ВОЕННЫЕ СБОРЫ
(ИЮНЬ 1989)

Если сказать, что на армейских сборах у нас была лафа, значит — ничего не сказать!

Четыре года учебы на Физтехе мы ходили на военную кафедру изучать военную теорию, технику, устав и прочее. И так — каждую субботу. Финалом военной подготовки в институте, которая должна была заменить нам службу в армии, были «военные сборы».

Туда мы и отправились в июне, сразу после сессии, в самый разгар заседаний первого Съезда народных депутатов СССР. Жаркие дебаты того Съезда, наш «революционный» бросок в Москву с письмом в защиту академика Сахарова были еще свежи в памяти, но пришлось резко переключиться: мы должны были «отслужить» и вернуться назад лейтенантами.

Первая неделя сборов напомнила, скорее, пионерлагерь, нас поселили в одну большую казарму, давние друзья и товарищи оказались вместе. Режим был веселый и спортивный: завтрак — волейбол — обед — тихий час — волейбол — ужин — волейбол и спать. Мы почти не надевали форму, ходили в трениках и кедах. Военный городок жил своей обычной жизнью, все солдаты были в форме и сапогах, а тут большая толпа вольношатающихся студентов в тренировочных штанах и кедах. Срочники с завистью смотрели на этот студенческий лагерь внутри военных казарм. Нас лишь изредка вывозили на стрельбы из автоматов, но толку в этом было мало, все попадали в молоко.

Военные «порядки» вызывали много вопросов. Ну, скажем, зачем надевать военную форму перед вечерней поверкой, если ее тут же нужно снять? Зачем подшивать подворотнички, если к концу дня они уже грязные? И, наконец, а зачем вообще все это нужно?

Единственное, что держало в тонусе, — предстоящая присяга! К ней нужно было готовиться, учиться маршировать, но, так как в основном мы играли в волейбол и строевой подготовкой не занимались, результат был соответствующий — все шли не в ногу, автоматы висели, как на наемниках, и вообще, все вызывало гомерический смех. Мы постоянно хохотали. Владику, одному из наших сокурсников (парню солидной комплекции), так и не смогли подобрать форму, ему нужен был китель 56 размера, а сапоги 50. Таких размеров не было. И поэтому Владик ходил в сандалиях, простой зеленой рубахе и носил кличку «сын полка». Присягу он начал со слов:

— Военная присяга. Я гражданин СССР…

После присяги нас наконец-то вывезли на аэродром — мы проходили службу в авиационном полку. Но там мне запомнилась не техника, а огромная толпа беженцев, которых временно разместили на летном поле. Все: мужчины, женщины, дети — жили там одним большим табором с временной полевой кухней и туалетом прямо в поле. Их было там несколько тысяч. Как раз в те дни в Ферганской долине Узбекистана начались погромы и выступления узбекского населения против турков-месхитинцев, и теперь их самолетами вывозили в Центральную Россию, спасая от резни. Почему-то Грузия, откуда еще Сталин выселил этих турков, принимать их не хотела, и власти пытались пристроить их где-то под Смоленском.

Это был первый год, когда на окраинах Союза начались неожиданные национальные стычки: резня в Сумгаите, бойня в Ферганской долине. Все это казалось странным и воспринималось с недоумением.

С чего такие страсти?