Глава 17
Ярость благородная

Глубокой ночью на траверзе мыса Херсонес всплыла подводная лодка. Осторожно, не зажигая ходовых огней, она самым малым ходом подошла к причалу. С берега несколько раз мигнул прожектор, с ходового мостика подлодки ответили несколькими световыми вспышками.

Алексей встречал субмарину лично. Завели швартовы, стих приглушенный рокот дизелей. Стояла отличная погода: пасмурная и промозглая, с моря дул сырой порывистый ветер.

– Здравия желаю, товарищ гвардии майор! – поздоровался командир подлодки. – Капитан-лейтенант Станислав Кочетов.

Видом своим он напоминал медведя, впечатление дополняли густая борода и усы с заметной проседью. Удивительно, как такая громадина умещается в тесных отсеках дизель-электрической «Щуки»!..

– Лещенко Алексей Яковлевич, комбат, – сдержанно ответил «попаданец» из Донецка. – Как добрались?

– Средней паршивости рейс. Сначала «Хейнкель» или «Дорнье» нас засек, сука! В зенитный перископ сильно-то и не рассмотришь. Навел на нас пару немецких катеров-«охотников». Вот они-то нас глубинными бомбами и «приласкали»!.. – прогудел в бороду подводник, раскуривая трубку.

Грузовым краном из люка с величайшей аккуратностью извлекли четыре тяжеленных темно-зеленых ящика с обычными армейскими трафаретными надписями. Груз бережно погрузили на тележки-ложементы и отправили в темные недра 35-й батареи – в артиллерийский снарядный погреб. Вместе со снарядами прибыл и увесистый запаянный цинк – что в нем находится, было военной тайной.

Глядя на эти ящики, Алексей ощутил нарастающую тревогу и беспокойство. Это был страшный груз, и он один на батарее знал, для чего он предназначен и что за чудовищная сила таилась внутри.

Старшина кладовщиков боепитания, «дважды тезка» командира батареи Алексей Яковлевич Побыванец подписал совершенно секретный акт приема-передачи: «Четырех единиц спецтары с артиллерийскими боеприпасами (снарядами) калибра 305-мм (12 дм)». Старшина поставил свою роспись и в таком же документе о приемке запаянного цинка. Подписанные акты он тут же передал комбату. Но Алексей не передал документы в секретную библиотеку артиллерийской батареи, а запер у себя в личном сейфе в каюте.

Четыре огромных двенадцатидюймовых снаряда ждали своего часа во тьме склада боеприпасов среди своих стальных «собратьев».

Можно ли всего несколькими снарядами, пусть и «линкорного калибра», выиграть сражение? Да, если эти снаряды будут качественно превосходить все остальные боеприпасы, созданные в 1941–1945 годах!

Алексей – ветеран-артиллерист, воевавший на Светлодарской дуге зимой 2015 года и после удара бандеровской артиллерии не погибший, а перенесшийся через бездну лет во времена Великой Отечественной войны, решил использовать свою уникальную «память попаданца» для защиты Севастополя. Он понимал, что раз уж так случилось, что он заменил личность командира 35-й бронебашенной батареи Алексея Лещенко, то должен приложить все силы для защиты города-героя.

Благодаря его уму, уникальным знаниям, опыту офицера-артиллериста, прошедшего страшную Афганскую войну 1979–1989 годов, неприступный Севастополь устоял, отразив три штурма гитлеровцев. Но вот угроза пришла с моря – что можно ей противопоставить?

Эта история началась 9 мая 1941 года, когда на Тридцать пятую бронебашенную батарею прибыла комиссия во главе с Иосифом Виссарионовичем Сталиным. Вместе с фактическим Главой СССР (а номинальным главой являлся «всенародный староста» Калинин) прибыли вице-адмиралы Филипп Октябрьский и Гордей Левченко. Вместе с ними прибыл и конструктор сверхдальнобойных активно-реактивных снарядов – «ракетный гений» молодой Сергей Королев.

Позже, когда на батарее стали монтировать первый радар обнаружения целей, Алексей познакомился с его конструктором – инженером Серго Берия – сыном «того самого».

Тридцать пятая батарея – лучшая по результатам боевой подготовки, была назначена лидерной по освоению новейшего вооружения.

Во время наладки «электроного вычислителя» – прообраза современных ЭВМ и компьютеров, Алексей познакомился с Мстиславом Келдышем. В 1941 году Мстислав Всеволодович уже был кандидатом физико-математических наук, кандидатом технических наук и профессором в области аэродинамики. Математический гений и будущий президент Академии наук СССР тесно подружился с командиром 35-й бронебашенной батареи.

