

Командир батареи повел мутным взглядом вокруг. Рядом лежал, неестественно выгнув сломанную шею, матрос. Командир дальномерного поста разорвал индивидуальный перевязочный пакет и бинтовал окровавленную голову матросу. Остальные тоже пытались оказывать помощь пострадавшим и навести хотя бы минимальный порядок на командно-дальномерном посту. На полу хрустело стекло, лица матросов были изрезаны осколками, повсюду – кровь.

Звуки вернулись внезапно – стонами раненых, хрустом разбитого стекла дальномеров и прочей оптики под ногами, тревожным писком сигнала вызова на коммутаторе внутренней связи, приглушенными выкриками команд… И оглушительный грохот все новых и новых взрывов.

В броневую рубку поднялись матросы аварийной партии, они начали эвакуацию людей. Алексей не мог сам спуститься по скоб-трапу, его вынесли на носилках. Но командир батальона тут же сбежал из лазарета. Шатаясь, «по стеночке» он добрался до центрального поста и сразу же затребовал сводку о повреждениях.

Они оказались весьма значительными. Близкий разрыв 380-миллиметрового снаряда хоть и не пробил броню, но заклинил башню на шаровом погоне. К счастью, внутренней детонации снарядов и метательных зарядов не произошло. Но и без того оказались нарушены электроснабжение и другие коммуникации. Дело в том, что вторая башня размещалась в основном железобетонном массиве «подземного линкора». А потому удар в эту часть оказался наиболее болезненным.

Алексей, едва держась на ногах, раздавал указания по ремонту и локализации повреждений, разбору завалов внутри батареи. При этом первая башня продолжала вести огонь по кораблям противника и весьма успешно. Командир батареи успевал еще и проверять баллистические расчеты для стрельбы. На каких ресурсах организма он держался – неизвестно.

Первая орудийная башня медленно развернулась и приподняла два своих огромных орудийных ствола. Снова и снова она посылала снаряд за снарядом в немецкие корабли. Сквозь пелену взрывов прорывались яркие всполохи дульного пламени. Артиллеристы не просто стреляли – они мстили за своих погибших товарищей.

Работала радиолокационная станция 35-й батареи, к тому же Алексей получал данные от самолета радиолокационного обнаружения. Двухмоторный «Дуглас» под прикрытием четырех истребителей висел над Севастополем и передавал точные координаты корабельной группировки Кригсмарине.

Всплески разрывов от близких падений советских снарядов ложились все ближе к бортам немецких броненосцев и канонерских лодок. Внезапно на носу «Шлезиена» полыхнула яркая вспышка прямого попадания, а вслед за ней – еще одна! «Престарелый» немецкий броненосец повторил печальную судьбу английского линкора «Худ». Два удара 305-миллиметровых советских снарядов подряд раскололи носовую башню главного калибра броненосца. Детонация снарядов приняла лавинообразный характер и достигла погребов боекомплекта. Гигантский взрыв шарахнул над водой – носовая оконечность «Шлезиена» окуталась клубящимся ярко-оранжевым пламенем.

Огненный вихрь пронесся по внутренним отсекам, выжигая все на своем пути. Броневые переборки сминались, словно бумажные, лопались трубопроводы, обдавая людей паром, разорванные электрические кабели хлестали еще живых людей, рассыпая фиолетовые искры коротких замыканий. В таких условиях уже никто не вел борьбу за живучесть и непотопляемость корабля, да это было уже невозможно…

Броненосец стал быстро погружаться с растущим дифферентом на нос. Всего через несколько минут из воды показались медные винты. Все три паровые машины продолжали работать. Обезумевшие от ужаса немецкие моряки прыгали с задравшейся вверх кормы броненосца прямо под бешено вращающиеся винты – каждая лопасть, словно гигантский топор палача!

А русская береговая батарея продолжала обстрел, так что к тонущему «Шлезиену» остальные корабли немецкой эскадры подойти не имели возможности. Контр-адмирал Клаусен на флагманской канонерской лодке «Адмирал Лютьенс» лишь сжимал кулаки в бессильной ярости и отчаянии.

Ценой потери одного старого броненосца немецкой оперативной эскадре удалось все-таки выполнить основное задание – нейтрализовать русский форт «Максим Горький-II». Несколько 800-килограммовых снарядов обрушили подземные коридоры, выбили вторую башню, разом уполовинив огневую мощь важнейшего узла обороны. Погибли несколько десятков артиллеристов, данные о потерях постоянно уточнялись.

Алексей все же свалился в спасительное беспамятство прямо в отсеке Центрального поста. Его снова отнесли в лазарет и передали в заботливые руки начальника санслужбы батареи Евгения Казанского. Алексей пришел в себя от остро пахнущей ватки с нашатырем. Военврач только руками развел и тут же вкатил командиру внутривенный укол. А потом распорядился поставить ему капельницу.

– Что же вы, батенька, творите? С такой контузией – только постельный режим! – категорично заявил доктор.

В лазарет вбежала Карина с мокрыми от слез глазами.

– Евгений Владимирович, как он?..

– Мог быть и лучше, если бы не геройствовал!.. – чуть сварливо ответил военврач.

– Карина, со мной все в порядке. – Кстати, Алексей и действительно чувствовал себя вполне сносно.

Но военврач третьего ранга оставался непреклонен.

– Вы получили серьезную контузию, вместе с общим нервным напряжением неизвестно, к чему это может привести. Постельный режим, покой и побольше спать. Хотя бы недели две…

– Евгений Владимирович, если в ближайшие двое суток я не смогу командовать вверенной батареей, то все усилия относительно моего выздоровления окажутся напрасны. А всех нас ждет весьма незавидная участь!..

Доктор только лишь в очередной раз развел руками.