Через него Алексей сумел тесно сойтись с еще одним столпом советской науки – Игорем Васильевичем Курчатовым. Несколько раз Игорь Васильевич прилетал на береговую батарею. В последний раз – еще в августе 1941 года. Теперь в снарядном погребе боезапаса лежали результаты тех встреч и долгих ночных разговоров за чашкой крепчайшего сладкого чая.

Алексей не был физиком-ядерщиком, но он был выходцем из Донецка XXI века, советским офицером-артиллеристом, проходившим обучение уже в семидесятые годы XX века, и, естественно, изучал такую дисциплину, как ОМП – «Оружие массового поражения». Да и устройство ядерных артиллерийских боеприпасов тактической мощности – тоже. Вот так причудливо переплелись времена в его незаурядной судьбе. Так вот, будучи советским офицером-артиллеристом, Алексей не мог не знать об артиллерийских ядерных боеприпасах тактической мощности. Имея широкий технический кругозор, «попаданец» из Донецка XXI века решил подстраховаться и двинуть прогресс в нужную ему сторону.

В беседах с будущим «отцом советской ядерной бомбы» Алексей как раз и рассуждал о перспективах артиллерийских ядерных боеприпасов. Но тут все упиралось в непреодолимую стену несовершенства технологий. Дело в том, что существовали две основные программы развития ядерных вооружений: урановая и плутониевая.

Как раз об этом и зашел разговор памятным августовским вечером 1941 года в кают-компании 35-й береговой батареи. Героически сражалась Одесса, а Севастополь усиленно готовился к обороне. Собственно, Мстислав Келдыш вместе с Серго Берия как раз и прибыли на эсминце из Новороссийска для того, чтобы отладить электронно-вычислительное устройство и радиолокатор. Оборудование являлось сверхсекретным, поэтому и работал на нем только узкий круг посвященных. Ошибиться было нельзя, потому Мстислав Келдыш и взял с собой Игоря Курчатова, что ему нужен был специалист-физик высочайшего уровня.

После того как завершили наладку и калибровку хоть пока и ламповой, но все же – сложнейшей электроники, не грех было и расслабиться. Алексей на правах командира батареи и радушного хозяина достал пару припасенных специально для такого случая бутылок армянского коньяка. Под благородный янтарный напиток и потекла интересная беседа.

Ну, а о чем разговаривают мужчины во время отдыха? О войне, о женщинах и о работе!

– Богатые Соединенные Штаты Америки начали обогащать уран и выделять 235-й изотоп химическими методами. Такие методики требуют огромных вложений, но американцам-то что – они за океаном… – тяжело вздохнул Игорь Курчатов, задумчиво потеребив приметную бороду.

Алексей кивнул: конечно, Советский Союз и современная Россия со временем усовершенствовали газодиффузный метод разделения изотопов и вырвались далеко вперед в гонке мировых атомных технологий. Но все это произойдет гораздо позже.

– Если не ошибаюсь, вы, Игорь Васильевич, пошли другим путем?.. – поддержал беседу Мстислав Келдыш.

Алексей Лещенко и Серго Берия переглянулись. Присутствовать при разговоре таких научных величин ни одному, ни другому еще не приходилось. Они буквально ловили каждое слово столпов советской науки – настоящих титанов интеллекта! Все четверо, несмотря на разницу в положении, обладали высшими допусками к тайнам советской военной науки и техники. Особенно после личного визита Сталина всего лишь пару месяцев назад. Так что сейчас в кают-компании – все свои.

– Да, рассчитываем нарабатывать «боевой» Плутоний-239 из стабильного изотопа Урана-238 в специально построенных реакторах. Но ведь «Двести тридцать девятого» вообще в природе не существует! И как он себя поведет – можно только догадываться, вернее – строить научные гипотезы. Правда, создать из плутония компактный боезаряд не получится в принципе. Нужно обжимать плутониевое ядро до сверхкритической массы синхронным подрывом обычной химической взрывчатки. Там габариты огромной авиабомбы… – Курчатов вновь потеребил бороду и сделал глоток коньяка. – А ведь я чего приехал на вашу, Алексей Яковлевич, артиллерийскую батарею?.. Скажу вам, коллеги, под большим секретом: рассчитывал создать беприпас из «делящегося материала» в форме артиллерийского снаряда.

– Но вроде бы молодой конструктор-ракетчик Сергей Королев обещает построить ракету… – заметил Келдыш.

– Не знаю, как ракету, но вот сверхдальнобойные снаряды с твердотопливным ракетным двигателем он для нашей батареи создал! – подтвердил Алексей.

– Да, но Сергея Королева пока что перебросили на выпуск секретных ракетных установок, – пожал плечами Курчатов.

Алексей понял, что речь идет о знаменитой «Катюше», реактивной установке залпового огня, которая станет со временем одним из символов Победы.

– Но ведь кроме урановой и плутониевой программы существует еще и третий путь. Что скажете, товарищи ученые?… – выдал осторожное замечание Алексей и замолчал.

– Ну-ну, товарищ майор, выдайте-ка нам свежую идею! – Игорь Курчатов весь как-то подобрался в кресле и пригладил свою «академическую» бородку.

– Имеется в виду наработка изотопа урана из природного тория…

– Товарищ майор, но ведь очевидно, что из природного изотопа Тория-232 в реакторе при ядерном распаде образуется через промежуточную реакцию изотоп Урана-233, а не потребный Уран-235, – наставительно, как на лекции перед студентами, произнес Келдыш.

– Подождите, коллега, пусть товарищ майор завершит мысль. Не будем неуважительно относиться к радушному хозяину, – прервал его Курчатов.

– Какая разница: изотоп Урана-233 вполне подходит на роль «начинки» ядерного заряда. Там тоже можно реализовать «пушечную схему» инициации ядерной реакции. Попросту – «выстрелить» одной докритической массой урана в другую с использованием заряда мощной взрывчатки!

– Послушайте, товарищ майор, после настолько четкой и уверенной аргументации своей точки зрения я уж было подумал, что у вас готовая диссертация под подушкой!.. – В голосе «отца советской ядерной бомбы» в равной степени звучали ирония и неподдельное уважение к собеседнику. – Мысль настолько дельная, что требует более детальной теоретической проработки…

– Но позвольте, а какой же металл выдержит подобную взрывную нагрузку? – Келдыш отставил стакан, на треть наполненный коньяком.

– Вольфрам или же – бериллий, – ответил Алексей.

В ноябре 1941 года, когда жестокие бои с гитлеровскими танками уже гремели на подступах к Москве, под руководством Игоря Курчатова на Урале был построен первый реактор для получения Урана-233 из природного изотопа Тория-232. Еше одна – более мощная атомная установка вступила в строй на протяжении 1942 года. «Ториевая программа» СССР курировалась лично Иосифом Сталиным и Лаврентием Берия. Секретность была беспрецедентной, так же как и уровень задействованных специалистов. Кроме Игоря Курчатова и Мстислава Келдыша в наработке Урана-233 приняли участие такие светила советской науки, как Лев Ландау и Петр Капица. Активное участие в программе принимал и «отец советской физики» – вице-президент Академии наук СССР, академик Абрам Иоффе. С таким интеллектуальным потенциалом советская ядерная программа была просто обречена на успех!

Кстати, еще в 1940 году группа ученых из Украинского физико-технического института в Харькове разработала теоретические основы, а также конструкцию, технологию изготовления сверхмощной взрывчатки и механизм подрыва советской атомной бомбы. Ученые-ядерщики Фридрих Ланге, Владимир Шпинель и Виктор Маслов подали заявки на изобретение атомной бомбы, а также методов наработки Урана-235: «Об использовании урана как взрывчатого и ядовитого вещества», «Способ приготовления урановой смеси, обогащенной ураном с массовым числом 235», «Многомерная центрифуга» и «Термоциркуляционная центрифуга». Впервые была предложена ставшая впоследствии общепринятой схема взрыва с использованием обычной взрывчатки для создания критической массы с последующим инициированием цепной реакции. Также в промышленности начал применяться центробежный способ разделения изотопов урана. Так что работы уже велись отнюдь не на пустом месте.

А в Соединенных Штатах Америки с июня 1941 года стартовала собственная атомная программа. Лаврентий Берия получал тревожные доклады заграничной агентуры НКВД об активизации работ по «урановой бомбе». Причем работали американские физики-ядерщики вместе с английскими учеными. Советским физикам пришлось конкурировать с такими мировыми величинами, как Альберт Эйнштейн и Нильс Бор.

Гитлеровская Германия также не отставала в этой гонке за обладание «Вундерваффе» – супероружием огромной разрушительной силы. «Сумрачный тевтонский гений» лидировал в «атомной гонке»: в декабре 1938 года немецкие физики Отто Ган и Фриц Штрассман впервые в мире осуществили искусственное расщепление ядра атома урана. Для того чтобы добыть запасы тяжелой воды – дейтерия, гитлеровцы вторглись в Норвегию в 1940 году и оккупировали единственный завод «Norsk Hydro» в Веморке. К 1942 году более тонны тяжелой воды было отгружено в Германию. Согласно расчетам немецкого физика Вернера Гейзенберга и других для производства атомной бомбы требовалось от трех до шести тонн тяжелой воды.

Но еще раньше – 10 октября 1932 года в Украинском физико-техническом институте в Харькове впервые в СССР расщепили ядро атома. Расщепление ядра атома лития провели физики Антон Вальтер, Георгий Латышев, Александр Лейпунский и Кирилл Синельников. В дальнейшем в УФТИ получили жидкий водород и жидкий гелий, построили первую радиолокационную установку, институт также стал первопроходцем советской высоковакуумной техники, развившейся в промышленную вакуумную металлургию. Этот научно-технический задел вместе с выдающимися работами советских ученых из Ленинградского физико-технического института и легли в основу реализации советской ядерной программы.

Для того чтобы развивать атомные технологии, в СССР пришлось практически с нуля создать пять новых отраслей промышленности! В том числе и уникальную «бериллиевую металлургию». Микроскопические частички этого ядовитого металла вызывают тяжелое поражение легких – болезнь «бериллиоз». Похоже на силикоз у шахтеров, но протекает этот недуг гораздо страшнее, а смертельный исход от него в разы выше. А сварка бериллия выполняется переменным током при 1200 градусах Цельсия вольфрамовыми электродами в инертной атмосфере гелия или аргона.

Чтобы создать такой уровень технологии, всей промышленности СССР пришлось совершить незаметную, но имеющую исключительно важное значение техническую революцию. И все это – в условиях самой жестокой из всех войн в истории человечества.

Курчатову и другим советским физикам-ядерщикам удалось совершить невозможное: в то время когда Красная Армия отступала в жестоких боях с гитлеровцами, когда были полностью потеряны Белоруссия и Украина, когда лютый враг занес тевтонский меч над Москвой, далеко на Урале работали первые советские ядерные реакторы. К весне 1943 года СССР накопил чуть больше трехсот килограммов «боевого» Урана-233. Чуть меньше двухсот килограммов теперь покоилось в составе четырех атомных снарядов «линкорного калибра».

Сверхсекретная атомная программа Советского Союза по созданию сверхмощных артиллерийских снарядов получила шифр «ЯБ». Это сокращение расшифровывалось как «Ядерный боезаряд», или же, по словам знаменитой песни, – «Ярость благородная».

Но теперь обладание первородной ядерной мощью, к которой он, Алексей, хоть и опосредованно, но тоже приложил руку, не радовало и не успокаивало. Командир 35-й батареи испытывал гордость от того, что Советский Союз впервые имел оружие подавляющей силы, способное обеспечить победу в войне. Но одновременно Алексей испытывал тревогу и страх, не за себя, а за самого близкого человека – Карину. Хорошо еще, что девушка перешла служить на радиостанцию бронебашенной батареи. Там она хотя бы будет под надежной защитой многометрового слоя скальных пород, фортификационного железобетона и мощной брони. Но все же Алексей предпочел бы, чтобы его любимая находилась как можно дальше от того ада, который разверзнется тут совсем скоро.

– Карина, тебе срочно нужно уехать! – как можно убедительнее заявил Алексей.

– Леша, как же я уеду? Мы женаты, и я тебе не девочка на побегушках, это – во-первых. А во-вторых, просто не могу бросить службу. Мы же тут все – не на курорте!..

– Милая, я не могу сказать тебе всего, но скоро начнется новое наступление гитлеровцев – страшнее всех трех предыдущих!

– А ты тоже уедешь?

– Карина, не говори глупости!

– То есть ты подбиваешь меня на шкурничество и дезертирство!

– Так, ты слова-то выбирай!.. – разозлился Алексей. – Я о тебе забочусь…

– Это не забота, а черт знает что! – Карина говорила отрывисто, ее карие глаза сверкали, смуглые щеки порозовели.

– Успокойся, – Алексей попытался было ее обнять, но девушка резко отстранилась, сбросив его руки с плеч.

– Никуда я от тебя не уеду! Разлюбил – так прямо и скажи!

– Твою мать, ну при чем тут «разлюбил – не разлюбил»! – еще больше разозлился Алексей.

– Я сказала – нет! Никуда отсюда не поеду! – Карина оставалсь непреклонна.

Алексей только рукой махнул. Благородная ярость Карины оказалась сильнее ядерного боеприпаса…